Министерство образования и науки РФ

Новосибирский государственный технический университет

Кафедра социологии и философии

Реферат на тему:

Философия религии

Факультет: ПМИ

Полякова А. Ю.

Проверил: Глухачёв В.В.

г. Новосибирск, 2009

Введение

Глава 1. Понятие явления религия

Глава 2. Структура явления

Глава 3. Диалектика религии

Глава 4. Современная проблематика религии

Заключение

Используемая литература

Введение

Поскольку философия – наука о всеобщем, анализ каждого явления она доводит до обнаружения всеобщего (исходного) свойства. Знание этого свойства позволяет как понять явление, так и ответить на основной вопрос философии в пределах этого явления.

Философия в любом явлении изучает все многообразие свойств, как по носителю, так и по мере общности.

Философское знание – это знание о всеобщих свойствах, то есть о свойствах, принадлежащих всем элементам предельно широких множеств (множества объективного и множества субъективного). Оно помогает нам в обнаружении всеобщих свойств в любом явлении, в том числе и в явлении религия. Предметом философского знания (то, что изучает философия) является всеобщие свойства внешнего мира, а объектом изучения философии – природа, общество, мышление. То есть можно считать объектом философского знания религию, поскольку она неразрывно связана как с обществом, так и общественным сознанием(образом мышления и идеями общества), являясь частью этого сознания.

Философское знание помогает человеку в понимании внешнего мира, которое происходит по схеме: всеобщее -> общее -> единичное. Понимать – значит знать, во-первых, то общее, которое образует данное множество явлений, а во-вторых, знать как это общее определяет существование каждого элемента данного множества.

Логика истории познания имеет иную схему: единичное -> общее -> всеобщее. Религия в свою очередь отражает реальный жизненный опыт человечества, хранит моральные ценности и имеет схожую с логикой истории познания схему. Поскольку первые верования имели основной целью объяснение лишь только каких-либо природных явлений, неподвластных человеку, независящих от него и которые человек, в связи с недостаточностью научных знаний, сам не мог объяснить. В дальнейшем религия начинает объяснять более сложные процессы, происходящие не только во внешнем мире, но и во внутреннем мире каждого человека.

Философское знание помогает в понимании как абстрактно-всеобщего, так и в понимании конкретно-всеобщего. Структура философского знания – это система учений об сознании, материи и их отношении.

Философия доводит анализ внешнего мира до обнаружения предельно широких множеств. Поэтому любую проблему философия начинает решать с анализа взаимодействия объективного и субъективного в пределах существования данного явления. Основным вопросом философии является отношение сознания(субъективное) к материи(объективное).

Одним из главных вопросов философии как науки является вопрос о первичности материи и сознания относительно друг друга.

Данное явление обладает функциями, соответствующими функциям философской науки. Это:

1) мировоззренческая, формирующая представления о мире;

2) гносеологическая, т.е. познавательная, осуществляющая поиск ответа на вопрос познаваем ли мир;

3) практическая, дающая исходную информацию, которая обобщается и обрабатывается мышлением;

4) методологическая, т.е. осуществляющая выбор способа познания мира.

Также можно выделить следующие свойства:

· Компенсаторная , или утешительная, психотерапевтическая, также связана с её мировоззренческой функцией и обрядовой частью: суть её состоит в возможности религии возмещать, компенсировать человеку его зависимость от природных и социальных катаклизмов, удалять ощущения собственного бессилия, тяжёлые переживания личных неудач, обид и тяжести бытия, страх перед смертью.

· Коммуникативная - общение верующих между собой, «общение» с , ангелами (духами), душами умерших, святыми, которые выступают как идеальные посредники в обыденной бытовой жизни и в общении между людьми. Общение осуществляется, в том числе, и в обрядовой деятельности.

· Регулятивная - осознание индивидом содержания определённых ценностных установок и нравственных норм, которые вырабатываются в каждой религиозной традиции и выступают своеобразной программой поведения людей.

· Интегративная - позволяет людям осознавать себя как единую религиозную общность, скреплённую общими ценностями и целями, даёт человеку возможность самоопределиться в общественной системе, в которой имеются такие же взгляды, ценности и верования.

· Политическая - лидеры различных общностей и государств используют религию для оправдания своих действий, сплочения либо разделения людей по религиозной принадлежности в политических целях.

· Культурная - религия содействует распространению культуры группы-носителя (письменность, иконопись, музыка, этикет, мораль, философия и т. п.)

· Дезинтегрирующая - религия может быть использована для разъединения людей, для разжигания вражды и даже войн между разными религиями и вероисповеданиями, а также внутри самой религиозной группы. Дезинтегрирующее свойство религии как правило распространяется деструктивными последователями, нарушающими основные заповеди своей религии.

Философское знание помогает в формировании мировоззрения, в познании мира и определении методов этого познания, что определяет выживание общества и цивилизации в целом на определённом этапе развития.

Глава 1. Понятие явления религия

Явление религия связана с каждым человеком, будь то верующий человек или атеист, который в свою очередь отрицанием существования божественных сил влияет на данное явление.

Приведем несколько определений понятия религия. В социологическом словаре читаем следующую трактовку понятия:

«Религия - социальный , включающий систему социальных норм, ролей, установленных обычаев, верований и ритуалов (культов), предписаний, стандартов поведения, организационных форм, основанных на вере в сверхъестественное. »

В философском словаре дано следующее определение:

« Религиозная вера- разновидность веры, в которой без доказательства и индивидуальной проверки реальности признается в том или ином его проявлении (Бог, боги, духи, и т. п.). религии – христианская , исламская вера и т. п. Религиозная вера – специфическое религиозного , потому и называющего себя верующим. »

В большом энциклопедическом словаре читаем:

«Религия - (от лат. religio - набожность - святыня, предмет культа),мировоззрение и мироощущение, а также соответствующее поведение и специфические действия (культ), основана на вере в существование бога или богов, сверхъестественного. Исторические формы развития религии: племенные, национально-государственные (этнические), мировые (буддизм, христианство, ислам). »

В своем труде «Социализм и религия» Ленин дает следующую характеристику религии:

«Религия есть один из видов духовного гнета, лежащего везде и повсюду на народных массах, задавленных вечной работой на других, нуждою и одиночеством.»

Для всех определений религии свойственны общие черты, из которых можно выделить следующие признаки, характерные данному явлению:

1. Религия является отражением внешнего мира, отражает реальный жизненный опыт человека, хранит систему моральных ценностей, нравственных идеалов;

2. Основной чертой религии является вера в сверхъестественные силы, управляющие миром, и поклонение им;

3. Религия имеет общие с философским идеализмом черты и гносеологические корни;

4. Религия является мировоззрением, несовместимым с научным миропониманием;

5. Религия – одна из форм общественного сознания;

6. Одна из исторических миссий религии – формирование сознания единства человеческого рода, значимости общечеловеческих нравственных норм, непреходящих ценностей.

7. Религия – социальный институт;

8. Религиозное мировоззрение имеет преимущественное внимание к человеческим тревогам, надеждам, к поиску веры;

9. Религия – сложное духовное образование и общественно-историческое явление, которое не укладывается в однозначные, прямолинейные характеристики;

10. Религия – такая форма мировоззрения, в которой освоение мира осуществляется через его удвоение на посюсторонний (земной), воспринимаемый органами чувств, и потусторонний (небесный), сверхъестественный, сверхчувственный.

Предельно общим признаком из вышеперечисленных, на мой взгляд, является первое (религия- есть своеобразное отражение внешнего мира в сознании человека). На основании этого признака можно следующим образом сформулировать определение явления религия:

Религия – это способ объяснения необъяснимого.

Глава 2. Структура явления

Таким образом, из определения религии, основанного на предельно общем признаке, можно описать структуру данного явления.

При объяснении чего либо всегда присутствуют следующие элементы: субъект объяснения, средство объяснения и объект объяснения. Отсюда структуру явления религия можно представить следующим образом:

Где субъект объяснения – это человек и все общество в целом, средством объяснения является церковь и тексты священных книг, а объектом объяснения является божественное.

Данная схема отображает взаимосвязь элементов явления, причем из множества средств выделяется как идеальные, так и материальные, то есть практические.

Глава3. Диалектика религии

Диалектика – это наука о наиболее общих законах развития природы, общества, мышления, основанного на этом методах познания и преобразования природы.

В более общем смысле можно сказать, что диалектика – наука о противоположном в вещах. В соответствии с аксиомой этой науки: вещь является таковой постольку, поскольку она есть результат взаимосвязей противоположных сторон. Эта взаимосвязь представляет исходное противоречие, благодаря которому вещь и является таковой. Знание исходного противоречия позволяет раскрыть причину появления данного явления, рассмотреть этапы развития явления и предположить, когда и при каких условиях данная вещь станет другой.

В явлении религии противоположными сторонами можно считать материальное и духовное. Из взаимосвязи этих сторон и из определения религии исходным противоречием можно назвать противоположность объяснимого и необъяснимого в любом определении (объяснении).

Располагая знанием исходного противоречия можно раскрыть причину появления религии. Данное явление возникло как результат того, что человек не обладал знаниями о строении окружающего его мира и не мог объяснить все происходящее вокруг него. Поэтому события и явления, не зависящие от него, человек приписал вмешательству божественных сил.

