Основные мотивы лирики Блока и поэма «Двенадцать»
Главное место в поэме "Двенадцать" занимает мотив бури в море жизни, то есть вся поэма пропитана революционным пафосом. "Он [Блок] согнулся под тяжестью задачи, был раздавлен за то, что не чувствовал прелести Прекрасной Дамы революции, не разгадал ее заклятий. Как скучно и пошло все наблюденное им о победителе-народе!.."
И здесь все та же снежная вьюга, та же тревога, бездомность, огни и мрак ночного города (в трилогии это особенно заметно, начиная со второго тома, где появляются стихотворения, например, как "Там, в ночной завывающей стуже...", "Русь", "Снежное вино", "На зов метелей", "Бушует снежная весна").
В "Двенадцати" поэт остался в кругу своих излюбленных мотивов вольного ветра, порхающей метели, непроглядной ночи, полыхающего пожара. Эти мотивы определяли и название книг "трилогии вочеловечения": "Земля в снегу", "Снежная ночь" и т. д. А в самих стихах Блока тянется нескончаемая цепь снега, льда, стужи, метели начиная с самого раннего: "Я ношусь во мраке, ледяной пустыне", ночь и вьюга, снежный стон, "вот поднялся вихорь снежный", "вдали запевала метель", "там, в ночной завывающей стуже", белоснежная метель, ветер веет снежный, воет ветер леденящий, бушует снежная весна, вечный снег и вой метели и так далее с необыкновенным постоянством.
Говоря о "Двенадцати", существенно отметить, что переплетающиеся мотивы ветра и пожара (вообще - огня) особенно постоянны у Блока в стихах о России или в тех, где образ родины возникает путем разного рода лирических ассоциаций: "И война, и пожар впереди", "Понеслись, блеснули в очи огневые языки", "За ветром взывают мечи", "Твои мне песни ветровые как слезы первые любви", "Дикий ветер стекла гнет", "Встает мятеж, горят деревни". Иногда эти мотивы разрастаются в целую картину, как, например, в "Руси", где пылают зарева горящих сел, ведьмы и черти тешатся в снеговых столбах, буйная вьюга заметает избы, "и вихрь, свистящий в голых прутьях, // Поет преданья старины". Громадную роль играет снежная метель в драме "Песня Судьбы" (1908), глубоко отразившей раздумья Блока о судьбах родины. Здесь, как и в "Двенадцати", этот образ символизирует восстание народной стихии: "Метель идет!". Так, в "Двенадцати" мы видим:
Опять навстречу несется вскачь,
Летит, вопит, орет лихач...
Стой, стой! Андрюха, помогай,
Петруха сзаду забегай!..
Трах-тарарах-тах-тах-тах-тах!
Вскрутился к небу снежный прах!..
Интересно, что в "Двенадцати" появляются не только мотивы, свойственные ранней лирике Блока, но и близкие ей группы образов. Так, в неоконченной поэме "Ее прибытие", посвященной, по словам автора, несбывшимся надеждам, разбуженным первой революцией (писалась в декабре 1904 года, но обработана в 1906-1907 годах), читаем:
Через бурю, через вьюгу
Различали красный флаг.
В "Двенадцати" мы видим:
Впереди- с кровавым флагом,
И за вьюгой невидим...
В январе 1907 года Блок не отступает от темы снега, ветра, стихии. В этот период он пишет "Снежную маску", весь пейзаж которой напоминает пейзаж "Двенадцати". И дело не только в том, что в этих двух текстах мы видим мотивы метели и ночи, но в самой природе стиха, в сходстве ритмического рисунка: те же легкие, порхающие разностопные стихи, то же симфоническое разнообразие непрерывно меняющихся ритмов:
Снежная мгла взвилась,
Легли сугробы кругом.
И снежные брызги влача за собой,
Мы летим в миллионы бездн...
Ты смотришь все той же пленной душой
В купол все тот же звездный...
И смотришь в печали,
И снег синей.
Темные дали,
И блистательный бег саней.
Отдельные точки соприкосновения с "Двенадцатью" обнаруживаются и в других произведениях Блока. Песенно-частушечные ритмы "Двенадцати" мы встречаем в "Заклятии огнем и мраком":
Гармоника, гармоника!
Эй, пой, визжи и жги!
Эй, желтенькие лютики,
Весенние цветки!
В "Двенадцати" эти ритмы представлены в 3 части:
Как пошли наши ребята
В красной гвардии служить -
В красной гвардии служить -
Буйну голову сложить!
Сатирические характеристики персонажей старого мира в первой песне поэмы "Двенадцать" соотносятся с такими гневными антибуржуазными стихотворениями Блока, как "Сытые":
Ведь опрокинуто корыто,
Грешить бесстыдно, непробудно...
Долгополый товарищ поп из "Двенадцати" сразу приводит на память другого пузатого иерея из "Ямбов":
И не успеть дочесть отходной
Тебе, пузатый иерей!
Безвестный бродяга, что сутулится в первой песне поэмы, очень похож на того персонажа "Плясок смерти", которого Блок назвал некоронованным царем глухого ночного Петербурга страшного мира, где богатый зол и рад и унижен бедный.
Еще в 1908 году Александр Блок в стихотворении «Россия» пророчествует о том, о чем будет писать через десять лет в "Двенадцати", обращаясь к России:
Тебя жалеть я не умею
И крест свой бережно несу,
Какому хочешь чародею
Отдай разбойничью красу!
Тебя заманит и обманет, -
Не пропадешь, не сгинешь ты,
И лишь забота затуманит
Ну что ж? Одной заботой боле
Одной слезой река шумней,
А ты все та же лес и поле,
Да плат узорный до бровей.
Для поэмы "Двенадцать" характерно построение изображения на чередовании мотивов ночной темноты и снежной вьюги. С этим связана цветовая символика - контраст черного и белого. Она знаменует два жизненных исторических начала: черное - низкое, ложь, прошлое, белое - высокое, правду, веру в будущее; это противоборствует как на всем свете, так и в каждой человеческой душе.
Снежная вьюга в "Двенадцати" - образ исторической погоды, образ самого переворота и хаоса им принесенного. Черный вечер и белый снег воплощают в своей контрастности историческую бурю, потрясшую мир. Белое, светлое, снежное торжествует в финале поэмы (как, впрочем, и в поэтике символизма в лирическом творчестве поэта), где полностью побеждает непроглядную тьму, из которой вышли "двенадцать":
Поздний вечер.
Пустеет улица.
Один бродяга
Сутулится...
"Двенадцать" - полное торжество стихии. Она главный герой поэмы. Как сама поэма, так и стихия в ней, едина и синтетична, хотя внутри нее самой действуют самостоятельные характеры с их собственными индивидуальными чертами.
Ощущение взлета революции с громадной силой сказалось в "Двенадцати" в мотивах ночной метели, порывистого резкого ветра, взвихренного снега. При этом ветер, снег, пурга - динамические образы восставшей, разбушевавшейся, стихии приобретают различный смысл примечательно к разным персонажам поэмы. Так, для старушки, олицетворяющей "старый мир", снег - большое препятствие
Старушка, как курица,
Кой-как перемотнулась через сугроб.
