Биография

Сборник::: Культура Перу::: Кузьмищев В. А.

В жизни каждого народа, в его истории, в его культуре имеются даты, значение которых трудно переоценить. Для национальной культуры Перу одной из таких выдающихся дат является 12 апреля 1539 г.: в этот день в городе Куско, бывшей столице «империи» инков Тауантинсуйю, родился человек, которому судьба угото­вила сыграть наиболее значительную роль в зарождении и станов­лении национальной перуанской культуры, национального само­сознания перуанского народа. Уже на склоне своих лет он напи­шет полные горечи и одновременно бесконечной гордости слова, пророческое значение которых станет возможным понять и по дос­тоинству оценить лишь в наше время: «Детой испанца и индеанки или индейца и испанки, - писал он в своем главном труде, обес­смертившем его имя, - нас называют метисами, чтобы сказать, что мы являемся смесью обоих народов; это [слово] ввели первые испанцы, у которых в Индиях родились дети, и поскольку это имя нам было дано нашими отцами и исходя из того, что именно оно означает, я в полный голос называю себя этим именем и гор­жусь им. Хотя в Индиях, если кому-нибудь из них [или о них] говорят «ты - метис» или «он - метис», они воспринимают это как пренебрежение. Отсюда родилось то огромное удовлетворение, с которым они стали воспринимать имя горец, навязываемое им взамен имени метис, что [фактически] стало еще одним среди про­чих других оскорблений и унижений, которым их подвергает сильный мира сего. Ибо они не учитывают, что. . . на всеобщем языке Перу, чтобы сказать горец, говорят [слово] сачаруна, что в прямом его значении означает «дикарь», и вот так, чтобы скрытно назвать их дикарями, тот добрый человек назвал их горцами; а мои сородичи, не понимая злонамеренности того, кто навязал им это имя, высоко ценят свое оскорбление, когда следовало бы избегать его и питать к нему отвращение, а себя называть так, как назвали нас наши отцы, и отвергать новые оскорбляющие имена...» . Так писал о себе и своих сородичах-метисах Гарсиласо де ла Вега, первый писатель Латинской Америки, один из ее вы­дающихся сыновей.

Шел XVI век - век великих географических открытий, по­трясших «старую» Европу, век авантюр и героических подвигов; век Возрождения и мрачного господства инквизиции.

Великая «империя» инков лежала в развалинах. Горстка ис­панцев, захватившая огромную страну, протянувшуюся с севера на юг на 5 тыс. км, была полностью поглощена задачами закреп­ления своей военной, экономической и политической власти над чужеродной, этнически пестрой и в целом враждебной ей много­миллионной массой аборигенов только что завоеванных земель. Непрерывные стычки с «покоренными» индейцами, все новые и но­вые завоевательные походы, теперь, как правило, разорявшие, а не обогащавшие их участников, постоянные междоусобицы и раз­доры в лагере самих конкистадоров никак не способствовали раз­витию устойчивых культурных процессов в заморских колониях Испании. Несметные богатства, награбленные испанцами, не только уживались под одной крышей с невероятными лишениями и нищетой, но и в значительной степени сами порождали их. Отсутствие самых простых «предметов» культуры в быту, не го­воря уже о духовной жизни и ее потребностях, отнюдь не компен­сировалось сказочным обилием золота, серебра и иных драгоцен­ностей, хотя эти драгоценности по-прежнему оставались главной, если не единственной, целью всех мероприятий, предпринимав­шихся завоевателями Нового Света.

Сокровища инков, доставшиеся первым конкистадорам, пре­взошли самые смелые вымыслы: о сказочной «Золотой стране». Именно поэтому потребовались еще многие и многие жертвы, прежде чем легенда о новом «Эльдорадо» развеялась от столкнове­ния с суровой реальностью освоения гигантского континента Южной Америки, поставив на повестку дня куда более сложную задачу - колонизацию открытых и завоеванных европейцами земель.

Новые задачи потребовали новых исполнителей. История с ее жестокими законами борьбы, свойственными антагонисти­ческим классовым обществам, «позаботилась» и об этом, устранив насильственным путем с политической арены не только всех вож­дей конкисты, но и подавляющее большинство первых конкиста­доров Тауантинсуйю.

В такой обстановке прошли детские и юношеские годы будущего выдающегося писателя и мыслителя Инки Гарсиласо де ла Вега, «рожденного, - как он сам поведал, - среди огня и ужасов жесточайших гражданских войн своей родины, среди оружия и лошадей и обученного упражняться ими, ибо там [на родине] не было тогда ничего другого. . .» .

В отличие от инков испанские завоеватели не брали с собой в поход специально обученные подразделения, в задачи которых входило бы только экономическое и культурное освоение и пре­образование завоеванных земель для более эффективного пора­бощения побежденных народов. Утверждение испанского господ­ства на первоначальном этапе конкисты шло исключительно военным путем. Поэтому не следует удивляться тому, что оба глав­ных вождя конкисты - Франсиско Писарро и Диего де Альмагро были абсолютно неграмотными людьми и история сохранила нам лишь корявые крестики, поставленные ими вместо подписей. Но вместе с конкистадорами шла католическая церковь. Именно ее представители как раз и стали первыми «культуртрегерами» высокой европейской цивилизации в Новом Свете.

Первыми и единственными учителями маленького Гарсиласо также были католические монахи. Они появились в Куско с кон­кистадорами, хотя первая епархия в бывшей инкской столице была основана несколькими годами позже, а именно 3 сентября 1538 г. , т. е. почти за год до рождений Гарсиласо.

Гарсиласо учился недолго - он сам рассказывает об этом. Обучение носило сугубо частный и даже в некоторой степени само­деятельный характер, поскольку школы как таковой не было, а был единственный «класс» с дюжиной учеников, таких же, как и он, сыновей наиболее богатых конкистадоров, содержа­вшихся на деньги родителей. Что же касается учителей, то они, как правило, едва приступив к обучению, по тем или иным при­чинам покидали своих учеников. Занятия возобновлялись только тогда, когда их отцам удавалось найти очередного достаточно ученого монаха.

Тогдашние методы обучения хорошо известны, - напомним, что среди них не последнее место занимали розги. Молодых мети­сов учили испанской грамматике и элементарной арифметике, однако главное внимание уделялось богословию (ведь мальчики по материнской линии были язычниками) и латыни.

За три-четыре года обучения у Гарсиласо сменилось семь учи­телей. Остается лишь удивляться, как в подобных условиях смог сформироваться блестящий эрудит, великолепный знаток по мень­шей мере четырех языков, талантливый переводчик на испанский язык, великий писатель и мыслитель, сам факт появления кото­рого ознаменовал выход на мировую арену молодой, еще только формировавшейся перуанской культуры.

Какие же университеты должен был пройти он, чтобы достичь всего этого? Для Гарсиласо университетами стала его жизнь, внешне вполне благополучная и даже спокойная, однако полная глубочайшей внутренней трагедии, у которой не было и не могло быть «счастливого конца».

К сожалению, биография Гарсиласо представляет собой набор отнюдь не равноценных по своему значению и степени достовер­ности фактов, переплетающихся к тому же с пустотами неизвест­ности, над заполнением которых с весьма скромными успехами трудится уже не одно поколение иссдедователей-гарсиласистов. Еще сложнее обстоит дело с его творчеством. Укажем лишь, что в адрес Гарсиласо-писателя высказывались обвинения в пла­гиате и умышленном искажении истории инков.

Начнем с достоверного из жизни Гарсиласо. Известна точная дата его рождения - 12 апреля 1539 г. Как предполагают, в Куско сохранился дом или часть дома, в котором старые индеанки-акушерки приняли у «пальи», т. е. инкской принцессы по имени Чимпу Окльо, ее первенца. Мальчика при крещении нарекли Гомесом Суаресом де Фигероа, родовым именем его отца, капитана конки­стадоров Гарсиласо де ла Вега . Сам капитан, будучи вторым сыном своего отца, согласно нормам майората, - сложнейшего средневекового института, определявшего права наследников не только на имущество, но и на социальные привилегии, включав­шие дворянские титулы, а также имена, - не имел права на­зываться этим именем. Впрочем, и сын капитана также не имел на него прав, поскольку был бастардом, т. е. незаконнорожденным, но он родился не в Испании, а в далеких заморских землях, где все выглядело проще.

Отец Гарсиласо скончался в Куско в 1559 г., а в 1560 г. мо­лодой метис переехал в Испанию, где и прошла остальная часть его жизни. Известны также даты выхода в свет всех его произве­дений и литературных трудов: 1590 г. - перевод на испанский язык «Писем любви» Леона Эбрео; 1605 г. - «приключенческая» эпопея «Флорида»; затем в 1609 г. выходит главный труд Гарсиласо, посвященный инкам, а в 1617 г., уже посмертно, вторая часть труда рассказывающая о завоевании Тауантинсуйю испанскими конкистадорами и о войнах между ними. Все эти произведения сохранились в оригинале (имеются в виду их первые издания).

Известна и точная дата смерти гениального метиса - он скон­чался в Испании, в Кордобе, 24 апреля 1616 г. и был захоронен в знаменитом кордобском соборе-мечети, в небольшой погребаль­ной часовые; в эпитафии, высеченной на двух каменных плитах, правда, имеется несколько досадных неточностей: в частности, в ней ошибочно указано, что Гарсиласо умер 22, а не 24 апреля.

Гарсиласо-отец пришел в Перу не в числе первых завоевателей, а вместе с Педро де Альварадо, когда «империя» инков уже была обезглавлена Франсиско Писарро. Его личный вклад в конкисту свелся главным образом к подавлению восстаний индейцев и к уча­стию в войнах среди самих испанцев.

С 1554 по 1556 г. капитан Гарсиласо был губернатором и вер­ховным судьей Куско, ему принадлежали достаточно крупные репартимьепты, однако, если судить по хроникам тогдашнего периода, роль и место Гарсиласо-отца в общественной жизни колонии были настолько скромными, что его имя почти не упоми­налось в них.