В своем развитии религия прошла этапы, когда имела полную и неограниченную власть, как над физической стороной жизни, так и над духовной, к нынешнему состоянию, когда познание человечеством свойств внешнего мира привело к тому, что многие люди перестают нуждаться в существовании данного явления (религия более не нужна им для объяснения каких либо явлений).

Таким образом, необходимость религии для человека зависит от знаний человека и человечества в целом о свойствах внешнего мира. История познания диалектики религии проходит в своем развитии этапы от чувственной к рациональной форме познания.

Диалектика, как наука, располагает средствами (принципами, законами и категориями) необходимыми и достаточными для описания внешнего мира, причем, поскольку диалектика – это часть философии, представленные ею средства, имеют всеобщий характер.

Рассмотрим принципы диалектики в анализе религии.

Принцип развития. Религия, как и любое явление, постоянно развивается, то есть осуществляется объективный процесс перехода явления от простого к сложному, и в том числе религия является моментом (элементом) развития.

Принцип всеобщей связи. Данный принцип диалектики говорит о том, что все связано со всем, однако не во всех отношениях. Религия связана с каждым из нас посредством нашего к ней отношения (каждый человек верит или является атеистом). Также религия является частью культурного мирового наследия и через это, можно сказать, связано со всем.

Законы диалектики в анализе явления религии.

Закон взаимного перехода количественных и качественных изменений. Данный закон подразумевает, что в существовании любой вещи наступает момент, когда количественные (или качественные) характеристики, которыми это существование характеризуется, изменяются. Применительно к религии можно сказать, что она, как и всякое другое явление, с течением времени изменяется как качественно, так и количественно (в каждом вероисповедании, т.к. религия является отражением внешнего мира, происходит изменение старых или появление новых законов и догм, причем такое изменение может привести и к появлению нового вероучения). Причем изменение количественных характеристик влечет за собой изменение качественных, и наоборот изменение качественных – изменение количественных.

Закон единства и борьбы противоположностей. Данный закон диалектики заключается в том, что в борьбе противоположностей одного материального образования, каждая из них отражает (запоминает след и реагирует) воздействие другой, таким образом изменяясь. Т.е. эта борьба является источником развития. В религии такими противоположностями служат материальное (наше физическое, телесное существование) и духовное(душа, возможность и необходимость ее развития). Эти две противоположности находятся в постоянной борьбе, то есть борьбе между материальным желанием и оценкой этого с духовной позиции. В то же время они едины, поскольку вместе образуют целостный мир человека (совокупность духовного и материального миров).

Закон отрицания отрицания. Каждая вещь в процессе своего существования изменяется качественно и каждое ее новое состояние является отрицанием предыдущего. Таким образом получается, что это новое состояние, перейдя в другое, будет являться отрицанием отрицания. Данный закон в анализе религии помогает увидеть постоянное развитие данного явления, причем каждое новое состояние этого явления является отрицанием предыдущего состояния и качественно новым по сравнению с ним, поскольку даже количественное изменение приведет к качественному.

Глава 4. Современная проблематика религии

В настоящее время вопрос религии стоит весьма остро. Еще несколько столетий назад религиозное влияние было повсеместным, очень могущественным, существование Бога не ставилось под сомнение, теперь же это можно наблюдать лишь в странах восточного мира и странах, развитие которых не достигло еще высокого уровня. Из чего можно сделать вывод, что развитие науки и технологий “отодвигает на второй план” религиозное мировоззрение.

Действительно, научные исследования объясняют теперь то, что последователи религиозных вероучений считали проявлением божественной силы, а существование Бога научно подтвердится, по крайней мере сейчас, не может. Отсюда и появление в умах мысли, что Бога не существует, и множество людей в наше время становятся атеистами.

Но так ли хорошо то, что мир сейчас отходит от религиозности?

Религия не только говорит о том, какие обряды совершать и по чьему именно желанию в данный момент, например, пошел дождь, а еще и хранит систему моральных ценностей, нравственных идеалов, правил поведения в сложных ситуациях, учит толерантности и взаимопониманию.

Именно этого не хватает современному обществу. В век цифровых технологий, как в прочем и в любое другое время, необходимым условием выживания цивилизации является контроль за общественным сознанием, причем под словом контроль подразумевается самоконтроль общества.

Согласно исследованиям профессора психологии Ульстерского Университета Ричарда Линна в Великобритании «интеллектуальная элита» намного чаще, чем обычные люди, причисляет себя к атеистам. По его мнению, спад религиозности в обществе за последнее столетие объясняется повышением уровня образования.

Однако профессор Гордон Линч, директор Центра Религии и Современного Общества колледжа Birkbeck в Лондоне, указал, что «в своем исследовании Ричард Линн не учитывает множество социальных, экономических и историчеких факторов, которые также оказывают влияние на число верующих». По мнению Г. Линча проведение подобных параллелей между религиозностью и образованием может привести к упрощенному трактованию религии.

Религиозная статистика не является абсолютно точной. Однако она дает общую картину соотношения религиозных исповеданий и атеизма в современном мире.

Мировая религия – это религия, которая имеет весомое число последователей по всему миру и при этом не ассоциируется с какой-либо национальной или государственной общностью. Под мировыми религиями на сегодняшний день принято понимать буддизм, христианство и ислам.

Приведем статистические данные за 1980 год, по ним в мире насчитывалось более

· 1184 млн христиан (739 млн католиков, 150 млн православных, 344 млн протестантов),

· 576 млн мусульман,

· 518 млн индуистов,

· 300 млн конфуцианцев,

· 300 млн буддистов,

· 61 млн шинтоистов,

· 31 млн даосистов,

· 15 млн иудеев.

Эти данные не включают политеистов Африки, Америки и Австралии, число которых достигает около 90 млн, а также малые религиозные группы (сикхов, парсов, джайнов, водуистов, мандеев, самарян и др.).

Всего верующих насчитывалось более 3 млрд на 4175 млн обитателей земного шара.

Большинство атеистов приходилось на Советский Союз и Китай, где проводилась атеистическая пропаганда, а религиозное просвещение практически было сведено к нулю.

По последним данным сейчас в мире проживает 2,1 млрд. христиан, 1,3 млрд. мусульман, 376 млн. буддистов, а также 900 млн. индуистов, 394 млн. даосистов и 1,1 млрд. атеистов.

И хотя нет точных цифр, отражающих численность верующих в России, по данным Российского независимого института социальных и национальных проблем (РНИСиНП), верующими в Бога себя называют 47% респондентов. Это в 4 раза больше, чем в конце семидесятых годов прошлого столетия. С того момента в 2,5 раза уменьшилось количество атеистов - 10%. По данным петербургского НИИ комплексных исследований, соотношение между верующими и атеистами приблизительно 80% к 18%.

К тому же многие исследователи подтверждают, что в России имеет место быть любопытнейший парадокс: общее число верующих (47%) меньше числа приверженцев различных конфессий (70%).

Среди атеистов есть и суеверные:

1,6% верит в черта

14,7% - верит в приметы

13,2% - в некую сверхъестественную силу

2,8% - в загробную жизнь

3,4% - в колдовство и магию

2,4% - в переселение душ (2,4%)

Среди верующих:

25% респондентов верят в магию и колдовство

30% - в астрологию и гороскопы. Среди верующих в Бога:

50% верит в Божий суд;

68% православных никогда не причащались;

3% верующих часто общаются со священниками;

4% соблюдают пост;

Почти половина никогда не раскрывали Библии;

10% регулярно посещают церковь, соблюдают все обряды и ритуалы

43% в храм ходят только по праздникам

Что касается возрастных категорий верующих, то можно отметить, что среди людей старше 60 лет верят в Бога свыше 85%. Среди представителей академической науки - 89,7% православных, среди военнослужащих - 79%. В сельской местности атеистов - 9%, в малом городе - 18%, а в большом - 23%.

По данным исследований ВЦИОМ, 31% респондентов допускает существование Бога, 6% опрошенных - убежденные атеисты, 8% не задумываются вообще на тему своего отношения к религии.

Среди опрошенного населения

75% христиан

8% мусульман

Почти 2% относятся к другому вероисповеданию.

Таким образом, из приведенных статистических данных видно, что вера в сверхъестественное больше при частной форме собственности, чем при общественной.

Заключение

Философия, являясь наукой о всеобщем, изучает свойства внешнего мира, помогает нам понять его и “разговаривать” с ним на одном языке.

Религия в той или иной мере связана с каждым из нас, причем сила этой связи определяется каждым человеком самостоятельно. Поскольку изначально это явление появилось в связи с невозможностью объяснения всех окружающих нас событий, поэтому с развитием науки и появлением возможности научного определение происходящего, роль религии в объяснении исходного физического основания постепенно отходит на второй план. Но, на мой взгляд, роль этого явления в духовной жизни человека все еще очень велика и его влияние не должно ослабевать. Хочется процитировать Германа Гессе:

"...одна религия ничуть не хуже другой. Нет ни одной, исповедуя которую, нельзя не стать мудрецом, и нет ни одной, которую нельзя бы было превратить в бездумное идолопоклонство."

И действительно, только от человека зависит, как он воспримет то, о чем ему говорит религия. Как и в любом другом явлении человек может почерпнуть в ней для себя что то новое и использовать эти знания, полученные в ходе познания окружающего мира, в своей жизни. В правильном осознании и более глубоком понимании этого знания человеку и может помочь философия.