Это же можно сказать и о других представителях "старого мира":
Что нынче невеселый,
Товарищ поп?
Стоит буржуй на перекрестке
И в воротник упрятал нос.
А рядом жмется шерстью жесткой
Поджавший хвост паршивый пес.
Для несущих "новый мир" "двенадцати" ветер "зол и рад".
"Символизм был губителен для художника, отвращал его от бесконечно богатой содержательностью, красками, ситуациями, проблемами реальной жизни, уводил в абстракцию, в вымышленный и искусственный мир. Все русские символисты - Ф. Сологуб, К. Бальмонт, Д. Мережковский, З. Гиппиус, Вяч. Иванов в той или иной форме совершили преступление: они свернули с прямой дороги служения людям и предались сатанинским неистовствам. Основные положения философии и эстетики символизма - ненависть к разуму, демократии, общественности, гуманизму, искание путей над историей" .
И на этом фоне путь Блока - это путь от декадентства к высокому искусству, от модернизма к реализму, от тьмы к свету. В самые жестокие годы реакции он писал своему корреспонденту: "Последняя просьба: если вы любите мои стихи, преодолейте их яд, прочтите в них о будущем" . "И вечный бой! Покой нам только снится", - строка из цикла "На поле Куликовом" стала первой ступенькой в пути Блока к революции. Хоть Блок был одним из лидеров далекого от реальной жизни течения символизма, он в своих произведениях постоянно сочувствовал трудовому люду, особенно рабочим. В стихотворении "Фабрика" он рассказывает о том, как недвижный кто-то, черный кто-то медным голосом
Согнуть измученные спины,
Внизу собравшийся народ.
В другом стихотворении, написанном в революционный, 1905 год ("Сытые"), поэт с сарказмом говорит о том, что богатые сытые - скучали и не жили, в то время как кругом слышались мольбы о хлебе.
Так негодует все, что сыто,
Тоскует серость важных чрев:
Ведь опрокинуто корыто,
Встревожен их прогнивший хлев.
Принимая в революции свержение старого и отжившего, он не хочет, чтоб она была жестокой и кровавой.
В октябрьском перевороте поэт услышал только одну музыку - громовую музыку катастрофического крушения старого мира, которое он так давно предчувствовал и ждал. Поэтому кровавый переворот Блок воспринял как внезапно налетевшую, но уже предсказанную и ожидаемую стихию. Образ разбушевавшейся стихии всегда играл в поэзии Блока особо значительную роль. Ветер, буря, вьюга все это для него привычные понятия романтического мироощущения. Но особенно "стихийна" поэма "Двенадцать": здесь все действующие лица персонифицируют образ стихии.
Цикл "Снежная маска" из "трилогии вочеловечения" весь пропитан стихией снега. Здесь, герой, настигнутый метелью, погружается в вихри снежные, в снежный мрак очей, упивается этими снежными хмелями и во имя любви готов сгореть на снежном костре. Героиня цикла почти лишена конкретных примет, ее черты романтически условны: неизбежные глаза, которые могут цвести; тихая поступь и снежная кровь, ее голос слышен сквозь метели.
Например, в стихотворении "На зов метелей" в героине стихотворения мы не видим внешних черт, она только поверхностно окружена ореолом романтичности. Взаимоотношения лирического героя и его любимой здесь напоминают Ваньку с Катькой. В стихотворении "Снежное вино" последние две строки:
Твои не вспомнить поцелуи
На запрокинутом лице?
очень похожи на описание взаимоотношений Ваньки с Катькой в 4 части "Двенадцати":
Запрокинулась лицом,
Зубки блещут жемчугом...
В цикле "Фаина" образ героини обогащается новыми свойствами. Она не только воплощение стихии души, но и выражение стихии народной жизни:
Смотрю я: руки вскинула,
В широкий пляс пошла,
Цветами вся осыпала
И в песне изошла.
Неверная, лукавая,
Коварная пляши!
И будь навек отравою
Растраченной души.
Этот же мотив "растраченной души", звучит и в других стихотворениях цикла, в том числе и в широко известном "О, весна без конца и без краю". Его обычно приводят как пример мужественного взгляда поэта на жизнь.
Однако из мира стихий, бушующих лиловых миров, как определяет сам Блок в период антитезы, отраженный во втором томе, художник выходит не столько с утратами, сколько с обретениями. Это новое мироощущение поэта отразилось и в венчающем второй том цикле с многозначительным названием "Вольные мысли". Именно здесь звучат слова, предвещающие его переход к третьему, завершающему этапу его вочеловечения:
Всегда хочу смотреть в глаза людские,
И пить вино, и женщин целовать,
И яростью желаний полнить вечер,
Когда жара мешает днем мечтать.
И песни петь! - И слушать в мире ветер!
Третий том открывается циклом "Страшный мир". Тема "страшного мира" сквозная в творчестве Блока: она присутствует во всех томах "трилогии вочеловечения" и поэме "Двенадцать". Ее можно трактовать по-разному: как буржуазную действительность, как упадок нравственных ценностей, как демонические настроения, как губительные страсти - во все это впадает лирический герой, душа которого трагически переживает состояние собственной греховности, безверия, опустошенности, смертельной усталости.
Здесь отсутствуют естественные, здоровые человеческие чувства. Вместо любви здесь горькая страсть, как полынь, бунт черной крови - и это ярко представлено в поэме "Двенадцать". Например, в стихотворении "К Музе" поэт говорит о несчастной гибельной любви:
Для иных ты - и Муза, и чудо.
Для меня ты - мученье и ад.
В поэме "Двенадцать":
В кружевном белье ходила -
Походи-ка, походи!
С офицерами блудила -
Поблуди-ка, поблуди!
Трагическое мироощущение, свойственное большинству стихотворений цикла, находят свое крайнее выражение в тех из них, где законы страшного мира приобретают космические масштабы:
Миры летят.
Года летят.
Пустая Вселенная глядит в нас мраком глаз.
А ты, душа, усталая, глухая,
О счастии твердишь, - в который раз?
Циклы "Возмездие" и "Ямбы" продолжают эту тему. Главная вина героя - измена данным когда-то священным обетам, высокой любви, измена человеческому предназначению. Расплата же, назначенная за эти грехи усталость от жизни и покорное ожидание смерти. В стихотворении "Ночь, улица, фонарь, аптека" показывается роковой круговорот жизни. Этому способствует его кольцевая композиция, точные и емкие эпитеты ("бессмысленный и тусклый свет", "ледяная рябь канала"), наконец, необычная и смелая гипербола: "Умрешь - начнешь опять сначала". В стихотворении "Голос из хора" звучит мрачное, поистине апокалипсическое предсказание о грядущем торжестве зла:
И век последний, ужасней всех,
Увидим и вы, и я.
Все небо скроет гнусный грех,
На всех устах застынет смех,
Тоска небытия.
Уже в "Ямбах" поэт говорит "нет" дням настоящим. Он верит, что крушение старых устоев жизни неизбежно:
На непроглядный ужас жизни
Открой скорей, открой глаза,
Пока великая гроза
Все не смела в твоей отчизне...