О матери Гарсиласо мы знаем почти исключительно от него самого: «... моя мать, - писал он в обращенном к Филиппу II предисловии к переводу «Писем любви», - Палья донья Исабель была дочерью Инки Гуальпа Топака, одного из сыновей Топака Инки Юпаики и Пальи Мама Окльо, его законной жены, - роди­телей Инки Гуайна Капака, последнего короля, бывшего в Перу» . Судя по этому заявлению, мать Гарсиласо принадлежала к клану чистокровных правителей Тауантинсуйю. Хотя отдельные исто­рики высказывают сомнения по поводу достоверности этого ут­верждения, все же следует отнестись к нему с доверием хотя бы потому, что Гарсиласо сообщал об этом испанскому само­держцу, который легко мог проверить правдивость писателя и су­рово наказать его за публичный обман. Кроме того, имеются и дру­гие доказательства правоты Гарсиласо, которые можно найти в его трудах . Об этом же говорят, правда косвенно, обширные сведения об инках, которыми располагал Гарсиласо.

Перуанский период жизни Гарсиласо весьма подробно освещен им самим. Он интересен именно тем окружением, в котором вырос юный метис и которое оказало огромнейшее влияние на его само­сознание, на формирование его личности, его духовной культуры. Можно утверждать, что именно этот период при всей его неверо­ятной сложности и необычности, в основе которых лежало стол­кновение двух различных социально-экономических формаций, представляется относительно ясным и понятным звеном в биографии Гарсиласо. Единственное, что вызывает в нем недоумение, - это как и почему Гарсиласо избежал личного участия в тех вой­нах и непрекращавшихся стычках с индейцами и между самими испанцами, которые постоянно сотрясали его родину. Вряд ли это можно объяснить его молодостью, ибо по тогдашним стандар­там юноша уже в 14-16 лет считался вполне взрослым. Он был не только способен, но и обязан применять на практике то самое умение владеть шпагой и боевым конем, которому обучался, как утверждает Гарсиласо, с раннего детства. Напомним, что не менее известный хронист и одновременно солдат Педро де Сьеса де Леон отправился из Испании в Новый Свет в поисках боевой славы и богатства в возрасте 13 лет. Между тем мы не встречаем у Гарсиласо даже намека на его участие ни в сражениях, ни в тех многочисленных военных сборищах и походах, которыми была сплошь заполнена тогдашняя жизнь испанцев в Перу.

Совсем иначе представляется испанский период жизни Гарси­ласо, - здесь все неясно, запутанно, полно недомолвок, проти­воречий и многочисленных вопросов. Вот лишь некоторые, по, пожалуй, главные из них.

Почему будущий писатель меняет в Испании свое имя Гомес Суарес де Фигероа - родовое имя одного из знатнейших испан­ских вельмож, герцогов Фериа, - на малоизвестное имя своего отца Гарсиласо де ла Вега? Почему королевский двор не принял молодого метиса, в знатности происхождения которого не было сомнений? Почему Гарсиласо, так настойчиво добивавшийся раз­решения на возвращение в Перу, после того как подучил это раз­решение, все же остается в Испании и в течение двух десятилетий безвыездно живет в глухой провинции? Почему первым литератур­ным трудом Гарсиласо стал перевод с итальянского на испанский язык, хотя ни один из этих языков не был для него родным? Почему Гарсиласо вначале публикует книгу о том, что он знал лишь от третьих лиц («Флорида»), и только после этого появляется на свет его главное произведение, значительная часть которого написана им как очевидцем и даже участником некоторых событий?

Можно продолжить перечень подобных вопросов. Желание по­нять и раскрыть сложный, во многом необычный духовный мир гениального метиса делает неизбежным для любого исследователя поиск ответа на них. Попытаемся и мы высказать свое мнение.

Вопрос об имени, непосредственно связанный с происхожде­нием Гарсиласо, а следовательно, и с проблемой личного социаль­ного статуса, представляется совсем не простым, ибо, как пишет известный исследователь жизни и творчества Гарсиласо Авалье-Арсе, «. . . испанское общество, в котором Инке довелось играть свою роль, было разъедено самоубийственной навязчивой мыслью о чистоте крови. Целая сложная система правил по выявлению чистоты (происхождения) угнетала человека и душила свободное проявление личности» . Чтобы попять, как и в какой форме эта «навязчивая мысль» могла сказаться па Гарсиласо, нам следует обратиться к испанскому периоду его жизни.

Если брать формальную сторону вопроса об имени, то, будучи бастардом, Гарсиласо в равной степени не имел права претендовать как на свое первое, так и на второе имя. Он мог ими пользоваться, но социальных привилегий, которыми обладали первородные на­следники испанских аристократических семей, он не получал. Прибыв в Испанию в 1560 г., молодой метис сразу же направля­ется в Бадахос к своему дяде - тезке Гомесу Суаресу де Фигероа (видимо, таков был предсмертный наказ его отца), однако там он не задерживается и вскоре оказывается в небольшом селении Монтилья в провинции Кордоба, у другого брата своего отца - Алоысо де Варгас. Он не мог даже предположить, что именно здесь ему пред­стояло провести 30 лет (1561-1591)! Судя по всему, племянник и дядя сразу же понравились друг другу, ибо уже в 1561 г. Алонсо де Варгас практически усыновляет его и делает наследником своей сестры (акт от 16 сентября 1561 г.).

В самом конце 1562 г. (скорее всего в декабре) Гарсиласо едет в Мадрид. Все исследователи его жизни считают, что он рассчиты­вал на получение места при королевском дворе. О том, что он думал задержаться в Мадриде на продолжительное время, свидетель­ствует, хотя и косвенно, такой малоприметный факт - приоб­ретение (или аренда) им в Мадриде дома, часть которого он сдавал в наем: «Este moco estnvo en Madrid аnо de mil у qninientos у sesenta у dos у sesenta у tres; posava en mi posada. . . » Но пребы­вание в Мадриде оказалось кратковременным, ибо уже в 1563 г. он снова в Монтилье, что зарегистрировано в ряде нотариальных актов. Именно после возвращения из Мадрида метис Гомес Суарес де Фигероа навсегда исчезает и вместо него появляется Инка Гар­силасо де ла Вега (ноябрь 1563 г.). Добавим, что в том же 1563 г. Гарсиласо получает разрешение на выезд в Перу (им он так никогда и не воспользуется), которое дано на имя Гомеса Суареса де Фи­героа .

Как и чем можно объяснить эти противоречивые факты?

Авалье-Арсе, обнаруживший сравнительно недавно 14 новых документов, касающихся Гарсиласо и его родственников, полагает, что перемена имени произошла из-за антипатий молодого метиса к своему бадахскому дяде-тезке, который одолжил у пего в первые же дни приезда (в Бадахос) «примерно 300 дукатов» и не вернул их . Вряд ли можно принять подобное объяснение.

Распространена и другая точка зрения: перемена имени связана с очевидной неудачей в Мадриде, которая изменила планы Гарси­ласо на будущее. Соглашаясь с этим, мы, однако, считаем, что здесь необходимо уточнение: после Мадрида Гарсиласо принял оконча­тельное решение не возвращаться в Перу. Попытаемся обосновать такое утверждение.

Для Перу 60-х годов XVI в. знатность имени человека играла куда менее важную роль, нежели его фактическое социально-поли­тическое положение, определявшееся в то время размерами личного состояния. В самой же Испании дело обстояло иначе. Здесь одно только имя само по себе открывало двери любого дворца, в том числе и королевского. Нищий граф или герцог ценился выше богача, простолюдина и тем более инородца. К тому же приставка «инка», воспринимавшаяся как принадлежность к «царскому» роду, уже одной своей «экзотикой» давала серьезные преимущества престиж­ного характера. В Испании она никого не задевала в морально-этическом и экономическом плане, поскольку не давала возмож­ности покушаться на чьи-либо привилегии или интересы.

Совсем иным выглядело бы появление молодого метиса в Перу с этим новым именем. Во-первых, имя капитана Гарсиласо де ла Вега, прослывшего ярым сторонником братьев Писарро (сам Гар­силасо настойчиво опровергает этот факт в своих сочинениях), было уже непопулярным, если не сказать больше. Что же касается при­ставки «инка», то в Перу она превращала Гарсиласо в самозванца (напомним, что инками назывались лишь чистокровные мужчины- представители семейного клана правителей Тауантинсуйю). Все это дает основание утверждать, что появление Инки Гарсиласо де ла Вега означало его решение не возвращаться в Перу.

Однако вопрос об имени не ограничивался только этим. Он имел для Гарсиласо куда более важное значение, ибо это был воп­рос о происхождении Гарсиласо. Именно в проблеме «кем он был?» заключалась главная трагедия, та глубочайшая духовная драма, которая и заставила его в конечном итоге взяться за перо и пода­рить человечеству замечательный памятник литературы сложного и трагического периода истории, последствия и прямое воздей­ствие которого и сегодня остро сказываются в жизни Латинской Америки. Вот почему Гарсиласо считал необходимым убедительно обнажить и показать те два начала - испанское и индейское, кото­рые слились в нем, дав жизнь новому расовому сплаву, предста­вителем которого он был.

И сегодня расовая, этническая проблема Латинской Америки представляет собой одну из самых сложных проблем. Тогда же, в XVI в., дело обстояло намного сложнее, и можно с уверенностью сказать, что Гарсиласо не мог проникнуть в суть этой проблемы, понять ее и тем более дать ответ на мучивший его вопрос «кем он был?» Однако то, что именно этот вопрос становится для него воп­росом всей жизни, возвеличивает Гарсиласо, ставит его имя в один ряд с выдающимися деятелями культуры той эпохи.