Используемая литература

1. Бажутина Т. О. “Философия для студентов технических ВУЗов”

2. Попов Е.В. “Основы философии. Учебное пособие для ВУЗов”

3. Кохановский В.П. “Философия. Учебник для высших учебных заведений”

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

Философские направления религиозной ориентации на. Западе возникли в основном в русле христианского религиозно-теологического комплекса или в непосредственной связи с ним. Наиболее концептуально устойчивыми и и идеологически влиятельными в западном мире является неотомизм, тейярдизм и персонализмам.

Неотомизм - официальное философское учение католической церкви. Среди самых известных представителей неотомизма - бывший посол. Франции в. Ватикане. Жак. Маритен (1882-1973), французский академик. Этьен. Анри. Жиль ьсон (1884-1978),. Густав. Веттер (нар в 1911) и американский философ. Юзеф. Бохеньский (1902-1995). В отличие от всех других философских направлений. Запада неотомизма свойственны традиционализм, догматическая стабильность идей и теоретических постулатов, он сознательно сопротивляется тенденциям обновления и не без гордости провозглашает себя"философией","которая хранится в векахється в століттях".

философии неотомизма присущи такие характерные черты

1. Идейными источниками неотомизма является учение философа-схоластика XIII вв. Фомы. Аквинского латыни имя"Фома"произносится, как"Томас"Отсюда его учение - христианизованных аристотелизм - получило название"т томизм"Современный томизм - это неотомизм. Он был возрожден энциклика папы. Льва XIII в 1879 г. В настоящее время разрабатывают и пропагандируют неотомизм. Академия св. Фомы в. Ватикане, католический институт в. Париже,. П уллахський институт близ. Мюнхена, институт. Нотр-Дам в. США и др.. Издаются журналы"томист"и"Божественный. Фомажурнали "Томіст" та "Божественний. Фома".

2. Предмет философии неотомизма - бытие. Бога. Это открытая религиозная философия . Она противопоставляет абсолютное, сверхъестественное бытия - бытию конкретных вещей. Бытие само по себе - это чистое бытие (Бог). Неотомизм провозглашает существование аналогии между. Богом и его творением:. Создатель противоположный миру, но его творение позволяет судить о немнього.

Бытие. Бога неотомисты доказывают на основании созданных им вещей. В основе теории бытия лежит идея креационизма (от лат сгеаtио - создание). За этой идеей органический и неорганический мир возникает внаслид док акта. Божественного творения. Отсюда следует, что материя не вечна, она второстепенна. Вопрос о том, что такое бытие, решается следующим образом:"быть - значит быть созданным. Богом, быть - значит быть в. Боге в. Богові".

3. Центральный принципу неотомизма является принцип гармонии веры и разума. Он направлен на то, чтобы примирить догматические основы христианской веры с требованиями мыслящего разума, согласовать недоказуемы положению ния религии с рационально-логической силой знания и таким образом оправдать христианство перед наукой и образованием, авторитет которых все возрастает. Неотомисты уверяют, что вера без разума превращается в с липе поклонения, суеверие (фидеизм), а разум без веры впадает в гордыню самомнения (атеизм, скептицизм, научный рационализм). Однако вместо обещанной"гармонии"веры и разума неотомисты пропонуют ь вариант подчинения разума вере, потому пропорция, в которой они объединяются, продиктована соображениями католического вероученияого віровчення.

4. Цель философии неотомизма - рациональное обоснование бытия. Бога. Все это было сделано еще. Фомой. Аквинским в трудах"Сумма теологии"и"Сумма против язычников"Там содержится пять"обоснований"бытие. Богаot;обґрунтувань" буття. Бога:

а) если брать движение во всей его полноте, а не только как механическое движение, невозможно не прийти к признанию перводвигателя, т.е.. Бога;

б) когда все в мире имеет свою причину, то должна быть"первопричина"-. Бог;

в) бесконечная множество возможностей и случайностей в мире должна руководствоваться вполне необходимой причиной, то есть. Богом;

г) для измерения степени совершенства (красоты, блага, истинности) всего, что есть в мире, должно существовать мерило всех совершенств, есть. Бог;

д) все, что существует в мире, имеет определенную меру целесообразности, а значит, должна существовать первоначальная и главная цель -. Бог

С мстою убедить в истинности религиозных догматов неотомисты"овладевают"современную научную терминологию, активно оперируют ею. Говоря о создании света в первый день творения,. Бог, запевняют во они, имел в виду взаимопревращения позитронов-электронов на потоки фотонов. Не отрицают неотомисты эволюционную теорию. Ч. Дарвинію. Ч.. Дарвіна.

Современная религиозная философия представляет собой набор различных направлений и течений, школ и систем, конкурирующих друг с другом. Среди католических религиозно-философских течений наиболее влиятельными являются неотомизм, неоавгустинизм, тейярдизм. В протестантизме в разное время получили распространение либеральная теология, неоортодоксия, «теология мертвого бога» и др. В рамках православия сформировались «академическая философия», «метафизика всеединства», философия «нового религиозного сознания». Различные философские направления имеются в исламе, буддизме и других религиях.

В религиозной философии ярко выражено теологическое решение общественно-политических и социальных проблем. Вся система общественных отношений истолковывается с провиденциалистских позиций и сводится к божественной целесообразности. Побудительные мотивы деятельности людей ставятся в зависимость от воздействия абсолютной причины. Роль материальных условий жизни в развитии общества игнорируется. Человеческая история превращается в объект, направляемый к своей конечной цели волей бога.

В истории только что завершившегося XX века можно выделить несколько направлений в религиозной философии

Это неотомизм - наиболее развитое течение (М.де Вульф, Ж.Маритен, Э.Жильсон); современные варианты креационизма, предоставляющие доказательства бытия Бога, религиозная антропология, учение о человеке, его месте в мире и его назначении, неоавгустинизм и неосхоластика, протестантская неоортодоксия, диалектическая теология (К.Барт, Э.Бруннер), религиозный экзистенциализм (П.Тиллих, М.Бубер, Г.Марсель), теология "смерти Бога" (Д.Бонхеффер, Т.Альтицер) и т.п.

Неотомизм как направление - детище официального католичества, и, как следует из самого этого слова, своим предшественником имеет томизм. В широком смысле томизм - это название системы, которая следует учению св. Фомы Аквинского в философских и теологических вопросах. В более узком смысле этот термин относится к взглядам, которых придерживается томистская школа. Возвращаясь к неотомизму, можно сказать, что это - томизм на современном этапе, который берет начало в последней четверти XIX века. Именно к этому времени в силу объективных причин произошло возрождение схоластицизма. Именно тогда, в 1879 году, папа Лев XIII издал энциклику Aeterni Patris ("Отцу вечному"), посвященную христианской философии и имевшую в качестве подзаголовка - "В целях возрождения в католических школах христианской философии согласно духу ангелического доктора философии св. Фомы Аквинского".

Философия и теология в неотомизме неразрывно связаны. Говоря о неотомизме, как о влиятельном течении в философии католицизма, эту философию нельзя отрывать от положений христианской веры, "употребления разума в религиозных целях".

Основным разделом философии неотомизма является учение о бытии. Ее предмет и основная категория - бытие - понимаются неоднозначно, поскольку неотомизм исходит из признания сверхъестественного и материального, вторичного по отношению к сверхъестественному, миров.

Экзистенциализм

В истории философии понятие “существование” употреблялось обычно для обозначения внешнего бытия вещи, которое в отличие от сущности вещи, постигается не мышлением, а опытом.

Экзистенциальное мышление развертывается исключительно в сфере бытия, а все остальные традиционные философские проблемы приобретают второстепенное значение как частные следствия иэ решения основной проблемы. Эта основная проблема - определение экзистенции в общей структуре сущего, т.е. конкретизация онтологической природы человеческой реальности в соотношении с остальными началами мироздания.

Основное онтологическое определение экзистенции - "бытие между", его дал Кьеркегор. Религиозные экзистенциалисты (Бердяев, Ясперс, Марсель, Тил-лих) определяют природу иного как "трансценденцию", открывающуюся в акте веры. Божественное трактуется в духе "апофатичесокй теологии", не признающей никаких позитивных определений божества.

Персонализм – это теистическая тенденция в западной философии, признающая личность и ее духовные ценности высшем смыслом земной цивилизации. Концепцию этического персонализма разрабатывал Шелер, один из основоположников религиозной антропологии. Для Шелера ценность личности представлялась высшей степенью в истории развития человечества.

Введение

Среди различных сфер духовной деятельности человека выделяют, в частности, такие, как религия и философия. Как правило, их считают разными, хотя во многом соприкасающимися друг с другом сферами, а иногда и прямо противопоставляют друг другу.

Задача данного реферата - показать, что это противопоставление скорее является исторически сложившимся заблуждением, чем отражает действительную сущность вещей.

Эволюция понятий «религия» и «философия»

Существует несколько устойчивых теорий, по которым философию обычно противопоставляют религии:

1. «Религия - догматизм, философия - свободомыслие».
2. «Философия - логичное, дискурсивное мышление, религия - сознательная установка на иррационализм».
3. «Религия - слепая вера, философия - знание».