Чуть позже, в "Итальянских стихах", он отвергает позицию чистого искусства, говоря о ней, что это творческая ложь - и здесь он еще более ярко выступает как реалист. «Подлинное искусство, - говорит поэт, - это ноша на плечах, долг, подвиг».
Следующий рассматриваемый цикл "трилогии вочеловечения" "Арфы и скрипки" - связан с блоковской концепцией музыки как внутренней сущности мира, его организующей силы. Если скрипки могут быть расстроенными, то арфа для Блока символ музыки, звучащей всегда в унисон с мировым оркестром. Здесь присутствует широкий диапазон тем: светлая музыка (например, "На смерть Комиссаржевской"), дисгармония страшного мира (например, "Я пригвожден к трактирной стойке").
"Кармен" - последний цикл поэта о любви. Он является связующим звеном между "Арфами и скрипками" и "Соловьиным садом", где отразились раздумья поэта о смысле жизни и месте человека в ней.
Цикл "Родина" посвящен России. Эта сквозная тема, берущая начало из первого тома трилогии и заканчивающаяся в поэме "Двенадцать".
Что касается содержания поэмы, то здесь Блок, на наш взгляд, использует те же образы, что и в предыдущем творчестве: это образы ветра, снега, вьюги, Иисуса Христа, сатирические зарисовки буржуазии, противопоставление черного и белого миров. По форме же это "рвущийся стих" (М. И. Цветаева), в котором слышна музыка революции: здесь и частушечные мотивы, и несущие особую энергию короткие строки, и ритмы марша.
Выдающийся русский поэт Александр Александрович Блок (1880-1921) еще за жизнь став кумиром и символистов, и акмеистов, и всех дальнейших поколений русских поэтов.
В начале его поэтического пути наиболее близким ему был мистический романтизм творчества Василия Жуковского. Этот "певец природы" своими стихами учил юного поэта чистоте и приподнятости чувств, познанию красоты окружающего мира, единению с Богом, вере в возможность проникновения за пределы земного. Далекий от теоретических философских доктрин, поэзии романтизма А. Блок был подготовлен к восприятию базовых принципов искусства символизма.
Уроки Жуковского не прошли напрасно: выпестованные им "острые мистические и романтические переживания" приковали внимание Блока в 1901 г. к творчеству поэта и философа Владимира Соловьёва, который был признанным "духовным отцом" младшего поколения русских символистов (А. Блок, А. Белый, С. Соловьев, Вяч. Иванов и т.п.). Идейной основой его учения была мечта о царстве божественной власти, которая возникает из современного мира, который погряз во зле и грехах. Он может быть спасен Мировой Душой, Вечной Женственностью, которая возникает своеобразным синтезом гармонии, красоты, добра, духовной сущностью всего живого, новой богоматерью. Эта соловьёвская тема является центральной в ранних стихах Блока, которые вошли в его первый сборник "Стихи о Прекрасной Даме" (1904). Хотя в основу стихов было положено настоящее живое чувство любви к невесте, со временем - жене поэта - Л. Д. Менделеевой, лирическая тема, освещенная в духе соловьёвского идеала, приобретает звучание темы священной любви. О. Блок разворачивает тезис о том, что в личной любви обнаруживается любовь мировая, а любовь к вселенной осознается через любовь к женщине. Поэтому конкретный образ перекрывают абстрактные фигуры Вечно Юной Жены, Госпожи Вселенной и т.п.. Поэт преклоняется перед Прекрасной Дамой - олицетворением вечной красоты и гармонии. В "Стихах о Прекрасной Даме", вне сомнения, присутствуют признаки символизма. Платоновская идея противопоставления двух миров - земного, темного и безрадостного, и далекого, неизвестного и прекрасного, святость приподнятых неземных идеалов лирического героя, его подвел к ним, решительный разрыв с окружающей жизнью, культ Красоты - важнейшие черты этого художественного направления, нашли яркое воплощение в раннем творчестве Блока.
Уже в первых произведениях оказались основные признаки поэтической манеры Блока: музыкально-песенный строй, тяготение к звуковойи цветовой выразительности, метафоричность языка, сложная структура образа - все то, что теоретики символизма называли импрессионистическим элементом , считая его важной составной эстетики символизма. Все это определило успех первой книги Блока. Как и большинство символистов, Блок был убежден: все, что происходит на земле - лишь отражения, знак, "тень" того, что существует в других, духовных мирах. Соответственно, слова, язык оказываются для него "знаками знаков", "тенями теней". В их "земных" значениях всегда просматривает "небесное" и "вечное". Все значения блоковских символов иногда очень тяжело перечесть, и это - важная черта его поэтики. Художник убежден, что в символе всегда должно оставаться что-то "непостижимое", "тайное", чего нельзя передать ни научным, ни бытовым языком. Однако для блоковского символа характерно и другое: каким бы многозначным он не был, в нем всегда сохраняется и его первый - земной и конкретный - смысл, яркая эмоциональная, окраска, непосредственность восприятия и чувств.
Еще в ранних стихах поэта можно было заметить такие черты, как напряженность лирического чувства, страстность и исповедальность . В этом состояла основа будущих завоеваний Блока как поэта: неудержимого максимализма и неизменной искренности . Вместе с тем последний раздел сборника содержал такие стихи, как "Из газет", "Фабрика" и др., которые свидетельствовали о появлении гражданских настроений.
Если "Стихи о Прекрасной Даме" понравились, прежде всего, символистам, то вторая книга стихов "Неожиданная радость " (1907) сделала его имени популярным в широких читательских кругах . К этому сборнику вошли стихи 1904-1906 гг. и среди них такие шедевры, как "Незнакомка", "Девушка пела в церковном хоре...", "Осенняя воля" и т.п.. Книга свидетельствовала о высшем уровне мастерства Блока, звуковая магия его поэзии пленяла читателей. Существенным образом изменилась и тематика его лирики. Герой Блока выступал уже не как монах-отшельник, а как житель шумных городских улиц , который жадно вглядывается в жизнь. В сборнике поэт высказал свое отношение к социальным проблемам , духовной атмосфере общества. В его сознании углубился разрыв между романтической мечтой и действительностью . Эти стихи поэта отобразили впечатления от событий революции 1905-1907 гг., "свидетелем которых был поэт. А стихотворение "Осенняя воля" став первым воплощением темы родины, России в творчестве Блока. Поэт интуитивно открыл в этой теме наиболее дорогое и интимное для него.
Поражение первой русской революции решающим образом сказалось не только на судьбы всей поэтической школы символизма, а и на личной судьбе каждого из его сторонников. Отличительная черта блоковского творчества послереволюционных лет - укрепление гражданской позиции. 1906-1907 гг. были периодом переоценки ценностей.
В этот период изменяется понимание Блоком сущности художественного творчества, назначение художника и роли искусства в жизни общества . Если в ранних циклах стихов лирический герой Блока представал отшельником, рыцарем Прекрасной Дамы, индивидуалистом, то со временем он заговорил об обязанности художника перед эпохой, перед народом. Изменение общественных взглядов Блока отразилось и в его творчестве. В центре его лирики - герой, ищущий крепких связей с другими людьми, осознающий зависимость своей судьбы от общей судьбы народа. Цикл "свободные мысли" из сборника "Земля в снегу" (1908), в особенности стихи "О смерти" и "В северном море", проявляет тенденцию к демократизации творчества этого поэта, которое отображается в состоянии духа лирического героя, в мироощущении, и в конце концов, в лирическом строе языка автора.