Гарсиласо стремился попять, какое из двух начал являлось доминирующим - испанское или индейское. С этой целью он тщательно изучил генеалогическое древо своего отца, результатом чего явился любопытнейший документ, известный под названием «Сообщение о потомках Гарей Переса де Варгас» (Relacion de la descendencia de Garci Perez de Vargas). В нем Гарсиласо устано­вил, что среди его родственников по мужской линии было много воинов и самый известный из них - знаменитый капитан Гарей Перес де Варгас, принимавший активное участие в освобождении от мавров Севильи. Среди мужчин Гарсиласо были и известные литераторы: из них выделялся поэт Гарей Санчес де Бадахос, уро­женец Эсихи. Таким образом, мужская половина его рода служила испанской короне мечом и пером. Что же касается матери, то о ее происхождении мы уже говорили выше.

Получив испанское и индейское воспитание и образование, Гарсиласо уже в юношеские годы осознал, что его духовный мир имел два совершенно различных источника - индейский (кечуанский) и испанский. Его культурный или духовный дуализм постоянно и во всем давал о себе знать; он метался из одного ла­геря - лагеря победителей в другой - лагерь побежденных. Ни он сам, ни окружавший его мир еще не научились понимать эту слож­нейшую расовую и социальную проблему недавно завоеванных ко­лоний и самой метрополии. Гарсиласо не мог ответить - испанец он или индеец; он знал и гордился тем, что являлся метисом, но он не знал и не мог знать, что вместе с ним рождалось еще одно новое понятие - латиноамериканец.

Между тем богатства обоих миров, вместившихся (по еще не слившихся воедино) в его сознании, помноженные на талант и вы­дающуюся одаренность, не позволяли ему пойти па компромисс, к которому принуждала жизнь. Вот почему он должен был принять и принял решение рассказать свою правду, правду о себе.

Здесь мы хотим высказать еще одно предположение. Изучение творчества Гарсиласо, тщательное сопоставление тех немного­численных фактов, которые известны из его биографии, наталкива­ют на мысль о том, что участие Гарсиласо в подавлении восстания морисков в Альпухаррас (1568-1570 гг. с перерывами) могло явиться тем решающим моментом, который заставил его рассказать о Тауантинсуйю и его разгроме испанскими конкистадорами. Дей­ствительно, воина с морисками в Альпухаррас, проходившая на юге Испании в гористой, труднодоступной местности, не могла не навести Гарсиласо на определенные аналогии с тем, что он знал об испанской конкисте и что он видел сам в Перу. И хотя за участие в подавлений восставших морисков он получил звание капитана, моральные аспекты этой войны должны были быть для него скорее отрицательными, нежели положительными. Именно после Аль­пухаррас Гарсиласо уже совсем безвыездно живет в Монтилье це­лых 20 лет - факт труднообъяснимый. Круг его знакомств чрез­вычайно ограничен (его дядя Алонсо умер в 1570 г.), зато именно в этот период ближайшим и верным другом Гарсиласо становится книга. К этому же периоду относятся его первые пробы пера.

Нет сомнений, что Гарсиласо гордился званием капитана, од­нако ни в одном из своих произведений он не описал ни одного со­вершенного им самим военного подвига и не рассказал ни об одной военной операции, в которой принял личное участие. Подобное отношение к собственной «военной славе» плохо согласуется с об­щим духом, пронизывающим все его произведения и отнюдь не грешащим избыточной скромностью и самоуничижением (исклю­чением являются лишь те места, где речь идет о его родителях). Однако, повторяем, высказанные нами соображения следует рас­сматривать всего лишь как предположения.

Изложенное выше отвечает сразу на два вопроса: Почему Гарсиласо изменил свое имя и почему он не вернулся в Перу. Добавим только, что в Перу он не смог бы найти ответа на главный вопрос своей жизни, поскольку этому никак не могла способствовать со­циально-политическая реальность колонии. Пребывание в Перу было бы для него бесперспективным в социальном плане и катаст­рофическим в экономическом, ибо Совет но делам Индий отказал Гарсиласо в какой-либо материальной компенсации «заслуг» его отца в деле завоевания и покорения Перу. Отказ мотивировался близостью капитана Гарсиласо к узурпатору Гонсало Писарро, не­сколько лет правившему в Перу (казнен в апреле 1548 г.). По-види­мому, по этой же причине он не был принят королевским двором. В Испании же Гарсиласо имел хотя и скромную (особенно по срав­нению с его жизнью в Куско), но все же гарантированную обеспе­ченность, а после смерти дяди Алонсо, наследником которого он стал, и его жены он стал принадлежать к числу состоятельных людей тогдашнего испанского общества. Конечно, отказ коро­левского двора нанес Гарсиласо ощутимую моральную травму, и все же в морально-психологическом плане метис Гомес Суарес в Перу не мог соперничать с «Инкой» Гарсиласо в Испании.

Однако после того, как Гарсиласо принял решение поведать миру свою правду, перед ним неизбежно должен был возникнуть вопрос - как ее следует рассказать? В Монтилье Гарсиласо вел отнюдь не замкнутый образ жизни; по-видимому, красавец-метис, потомок «императоров» Перу пользовался большим успехом у мест­ного общества, о чем свидетельствует любопытный факт: сотни раз он выступал в роли крестного отца - но тем временам: «дол­жность» весьма почетная . Там же он сблизился с местными лите­ратурными кругами, изучил итальянский язык, - его учителем мог быть дядя Алонсо, прививший ему интерес и симпатии к этой прекрасной стране, в которой он воевал много лет.

Медленно текут в Монтилье годы его сытой и спокойной жизни. Он много читает, размышляет над прочитанным, сам берется за перо. У Гарсиласо не было оснований скрывать свои литератур­ные занятия от близких к нему людей. Он пишет, что именно друзья посоветовали ему опубликовать его первый литературный труд. Однако этот труд по сей день вызывает массу недоуменных вопро­сов: почему Гарсиласо начинает свою литературную деятельность с перевода «Писем любви» Леона Эбрео, которые к тому времени уже дважды (в 1548 и 1582 гг.) издавались в Испании? Чем и как объяснить его появление?

Известно, что «Письмами любви» увлекалась значительная часть тогдашнего испанского общества, но их публикация была не совсем безопасным делом. «Святая» инквизиция довольно косо смотрела на увлечение философией неоплатонизма, ярким выра­зителем которой был Леон Эбрео. (Не случайно, как свидетельствует Менендес-и-Пелайо, именно перевод Гарсиласо был впос­ледствии занесен инквизицией в индексы - списки запретной литературы .) И все же Гарсиласо издал свой труд.

Нам представляется, что перевод и издание «Писем любви» не были для Гарсиласо самоцелью, для него это был важный подго­товительный этап, который должен был открыть дорогу его глав­ному литературному труду. Популярность «Писем любви» должна была сыграть роль гаранта.

Чтобы заинтересовать читателя и привлечь особое внимание к автору перевода, Гарсиласо использует само название книги: «Перевод индейцем «Трех писем любви» Леона Эбрео, сделанный с итальянского на испанский [язык] Гарсиласо де ла Вега, урожен­цем великого города Куско - главы королевств и провинций Перу. . .».

С этой же целью в посвящении Филиппу II появляются следую­щие слова: «. . . от имени великого города Куско и всего Перу я дерзаю представиться Вашей Августейшей Милости, предлагая нищету этой первой, жалкой и ничтожной услуги, которая, однако, потребовала от меня очень больших усилий и времени, ибо ни италь­янский язык, на котором оно [это произведение. - В. К.] напи­сано, ни испанский, на который я его перевел, не являются моими родными языками. . .» .

Более того, в другом предисловии к «Письмам» он прямо ука­зывает, что работает над произведениями, которые расскажут о за­воевании испанскими конкистадорами Нового Света. Все это, как нам кажется, дает право утверждать, что публикация перевода «Писем любви» для Гарсиласо означала стремление утвердить свое литературное имя.

Пройдут годы, и в свет выйдет его «Флорида» (1605) - беллет­ристический рассказ о неудачном походе известного конкистадора Де Сото. И только в 1609 г. в Лиссабоне будет опубликована книга, которая обессмертит его имя.

Обратимся теперь непосредственно к творчеству Гарсиласо. Мы еще ни разу не упомянули русское название его главного труда. На то имеется причина. В русской историографии «Comentarios reales de los incas» известны под разными названиями, однако в них неизбежно фигурирует прилагательное, производное от слов «король», «царь» и т. п.: «Королевские комментарии Инков», «Цар­ские сообщения об Инках», «Королевские истории Инков». (Нам не удалось установить, кто первым ввел эту традицию.)

Между тем изучение самого труда и работа над его переводом на русский язык показала, что Гарсиласо вложил иной смысл в свое название. Здесь слово «reales», означающее не только «королев­ские», но и «подлинные», «достоверные», имеет второй смысл: оно должно подтвердить достоверность содержащегося в труде мате­риала, а не его «королевское происхождение».

Почему же тогда возникла ошибка? Нам думается, что она идет от первых переводов труда с испанского на французский (1633) и английский (1687) языки; в них оба переводчика допустили кальку, видимо, посчитав ее вполне возможной для данного случая. Так появились «Le commentaire royal. . .» (франц.) и «The Royal Commentaries. . .» (англ.) . Перевод же этих названий дает только один вариант - «королевские» («царские»), исключая иное тол­кование прилагательного «royal». Эта же ошибка попала в немецкий язык (уже без кальки) - «Konigisclie» и в русский перевод.

Но, может быть, здесь пет ошибки? Обратимся не к принятому ныне сокращенному названию, а к тому тексту, который был дан Гарсиласо своей книге в качестве ее названия и который, в со­ответствии с.нормами той эпохи, занимает чуть ли не половину книжной страницы. В нем почти сразу за словами «Comentarios Reales» идут слова «Reyes del Peru». Очевидно, что возникающее при этом сочетание «.. .Королевские комментарии. . . Королей Перу. . .» было чуждо такому тонкому стилисту, как Гарсиласо. Но здесь лишь формально-стилистическая сторона вопроса, однако имеется и другая ее сторона - смысловая. Гарсиласо многократно подчеркивал, что целью его книги являлся правдивый рассказ об «империи» инков, что он взялся за перо только для того, чтобы дополнить и уточнить «истории» испанских авторов, поскольку последние не всегда располагали надежной информацией и, как правило, не знали языка индейцев. Вот почему и ради чего он внес в заголовок слово «reales», - он хотел подчеркнуть правди­вость, достоверность, подлинность своих «комментариев».