По поводу первых двух теорий следует заметить, что обе они не касаются предмета религии или философии, а говорят лишь об образе религиозного или философского мышления.

Что касается первой теории, то здесь допускается та ошибка, которой грешат едва ли не все враги религии - смешение самой религии с той религиозной организацией, которая выступает в качестве носителя данной религии, «монополизирует» её. Свободомыслие здесь определяется почти исключительно «от противного», как критика учения официальной церкви.

Вопрос о допустимости такой критики на самом деле имеет мало отношения к сущности религии, это вопрос почти политический. Если и в религии возможно свободомыслие, не следует тогда и противопоставлять религию и философию по этому признаку. Приверженцам подобной парадигмы следовало бы показать, что сам предмет религии таков, что о нём возможно лишь догматическое мышление. Но на самом деле в качестве догмата может быть принято абсолютно любое положение, никакой связи между содержанием положения и тем, принимается ли оно как догма, не существует. В этом смысле религия ничуть не догматичней, чем любая другая сфера интеллектуальной или духовной деятельности.

Вторая теория грешит тем же недостатком, что и первая - она касается лишь образа, но не предмета религиозного или философского мышления. Тот, кому приходилось изучать так называемую «формальную логику», обращал, должно быть, внимание, что всё, что та предлагает - лишь формулы, по которым предписывается мыслить, которые лишены всякого содержания и могут быть заполнены любым содержанием, совершенно подобно математическим формулам. Не будем касаться вопроса о самой возможности и необходимости логического мышления, хотя, если уж на то пошло, слабо верю в возможность окончательно «математизировать» человеческое мышление, ибо человек всё-таки не робот и не компьютер. Речь пойдёт лишь о теоретической установке на логичность, дискурсивность мышления. Приверженцам парадигмы о нелогичности религии следовало бы показать, что сам предмет религии таков, что требует нелогичного мышления о нём. Но если логичность есть лишь форма без содержания, то никакой связи между логичностью и предметом мышления не существует, логичное, как и нелогичное мышление возможно о любом предмете.

К тому же, из истории известны попытки дискурсивного мышления о религиозных предметах - чем, например, занималась средневековая схоластика, как не подобными попытками?

Следует также отметить, что достаточно часто приверженцы первой теории придерживаются также и второй, не замечая, что эти теории противоречат друг другу. Вряд ли мышление, придерживающееся законов логики, можно признать свободным. Нелогичное мышление как раз, во всяком случае, более свободно.

Что касается третьей теории, то для противопоставления знания и веры нужно чётко уяснить сущность того и другого. Если вера, по определению апостола Павла, есть «обличение вещей невидимых» (Евр. 11:1 ), то знание можно определить как «обличение вещей видимых». Слепа ли религиозная вера? Не есть ли признание существования «вещей невидимых», не принуждающих себя признать, более свободный акт, чем признание существования вещей видимых, навязывающих себя нашим чувствам? В акте веры происходит акт волевого избрания. Но если вас ударили палкой по голове и вы признали реальность этой палки, что это - вера или знание? В существовании объектов эмпирического мира может быть высказано ничуть не меньше сомнения, чем в существовании «вещей невидимых». Любое знание может быть подвергнуто сомнению, следовательно, «знание» в этом отношении ничем не отличается от «веры». Принимаем ли мы то, что говорит нам какой-нибудь религиозный авторитет, или доверяем собственным глазам - в обоих случаях совершенно одинаково совершаем акт волевого избрания.

Пафос науки - объективный пафос. Наука допускает лишь «временное» свободомыслие, необходимое для выдвижения гипотез. Окончательная цель науки - установление объективной, общеобязательной истины, то есть избавление от всякого «свободомыслия». Всё свободомыслие противников религии - чисто отрицательное, их свободомыслия хватает лишь на отрицание религии.

За последние 100 - 200 лет мир стал однополярным, и в нём «правит бал» западноевропейская (сюда же нужно отнести и американскую как производную от западноевропейской) культура. В официальном (общепринятом) «философоведении» установилось представление о том, что «западная» (античная и, позднее, западноевропейская) философия - это «генеральная линия» философии, а философия других культур - в лучшем случае, «экзотика на любителя».

Рассмотрев историю философии всех времён и народов, мы обнаруживаем, что разделение сфер «религии» и «философии» типично лишь для следующих культур:

1. Античной (Древняя Греция, древний Рим).
2. Христианской (Европа, христианские страны Ближнего Востока и Северной Африки, Россия).
3. Мусульманской.
4. Иудейской.

Для других культур противопоставление религии и философии нетипично, а, если встречается, то заимствованно из европейской традиции.

Рассмотрим, какое содержание на протяжении веков вкладывалось в слово «философия».

Слово это, как известно, впервые прозвучало в древней Греции. Иногда считают, что, мол, раз слово впервые прозвучало там, то и сама философия возникла там же. Такой подход неверен. Древняя Греция была, пожалуй, наиболее развитой страной как в политическом плане (демократия - беспрецедентная по тем временам форма правления в сплошь «монархическом» мире), так и в плане материальной культуры. Но в плане религии Греция была более отсталой, чем другие цивилизации того времени (Израиль, Индия, Китай, буддистский мир), давно уже «додумавшихся» до монотеистических или пантеистических форм религии. Примитивное древнегреческое язычество, может быть, и удовлетворяло широкие массы, но не могло удовлетворить духовных запросов мыслящего индивида. Так возникло такое явление, как «философы» - лица или группы лиц, искавшие «мудрость» или проповедующих то или иное учение. Заметим, что философия в древней Греции была делом частных лиц. Возникшие в сравнительно поздний период античности учебные заведения, где преподавали философию (Академия Платона, Лицей Аристотеля) тоже были негосударственными. Зачастую утверждают, что в древней Греции философия впервые сформировалась как наука. Нужно, однако, отдавать себе отчёт, что это значит. В ранней, доплатоновской философии не было, по сути дела, представления о каком-то ином, трансцендентном мире и противопоставления «того» мира «нашему», материи духу.

Для языческого сознания не могло существовать противопоставления науки и религии, религия для язычника была таким же знанием, как и наука. Самая ранняя греческая философия была, по сути, космологией и отличалась от «науки» в современном понимании этого слова лишь тем, что в ней по понятным причинам было больше теоретических домыслов, чем опытных знаний. Если в этой философии и присутствовала теология, то лишь как часть космологии, ибо языческие боги были, по сути дела, частью космоса. В греческой философии среднего периода уже появляется учение о неком принципе, правящем миром (Логос, Нус). Далее, в поздней греческой философии стали появляться и зачатки метода философствования (софистический метод у софистов, диалектический метод ведения спора у Сократа - Платона). Наконец, Аристотель создаёт категориально-логический аппарат философствования, призванный окончательно превратить философию в науку.

Следующий этап - возникновение христианства. Если ранние христиане и ощущали родство с какой-нибудь из предыдущих традиций, то в первую очередь с иудейской. Греческая философская традиция для христианства была «внешней». Отношение к ней доходило иногда до полного отрицания, как, например, у Тертуллиана. Для христиан того времени слово «философия» в первую очередь ассоциировалось с греческой традицией. Противопоставление христианства греческой философии было не противопоставлением «религии вообще» «философии вообще», а противопоставлением двух конкретных традиций.

Впрочем, иногда и само христианство именовало себя «философией». Так, христианский апологет II в. Татиан Сириец называет себя «приверженцем варварской философии» Татиан Сириец. Речь против эллинов. / М., «Слово», 2000, стр.42 (т. е. христианства) в отличие от философии «эллинской». Как видно из прозвища Татиана, сам он был негреческого, сирийского происхождения.) Тертуллиан называет христианство «лучшей философией». Тертуллиан. О плаще. / СПб., «Алетейя», 2000, стр. 84. Для христиан того времени христианство было скорее не теорией, а образом жизни.

Касаясь положения философии в Средние века в Западной Европе, обычно говорят, что философия играла подчинённую по отношению к религии роль.

Упоминают обычно известное средневековое положение о философии как «служанке богословия», не сознавая, однако, что, собственно, имеется здесь в виду. Слово «философия» в Средние века по-прежнему ассоциировалось с античной традицией. Из представителей этой традиции были известны Платон, неоплатоники, но наиболее известным и популярным автором был Аристотель, которого часто называли просто Философ .

Средневековая схоластика пыталась использовать аристотелевский категориально-логический аппарат для нужд богословия. Философия была служанкой богословия в том смысле, в каком метод или инструмент является «служанкой» того, что делается при помощи этого метода или инструмента.

В восточнохристианском, «православном» мире картина была несколько иной. Разумеется, там также имелись последователи античной традиции, но попыток использования аристотелевский логически-категориальный аппарат в качестве «служанки богословия», пожалуй, не было (единственное исключение - Иоанн Дамаскин). Следует отметить, что в православии слово «философия» (в русских переводах святоотеческой литературы иногда переводится как «любомудрие») означало не столько отвлечённую теорию, сколько аскетическую практику, образ жизни, созерцание, в результате которого происходит непосредственное общение с Богом.

Несколько слов следует сказать о таком явлении, как христианская мистика .