Тем не менее, чувство уныния, опустошенности, осложненные личными мотивами, наполняют строки его стихов . Началось осознание окружающей действительности как "страшного мира ", который уродует и губит Человека. Родившаяся в романтизме, традиционная для классической литературы тема столкновения с миром зла и насилия нашла в А. Блоке гениального продолжателя. Психологическую драму личности и философию бытия Блок сосредоточивает в историко-социальной сфере, ощущая прежде всего социальные нелады. С одной стороны, он стремится к изменению общества, а с другой - его пугают упадок духовности, стихия жестокости, которые все большее охватывали страну (цикл "На поле Куликовом" (1909)). В его поэзии тех лет возникает образ лирического героя, человека кризисной эпохи , который утратил веру в старые ценности, считая их погибшими, потерянными навсегда, и не обрел новых. Болью и горечью за истерзанные судьбы, проклятием жесткому страшному миру, поисками спасительных точек опоры в разрушенном мироздании и хмурой безысходностью и найденной надеждой, верой в будущее наполняются стихи Блока этих лет. Те, что вошли в циклы "Снеговая маска", "Страшный мир" "Танцы смерти", "Искупление", справедливо считаются лучшими из того, что было написано Блоком в период расцвета и зрелости его таланта.
Тема гибели человека в страшном мире Блоком была освещена значительно шире и глубже, чем его предшественниками, тем не менее, на вершине звучания этой темы - важный для понимания всего творчества Блока мотив преодоления зла. Это, прежде всего, проявилось в теме родины, России, в теме обретения новой судьбы блоковским героем, который стремится преодолеть пропасть между народом и той частью интеллигенции, к которой он принадлежал. В 1907-1916 гг. был создан цикл стихов "Родина", где осмысливаются пути развития Росси, образ которой возникает то привлекательно-сказочным, преисполненным волшебной силы, то ужасно-кровавым, вызывая тревогу за будущее.
Можно сказать, что галерея женских образов-символов в лирике Блока, в конце концов, находит свое органическое продолжение и логическое завершение: Прекрасная Дама - Незнакомка - Снежная Маска - Фаина - Кармен - Россия. Тем не менее, сам поэт настаивал на потом, что каждый следующий образ является не просто преобразованием предшествующего, а, прежде всего, воплощением нового типа мировоззрения автора на очередном этапе его творческого становления.
Поэзия А. Блока - своеобразное зеркало, в котором отразились надежды, разочарования и драматизм эпохи конца XІХ - начала XX ст. Символическая насыщенность романтическая приподнятость и реалистическая конкретность помогли писателю открыть сложный и многогранный образ мира.
Новый этап творчества Блока связан с годами подготовки и свершений первой русской революции. В это время выходит сборник «Стихи о Прекрасной Даме» (1904), создаются стихотворения, позже вошедшие в книги «Нечаянная Радость» (1907) и «Снежная маска» (1907), трилогия лирических драм («Балаганчик», «Король на площади», «Незнакомка» — 1906). Начинается работа поэта в области критики и художественного перевода,возникают литературные связи, преимущественно в символистской среде (Вяч. Иванов, Д. Мережковский, З. Гиппиус — в Петербурге; А. Белый, В. Брюсов — в Москве). Имя Блока приобретает известность.
В 1903—1906 гг. Блок чаще и чаще обращается к социальной поэзии. Он сознательно уходит из мира лирической отъединенности туда, где живут и страдают «многие». Содержанием его произведений становится действительность, «повседневность» (хотя и истолковываемая порой сквозь призму мистики). В этой «повседневности» Блок все настойчивее выделяет мир людей, унижаемых бедностью и несправедливостью.
В стихотворении «Фабрика» (1903) тема народного страдания выходит на первый план (ранее она лишь брезжила сквозь образы городской «чертовщины» — «По городу бегал черный человек...», 1903). Теперь мир оказывается разделенным не на «небо» и «землю», а на тех, кто, скрытый за желтыми окнами, принуждает людей «согнуть измученные спины», и на нищий народ.
В произведении отчетливо звучат интонации сочувствия «нищим». В стихотворении «Из газет» (1903) социальная тема еще заметнее соединена с ярким сочувствием страдающим. Здесь рисуется образ жертвы социального зла — матери, которая не смогла вынести нищеты и унижения и «сама на рельсы легла». Здесь же впервые у Блока появляется характерная для демократической традиции тема доброты «маленьких людей».
В стихотворениях «Последний день», «Обман», «Легенда» (1904) социальная тема поворачивается еще одной стороной — рассказом об унижении и гибели женщины в жестоком мире буржуазного города.
Произведения эти очень важны для Блока. В них женское начало выступает не как «высокое», небесное, а как «падшее» на «горестную землю» и на земле страдающее. Высокий идеал Блока отныне становится неотделимым от реальности, современности, социальных коллизий.
Произведения на социальные темы, созданные в дни революции, занимают в сборнике «Нечаянная Радость» значительное место. Они завершаются так называемым «чердачным циклом» (1906), воссоздающим — в прямой связи с «Бедными людьми» Достоевского — уже вполне реалистические картины голодной и холодной жизни обитателей «чердаков».
Стихотворения, в которых господствуют мотивы протеста, «бунта» и борьбы за новый мир, первоначально также были окрашены в мистические тона («Все ли спокойно в народе?..», 1903), от которых Блок постепенно освобождался («Шли на приступ. Прямо в грудь...», 1905; «Поднимались из тьмы погребов...», 1904, и др.). В литературе о Блоке неоднократно отмечалось, что поэт ярче всего воспринимал в революции ее разрушительную («Митинг», 1905), природоподобную, стихийную сторону («Пожар», 1906). Но чем важнее становился для Блока,человека и художника, опыт первой русской революции, тем сложней и многообразней оказывались ее поэтические отображения.
Для Блока, как и для других символистов, характерно представление, что чаемая народная революция — это победа новых людей и что в прекрасном мире будущего нет места его лирическому герою и людям, близким ему по социально-психологическому складу.
Вот они далёко,
Весело плывут.
Только нас с собою,
Верно, не возьмут!
Гражданская лирика была важным шагом в осмыслении мира художником, при этом новое восприятие отразилось не только в стихотворениях с революционной темой, но и на изменении общей позиции поэта.
История русской литературы: в 4 томах / Под редакцией Н.И. Пруцкова и других - Л., 1980-1983 гг.
А.А. Блок. Основные мотивы лирикиДалек и близок одновременно был он нашей эпохе…Он искал слияния с космосом, а не с человечеством. Жил предчувствием тайны и чуда…П.С. Коган
На творчество А.А. Блока (1880-1921) оказали серьёзное влияние русская романтическая поэзия, русский фольклор, философия Владимира Соловьева. Значительный след в его поэзии оставило и сильное чувство к Л.Д. Менделеевой, ставшей в 1903 г. его женой. Лирика Блока выступает как единое произведение, развернутое во времени: «...Я твердо уверен, что это должное и что все стихи вместе - «трилогия вочеловечения» (от мгновения слишком яркого света - через необходимый болотистый лес - к отчаянью, проклятиям, «возмездию» и... к рождению человека «общественного», художника, мужественно глядящего в лицо миру...)» , - так Блок характеризовал этапы своего творческого пути и содержание книг, составивших трилогию.