Естественно, что у испаноязычных гарсиласистов проблема названия не возникала. Не возникала она и при подготовке новых французских и английских переводов и изданий . И все же нам удалось найти среди многочисленной литературы о Гарсиласо пе­руанского автора, обратившего внимание именно на заинтересовав­шую нас проблему. Вот что он пишет: Гарсиласо «. . .принял ре­шение обязательно написать их (книги об инках. - В. К.), придав им правдивый характер своим присутствием (как автора), отыски­вая по возможности подлинную (real) правду о тех событиях. Его уточнения, приближавшие к реальной действительности (realidad), были тем, что побудило его назвать книги «Подлинными коммен­тариями. . .» .

Следует сказать, что рассмотренная нами проблема не так уж проста. Гарсиласо действительно писал «Подлинные комментарии», т. е. его целью был рассказ о той правде, которую оп знал и кото­рую решил поведать миру.

Здесь мы вплотную подошли к ответу на одно из двух обвинений, которые выдвигались в адрес Гарсиласо, - на обвинение в умыш­ленном искажении истории государства инков, в попытке со сто­роны автора приукрасить и обелить своих родичей - инков, бывших полновластными господами безбрежной «империи» Тауантинсуйю. В «Подлинных комментариях» государство инков дей­ствительно предстает в виде некоего общества, в котором царят справедливость и согласие; там нет нужды, искоренены пороки; благородные правители, как истинные отцы народа, все силы и вни­мание отдают на благо своим подданным. Фальсифицировал ли Гарсиласо инкскую историю? Нет! - и другого ответа быть не может. Гарсиласо лишь попытался изложить официальную версию возникновения Тауантинсуйю и царствования всех ее правителей, начиная от первого инки-правителя Манко Капака и кончая по­следним из них, вероломно казненным испанскими конкистадорами. Он сам, словно опасаясь обвинения в искажении действительности, неоднократно повторяет: все, что он рассказывает об инках, он узнал от своих сородичей-инков, а они в свою очередь излагали ему то, чему их учили еще в детстве, готовя к управлению «им­перией» в мире и на войне, к физическому и духовному подчине­нию и покорению широких народных масс как кечуанского, так и некечуанского происхождения. Для них, правителей, офици­альная история, в основе которой лежало божественное (чудотвор­ное) начало, являлась эффективным гарантом незыблемости их реальной власти на земле. Это было мощное оружие психологи­ческого воздействия, и, судя по Гарсиласо, инки умели им поль­зоваться.

Гарсиласо не ставил перед собой задачу критического осмыс­ления этой «истории», но, будучи человеком выдающегося ума, понимал, что испанский читатель, и тем более будущие поколения, которым он также адресовал свой труд, не смогут воспринять его рассказ как действительную, реальную историю Тауантинсуйю. Бот почему он многократно повторяет, что сообщает читателю те «легенды», те «сказки», которые слышал от своих родичей - старых инков. Он говорит о сказках, о легендах, а не о подлинной истории инков и даже не об официальной истории Тауантинсуйю (Гарсиласо сам не рискнул так назвать свой труд, хотя имел для этого все основания), чем в действительности являлся собранный, переос­мысленный на европейский манер, переведенный им на европейекие категории и понятия, огромный по объему и по глубине мате­риал.

Можно лишь поражаться той колоссальной информации, ко­торую читатель находит в «Подлинных комментариях» Гарсиласо. Здесь буквально все, чем жило, что делало и что умело государство Тауантинсуйю: своеобразие его язычества с подробным описанием ритуалов, праздников и иных церемоний их идолопоклонства ; «правовые нормы» пиков и их обычаи; методы ведения войны и ор­ганизации трудовых процессов как в общегосударственном, так и в индивидуальном масштабе; способы врачевания и наиболее характерные проявления духовной культуры; методы строитель­ства мостов и подробное описание такого циклопического соору­жения, как крепость Саксайуаман; удивительные ирригационные сооружения для возделывания маиса и своеобразная «гидропоника» в бесплодных песчаных пустынях Косты; формы фиксации и пере­дачи в кипу информации и высочайшее искусство «штопки» разор­ванной одежды.

Но если в вопросах политической истории и жизни Тауантин­суйю Гарсиласо ограничивается лишь передачей того, что условно можно назвать «официальной пропагандистской версией» самих инков, то во всем остальном он предстает перед читателем как на­блюдательный, эрудированный человек, а его многочисленные «я видел сам», «я посетил», «я испытал на себе» и другие подобные свидетельства личного присутствия и участия делают его книгу важнейшим документом той эпохи. Достаточно напомнить, с какой скрупулезной точностью он описывает доиспанскую флору и фауну Перу, чтобы понять и оцепить научную глубину и энциклопедичность его труда.

Как уже говорилось, еще до появления «Подлинных коммента­риев» Гарсиласо издал свою историю завоевательного похода во Флориду знаменитого конкистадора Де Сото, который до того был одним из главных действующих лиц завоевания Перу. Напомним, что именно его Франсиско Писарро направил в военный лагерь Атауалъпы под Кахамаркой и именно он пригласил правителя Тауантинсуйю «в гости» к испанцам. Писарро доверил Де Сото и другое важнейшее мероприятие - посещение Куско, куда Де Сото и один из братьев Писарро отправились вдвоем, сопровожда­емые лишь индейцами из свиты уже плененного Атауалъпы. Многие (если не большинство) испанские историки утверждают, что Атауальпа не был бы казнен испанцами, если бы в тот трагический мо­мент, когда решалась его судьба, Де Сото находился в Кахамарке, ибо он не допустил бы подобной несправедливости. Таков облик Де Сото, вырисовывающийся со страниц многочисленных хроник и сообщений той эпохи.

Гарсиласо еще больше облагородил этого несомненно выдающе­гося воина, человека невероятной храбрости и огромного мужества. В своей «Флориде» он даже излишне «сгустил краски», в резуль­тате чего испанский идальго и конкистадор стал чем-то походить на героев рыцарских романов. Но неудачный поход завоевателей во Флориду был не вымыслом и не романом, а трагической реаль­ностью, подтвержденной многими сотнями убитых или умерших от лишений и тягот конкистадоров.

Несомненно, что «Флорида» - во многом «приключенческое» произведение, и, пожалуй, в творчестве Гарсиласо оно стоит особ­няком, являя собой наиболее чистый образец его беллетристики. Нам важно отметить одну особенность этого произведения, сбли­жающую его со знаменитой «Арауканой» Алонсо де Эрсилья-и-Суньига (1536-1594): во «Флориде» перед читателем проходит целая галерея портретов индейских вождей и воинов, наделенных высо­кими человеческими чувствами и страстями. Для той эпохи, когда еще сравнительно недавно и абсолютно серьезно обсуждался воп­рос о том, считать или не считать индейцев людьми, подобная по­зиция Гарсиласо представляется чрезвычайно важной, смелой и несомненно прогрессивной. Свое дальнейшее развитие она по­лучила в «Подлинных комментариях», но об этом несколько позже.

Уже после смерти Гарсиласо, в 1617 г., вышла в свет его «Все­общая история Перу». Она была задумана как продолжение «Под­линных комментариев», однако это произведение все же следует рассматривать как вполне самостоятельное, хотя хронологически и продолжающее предыдущее повествование.

«Всеобщая история» охватывает чрезвычайно короткий истори­ческий период. Она начинается с подготовки конкисты Франсиско Писарро, Диего де Альмагро и священником Луке и заканчивается казнью последнего законного претендента на престол Инки-правителя во время правления вице-короля Толедо (1572 г.). Но эти 30-40 лет истории были настолько насыщены событиями, что они не только полностью изменили облик того, что именовалось Тауантинсуйю, но и оказали необратимое влияние на Испанию, а че­рез нее и на весь Старый Свет.

Во «Всеобщей истории», за редкими исключениями, Гарсиласо выступает как хронист, последовательно описывающий одно за другим наиболее важные и значительные события конкисты, а по­сле ее завершения - те достаточно бурные события, которые сотря­сали Перу вплоть до конца 60-х годов XVI в. Правда, и здесь читатель может почерпнуть некоторые сведения об инках, однако их не так уж много.

Нашей целью не является разбор настоящего произведения. Мы ограничимся лишь указанием на то, что в оценке описываемых событий, особенно в той их части, которая так или иначе непос­редственно касается отца Гарсиласо, имеет место известная субъективность автора, но она не искажает историческую правду, как пытаются доказать некоторые, в том числе перуанские, историки. Вместе с тем именно во «Всеобщей истории» мы находим у Гарси­ласо совсем иное, нежели в «Подлинных комментариях», отношение непосредственно к самим испанцам (частично это вызвано тем, что ему приходилось сравнивать, сопоставлять испанцев с самими же испанцами); оно куда более критическое, несомненно, менее восторженное и никак не всепрощающее. Более того, казнь послед­него Инки, виновником которой Гарсиласо прямо называет вице-короля Перу испанца Толедо, показана у него как величайшая несправедливость и еще большая трагедия для широких индей­ских масс. Это был один из самых жестоких и несправедливых ударов, нанесенных испанцами индейцам Перу. Никакой другой хронист того периода не сумел или не захотел взглянуть на эти события так, как их увидел, прочувствовал и поведал о них миру Гарсиласо.

Мы вновь возвращаемся к «Подлинным комментариям». И хотя обвинения Гарсиласо в плагиате ун-те давно сняты, все же необхо­димо сказать и об этом несколько слов.

Гарсиласо в своих «Подлинных комментариях» неоднократно цитирует рукопись монаха Бласа Валеры, которая досталась ему от друзей - монахов-иезуитов, сумевших сохранить после нападения англичан на Кадис лишь часть этого интересного доку­мента, едва не погибшего целиком во время пожара. Обширные цитаты, переведенные самим Гарсиласо с латыни, настолько сов­падают с мыслями Гарсиласо и всегда так точно приходятся к месту в тексте, что были высказаны два предположения, диаметрально противоположные по своему характеру.