Несмотря на то, что в ней довольно часто присутствовала установка на апофатику Апофатическое богословие - богословие, утверждающее, что к Богу неприменимы никакие понятия из нашего мира. Согласно апофатическому богословию, на Бога не распространяются законы логики, закон исключения противоречий, законы причинно-следственной связи и т.п., из которой (установки) можно вывести отрицание методичности, сознательного противопоставления мистики аристотелевскому методу не было. В ранехристианском и средневековом христианском мире не было и не могло быть противопоставления философии вообще религии вообще. Под философией, как уже было сказано, понималась либо античная традиция, которая могла быть противопоставляема христианству лишь в плане её конкретного содержания, либо категориально-логический аппарат, который не мог противопоставляться религии по причине того, что был лишь формой без содержания. Причём, «поклонники» Платона и Аристотеля не противопоставляли их христианству - они старались «примирить» их с христианством, приспособить под христианство.

Лишь противники подобного примирения противопоставляли античную философию христианству. Также следует отметить, что официальная церковь могла обвинить того или иного мыслителя в ереси, но сами мыслители не ставили себе цели противопоставить себя церкви. Так называемые «ереси» не оставили заметного следа в истории религиозно-философской мысли не столько даже из-за преследований, сколько потому, что еретики были в основном представителями простонародья, а не книжниками-интеллигентами. Впрочем, и в этих «ересях», насколько представляется, не было достаточно принципиального противопоставления себя официальной церкви. Придумать же какую-нибудь совершенно новую религию или философию, отличную как от христианства, так и от античной традиции, никому просто не приходило в голову.

В мусульманском мире сложилась во многом сходная ситуация. Сочинения Платона, Аристотеля, неоплатоников получили довольно широкое распространение в мусульманских странах. «Философией» там так же называлась в основном античная, в первую очередь аристотелевская философия. Так, например, у арабского автора XI - XII вв. аль-Газали есть книга «Опровержение философов», где под «философами» понимаются в первую очередь аристотелики. Одни мусульманские мыслители пытались соединить античную философию с мусульманством (хотя столь осознанных, как в Западной Европе, попыток сделать аристотелевскую логику «служанкой» мусульманского богословия, пожалуй, не было), другие возражали против подобного соединения, но противопоставления «философии вообще» «религии вообще» опять же не было.

Сходная ситуация сложилась и в иудейской философии, имевшей много точек соприкосновения с мусульманской.

И, наконец, следующий этап - философия так называемого «Нового Времени». «Новое время» началось, как известно, с возникновения протестантизма. Протестантизм впервые достаточно сознательно выдвинул идею свободной критики Церкви (впоследствии «разросшуюся» в идею свободной критики христианства и религии вообще). Главное, что следует здесь отметить - это то, что по причинам, которые рассматривать здесь не место, в человеческом сознании того времени произошёл кризис объективизма. До «Нового Времени» философы лишь создавали, по сути дела, объективную картину мира. Даже в мистике, где наиболее сильны были мотивы, близкие к субъективизму, главный «пафос» был всё-таки объективистским, целью мистики было соединение человека с высшей объективной реальностью, с Богом (хотя, может быть, и до полного уничтожения различий между субъектом и объектом). Лишь в эпоху Нового Времени появляется такое явление, как субъективный идеализм, объявляющий внешний мир порождением субъекта.

Следует заметить, что субъективный идеализм типичен для стран с протестантской культурой (Англия, Германия). Повысился интерес к античной традиции, ослаб интерес к христианству (это, впрочем, более типично для Италии и других стран юга и Европы), и постепенно античная традиция стала - впервые за много веков господства христианства - противопоставляться ему не противниками, а поклонниками этой традиции. Наконец, возникла осознанная потребность создать какую-то новую философию, отличную как от античной традиции, так и от христианства. Появились такие дисциплины, как методология науки, гносеология, новые, неаристотелевские формы логики и т.п. Возникло такое явление, как материализм. Вопреки официальному советскому «философоведению», руководствовавшемуся ленинской установкой о том, что история философии всегда представляла и себя борьбу идеализма с материализмом, и вынужденному отыскивать материализм в любой эпохе, раздувая материалистические мотивы у того или иного мыслителя или, кто таковым не являлся, следует заметить, что говорить о материализме в дохристианской (или, по крайней мере, в доплатоновской) философии вряд ли правомерно, так как в сознании людей того времени отсутствовало чёткое противопоставление материи и «духа», представление о каком-то другом, «неэмпирическом» мире.

К тому же, в Новое Время впервые возникла парадигма о ложности, «ненаучности» любой религии. Законное желание освободить человека от порабощающих его форм религии привело к отрицанию религии вообще. При этом не сознавалась необходимость религиозного учения о человеке, религиозной антропологии, не сознавалось, что отсутствие таковой ставит человека в гораздо большее унижение, чем любая религия, обращает его в рабство у материального, эмпирического мира, которое ничуть не лучше, если не хуже, чем рабство у Бога. Отрицание религии как «обличения вещей невидимых», непонимание сущности религиозной веры и наивная вера в реальность, единственность и окончательность эмпирического, материального мира (и это при всей работе, проделанной субъективным идеализмом и критической гносеологией!) породили парадигму о религии как о «слепой вере».

Философия и религия Философия и мировоззрение. Философские дискуссии 20-х годов. М., 1990.

религия философия христианский духовный

Философия и религия имеют совершенно различные задачи и суть, различные по существу формы духовной деятельности. Религия есть жизнь в общении с Богом, имеющая целью удовлетворение личной потребности человеческой души в спасении, в отыскании последней прочности и удовлетворенности, незыблемого душевного покоя и радости. Философия есть, по существу, совершенно независимое от каких-либо личных интересов высшее, завершающее постижение бытия и жизни путем усмотрения их абсолютной первоосновы. Но эти, по существу, разнородные формы духовной жизни совпадают между собой в том отношении, что обе они осуществимы лишь через направленность сознания на один и тот же объект -- на Бога, точнее, через живое, опытное усмотрение Бога. Конечно, отвлеченно рассуждая, возможно представить себе и обратное соотношение -- именно совершенное расхождение путей осуществления обеих задач.

Где, как, например, в буддизме, личное спасение отыскивается не на пути общения с Богом и где, с другой стороны, разум тщится постигнуть жизнь и мир не из его вечной и абсолютной первоосновы,-- там между религией и философией не ничего общего; они не то, что противоречат одна другой, они в это) случае так же не соприкасаются между собой, как, скажем, музыка и химический анализ.

Но все дело именно в том, что такие, совершенно расходящиеся пути суть и для религии, и для философии пути мнимые, не Приводящие к цели, и что, наоборот, подлинное осуществление задач и той и другой возможно только на путях, ведущих к одной и той же цели - к Богу. В отношении религии это утверждение не требует, конечно, особого доказательства; мы можем здесь спокойно предоставить отдельным парадоксалистам труд, вопреки общечеловеческому опыту, доказывать противоположит. И, наоборот, в отношении философии это есть тезис, требующий окончательного уяснения и доказательства, отнюдь еще не исчерпанного предыдущими общими соображениями.

Современному сознанию, даже если оно мыслит в понятиях, близких к вышеизложенным соображениям, представляется маловероятным или даже совершенно невозможным, чтобы то абсолютное, которое в философии нужно как высшая логическая категория, объединяющая и упорядочивающая теоретическое постижение бытия, совпадало с живым личным Богом, которого требует и которым одним только может удовлетвориться религиозная вера.

И тот же ход мыслей приводит иногда философию к убеждению, что ее истинная задача -- понять Бога, тем самым уничтожить ту безотчетность и таинственность Его, которая придает религии характер интимной веры; философия есть в этом случае, как у Гегеля, замена безотчетной, инстинктивной веры ясным знанием -- преодоление веры знанием. Как нельзя одновременно переживать радость живой любви к человеку и брать того же человека как объект холодного научного анализа, так нельзя одновременно веровать в Бога и логически постигать Его.

В ином аспекте эта же трудность принимает форму другого сомнения. Бог религиозной веры, источник личного спасения необходимо есть живая личность. Но, по-видимому, из всех категориальных форм, в которых может мыслиться центральное философское понятие первоосновы бытия, наименее подходящей является именно форма живой личности.

Мыслится ли Бог в философии, как субстанция мира или как его первопричина, как всеединая вечность или как творческая сила развития, как мировой разум или как жизнь, он есть, во всяком случае, что-то безличное, какое-то в известной мере всегда пантеистически-мирообъемлющее начало, в котором философия, не изменяя своей задачи постижения и логического осмысления бытия и не приспособляясь искусственно к требованиям религиозного чувства, не может усмотреть антропоморфных черт живой, карающей и любящей личности, необходимых для религиозного отношения к Богу.

Роковым образом, независимо от содержания отдельной философской системы, Бог философии носит на себе печать своей зависимости от нужд отвлеченной мысли и именно поэтому есть для религиозного чувства лишь иллюзорный суррогат истинного Бога -- мертвый камень вместо хлеба, насыщающего голод религиозной души, или, в лучшем случае, ни к чему не нужная, туманная, бесплотная тень того истинно-сущего, которым во всей полноте и жизненности. Его реальности уже обладает непосредственная религиозная вера.