Ветер принес издалёка
Песни весенней намек,
Где-то светло и глубоко
Неба открылся клочок.
В этой бездонной лазури,
В сумерках близкой весны
Плакали зимние бури,
Реяли звездные сны.
Робко, темно и глубоко
Плакали струны мои.
Ветер принес издалёка
Звучные песни твои.
Предчувствую Тебя...
И тяжкий сон житейского сознанья
Ты отряхнешь, тоскуя и любя.
Вл. Соловьев
Предчувствую Тебя. Года проходят мимо -
Всё в облике одном предчувствую Тебя.
Весь горизонт в огне - и ясен нестерпимо,
И молча жду,- тоскуя и любя.
Весь горизонт в огне, и близко появленье,
Но страшно мне: изменишь облик Ты,
И дерзкое возбудишь подозренье,
Сменив в конце привычные черты.
О, как паду - и горестно, и низко,
Не одолев смертельные мечты!
Как ясен горизонт! И лучезарность близко.
Но страшно мне: изменишь облик Ты.
Вхожу я в темные храмы,
Совершаю бедный обряд.
Там жду я Прекрасной Дамы
В мерцаньи красных лампад.
В тени у высокой колонны
Дрожу от скрипа дверей.
А в лицо мне глядит, озаренный,
Только образ, лишь сон о Ней.
О, я привык к этим ризам
Величавой Вечной Жены!
Высоко бегут по карнизам
Улыбки, сказки и сны.
О, Святая, как ласковы свечи,
Как отрадны Твои черты!
Мне не слышны ни вздохи, ни речи,
Но я верю: Милая - Ты.
Мне страшно с Тобой встречаться. Страшнее Тебя не встречать. Я стал всему удивляться, На всем уловил печать. По улице ходят тени, Не пойму - живут, или спят. Прильнув к церковной ступени, Боюсь оглянуться назад. Кладут мне на плечи руки, Но я не помню имен. В ушах раздаются звуки Недавних больших похорон. А хмурое небо низко - Покрыло и самый храм. Я знаю: Ты здесь. Ты близко. Тебя здесь нет. Ты - там.
Однако в первом томе стихов нашли своё отражение и социальные мотивы. В цикле «Распутья» (1903), завершающем первый том , тема Прекрасной Дамы соединяется с социальными мотивами - поэт словно поворачивается лицом к другим людям и замечает их горе, несовершенство мира, в котором они живут («Фабрика», «Из газет», «По берегу плелся больной человек» и др.)
В соседнем доме окна жолты.
По вечерам - по вечерам
Скрипят задумчивые болты,
Подходят люди к воротам.
И глухо заперты ворота,
А на стене - а на стене
Недвижный кто-то, черный кто-то
Людей считает в тишине.
Я слышу всё с моей вершины:
Он медным голосом зовет
Согнуть измученные спины
Внизу собравшийся народ.
Они войдут и разбредутся,
Навалят на спины кули.
И в жолтых окнах засмеются,
Что этих нищих провели.
«Из газет» Александр Блок
Встала в сияньи. Крестила детей.
И дети увидели радостный сон.
Положила, до полу клонясь головой,
Последний земной поклон.
Коля проснулся. Радостно вздохнул,
Голубому сну еще рад наяву.
Прокатился и замер стеклянный гул:
Звенящая дверь хлопнула внизу.
Прошли часы. Приходил человек
С оловянной бляхой на теплой шапке.
Стучал и дожидался у двери человек.
Никто не открыл. Играли в прятки.
Были веселые морозные Святки.
Прятали мамин красный платок.
В платке уходила она по утрам.
Сегодня оставила дома платок:
Дети прятали его по углам.
Подкрались сумерки. Детские тени
Запрыгали на стене при свете фонарей.
Кто-то шел по лестнице, считая ступени.
Сосчитал. И заплакал. И постучал у дверей.
Дети прислушались. Отворили двери.
Толстая соседка принесла им щей.
Сказала: «Кушайте». Встала на колени
И, кланяясь, как мама, крестила детей.
Мамочке не больно, розовые детки.
Мамочка сама на рельсы легла.
Доброму человеку, толстой соседке,
Спасибо, спасибо. Мама не могла…
Мамочке хорошо. Мама умерла.
По берегу плелся больной человек.
С ним рядом ползла вереница телег.
В дымящийся город везли балаган,
Красивых цыганок и пьяных цыган.
И сыпали шутки, визжали с телег.
И рядом тащился с кульком человек.
Стонал и просил подвезти до села.
Цыганочка смуглую руку дала.
И он подбежал, ковыляя, как мог,
И бросил в телегу тяжелый кулек.
И сам надорвался, и пена у губ.
Цыганка в телегу взяла его труп.
С собой усадила в телегу рядком,
И мертвый качался и падал ничком.
И с песней свободы везла до села.
И мертвого мужа жене отдала.
Также в этом цикле появляется гамлетовский мотив («Песня Офелии»).
Разлучаясь с девой милой,
Друг, ты клялся мне любить!..
Уезжая в край постылый,
Клятву данную хранить!..
Там, за Данией счастливой,
Берега твои во мгле...
Вал сердитый, говорливый
Моет слезы на скале...
Милый воин не вернется,
Весь одетый в серебро...
В гробе тяжко всколыхнется
Бант и черное перо...
Пристально вглядываясь в окружающий мир, лирический герой замечает его неблагополучие, приходит к мысли, что жизнью в этом мире правят стихии. Этот новый взгляд получил отражение во втором томе , в циклах: «Нечаянная Радость» (1907), «Вольные мысли» (1907), «Снежная маска» (1907), «Земля в снегу» (1908), «Ночные часы» (1911). Параллельно с этими циклами А. Блок создает ряд лирических драм: «Балаганчик», «Незнакомка» (1906), «Песня Судьбы» (1908), «Роза и Крест» (1913). Создание второго тома совпало с революционными событиями в стране. Раздумья поэта о судьбе Родины вылились в стихи о России , о своём отношении к её прошлому, настоящему и будущему («Осенняя воля», «Русь», «Россия» и др.).
«Осенняя воля» Александр Блок
Выхожу я в путь, открытый взорам,
Ветер гнет упругие кусты,
Битый камень лег по косогорам,
Желтой глины скудные пласты.
Разгулялась осень в мокрых долах,
Обнажила кладбища земли,
Но густых рябин в проезжих селах
Красный цвет зареет издали.
Вот оно, мое веселье, пляшет
И звенит, звенит, в кустах пропав!
И вдали, вдали призывно машет
Твой узорный, твой цветной рукав.
Кто взманил меня на путь знакомый,
Усмехнулся мне в окно тюрьмы?
Или - каменным путем влекомый
Нищий, распевающий псалмы?