Первое из них заключалось в том, что Гарсиласо с помощью «цитат» из несуществующей рукописи им самим придуманного Бласа Валеры подкреплял проинкские позиции в своих сочинениях. Однако подобное «умозаключение» отпало, ибо было докумен­тально установлено, что монах Б. Валера - личность абсолютно реальная (ему даже стали приписывать одну из анонимных хро­ник), что он жил в Перу и в Испании примерно в те же годы, что и Гарсиласо, и скорее всего также был метисом .

Второе предположение впадало в другую крайность: Гарсиласо якобы списал свои «Подлинные комментарии» (или их большую часть) у Бласа Валеры и поэтому не имеет права претендовать на авторство этого выдающегося произведения.

Нетрудно понять, что подобное умозаключение уже само по себе страдает массой изъянов. Действительно, зачем было Гарси­ласо часть рукописи использовать для цитат, а другую часть пере­писывать без кавычек? Не проще ли и не безопасней было бы пол­ностью воспользоваться ее текстом для своей работы, тем более что Гарсиласо являлся единственным владельцем этого уникаль­ного сочинения? О рукописи Бласа Валеры известно только от него, ибо она никем и никогда больше не упоминалась.

Гарсиласо часто обращается к этому уникальному манускрипту, и - не лишне будет указать - каждый раз он искренне сожалеет о.том, что большая его часть оказалась потерянной для человечества. Он много цитирует его, но не чаще, чем других авторов. Нетрудно подсчитать (первым это сделал видный английский ученый Маркхем), сколько раз Гарсиласо цитирует крупнейших хронистов того периода: Сьесу - 30 раз, Акосту - 27, Валеру - 21, Гомару - 11, Сарате - 9, Алькобасу - 7 и «Палентинца» - 2 раза. Таким образом, ясно, что рукопись Бласа Валеры была активно использована Гарсиласо при написании своего труда, но она явля­лась не единственным и даже не главным источником подобного рода.

«В литературе колониального периода Гарсиласо стоит особня­ком, - писал Хосе Карлос Мариатеги в «Семи очерках». - В его творчестве встретились две эпохи, две культуры. Но Гарсиласо был больше инка, чем конкистадор, больше кечуа, чем испанец, что бывает довольно редко. И именно в этом и состоит его инди­видуальность, его величие.

Гарсиласо - первый плод знакомства, результат плодотворной встречи двух рас: конкистадоров и индейцев. Исторически Гарси­ласо был первым «перуанцем», если под «перуанцем» понимать социальное явление, возникшее в результате испанского завоева­ния и колонизации. Имя и творчество Гарсиласо - это целый этап развития перуанской литературы. Гарсиласо - первый перуанец, оставшийся в то же время испанцем. С историко-эстетической точки зрения его творчество относится к испанскому эпосу. Оно неотделимо от крупнейшей испанской эпопеи - открытия и завоевания Америки» .

Как историк, Гарсиласо передал на наше суждение огромную информацию о Тауантинсуйю, осмысление которой потребует усилий еще не одного поколения историков. Как писатель, он по­дарил миру великолепный образец испанской беллетристики эпохи Возрождения, явившийся одновременно первым выдающимся произведением не только перуанской, как отмечает Мариатеги, но и латиноамериканской литературы в целом. Он сумел осознать и раскрыть внутренний мир человека (свой собственный мир), в сознании которого произошло трагическое столкновение двух смертельно враждовавших, непохожих, но одинаково грандиозных и прекрасных миров, к примирению и взаимному пониманию ко­торых он страстно стремился всю жизнь.

Но Гарсиласо пошел еще дальше. Он сумел из далекого и в то же время близкого, но навсегда ушедшего прошлого своей первой родины придумать прекрасную легенду о лучшем, справедливом, добром государстве, усилия которого были направлены на всеобщее благо для его подданных; легенду о мудрых, благородных и забот­ливых правителях этого государства, воплотивших в жизнь из­вечное стремление человека к счастью.

Это был дорогой его сердцу идеал, прекрасная утопия, которую мы рискуем назвать своеобразным утопическим социализмом в его латиноамериканском варианте.

Мы не знаем, был ли Гарсиласо знаком с «Золотой книгой» Томаса Мора (напомним, что она вышла в свет в 1516 г., т. е. бо­лее чем за 20 лет до его рождения), но даже если он не читал ее и не слышал об идеальном социалистическом обществе «на новом ос­трове Утопия», вес же рожденные ею идеи справедливости и вы­сокого гуманизма не могли пройти мимо пытливого метиса.

Имеется и другая сторона этого вопроса. Совершенно очевидно, что сам Гарсиласо был одним из тех, кто принес в Европу ростки тех идей, которые на новой почве помогли вызреванию золотой утопической мечты. Вспомним, что великий сын Италии Томмазо Кампанелла назвал свою мечту о человеческом счастье «Городом Солнца» (1623), и вполне допустимо, что его рассказ о соляриях - жителях этого города - складывался под влиянием рассказов о дру­гих людях, поклонявшихся Солнцу в далеком и таинственном «царстве» Тауантинсуйю. Между тем никто не сумел поведать миру о Тауантинсуйю с такой страстностью и такой любовью, как Инка Гарсиласо де ла Вега.

Но мечты Гарсиласо уходили не только в прошлое, - они были устремлены в будущее и во многом предназначались именно грядущим поколениям. Он знал, он твердо верил, что не напрасно посвятил лучшие годы жизни созданию своего труда, ставшего бессмертным.

Примечания:

Iпса Garcilaso de la Vega. Comentarios reales de los incas. Montevideo , 1963, p. 440-441.

«Obras completas del Inca Garcilaso de la Vega », t. I. Madrid , 1965, p. 8.

См.: С. Pereyra. Historia de America Espaniola, t. VII. Peru у Bolivia . Madrid , 1921, p. 267.

Предполагаемый дом капитана Гарсиласо де ла Вега был частично разру­шен во время землетрясения 1650 г., а затем перестроен. Фасад дома ныне выходит на улицу Эладерос, а сам он принадлежит семье Лунас. См.: Menendes у Pelayo. Historia de las ideas esteticas en Espana, vol. III. Madrid , 1883, p. 14.

«Obras completasdel Inca Garcilaso de la Vega », t. I, p. 8.

«Le commentaire royal ou l"Histore des Yncas, rois du Peru ... Ecritte en langue peruvienne (? - B. K.) par l’Ynса Garcilaso de la Vega , natif de Cozco et fidellement traduitte sur la version espagnolle, par 1. Baudouin». Paris, 1633; «The Royal Commentaries of Peru in two part. . . written origi­nally in Spanish by the Inca Garcilasso de la Vega and rendered into English by Sir Paul Rycant». London , 1687.

«Les commentaries rouaux, . . des Incas de l"lnca Garcilaso. . .». Paris , 1959; «. . . the royal commentaries of the Inca Garcilaso. . .». London , 1963.

L. A. Ratio. Garcilaso de la Vega. «Biblioteca Hombres del Peru», t. IV. Lima , 1964, p. 33.

Пожалуй, именно в вопросах религии Гарсиласо допустил, как нам ка­жется, преднамеренную неточность, представив монотеистические тенден­ции развития религии инков как уже завершившийся процесс, что не на­ходит подтверждения в официальном пантеоне инкских богов (см. статью Ю. А. Зубрицкого «Культура Тауантинсуйю» в настоящем сборнике)

См.: G. Valcarcel. Peru . Mural de un pueblo. Apuntes marxistas sobre el Peru prehispanico. Lima , 1965, p. 416.

X. К. Мариатеги, Семь очерков истолкования перуанской действитель­ности. М., 1963, стр. 266-267.

Гарсиласо де ла Вега (Garcilaso de la Vega) (ок. 1539 - ок. 1616) - историк Перу. Отец его был губернатором Куско, мать принадлежала к высшей инкской знати (в связи с чем Гарсиласо де ла Вега известен под прозвищем Инка (Inca)). В 1560 году уехал в Испанию, где поступил на воен. службу и в качестве офицера участвовал в подавлении восстания морисков Гранады (1568-1570). В дальнейшем поселился в Кордове и занялся литературной деятельностью. В начале 17 века переехал в Португалию, где в 1605 году опубликовал труд о завоевании Флориды. Здесь же в 1609 году была изд. 1-я часть его большой работы об истории инков и завоевании Перу. 2-я часть была опубликована в 1617 году. Сочувственно относился к индейцам, ставшим жертвами завоевателей.

M. С. Альперович. Москва.

Советская историческая энциклопедия. В 16 томах. - М.: Советская энциклопедия. 1973-1982. Том 4. ГААГА - ДВИН. 1963.