В основе обоих сомнений лежит, в конечном счете, как уже указано, одна трудность; и надо признать, что это есть действительно серьезная трудность -- одна из глубочайших и важнейших философских проблем,-- в отличие от того легкоразрешимого противоречия, с которым мы имели дело выше, и которое вытекало лишь из поверхностных и совершенно ложных банальных представлений: о сущности философии и религии. Трудность эта сводится к вопросу: может ли философия, которая есть постижение бытия в логической форме понятия, вместе с тем не быть рационализмом? Заслуживает внимания, что этот вопрос является решающим не только для согласования философии и религии, но и для возможности самой философии.

В самом деле, философия, с одной стороны, есть постижение бытия в системе понятий и, с другой стороны, постижение его из его абсолютной и всеобъемлющей первоосновы. Но понятие есть всегда нечто относительное и ограниченное; как же возможно выразить абсолютное в формах относительного, овладеть бесконечным, уловив его в сети конечного? Как можно -- проще говоря -- постичь непостижимое? Казалось бы, мы стоим перед роковой дилеммой: либо мы ищем само абсолютное, выходящее за пределы всего конечного и -- тем самым -- логически выразимого, и тогда мы не можем действительно постичь и логически зафиксировать; либо же мы ищем только логическую систему понятий и тогда всегда пребываем в сфере только относительного, частного, производного, не доходя до подлинной первоосновы и целостного всеединства бытия. В обоих случаях задача философии остается неосуществленной.

Поэтому истинная философия не только не отрицает сознание тайны, неисчерпаемой глубинности и безмерной полноты бытия, но, напротив, всецело опирается на это сознание и исходит из него как из самоочевидной и первой основополагающей истины. В этом сознании состоит вообще конститутивный признак всякого истинного знания в отличие от знания мнимого, претендующего на всеведение. Где человек, предаваясь гордыне знания, мнит, что своим знанием он исчерпал предмет, там нет именно первого условия знания -- ясного видения его предмета; ибо, где есть это видение, т. е. где -- тем самым -- есть знание, там есть и очевидное усмотрение неполноты и незаконченности знания.

Подлинно усмотренное знание всегда сопровождается тем чувством, которое классически выразил гениальный творец математической системы Вселенной Ньютон в словах, что он представляется самому себе ребенком, собирающим отдельные ракушки на берегу безграничного и неисследуемого океана. И наоборот, то глупое самомнение, которому бытие представляется ограниченной и плоской складной картинкой, легко и до конца исчерпаемой в немногих формулах, не только содержит незаконное преувеличение значения всякого достигнутого знания, но есть просто совершенная слепота, при которой не может быть сделан даже и первый шаг знания.

Этим разъяснением условия возможности самой философии сразу же устраняется, по крайней мере, первое из указанных двух сомнений в отношении между философским богопознанием и религиозным чувством. В каких бы понятиях ни выражала отвлеченная философская мысль свое познание Бога, ее основной интуицией и тем самым ее высшим и верховным понятием остается чисто религиозная идея безмерности, неисчерпаемой глубинности и таинственности Бога; и, в сущности, вся остальная система понятий имеет своим последним назначением приблизить мысль к уловлению именно этой сверхконечной и сверхрацнональной природы Бога, конституирующей Его абсолютность. Обычное заблуждение в понимании соотношения между философией и религией в этом пункте состоит в том, что чувство тайны представляется условием, преграждающим познавательное проникновение, и, наоборот, страсть к познанию -- силой, разрушающей смиренное чувство тайны и поэтому благоприятствующей самомнению атеизма. В действительности, напротив, религиозное чувство тайны и глубинности бытия есть первое и необходимое условие развития философии, тогда как самомнение атеизма в корне убивает самый инстинкт философствования и есть в такой же мере отрицание философии, как и религии. Возможность и даже частные случаи промежуточных форм -- недостаточности философской энергии, благодаря чему мысль, непроникая до последней глубины, останавливается на полпути, ставит себе здесь последние грани и, упрощая бытие, благоприятствует полуневерию или бедности и схематичности религиозного сознания,-- конечно, не опровергает, а скорее подтверждает основное, разъясненное нами соотношение. Идущая в настоящее время борьба между умами, так сказать глубинными (ощущающими глубину) и бесконечную сложность жизни, и умами плоскими, воображающими, что жизнь легко можно, как карточный домик, разобрать на части и снова сложить по своему усмотрению, есть в такой же мере борьба за религиозное, как и за философское, миропонимание.

Этим обретен и путь к разрешению второго сомнения. Правда, поскольку мы его выразим в грубой и логически твердой формуле, по которой Бог веры есть человекоподобная личность. Бог философии -- безличный абсолют, оно кажется совершенно непреодолимым. Но в этом повинна только односторонность и логическая упрощенность самой формулы.

Ни Бог религии, ни Бог философии не есть то простое и однозначное содержание, к которому Его сводит эта формула, именно потому, что Он есть, прежде всего, неисследуемая глубина и неисчерпаемое богатство. Он есть полнота всех определений, ибо стоит превыше каждого из них в отдельности; и потому одно определение не противоречит в Нем другому -- под условием, что каждое из них берется в надлежащем смысле, не как исчерпывающее адекватное знание самой Его сущности, а именно лишь как уяснение одной из Его сторон, имеющее -- в силу коренного единства Его сущности -- лишь символическое значение для определения целого. Ведь и Бог религиозной веры содержит -- при первой же попытке какого-либо одностороннего Его определения -- множество противоречий, которые в действительности суть не противоречия, а антиномии, согласимые в высшем, сверхрациональном единстве. С другой стороны, философское богопознание лишь мнимым образом приковано к указанному безличному и как бы бесформенному понятию Бога как некоего лишь всеобъемлющего начала. Кажущаяся неизбежность этой тенденции вытекает лишь из одностороннего ограничения задачи философии теоретическим миропостижением.

Если мы вспомним и будем иметь в виду, что задача философии этим не исчерпывается, а требует целостного осмысления бытия во всей его живой полноте и глубине, объемлющей как один из основных его моментов реальность духовной жизни со всеми ее нравственными и религиозными запросами и проблемами,-- если мы вспомним необходимость таких философских проблем, как проблема добра и зла, теодицеи, отношения между нравственным идеалом и действительностью, свободой и необходимостью, разумом и слепотой природных сил,-- то мы поймем, что высшее уясняющее единство, которого ищет философия, есть не одно лишь безличное единство, упорядочивающее картину объективного мирового бытия, а действительно целостное всеединство жизни в самом глубоком и всеобъемлющем смысле этого понятия.

Все дело в том, что подлинная философия, могущая осуществить свое назначение, должна исходить из действительного, т. е. абсолютно полного и конкретного всеединства, а не из мнимого, по существу, лишь частичного и отвлеченного единства системы объективного бытия. А это значит, что последний источник и критерий философского знания есть w одна лишь бесстрастная, чисто созерцательная интуиция объективного бытия, а целостный и живой духовный опыт -- осмысляюшее опытное изживание последних глубин жизни. Традиционное школьное понимание философии -- поскольку оно вообще допускает философию, как метафизику или онтологию -- усматривает в последней содержание “теоретической философии” и отделяет от нее в качестве особых, добавочных и притом относительно второстепенных отраслей философского знания -- “этику”, или “практическую философию”, “эстетику”, “философию религии”, “философию истории” и т. п.

Практически и пропедевтических такое или аналогичное ему деление философии, конечно, неизбежно, ввиду многообразия философских интересов и невозможности изложить сразу предмет философии со всех его сторон. Но поскольку мнят, что подобным делением точно выражена внутренняя структура философского знания, вытекающая из структуры самого ее предмета,-- это есть опасное заблуждение, уводящее духовный взор от подлинной природы предмета философии. С одной стороны, всякая философия есть онтология или “теоретическая философия” (бессмысленный плеоназм -- ведь философия всегда есть знание, т. е. теория!), ибо философия всюду и везде познает истинно-сущее; и, с другой стороны,-- что здесь особенно важно -- истинная онтология есть не бесстрастное изучение чуждой духу и лишь извне ему предстоящей картины бытия (ибо такое бытие именно и не есть целостное бытие или подлинное всеединство), а постижение абсолютного бытия, объемлющего и всю духовную жизнь самого субъекта знания -- человеческой личности.

Но познавательная направленность на абсолютное в этом, единственно истинном его смысле предполагает духовный опыт не как внешнее созерцание, а как основанное на истинном внутреннем переживании постижение существа и смысла жизни. Короче говоря, подлинная, а не только школьная и пропедевтическая онтология должна опираться на живой религиозный опыт и потому в принципе не может ему противоречить. Вся совокупность мучительных сомнений, исканий и достижений религиозного опыта, объединимая в теме “о смысле жизни”,-- проблема вины, возмездия и прощения, личной ответственности и человеческого бессилия, предопределения и свободы, реальности зла и благости именно Сущего, хрупкости эмпирического существования и неуничтожимости личности -- входит как законная и необходимая тема в состав онтологии, заслуживающей своего имени учения о бытии.

Внутренняя связь и интимное сродство философии и религии были больше всего затуманены наивно-дерзновенными попытками рационализации догматов веры, компрометирующими и философию и религию. Таинственные и многозначительные религиозные интуиции -- плод духовного опыта религиозных гениев и соборного религиозного сознания,-- почти недоступные по своей глубине неискушенному опыту среднего человека, обсуждаются иногда -- и при их обосновании, и при их опровержении -- как простые истины, значение которых доступно здравому смыслу и может быть установлено простейшим логическим анализом.