Нет, иду я в путь никем не званый,
И земля да будет мне легка!
Буду слушать голос Руси пьяной,
Отдыхать под крышей кабака.
Запою ли про свою удачу,
Как я молодость сгубил в хмелю…
Над печалью нив твоих заплачу,
Твой простор навеки полюблю…
Много нас - свободных, юных, статных -
Умирает не любя…
Приюти ты в далях необъятных!
Как и жить и плакать без тебя!
РУСЬ
Ты и во сне необычайна.
Твоей одежды не коснусь.
И в тайне - ты почиешь, Русь.
Русь, опоясана реками
И дебрями окружена,
С болотами и журавлями,
И с мутным взором колдуна,
Где разноликие народы
Из края в край, из дола в дол
Ведут ночные хороводы
Под заревом горящих сел.
Где ведун ы с вороже я ми
Чаруют злаки на полях
И ведьмы тешатся с чертями
В дорожных снеговых столбах.
Где буйно заметает вьюга
До крыши - утлое жилье,
И девушка на злого друга
Под снегом точит лезвее.
Где все пути и все распутья
Живой клюкой измождены,
И вихрь, свистящий в голых прутьях,
Поет преданья старины...
Так - я узнал в моей дремоте
Страны родимой нищету,
И в лоскутах ее лохмотий
Души скрываю наготу.
Тропу печальную, ночную
Я до погоста протоптал,
И там, на кладбище ночуя,
Подолгу песни распевал.
И сам не понял, не измерил,
Кому я песни посвятил,
В какого бога страстно верил,
Какую девушку любил.
Живую душу укачала,
Русь, на своих просторах ты,
И вот - она не запятнала
Первоначальной чистоты.
Дремлю - и за дремотой тайна,
И в тайне почивает Русь.
Она и в снах необычайна,
Ее одежды не коснусь.
Россия
Опять, как в годы золотые,
Три стертых треплются шлеи,
И вязнут спицы росписные
В расхлябанные колеи...
Россия, нищая Россия,
Мне избы серые твои,
Твои мне песни ветровые,-
Как слезы первые любви!
Тебя жалеть я не умею
И крест свой бережно несу...
Какому хочешь чародею
Отдай разбойную красу!
Пускай заманит и обманет,-
Не пропадешь, не сгинешь ты,
И лишь забота затуманит
Твои прекрасные черты...
Ну что ж? Одной заботой боле -
Одной слезой река шумней
А ты все та же - лес, да поле,
Да плат узорный до бровей...
И невозможное возможно,
Дорога долгая легка,
Когда блеснет в дали дорожной
Мгновенный взор из-под платка,
Когда звенит тоской острожной
Глухая песня ямщика!..
Лирический герой Блока связан с Родиной неразрывными узами. Первоначальный образ России поэт создаёт в русле фольклорной традиции: Русь - это таинственная, полусказочная земля, опоясанная лесами и окружённая дебрями, «с болотами и журавлями и с мутным взором колдуна» («Русь», 1906). Однако этот образ текуч : уже в стихотворении «Россия» (1908) образ древней земли незаметно трансформируется в женский образ: «какому хочешь чародею отдай разбойную красу» . Лирический герой убеждён, что Руси ничего не страшно, что она способна выстоять в любых испытаниях («не пропадёшь, не сгинешь ты» ). Лирический герой признаётся в любви к Родине, с которой «и невозможное возможно» . Особое место в лирике Блока занимает цикл «На поле Куликовом» (1908). Поэт считал, что история повторяется, поэтому необходимо осмысление её уроков: «Куликовская битва принадлежит к символическим событиям... Таким событиям суждено возвращение. Разгадка их еще впереди». Лирический герой этого цикла - это и древнерусский воин, который готовится к смертельной битве, и философ, размышляющий о судьбе России: «…До боли / Нам ясен долгий путь! / Наш путь - стрелой татарской древней воли / Пронзил нам грудь» . Несмотря на «кровь и пыль» , несмотря на грозящую «мглу - ночную и зарубежную» , на предвещающий беду «закат в крови» , лирический герой не мыслит своей жизни отдельно от России. Чтобы подчеркнуть неразделимость судьбы - своей и Родины, - Блок прибегает к смелой метафоре, несвойственной традиционному восприятию родной земли, - поэт называет Россию «женой»: «О, Русь моя! Жена моя!» . Заканчивается цикл на тревожной ноте: близится «начало / Высоких и мятежных дней /… Недаром тучи собрались» . Неслучаен и эпиграф, предпосланный пятой части цикла: «И мглою бед неотразимых / Грядущий день заволокло (В. Соловьёв)» . Предчувствия Блока оказались пророческими: революции, репрессии и войны регулярно потрясали нашу страну на протяжении всего XX столетия. Действительно, «И вечный бой! Покой нам только снится…» . Однако великий поэт верил в способность России преодолеть все испытания: «Пусть ночь. Домчимся…» . Остро воспринимая социальные потрясения, Блок переживает предчувствие надвигающейся катастрофы. Его трагическое мироощущение особенно ярко проявилось в цикле «Страшный мир» (1910-1916), открывающем третий том . В «страшном мире» нет любви, нет здоровых человеческих чувств, нет будущего («Ночь, улица, фонарь, аптека...» (1912)).