Гарсиласо де ла Вега. Литературное имя писателя и историка Гомеса Суареса де Фигероа (1539-1616), метиса , незаконнорожденного сына одного испанского конкистадора, капитана Себастьяна де ла Беги, и Исабель Чимпу Окльо, внучки Тупака Инки Юпанки. В двадцатилетнем возрасте Гарсиласо поехал в Испанию, чтобы ходатайствовать перед Советом по делам Индий о вознаграждении за услуги, оказанные короне его отцом в Перу. Ничего не добившись - его отца обвинили в пособничестве мятежнику Гонсало Писарро, - Гарсиласо поступил на военную службу и отличился в ходе итальянской кампании и подавления восстания морисков в Альпухаррасе (1569-1570), после чего получил звание капитана. Затем он оставил службу ради писательской деятельности и 1590 г. издал в Мадриде «Письма любви» итальянца-платоника Леона Эбрео. В 1605 г. он издал роман «Флорида», затем, в году 1609, знаменитые «Подлинные комментарии об истории государства инков», и наконец, в 1617 г., уже после смерти Гарсиласо, вышел в свет «Завоевание Перу». Гарсиласо написал «Комментарии» для того, чтобы подправить касающиеся инков рассказы испанских конкистадоров и историков, которые зачастую полагал ошибочными, и чтобы реабилитировать непонятый и презираемый мир своих предков по материнской линии. Он опирался на рассказы, которые слышал в семье матери, примкнувшей к Паулью и испанцам, использовал утраченную хронику Бласа Валеры, метиса, как и он сам, а также многочисленные документы, присланные из Перу. В силу статуса Гарсиласо как потомка инков, подлинность большинства приведенных в его сочинении описаний признается исследователями, и все же пользоваться «Комментариями» следует с осторожностью. Их автор преувеличивает доброжелательность инков, тогда как культ Солнца, наиполезнейшего светила как для людей, так и для природы, изображается им в виде высшей категории идолопоклонства. Даже полагая этот культ конкретного и очевидного бога «ложным», Гарсиласо считает его насаждение инками ниспосланным Провидением, пожелавшим морально и религиозно подготовить перуанцев (которые прежде признавали других, низших, божеств) к почитанию бога абстрактного и невидимого, всемогущего создателя мира. Его стремление к восхвалению инкской цивилизации приводило Гарсиласо к многочисленным подтасовкам, например к такой, благодаря которой завоевателем племени чанка становится не Пачакути, а Виракоча.

Итье С. Инки. М., 2013, с. 277-279.

Далее читайте:

Всё об инках и империи инков (собрание справочных материалов).

Сочинения:

La Florida del Inca, historia del adelantado Hernando de Soto..., Lisboa, 1605;

Los comentarios reales que tratan del origen de los Incas, pt 1-2, Lisboa - Cordoba, 1609-17.

Настоящее имя, данное при крещении - Го?мес Суа?рес де Фигеро?а (исп. G?mez Su?rez de Figueroa).Отец Гомеса, дон Себастьян Гарсиласо де ла Вега, был губернатором и верховным судьёй Куско. Мать - палья донья Исабель: индианка из царского рода Инков (не путать с названием народа), племянница Уайна Капака, одиннадцатого императора инков. Царское происхождение доньи Исабель не помешало отцу Гомеса жениться впоследствии на испанке донье Луисе Мартель.Гомес взял себе имя отца, хотя и не имел на это законного основания, поскольку в ту эпоху браки между европейцами и индейцами не признавались. Также, будучи незаконнорожденным, он не имел права прибавлять себе имя «Инка». Тем не менее, несмотря на то, что некоторые исследователи обвиняют его самозванцем, большинство признают его настоящим потомком родов Инка и де ла Вега.Гарсиласо де ла Вега никогда не скрывал, что был метисом, и гордился своим происхождением. На этом основании его иногда называют «первым латиноамериканцем».Первые двадцать лет своей жизни Гарсиласо де ла Вега провёл в Куско. Все его родственники по материнской линии являлись представителями инкской знати: от них Гарсиласо узнал об истории империи Инков, об обычаях и религии своих предков, а также язык инков - кечуа. Середина XVI века была отмечена чередой восстаний в Латинской Америке. Себастьян Гарсиласо был заподозрен в измене и был лишён титула губернатора Куско. Перед своей смертью в 1559 году он завещал сыну 4 тысячи песо, чтобы тот получил образование в Испании.День книги и авторского права В 1560 году Инка Гарсиласо прибыл в Испанию, где поселился в Монтильи, изучал там латынь. Пытаясь оправдать имя своего отца, он отправился в Мадрид, где хотел заручиться патронажем короля, но это ему не удалось. Он пошёл на военную службу. В августе 1570 года Гарсиласо получил звание «капитана Его Величества» за участие в подавлении восстания морисков в Альпухаррасе, однако это не приносит ему ни славы, ни богатства. Разочарованный, Инка Гарсиласо подумывал о том, чтобы вернуться в Америку, однако после подавления восстания Тупак Амару (1572) находиться в Перу потомку Инков стало опасно, и Инка Гарсиласо остался в Испании.В Монтильи Инка Гарсиласо перевёл с итальянского языка «Письма любви» Леона Эбрео. В 1588 году его дядя Алонсо де Варгас завещал ему богатое наследство, которое позволило Инке Гарсиласо перебраться в Кордову. Там он опубликовал сочинение «Флориды», в которых возвращался к теме Нового Света. «Флориды» явились результатом общения Инки Гарсиласо с Гонсало Сильвестре - ветераном конкистадорского похода в Юго-Восточной Америке. Во «Флоридах» коренное население Америки предстаёт перед читателем в образе благородных язычников, на манер древних греков или римлян.В 1609 году Инка Гарсиласо опубликовал первую часть «Подлинных комментариев об истории государства Инков», в которых повествовалось об истории исчезнувшего государства, его религии, традициях и природе Перу. Вторая часть «Подлинных комментариев» посвящена завоеванию инков испанцами. При составлении этой части Гарсиласо пользовался многими трудами испанских авторов, в частности Франсиско Лопеса де Гомара.В последние годы своей жизни Инка Гарсиласо получил сан священника, занимался благотворительностью и усыновил незаконнорождённого ребёнка (Диего де Варгаса). Помимо этого он не терял надежды получить признание королевского двора и занимался изданием своих книг. Инка Гарсиласо де ла Вега скончался в возрасте 77 лет 23 апреля 1616 года - в один день календаря с Сервантесом (автором «Дон Кихота») и Шекспиром. Однако следует учитывать, что Испанская империя в то время жила по Григорианскому календарю, в то время как в Англии тогда был принят юлианский календарь.Инка Гарсиласо де ла Вега похоронен в соборе Кордовы. В его честь в 1950 году был назван главный стадион города Куско.Главный труд Инка Гарсиласо де ла Вега является одним из основных источников по истории государства Инков. Несмотря на обилие приводимых легенд, подлинность большинства описаний в «комментариях» признаётся исследователями. Рассказывая о религии древнего Перу, Гарсиласо де ла Вега утве

рждает, что инки не приносили человеческих жертв, молились «невидимому богу» Пача-Камаку, признавали бессмертие души и воскрешение. Тем самым он хотел увязать языческие верования Инков с христианством.В равной степени преданный обеим своим родинам, Инка Гарсиласо с гордостью рассказывал о достижениях Инков: об эффективной административной системе, принятой в Тауантинсуйу, о гуманизме императоров инков и стойкости своего народа. В целом, одобряя действия испанских конкистадоров по насаждению христианства, он порицает испанцев за жестокое обращение с коренным населением Перу, выступает против расовой дискриминации коренного населения Америки и беспощадной эксплуатации её природных богатств:После подавления восстания Тупака Амару II в 1780 г. «Комментарии» были запрещены к печати на территории Перу особым эдиктом Карла III Испанского по причине «опасного содержания». Вплоть до 1918 года «Комментарии» не издавались в Северной и Южной Америке и распространялись подпольно.Сочинения Инки Гарсиласо де ла Веги, особенно в части административного и экономического устройства Тауантинсуйу, испытывали влияние творчества первых социал-утопистов, в том числе Томмазо Кампанеллы и Томаса Мора.

Гарсиласо де ла Вега. Гарсиласо де ла Вега (Garcilaso de la Vega), Инка Гарсиласо де ла Вега (около 1539 — около 1616), первый перуанский писатель, историк, философ. Внебрачный сын капитана испанских конкистадоров Гарсиласо де ла Вега и… … Энциклопедический справочник «Латинская Америка»

Гарсиласо де ла Вега - (Garcilaso de la Vega, 1503 1536) испанский поэт. Р. в Толедо в служилой дворянской семье, близкой ко двору. Сопровождал Карла V в походах и исполнял ответственные поручения дипломатического характера. Убит при штурме укрепления. Вместе со своим… … Литературная энциклопедия

Гарсиласо де ла Вега - испанский поэт см. Вега … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

ГАРСИЛАСО де ла ВЕГА - ГАРСИЛАСО де ла ВЕГА, Инка Гарселасо де ла Вега (Inca Garcilaso de la Vega) (1539? — 1616?). перуанский писатель, хронист. Ист. хроники «Подлинные комментарии инков» (т. 1—2, 1609, п. — «История государства инков», 1974), «Флорида… …

Гарсиласо де ла Вега - (Garcilaso de la Vega) известен под именем Инка (около 1539 около 1616), историк Перу. Сын губернатора Куско (Перу). Мать Г. де ла В. принадлежала к высшей инкской знати. В 1560 70 на военной службе в Испании. В дальнейшем поселился в… … Большая советская энциклопедия

ГАРСИЛАСО ДЕ ЛА ВЕГА - (Garcilaso de la Vega) (ок. 1539 ок. 1616) историк Перу. Отец его был губернатором Куско, мать принадлежала к высшей инкской знати (в связи с чем Г. д. л. В. известен под прозвищем Инка (Inca)). В 1560 уехал в Испанию, где поступил на воен.… … Советская историческая энциклопедия

Гарсиласо, де ла Вега - … Википедия

ГАРСИЛАСО де ла ВЕГА - (Garcilaso de la Vega) (1503—1536), испанский поэт. Пасторальные поэмы, сонеты, эклоги, канцоны (опубл. 1543) … Литературный энциклопедический словарь

Инка Гарсиласо де ла Вега - Эта статья о перуанском историке; об испанском поэте см.: Гарсиласо де ла Вега. Инка Гарсиласо де ла Вега (исп. el Inca Garcilaso de la Vega; 12 апреля 1539(15390412), Куско, Перу 23 апреля 1616, Кордова, Испания) перуанский … Википедия

Вега (значения) - Вега: Вега альфа Лиры, вторая по яркости звезда Северного полушария. Вега серия советских межпланетных автоматических станций для исследования планеты Венера и кометы Галлея. «Вега» парусно паровой барк, китобойное судно,… … Википедия

Книги

• История государства инков , Инка Гарсиласо де ла Вега. `Подлинные комментарии`- главный литературный труд, обессмертивший имя Инки Гарсиласо де ла Вега.`Комментарии`- многотомная летопись-эпопея, интереснейший, важный, хотя и не бесспорный… Купить за 2634 грн (только Украина)
• История государства инков , Инка Гарсиласо де ла Вега. "Подлинные комментарии"-главный литературный труд, обессмертивший имя Инки Гарсиласо де ла Вега." Комментарии"-многотомная летопись-эпопея, интереснейший, важный, хотя и не бесспорный…

Незаурядная личность Инка Гарсиласо де ла Вега неизменно притягивает к себе внимание исследователей. Это выдающийся мастер, которого мало интересовали лавры, все его устремления были подчинены главной цели, ставшей смыслом всей жизни писателя — созданию откровенной книги о своем легендарном народе.