Жалка та мудрость, которая в невежественном самомнении опровергает догмат Троицы на том простом основании, что единица не равна трем; но немного философской мудрости и в дерзновенной попытке, не проникнув опытно в эту тайну, мнимым образом “доказать” ее логически, путем отвлеченного анализа бедной содержанием и бесформенной общей идеи Божества. Напротив, чем глубже и подлиннее философское знание, тем более оно склонно к смирению, к признанию сократова положения, что источник знания есть сознание своего неведения.

Этим достигается возможность полноты, богатства и глубины религиозного откровения, совершенно недостижимые для философского знания. Ибо хотя философскому знанию не поставлено здесь никаких принципиальных преград и открыта возможность бесконечных достижений, однако требуемое природой философского знания логическое единство содержания делает для него практически невозможным использование в одной системе всей полноты религиозного опыта человечества.

Лишь полнота и многообразие всех философских достижений человеческой мысли в принципе может стать на уровне его религиозных достижений - но эта полнота может быть дана только духовно-исторической интуиции, но не выражена адекватно в какой-либо единой системе. Философская система, пытающаяся выразить и логически фиксировать весь религиозный опыт человечества, есть замысел, аналогичный попытке начертить географическую карту, на которой было бы отмечено все многообразие географической реальности.

И здесь, с иной стороны, мы снова убеждаемся, что правильное соотношение между религией и философией возможно лишь на почве того “умудренного неведения” (docta ignorantia), которое есть самый зрелый плод истинного просвещения. Подлинно философское умонастроение по своей волевой структуре совпадает с религиозным умонастроением: в обеих -- вопреки поверхностному мнению, которому это представляется невозможным,-- смирение сочетается с дерзновением творчества, и притом не так, что каждая из этих волевых тенденций сдерживает и ограничивает другую, а так, что каждая из них, напротив, питает и укрепляет другую.

Философия и религия имеют совершенно различные задачи и суть различные по существу формы духовной деятельности. Религия есть жизнь в общении с Богом, имеющая целью удовлетворение личной потребности человеческой души в спасении, в отыскании последней прочности и удовлетворенности, незыблемого душевного покоя и радости. Философия есть, по существу, совершенно независимое от каких-либо личных интересов высшее, завершающее постижение бытия и жизни путем усмотрения их абсолютной первоосновы. Но эти, по существу, разнородные формы духовной жизни совпадают между собой в том отношении, что обе они осуществимы лишь через направленность сознания на один и тот же объект – на Бога, точнее, через живое, опытное усмотрение Бога. Конечно, отвлеченно рассуждая, возможно представить себе и обратное соотношение – именно совершенное расхождение путей осуществления обеих задач. Где, как, например, в буддизме, личное спасение отыскивается не на пути общения с Богом и где, с другой стороны, разум тщится постигнуть жизнь и мир не из его вечной и абсолютной первоосновы, – там между религией и философией не ничего общего; они не то что противоречат одна другой, они в этом случае так же не соприкасаются между собой, как, скажем, музы ка и химический анализ. Но все дело именно в том, что такие, совершенно расходящиеся пути суть и для религии, и для философии пути мнимые, не Приводящие к цели, и что, наоборот, подлинное осуществление задач и той и другой возможно только на путях, ведущих к одной и той же цели – к Богу. В отношении это утверждение не требует, конечно, особого доказательства; мы можем здесь спокойно предоставить отдельным парадоксалистам труд, вопреки общечеловеческому опыту, доказывать противоположное. Наоборот, в отношении философии это есть тезис, требующий окончательного уяснения и доказательства, отнюдь еще не исчерпанного предыдущими общими соображениями.

Два сомнения возникают здесь, которые с разных сторон выражают, в сущности, одну и ту же трудность. С одной стороны, религиозная идея Бога, по-видимому, противоречит целям философии в том отношении, что предполагает в природе Бога и потому в живом отношении к Богу момент тайны, непостижимости, неадекватности человеческому разуму, тогда как задача философии именно в том и состоит, чтобы до конца понять и объяснить первооснову бытия. Все логически доказанное, понятое, до конца ясное, уже тем самым лишается своей религиозной значимости. Бог, математически доказанный, не есть бог религиозной веры. Отсюда представляется, что, если бы даже философия действительно познала истинного Бога, доказала Его бытие, разъяснила Его свойства, она именно этим лишила бы Его того смысла, который Он имеет для религии, т. е. убила бы самое драгоценное, что есть в живой религиозной вере. Таково сомнение многих религиозных натур, которым часто кажется, что чем более философия религиозна по своему предмету, т. е. чем упорнее она занята логическим постижением Бога, тем она опаснее для цели религии – для живого, верующего обладания неизследимым и неизреченным источником спасения. И тот же ход мыслей приводит иногда философию к убеждению, что ее истинная задача – понять Бога, тем самым уничтожить ту безотчетность и таинственность Его, которая придает характер интимной веры; философия есть в этом случае, как у Гегеля, замена безотчетной, инстинктивной веры ясным знанием – преодоление веры знанием. Как нельзя одновременно переживать радость живой любви к человеку и брать того же человека как объект холодного научного анализа, так нельзя одновременно веровать в Бога и логически постигать Его.

В ином аспекте эта же трудность принимает форму другого сомнения. религиозной веры, источник личного спасения необходимо есть живая личность. Но, по-видимому, из всех категориальных форм, в которых может мыслиться центральное философское понятие первоосновы бытия, наименее подходящей является именно форма живой личности. Мыслится ли в философии как субстанция мира или как его первопричина, как всеединая вечность или как творческая сила развития, как мировой разум или как жизнь, он есть, во всяком случае, что-то безличное, какое-то в известной мере всегда пантеистически-мирообъемлющее начало, в котором философия, не изменяя своей задачи постижения и логического осмысления бытия и не приспособляясь искусственно к требованиям религиозного чувства, не может усмотреть антропоморфных черт живой, карающей и любящей личности, необходимых для религиозного отношения к Богу. Роковым образом, независимо от содержания отдельной философской системы, Бог философии носит на себе печать своей зависимости от нужд отвлеченной мысли и именно поэтому есть для религиозного чувства лишь иллюзорный суррогат истинного Бога – мертвый камень вместо хлеба, насыщающего голод религиозной души, или, в лучшем случае, ни к чему не нужная, туманная, бесплотная тень того истинно-сущего, которым во всей полноте и жизненности Его реальности уже обладает непосредственная религиозная вера.

В основе обоих сомнений лежит в конечном счете, как уже ука зано, одна трудность; и надо признать, что это есть действительно серьезная трудность – одна из глубочайших и важнейших философских проблем,– в отличие от того легкоразрешимого противоречия, с которым мы имели дело выше и которое вытекало лишь из поверхностных и совершенно ложных банальных пред ставлений о сущности философии и религии. Трудность эта сводит ся к вопросу: может ли философия, которая есть постижение бы тия в логической форме понятия, вместе с тем не быть рациона лизмом? Заслуживает внимания, что этот вопрос является решаю щим не только для согласования философии и религии, но и для возможности самой философии. В самом деле, философия, с одной стороны, есть постижение бытия в системе понятий и, с другой стороны, постижение его из его абсолютной и всеобъемлющей первоосновы. Но понятие есть всегда нечто относительное и ограни ченное; как же возможно выразить абсолютное в формах относительного, овладеть бесконечным, уловив его в сети конечного? Как можно – проще говоря – постичь непостижимое? Казалось бы, мы стоим перед роковой дилеммой: либо мы ищем само абсолютное, выходящее за пределы всего конечного и – тем самым – логически выразимого, и тогда мы не можем действительно постичь и логически зафиксировать; либо же мы ищем только логическую систему понятий и тогда всегда пребываем в сфере только относительного, частного, производного, не доходя до подлинной первоосновы и целостного всеединства бытия. В обоих случаях задача философии остается неосуществленной.