Тема «страшного мира» звучит и в циклах «Возмездие», «Ямбы» . Возмездие в интерпретации Блока - это суд собственной совести: расплатой тому, кто изменил своему предназначению, поддавшись губительному воздействию «страшного мира», становится усталость от жизни, внутренняя опустошенность, духовная смерть. В цикле «Ямбы» звучит мысль о том, что возмездие грозит всему «страшному миру». И всё же лирический герой не теряет веры в победу света над тьмой, он устремлён в будущее: О, я хочу безумно жить: Все сущее - увековечить, Безличное - вочеловечить, Несбывшееся - воплотить! Здесь же продолжается и тема России. Судьба Родины для лирического героя неотделима от его собственной судьбы («Русь моя, жизнь моя, вместе ль нам маяться?..» , 1910). А.Блок был глубоко убеждён, что родину не выбирают, он был способен любить и Россию страшную, уродливую в своей бездуховности - вспомним стихотворение «Грешить бесстыдно, непробудно» (1914): Грешить бесстыдно, непробудно, Счет потерять ночам и дням, И, с головой от хмеля трудной, Пройти сторонкой в божий храм. Три раза преклониться долу, Семь - осенить себя крестом, Тайком к заплеванному полу Горячим прикоснуться лбом. Кладя в тарелку грошик медный, Три, да еще семь раз подряд Поцеловать столетний, бедный И зацелованный оклад. А воротясь домой, обмерить На тот же грош кого-нибудь, И пса голодного от двери, Икнув, ногою отпихнуть. И под лампадой у иконы Пить чай, отщелкивая счет, Потом переслюнить купоны, Пузатый отворив комод, И на перины пуховые В тяжелом завалиться сне...Да, и такой, моя Россия, Ты всех краев дороже мне.26 августа 1914
Лирика А. Блока необычайно музыкальна . По мнению поэта, музыка - это внутренняя сущность мира. «Душа настоящего человека есть самый сложный и самый певучий музыкальный инструмент...» , - считал Блок, - поэтому все поступки человека - от необычайных взлётов до падения в пропасть «страшного мира» - являются проявлениями верности или неверности человека «духу музыки». Как и все символисты, А. Блок придавал особое значение ритмико-мелодическому рисунку произведения. В его поэтическом арсенале инструментов стихосложения широко представлены верлибр и ямбы, белый стих и анапест. Также большое значение Блок придавал цвету . Для его творчества цвет - средство символического изображения мира. Основные цвета в поэзии Блока - белый и чёрный, что обусловлено эстетикой символизма , рассматривающего мир как контрастное соединение идеального и реального, земного и небесного. Белый цвет прежде всего символизирует святость, чистоту, отрешённость. Чаще всего белый цвет встречается в первом томе - с ним связаны образы-символы чистоты, непорочности и недостижимости (например: белые птицы, белое платье, белые лилии). Постепенно белый цвет приобретает и другие значения:
1) страсти, освобождения: Серебристым, снежным хмелем Опьяню и опьянюсь? Сердцем, преданным метелям, К высям неба унесусь.??В далях снежных веют крылья, -Слышу, слышу белый зов;??В вихре звездном, без усилья Сброшу звенья всех оков?Опьянись же светлым хмелем, Снежнооким будь и Ты…??Ах, потерян счет неделям В вихре белой красоты!??1906-1907 2) смерти, гибели: <…>А она не слышит -Слышит - не глядит, Тихая - не дышит, Белая - молчит...Уж не просит кушать...Ветер свищет в щель. Как мне любо слушать Вьюжную свирель! Ветер, снежный север, Давний друг ты мне! Подари ты веер Молодой жене! Подари ей платье Белое, как ты! Нанеси в кровать ей Снежные цветы!Ты дарил мне горе, Тучи, да снега...Подари ей зори, Бусы, жемчуга! Чтоб была нарядна И, как снег, бела! Чтоб глядел я жадно Из того угла!.. Слаще пой ты, вьюга, В снежную трубу, Чтоб спала подруга В ледяном гробу!<…>Декабрь 1906
Частотность использования белого цвета снижается по мере развития поэзии Блока от символизма к реализму «страшного мира» и революции, а использования чёрного - повышается. Чёрный цвет в лирике Блока символизирует одержимость, неистовство, трагизм, отчаяние, неприкаянность:
1) В душе весну будит её весна, Но ум сжимает дьявол чёрный… 2) Рабом безумным и покорнымДо времени таюсь и жду Под этим взором, слишком черным. В моем пылающем бреду... 3) Только дикий чёрный ветер, Сотрясающий мой дом…
Чёрный цвет - это ещё и знак философского осмысления жизни - знак иноческого служения, и символ полноты жизни:
1) Я грустным братьям - брат примерный, И рясу черную несу, Когда с утра походкой верной Сметаю с бледных трав росу. 2) И чёрная, земная кровь Сулит нам, раздувая вены, Все разрушая рубежи, Неслыханные перемены, Невиданные мятежи…
Встречаются в лирике Блока и другие цветовые символы, обусловленные традициями средневековой эстетики, которым следовал поэт в своём творчестве: Жёлтый - знак пошлости, социальной несправедливости, враждебной силы; Синий - знак измены, зыбкости мечты, поэтического вдохновения. Поэтическое совершенство лирики А. Блока позволило ему занять почётное место в ряду русских классиков, создававших великую русскую литературу.
Творчество Александра Блока - великого поэта начала XX века - одно из самых примечательных явлений русской поэзии. По силе дарования, страстности отстаивания своих воззрений и позиций, по глубине проникновения в жизнь, стремлению ответить на самые большие и насущные вопросы современности, по значительности новаторских открытий, ставших неоценимым достоянием русской поэзии, Блок является одним из тех деятелей нашего искусства, которые составляют его гордость и славу.
Поэзия Блока прежде всего то, что все явления окружающего мира и все события истории, все предания веков, народное горе, мечты о будущем - все, что становилось темой переживаний и пищей раздумий, Блок переводил на язык лирики и прежде всего воспринимал как лирику. Даже сама Россия была для него “лирической величиной”, и эта “величина” была столь огромной, что далеко не сразу вместилась в рамки его творчества.
Крайне существенно и то, что большая патриотическая тема, тема Родины и ее судеб, входит в лирику Блока одновременно с темой революции, захватывающей поэта до самых потаенных глубин его души и породившей строй совершенно новых чувств, переживаний, стремлений, возникавших словно при грозовых разрядах, в их ослепительном свете, - и тема Родины становится в творчестве Блока основной и главнейшей. Одно из самых "примечательных его стихотворений, написанных в дни революции 1905 года и вдохновленных ею, - “Осенняя воля”. В этом стихотворении, за которым последует и огромный по своему внутреннему значению и художественному совершенству цикл “Родина”, глубоко сказались те переживания и раздумья поэта, которые придали его лирике новые и необычайно важные черты.
Вся та же, прежняя, а вместе с тем и совершенно иная красота родной земли (это мотив) открылась поэту в самой неприметной для “иноплеменного взора” равнине, не поражающей ни яркими цветами, ни пестрыми красками, спокойной и однообразной, но неодолимо привлекательной в глазах русского человека, как это остро почувствовал и передал поэт в своем стихотворении:
Выхожу я в путь, открытый взорам,
Ветер гнет упругие кусты,
Битый камень лег по косогорам,
Желтой глины скудные пласты.
Разгулялась осень в мокрых долах,
Обнажила кладбища земли,
Но густых рябин в проезжих селах
Красный цвет зареет издали...
Казалось бы, все однообразно, привычно, издавна знакомо в этих “мокрых долах”, но в них поэт увидел нечто новое, неожиданное и словно перекликнувшееся с тем мятежным, молодым, задорным, что он почувствовал в себе самом; в строгости и даже скудности открывшегося перед ним простора он узнал свое, родное, близкое, хватающее за сердце - и не смог не откликнуться на алеющий перед ним красный цвет рябины, зовущей куда-то и радующей новыми обещаниями, которых дотоле не слышал поэт. Вот почему он испытывает такой небывалый подъем внутренних сил, по-новому возникла перед ним прелесть и красота полей и косогоров родной земли:
Вот оно, мое веселье, пляшет
И звенит, звенит, в кустах пропав!
И вдали, вдали призывно машет
Твой узорный, твой цветной рукав.
Перед ним возникают настоящие леса, поля, косогоры, его манит пропадающий вдали путь. Именно об этом с какой-то вдохновенной радостью, светлою грустью и необычайной широтой, словно вмещающей весь родной простор, говорит поэт в своей “Осенней воле”:
Запою ли про свою удачу,
Как я молодость сгубил в хмелю...
Над печалью нив моих заплачу,
Твой простор навеки полюблю...
Чувством, опаляющим сердце поэта и его творчество, неизменно примешивающимся к каждой мысли, к каждому переживанию, становится, помимо любви к Родине, и любовь к матери (мотив). Матери, в подвиге сына которой видится сияние самого солнца, и пусть этот подвиг стоит сыну всей жизни - сердце матери переполняет “золотая радость”, ибо сыновний свет победил окружающую мглу, царит над ней:
Сын не забыл родную мать:
Сын воротился умирать.