(исп. Inca Garcilaso de la Vega; 1539-1616) - перуанский историк, писатель, переводчик, поэт; его настоящее имя, данное родителями при крещении — Гомес Суарес де Фигероа (исп. Gomez Suarez de Figueroa).

Он является автором выдающихся трудов, известных под общим названием «Подлинные комментарии Инков » (исп. «Comentarios reales de los Incas»). Эта многотомная летопись о великой Тауантинсуйу (кечуа Tawantinsuyu) – эпопея, обессмертившая имя ярчайшего перуанского писателя.

Когда читаешь Гарсиласо де ла Вега, появляется ощущение, что беседуешь с необычайно эрудированным, умным, проницательным и душевным человеком.

Начало жизненного пути

XVI век - эпоха авантюр, героических подвигов и величайших географических открытий; эпоха Возрождения и лютого господства инквизиции. Великая империя Инков лежала в руинах. Конкистадоры, вторгшиеся в страну, были поглощены укреплением своей власти над враждебно настроенными аборигенами. Бесконечные стычки с индейцами, непрерывные раздоры и междоусобицы в лагере самих захватчиков вовсе не способствовали развитию культурных процессов в южноамериканских колониях Испании.

В те смутные времена, 12 апреля 1539 г. в городе (исп. Cuzco, кечуа Qusqu), бывшей столице инкской Империи Тауантинсуйу, родился Гомес Суарес де Фигероа, которому судьбой предначертано было сыграть выдающуюся роль в становлении национального самосознания народа .

Отец будущего писателя, дон Себастьян Гарсиласо де ла Вега (исп. Sebastian Garcilaso de la Vega), был крупным землевладельцем; некоторое время (1554-1556) он служил губернатором и верховным судьей Куско. Мать, донья Исабель Суарес (исп. Isabel Suarez), до крещения Палья (инкская принцесса) Чимпу Окльо (исп. Chimpu Ocllo), принадлежала к высшей инкской знати: она приходилась племянницей Инке Уайна Капаку – XI (исп. Huayna Capac), правителю Тауантинсуйу, а также была внучкой Императора Тупака Инка Юпанки (кечуа Tupaq Inka Yupanki). Мать Гомеса славилась необычайной красотой.

Так как в те времена браки с индейцами не признавались европейским законодательством, брак родителей мальчика узаконен не был, несмотря на знатное происхождение доньи Исабель.

К сожалению, биография писателя представляет собой разрозненный набор отнюдь не бесспорных по достоверности фактов, переплетающихся с временными пробелами, над заполнением которых корпит не одно поколение историков. Но перуанский период жизни Гомеса Суареса впоследствии достаточно подробно описан им самим.

Итак, детские и юношеские годы будущего писателя прошли, как он сам говорил, «среди огня и ужасов жесточайших гражданских войн своей родины …».

На первоначальном этапе становление испанского господства продвигалось сугубо военным путем. Показательно, что главные вожди Конкисты ( и ) были совершенно безграмотными людьми, которые подписывались корявыми крестиками. Но войска сопровождала католическая церковь, именно ее представители и стали первыми распространителями просвещения, насаждающими европейскую культуру порабощенным народам. Не удивительно, что первыми учителями маленького Гомеса были католические монахи, прибывшие в Куско с конкистадорами.

Мальчик учился недолго, он посещал частный «класс» с горсткой учеников — отпрысков богатых конкистадоров. Юных метисов учили (часто прибегая к розгам) арифметике и испанской грамматике, но основной упор делался на изучение богословия и латыни. Непостижимо, каким образом в тех условиях сформировался будущий грандиозный мыслитель, блестящий эрудит, знаток более 4-х языков, талантливый поэт и переводчик.

До 20 лет «принц-полукровка» провел в Куско, где жил в доме матери, в окружении многочисленной родни. От родственников по материнской линии, представителей инкской аристократии, он узнал об истории великой Империи, о традициях и религии предков, а также освоил язык Инков — Кечуа. Уже тогда у юноши зародилась мысль представить миру правдивую историю своих славных предков.

В 1559 г. отец будущего писателя умер, перед смертью он завещал сыну 4 тыс. песо для того, чтобы тот потратил их на образование в Испании. Год спустя 20-летний Гомес Суарес отправился за океан.

Жизнь в Испании

В 1560 г. молодой перуанец прибыл в Испанию и остановился в городе Монтилья (исп. Montilla), где принялся изучать латынь, мировую историю, философию и др. науки. Тогда же он сблизился с местными литературными кругами и постиг азы итальянского языка, учителем которого, скорее всего, был его дядя Алонсо. Именно он привил племяннику благорасположение к прекрасной стране, в которой когда-то воевал.

Известно, что в конце 1562 г. молодой человек ездил в Мадрид, видимо, надеясь получить место при дворе. Но пребывание в столице оказалось недолгим — уже в 1563 г. он вернулся в Монтилью с разрешением на выезд в Перу, которым, впрочем, так никогда и не воспользовался. Именно тогда вместо исчезнувшего метиса Гомеса Суарес де Фигероа на свет появился Инка Гарсиласо де ла Вега (ноябрь 1563 г).

Следует сказать, что для Испании середины XVI в. знатность имени открывала перед человеком любые двери, нищий герцог котировался неизмеримо выше состоятельного простолюдина. К тому же, приставка «Инка» расценивалась как принадлежность к «царскому» роду и давала серьезные преимущества ее обладателю. В Перу картина была диаметрально противоположной – там человека оценивали по его благосостоянию, а за «царскую» приставку можно было прослыть самозванцем и получить наказание. Поэтому историки уверены, что появление Инки Гарсиласо де ла Вега означало окончательное решение перуанца не возвращаться на родину.

Вообще, тема имени, несомненно, имела для метиса колоссальное значение, ибо это был вопрос о его происхождении; в дилемме «кто я есть?» заключалась глубочайшая духовная драма, которая в итоге заставила его взяться за перо, чтобы поведать человечеству о драматичном периоде истории Нового Света.

Далее, в 1570 г. он поступил на службу к испанскому королю и даже получил звание «капитана Его Величества» за участие в подавлении Альпухарского восстания (исп. Rebelion de las Alpujarras; 1568-1571), однако это не принесло Гарсиласо ни славы, ни богатства. Через 2 года его военная карьера завершилась, и он планировал вернуться на родину. Однако, после подавления бунта, поднятого последним инкским правителем (исп. Tupac Amaru) в 1572 г., потомку Инков было опасно находиться в Перу, и молодой человек вернулся в Монтилью.

В провинциальном городке он безвыездно прожил почти 20 лет, где вел довольно уединенный образ жизни, но именно к тому периоду относятся его первые сочинения. Исследователи творчества писателя предполагают, что участие Гарсиласо в подавлении восстания морисков вызвало определенные ассоциации и побудило его рассказать о разрушении Тауантинсуйу испанскими захватчиками.

После кончины дядиной жены, в 1582 г. Гарсиласо стал владельцем дома, который он 1590 г. продал и перебрался на юг Испании, где поселился в Кордове (исп. Cordova). Этот южный город стал его постоянным и окончательным местожительством.

По всей видимости, образованный, статный, с благородными манерами и привлекательной внешностью, потомок «инкских императоров» пользовался успехом у местной аристократии, о чем свидетельствует тот факт, что десятки раз он выступал в роли крестного отца - в те времена знак особой почести.

В тот период «великолепный метис» всерьез занялся литературной деятельностью и написал несколько книг, особенно известны его труды по философии.

В 1605 г. вышла в свет «приключенческая» эпопея «Флорида» , труд, в котором автор касается темы Нового Света. В этой работе автор не столько заботился об исторической достоверности описываемых событий по завоеванию Флориды, сколько стремился восславить дух героизма, наделяя им в равной степени как испанцев, так и индейцев. Примечательно, что книга писалась по воспоминаниям участников похода, в большой степени сочинение явилось результатом общения перуанца с Гонсало Сильвестре (исп. Gonzalo Silvestre) - ветераном Конкисты.

В 1609 г. Инка Гарсиласо опубликовал I часть «Подлинных комментариев Инков» , в которых речь велась об истории исчезнувшего государства; II часть «Подлинных комментариев», посвященная завоеванию Инков испанцами, была опубликована уже посмертно, в 1617 г.

К концу своего жизненного пути Инка Гарсиласо активно занимался благотворительностью и даже усыновил незаконнорожденного ребенка, Диего де Варгаса (исп. Diego de Vargas). Будучи глубоко верующим человеком, приблизительно в 1610 г. он принял духовный сан и приобрел капеллу в знаменитом Кафедральном Соборе. Помимо этого, он до последнего вздоха продолжал заниматься писательством.

На склоне лет он написал полные горечи, но и безмерной гордости слова: «Нас, детей испанца и индеанки или индейца и испанки, называют метисами, чтобы подчеркнуть, что мы являемся смесью 2-х народов. Я в полный голос называю себя этим именем и горжусь им».

«Гениальный метис» Гарсиласо де ла Вега скончался 24 апреля 1616 г. в возрасте 77 лет и был захоронен в собственной погребальной часовне Соборной мечети Кордовы.

Главный труд жизни Инка Гарсиласо де ла Вега

Главный исторический труд Гарсиласо де ла Вега, который по сей день считается одним из основных источников по истории древней империи — «Подлинные комментарии об истории государства Инков».

В I части «Комментариев» речь идет о происхождении Инков, об их образе жизни, о завоеваниях, а также обо всем, что представляла собой империя до испанского вторжения. Писатель сумел осуществить свой замысел - рассказать правду о культуре великого народа.

С точки зрения достоверности фактов, историки считают этот труд практически безупречным, ведь свою книгу писатель представлял на суд королю Филиппу-II, человеку недоверчивому и жестокому. В те времена были еще живы представители инкской знати, так что не представляло труда призвать их в свидетели и проверить достоверность сведений, изложенных Инкой Гарсиласо; окажись ложью хоть одно слово, дерзкий перуанец подвергся бы суровому наказанию.

Также здесь нельзя не упомянуть Бласа Валера (исп. Blas Valera), хрониста ордена иезуитов, который раньше «перуанского метиса» написал свои летописи. Гарсиласо утверждал, что сам видел рукописи, позже уничтоженные пожаром; он высоко ценил труд монаха и часто цитировал его. О хрониках Бласа Валера долгое время историкам было известно только из упоминаний Гарсиласо. Но когда случайно была найдена рукопись на испанском языке, которую приписывают Бласу Валера, это стало очередным подтверждением исключительной правдивости Инки.

В адрес Гарсиласо не раз выдвигались обвинения, главное из которых — упрек в попытке автора приукрасить своих инкских сородичей. Действительно, в «Подлинных комментариях» государство Инков предстает в виде некоего образцового общества, в котором царят согласие и справедливость, где искоренены пороки, а все силы и помыслы великодушных правителей направлены на благополучие своих подданных. Но автор не фальсифицировал инкскую историю, он сам неоднократно повторяет, что передает на суд читателя лишь те «легенды» и «сказки», которые услышал от своих сородичей.

II часть «Комментариев», посвященная завоеванию испанцами Тауантинсуйу, была издана уже после смерти писателя. Работая над этой частью, Гарсиласо пользовался трудами испанских хронистов, в частности Франсиско де Гомара (исп. Francisco López de Gomara), видного историографа Конкисты.

После подавления восстания индейцев во главе с Тупак Амару II (исп. Tupac Amaru II), вспыхнувшего в 1780 г., стала жестоко преследоваться индейская аристократия. Особым указом Карла III Испанского «Подлинные комментарии» были запрещены к печати в Перу по причине их «опасного содержания». В Южной Америке книга Гарсиласо не издавалась до 1918 г., но она распространялась нелегально.

История создания «Комментариев»

Получивший смешанное воспитание, Гарсиласо не мог однозначно ответить, кто же он в большей степени - испанец или индеец. Сам он всегда с гордостью именовал себя метисом, а многие историки называют Инку Гарсиласо «первым латиноамериканцем».

Богатство двух миров, объединившихся в его сознании, помноженные на незаурядную одаренность, заставили Инку поведать свою правду о себе.

Гарсиласо-историк собрал по крупицам и передал миру обширную информацию о Тауантисуйу, постижение которой предстоит еще не одному поколению специалистов. Как писатель он подарил потомкам прекрасный образец испанского эпоса эпохи Возрождения, явившейся одновременно первым выдающимся произведением латиноамериканской литературы. Эта книга, написанная более 400 лет назад, необычайно впечатляет, читатель будто на машине времени переносится в другую эпоху.

При том, что Инка Гарсиласо де ла Вега стремился быть максимально объективным, он очень тактичен и скромен: будучи одним из первопроходцев в этой области истории и обладая незаурядными знаниями во многих науках, он не акцентирует внимание на феноменальность своей личности.

— Дядя, так как у вас нет письма, которое сохранило бы все то, что хранит ваша память, расскажите мне, что вы знаете о происхождении наших королей?

Инка …ответил, что охотно все расскажет, а мне надлежит все услышанное сохранить в своем сердце…».

Родственники со стороны матери рассказали будущему писателю обо всем, что имелось в их государстве. Кроме того, Гарсиласо собрал множество других сведений о легендарной культуре: он написал своим товарищам по школе, попросив помочь любой информацией, которую те могли узнать о завоеваниях Инков в отдельных провинциях, откуда были родом их родители, ибо каждая провинция располагала своими … историческими хрониками.

Гарсиласо с гордостью рассказывал о достижениях Инков, о гуманности их императоров и твердости духа индейцев. Одобряя деяния испанских конкистадоров по насаждению христианства в Новом свете, автор порицает их за варварское обращение с порабощенным населением. Он выступает как против расовой дискриминации, так и против безжалостной эксплуатации природных богатств Южной Америки: «И хотя богатая земля Перу … изобиловала золотом, серебром и драгоценными камнями, …ее уроженцы - беднейшие люди в мире».

Творчество «первого латиноамериканца», оставшегося одновременно испанцем, - целый этап развития перуанской литературы. И все же Гарсиласо был больше Инка, чем конкистадор, больше , чем испанец — в этом и состоит его удивительное своеобразие.

С историко-эстетической точки зрения его творчество относится к испанскому эпосу. Но никто не рассказал миру о Тауантинсуйу с такой безграничной любовью, как Инка Гарсиласо де ла Вега, при этом можно только поражаться колоссальной информации, представленной им в «Подлинных комментариях».

Поэтическое творчество

Сам Гарсиласо считал себя учеником и последователем каталонского поэта Аузиаса Марка (кат. Ausias March; 1397-1459). Вместе со своим другом, испанским поэтом Хуаном Босканом Альмошавэром (исп. Juan Boscan Almogáver; 1490 – 1542), Инка Гарсиласо выступил реформатором испанской поэзии.

В 1590 г. вышел перевод Гарсиласо на испанский язык «Писем любви» Леона Эбрео (исп. Leon Hebreo), испано-еврейского поэта-философа. Исследователи затрудняются объяснить, почему первым литературным трудом Инки стал перевод с итальянского на испанский, хотя ни один из этих языков не являлся для него родным. Видимо, эта работа, которая по признанию самого автора, потребовала от него огромных усилий и много времени, призвана была утвердить его литературное имя.

В целом, литературное наследие Гарсиласо составляют 38 сонетов в духе Петрарки (итал. Francesco Petrarca; 1304-1374), 5 поэм, 3 эклоги, 2 элегии и ряд стихотворений, написанных в старокастильском стиле. Все поэтические произведения неоднократно переиздавались.

Любопытные факты

• Книга Гарсиласо де ла Вега «Los Comentarios Reales de los Incas» в русском переводе издавалась под разными названиями: «История государства Инков», «Королевские комментарии Инков», «Королевские истории Инков». Между тем, тщательная работа над переводом его труда показала, что писатель вложил иной смысл в название книги: внесенное в заголовок слово «reales», означающее как «королевские», так и «подлинные», «достоверные», должно подтвердить правдивость, достоверность и подлинность содержащегося в труде материала, а не подчеркнуть его «королевское происхождение».
• «Комментарии» охватывают сравнительно короткий исторический период, но эти 30-40 лет были необычайно насыщены событиями, которые не только полностью изменили облик Тауантинсуйу, но и оказали необратимое влияние на весь Старый Свет.
• «Подлинные комментарии» были переведены на большинство западноевропейских языков, первый из переводов появился в Париже в 1633 г. на французском языке.
• Автор очень тщательно подходил к вопросу достоверности фактов. Если он в чем-то сомневался, он непременно это особо оговаривал.
• Он скрупулезно исследовал генеалогическое древо своего отца и выяснил, что среди его родственников по мужской линии было много воинов, среди которых знаменитый капитан Гарей Перес де Варгас , принимавший участие в освобождении Севильи. Два его дяди – конкистадора погибли в Южной Америке; дядя дон Алонсо посвятил военной службе 38 лет. Среди предков были и видные литераторы, самый известный из которых — поэт Гарей де Бадахос (исп. Garey Sanchez de Badajoz), которого Гарсиласо называл «Фениксом испанских поэтов». Таким образом, мужская половина рода «гениального метиса» верно служила испанской короне «мечом и пером».
• Сочинения Инки Гарсиласо де ла Веги, особенно по части административного и экономического устройства Тауантинсуйу, писались под некоторым влиянием творчества первых социал-утопистов, в том числе итальянского философа Томмазо Кампанеллы (итал. Tommaso Campanella) и английского писателя-гуманиста Томаса Мора (англ. Sir Thomas More).
• (исп. Sebastian Francisco de Miranda y Rodríguez; 1750-1816), идеолог и руководитель национально-освободительной испанских колоний в Южной Америке, именно у Инки Гарсиласо заимствовал идеи создания нового государства.
• Отец Гарсиласо был капитаном конкистадоров, но не принадлежал к первому потоку испанцев, которые под предводительством Франсиско Писарро разгромили Тауантинсуйу. Гарсиласо-старший пришел в Перу с Педро де Альварадо (исп. Pedro de Alvarado) и в основном участвовал в подавлении мелких индейских мятежей.
• Документально было доказано, что Блас Валера - личность абсолютно реальная, что монах жил в Перу и в Испании примерно в то же время, что и Гарсиласо, и, скорее всего, он тоже был метисом.
• Все литературное творчество писателя пронизано любовью и искренним уважением к родителям. Он настойчиво показывал в своих сочинениях линии своих отца и матери. Дело здесь не в стремлении продемонстрировать знатность своего происхождения, Гарсиласо необходимы были эти образы, чтобы наиболее выразительно показать два начала - испанское и индейское, которые слились в нем воедино, дав жизнь новой этнической группе.
• В 1950 г. в честь знаменитого земляка был назван главный стадион Куско (исп. Estadio Inca Garcilaso de la Vega), который вмещал 30 тыс. зрителей. Перед Кубком Америки, проходившем в Перу в 2004 г., этот стадион реконструировали, после чего вместимость сооружения увеличилась до 45 тыс. человек.
• В эпитафии, высеченной на могильной плите в усыпальнице «великого метиса», ошибочно указано, что Инка Гарсиласо де ла Вега умер 22 апреля (вместо 24-го).

За каждый Ваш репост - огромное Спасибо! Gracias!

Была ли статья полезна?