Его лирика стала сильнее его самого. Это яснее всего выражено в его стихах о любви (мотив). Сколько бы он ни твердил, что женщины, которых мы любим, картонные, он вопреки своей воле видел в них и звезды, чувствовал в них нездешние дали, и - сколько бы сам ни смеялся над этим - каждая женщина в его любовных стихах сочеталась для него с облаками, закатами, зорями, каждая открывала просветы в Иное, поэтому он и создает свой первый цикл - “Стихи о Прекрасной Даме”. Прекрасная Дама - воплощение вечной женственности, вечный идеал красоты. Лирический герой - служитель Прекрасной Дамы, ожидающий грядущего преображения жизни.
Надежды на пришествие “вечной женственности” свидетельствуют о неудовлетворенности Блока действительностью:
Предчувствую Тебя. Года проходят мимо...
Прекрасная Дама, единая и неизменная в своем совершенстве, в своей дивной прелести, вместе с тем постоянно меняет черты и является перед своим рыцарем и слугой то “Девой, Зарей”, то “Женой, облеченной в солнце”, и это к ней взывает поэт в чаянии времен, предреченных в старинных и священных книгах:
Тебе, чей Сумрак был так ярок,
Приподними небесных арок
Все опускающийся свод.
Сама любовь собирает в глазах поэта черты идеальные, небесные, и в своей возлюбленной он видит не обычную земную девушку, а ипостась божества. В стихах о Прекрасной Даме поэт воспевает ее и наделяет всеми атрибутами божественности - такими, как бессмертие, безграничность, всемогущество, непостижимая для земного человека премудрость, - все это поэт усматривает в своей Прекрасной Даме, которая ныне “в теле нетленном на землю идет”.
Даже когда лирика Блока говорила, казалось бы, всего только о частном, интимном, личном, ибо в ней сквозь личное, неповторимое прорывается великое, мировое. “Единство с миром” - этот мотив, общий для всей лирики Блока, - необычайно важно для понимания значения произведений Блока, его творчества, даже выходящего за рамки непосредственного отклика на то или иное событие.
Поэт,исследовал многие области человеческих отношений и переживаний, на себе испытывал весь цикл чувств, страстей, стремлений, мужал и закалялся в испытаниях и борьбе - все это составляет содержание того “романа в стихах”, каким и является лирика Блока, взятая в целом:
Благословляю все, что было,
Я лучшей доли не искал.
О сердце, сколько ты любило!
О разум, сколько ты пылал!
Пускай и счастие, и муки
Свой горький положили след,
Но в страстной буре, в долгой скуке -
Я не утратил прежний свет...
23. Стихи «Незнакомка», «В ресторане»
Среди других поэтов серебряного века Блок выделяется значительностью свершившейся в его лирике эволюции любовной тематики. От возвышенной мечты о возлюбленной, которая казалась мистической и недостижимой, он приходит к восприятию образа реальной женщины. Если раньше она была Прекрасной Дамой, то теперь этот образ теряет свою волшебную ауру и становится реальным, - незнакомкой, продажной женщиной. Рассмотрим эту эволюцию на примере двух его стихотворений: Незнакомка и В ресторане. В стихотворении Незнакомка лирический герой встречает свою возлюбленную в ресторане, она является ему в пьяных мечтах, ее образ приобрел реальные черты (кольца, вуаль). Впервые он встречает женщину в новом для него обличье. Его не радует мир, в котором она появилась: пыль переулочная, испытанные остряки, среди канав. И даже луна уже не романтический символ, и лишь бессмысленно кривится диск. Лишь с помощью вина лирический герой пытается примириться с действительностью, хотя давно разочаровался в своих мечтах и потерял смысл жизни. Но образ незнакомки еще не совсем потерял таинственность. Даже ее реальные черты (девичий стан, рука в кольцах) не контрастируют резко с ее туманным, расплывчатым образом (дыша духами и туманами, она садится у окна). Под траурными перьями, за темной вуалью не видно ее лица. Множество загадок, которые надо раскрыть, пронизывают стихотворение. Что такое берег очарованный и очарованная даль? Нет прямого ответа, так символ этот многозначен. Скорее всего это своеобразная грань между реальным миром и ирреальным, между пошлостью и прекрасным, духовностью и бездуховностью, добром и злом. Резкое противопоставление двух миров находит выражение на нескольких уровнях: лексики: высокий стиль (стан, очи) с низким (кривится, торчат, пьяницы с глазами кроликов); звуковой организации (в начале сочетания согласных пвчрм, ндрстм и т.д., а потом аллитерация на л, м, н (Иль это только снится мне?) Дисгармония первой части противостоит гармонии второй. И лишь размер четырехстопный ямб остается все тем же, придает размеренность и одновременно динамичность. Лирический герой одинок (И каждый вечер друг единственный//В моем стакане отражен+) Мир, построенный на его фантазиях и переменившийся с появлением Незнакомки, рожден лишь пьяными мечтами о прекрасном. Но путь, по которому движется идеал красоты у Блока, подходит к концу. Путь был непростым: из заоблачных высот в мрак и быт земной жизни. Героиня стихотворения В ресторане, идя по ступеням вниз, на этом пути окончательно утрачивает таинство своей неземной красоты, наконец, формируются черты не только земной, но даже приземленной женщины. Из предмета поклонения и обожания она стала предметом купли продажи. Однако, незнакомка показана с сочувствием и участием. Между героиней и лирическим героем происходит любовный поединок, длящийся доли секунды, но эта любовь по силе, может быть, равна чувству,. Развивающемуся долгое время. Стихотворение открывается сомнением лирического героя, как это было уже в Незнакомке: Он был или не был этот вечер? А дальше пейзажный штрих: петербургская заря желтый фонари на желтом. Северное небо, рождающее отчаяние, усиливающее усталость романтика, живущего в страшном мире, говорит о неизбежной грусти и неудовлетворенности реальной жизнью, как и в Незнакомке. Лирический герой лишь один из длинной череды надоевших поклонников. Об этом говорит фраза: И этот влюблен. Но она выделяет его из толпы обожателей, незаурядного, посмевшего быть дерзким, чтобы скрыть смущение. Но, несмотря на это, их встреча не столько счастье, удача, сколько досадное недоразумение: он красив, умен, образован, романтичен, но это еще больше отдаляет их друг от друга. Между ними пропасть: она женщина для развлечений, а он господин не ее круга. Между ними ничего не может быть серьезного, ее можно купить лишь на час. Драма отношений усиливается (грянули, исступленно запели) и, наконец, завершвется: взоры, отражаясь в зеркалах, пошло кричат: Лови! Зеркала, отражая и дробя образ новой незнакомки, рассеивают ее красоту, уникальность гибнет, загадка исчезает. Все это происходит под соответствующую музыку: бренчит монисто пляшущей цыганки, которая не поет, а визжит о любви. Эта вакханалия звуков адресована желтой заре так круг замыкается. Она бросает свой отблеск на грешную жизнь людей. Красота погублена,. Поругана, уничтожена, растворена в желтом мире желтого города.