Немало философских систем терпело крушение на этой трудности. Но в своей основной магистрали философия давно уже сосчиталась с этой трудностью и принципиально преодолела ее. В учении Гераклита о взаимной связи, и живой гармонии противоположностей, в наиболее глубоких, преодолевающих ранний рационализм, позднейших диалогах Платона, в учении о Боге филона Александрийского, во всем направлении так называемого “отрицательного богословия”, в новоплатонизме и философской мистике христианства, в учении Николая Кузанского о docta ignorantia , в наиболее продуманных и точных формулировках так называемого “онтологического доказательства” бытия Бога, в учении Спинозы о субстанциальном единстве разнородных атрибутов, в Лейбницевой теории непрерывности бытия, в философии тождества Шеллинга, в диалектической онтологии Гегеля мы имеем разные – и различные по глубине и адекватности,– но в основе тождественные и принципиально успешные разрешения этой трудности. Общий смысл ее преодоления заключается в усмотрении сверхлогической, интуитивной основы логической мысли. Философия постигает – и тем самым отчетливо логически выражает – абсолютное через непосредственное усмотрение и логическую фиксацию его эминентной, превышающей логическое понятие, формы. Мы лишены возможности дать здесь подробное логическое разъяснение этого глубочайшего и вместе с тем аксиоматически-самоочевидного соотношения; мы можем лишь в немногих словах навести мысль читателя на раскрывающуюся здесь связь. Усмотрение абсолютной, всеобъемлющей природы бытия, выходящей за пределы ограниченности и относительности всего логически фиксированного, есть именно логически адекватное ее усмотрение. Или, иными словами: именно логически зрелая мысль, достигшая последней ясности, усматривая неисчерпаемость и бесконечность абсолютного, его основополагающее отличие от всего рационально выразимого, смиренно признавая поэтому ограниченность достижений разума перед лицом истинного бытия, именно в открытом и ясном осознании этого соотношения, и только в нем одном, преодолевает ограниченность разума и овладевает превосходящим его силы объектом. Как это лапидарно выражает Николай Кузанский, “недостижимое достигается через посредство его недостижения”. Поэтому истинная философия не только не отрицает сознание тайны, неисчерпаемой глубинности и безмерной полноты бытия, но, напротив, всецело опирается на это сознание и исходит из него как из самоочевидной и первой основополагающей истины. В этом сознании состоит вообще конститутивный признак всякого истинного знания в отличие от знания мнимого, претендующег на всеведение. Где человек, предаваясь гордыне знания, мнит, что своим знанием он исчерпал предмет, там нет именно первого условия знания – ясного видения его предмета; ибо где есть это видение, т. е. где – тем самым – есть знание, там есть и очевидное усмотрение неполноты и незаконченности знания. Подлинно усмотренное знание всегда сопровождается тем чувством, которое классически выразил гениальный творец математической системы Вселенной Ньютон в словах, что он представляется самому себе ребенком, собирающим отдельные ракушки на берегу безграничного и неисследимого океана. И наоборот, то глупое самомнение, которому бытие представляется ограниченной и плоской складной картинкой, легко и до конца исчерпаемой в немногих формулах, не только содержит незаконное преувеличение значения всякого достигнутого знания, но есть просто совершенная слепота, при которой не может быть сделан даже и первый шаг знания.

Этим разъяснением условия возможности самой философии сразу же устраняется, по крайней мере, первое из указанных двух сомнений в отношении между философским богопознанием и религиозным чувством. В каких бы понятиях ни выражала отвлеченная философская мысль свое познание Бога, ее основной интуицией и тем самым ее высшим и верховным понятием остается чисто религиозная идея безмерности, неисчерпаемой глубинности и таинственности Бога; и, в сущности, вся остальная система понятий имеет своим последним назначением приблизить мысль к уловлению именно этой сверхконечной и сверхрацнональной природы Бога, конституирующей Его абсолютность. Обычное заблуждение в понимании соотношения между философией и религией в этом пункте состоит в том, что чувство тайны представляется условием, преграждающим познавательное проникновение, и, наоборот, страсть к познанию – силой, разрушающей смиренное чувство тайны и поэтому благоприятствующей самомнению атеизма. В действительности, напротив, религиозное чувство тайны и глубинно сти бытия есть первое и необходимое условие развития филосо фии, тогда как самомнение атеизма в корне убивает самый ин стинкт философствования и есть в такой же мере отрицание философии, как и религии. Возможность и даже частные случау промежуточных форм – недостаточности философской энергии благодаря чему мысль, непроникая до последней глубины, останавливается на полпути, ставит себе здесь последние грани и, упрощая бытие, благоприятствует полуневерию или бедности и схематичности религиозного сознания,– конечно, не опровергает, а скорее подтверждает основное, разъясненное нами соотношение. Идущая в настоящее время борьба между умами, так сказать. глубинными, т. е. ощущающими глубину и бесконечную сложность жизни, и умами плоскими, воображающими, что жизнь легко можно, как карточный домик, разобрать на части и снова сложить по своему усмотрению, есть в такой же мере борьба за религиозное, как и за философское, миропонимание.

Этим обретен и путь к разрешению второго сомнения. Правда, поскольку мы его выразим в грубой и логически твердой формуле, по которой веры есть человекоподобная личность. Бог философии – безличный абсолют, оно кажется совершенно непреодолимым. Но в этом повинна только односторонность и логическая упрощенность самой формулы. Ни Бог религии, ни Бог философии не есть то простое и однозначное содержание, к которому Его сводит эта формула, именно потому, что Он есть прежде всего неисследимая глубина и неисчерпаемое богатство. Он есть полнота всех определений, ибо стоит превыше каждого из них в отдельности; и потому одно определение не противоречит в Нем другому – под условием, что каждое из них берется в надлежащем смысле, не как исчерпывающее адекватное знание самой Его сущности, а именно лишь как уяснение одной из Его сторон, имеющее – в силу коренного единства Его сущности – лишь символическое значение для определения целого. Ведь и религиозной веры содержит – при первой же попытке какого-либо одностороннего Его определения – множество противоречий, которые в действительности суть не противоречия, а антиномии, согласимые в высшем, сверхрациональном единстве. С другой стороны, философское богопознание лишь мнимым образом приковано к указанному безличному и как бы бесформенному понятию Бога как некоего лишь всеобъемлющего начала. Кажущаяся неизбежность этой тенденции вытекает лишь из одностороннего ограничения задачи философии теоретическим миропостижением. Если мы вспомним и будем иметь в виду, что задача философии этим не исчерпывается, а требуетцелостного осмысления бытия во всей его живой полноте и глубине, объемлющей как один из основных его моментов реальность духовной жизни со всеми ее нравственными и религиозными запросами и проблемами,– если мы вспомним необходимость таких философских проблем, как проблема добра и зла, теодицеи, отношения между нравственным идеалом и действительностью, свободой и необходимостью, разумом и слепотой природных сил,– то мы поймем, что высшее уясняющее единство, которого ищет философия, есть не одно лишь безличное единство. упорядочивающее картину объективного мирового бытия, а действительно целостное всеединство жизни в самом глубоком и всеобъемлющем смысле этого понятия. Все дело в том, что подлинная философия, могущая осуществить свое назначение, должна исходить из действительного, т. е. абсолютно полного и конкретного всеединства, а не из мнимого, по существу, лишь частичного и отвлеченного единства системы объективного бытия. А это значит, что последний источник и критерий философского знания есть w одна лишь бесстрастная, чисто созерцательная интуиция объективного бытия, ацелостный и живой духовный опыт – осмысляюшее опытное изживание последних глубин жизни. Традиционное школьное понимание философии – поскольку оно вообще допускает философию, как метафизику или онтологию – усматривает в последней содержание “теоретической философии” и отделяет от нее в качестве особых, добавочных и притом относительно второстепенных отраслей философского знания – “этику”, или “практическую философию”, “эстетику”, “философию религии”, “философию истории” и т. п. Практически и пропедевтически такое или аналогичное ему деление философии, конечно, неизбежно, ввиду многообразия философских интересов и невозможности изложить сразу предмет философии со всех его сторон. Но поскольку мнят, что подобным делением точно выражена внутренняя структура философского знания, вытекающая из структуры самого ее предмета,– это есть опасное заблуждение, уводящее духовный взор от подлинной природы предмета философии. С одной стороны, всякая философия есть онтология или “теоретическая философия” (бессмысленный плеоназм – ведь философия всегда есть знание, т. е. теория!), ибо философия всюду и везде познает истинно-сущее; и, с другой стороны,– что здесь особенно важно – истинная онтология есть не бесстрастное изучение чуждой духу и лишь извне ему предстоящей картины бытия (ибо такое бытие именно и не есть целостное бытие или подлинное всеединство), а постижение абсолютного бытия, объемлющего и всю духовную жизнь самого субъекта знания – человеческой личности. Но познавательная направленность на абсолютное в этом, единственно истинном его смысле предполагает духовный опыт не как внешнее созерцание, а как основанное на истинном внутреннемпереживании постижение существа и смысла жизни. Короче говоря, подлинная, а не только школьная и пропедевтическая онтология должна опираться на живой религиозный опыт и потому в принципе не может ему противоречить. Вся совокупность мучительных сомнений, исканий и достижений религиозного опыта, объединимая в теме “о смысле жизни”,– проблема вины, возмездия и прощения, личной ответственности и человеческого бессилия, предопределения и свободы, реальности зла и благости именно Сущего, хрупкости эмпирического существования и неуничтожимости личности – входит как законная и необходимая тема в состав онтологии, заслуживающей своего имени учения о бытии.

Стоит только памятовать об этом первичном и основном бытии, сосредоточиться на нем и именно в нем видеть последний критерий знания, чтобы все соотношение, которое с первого взгляда кажется запутанным и почти неразрешимым, стало – по крайней мере, в принципе – до самоочевидности ясным. Существуют не две истины, а только одна – и она там, где есть максимальная полнота и конкретность. Как бы отлично ни было лично-религиозное отношение к Богу от познавательного отношения к Нему в философии, какие бы различия мы ни находили между религиозным и философским интересом,– все эти отношения устанавливаются в пределах одной и той же последней реальности, которая предстоит духовному взору личности и остается сама собой, все равно, выражается ли она в непосредственном религиозном переживании или в опосредственной системе логических понятий. Главное все же в том, чтобы иметь живой опыт самой реальности. Лишь там, где религия принимает догматы веры не за символические и таинственные обозначения божественной природы, а за законченные и исчерпывающие адекватные Его раскрытия, превращая их тем в односторонние логические определения, или где философия мнит в отвлеченной системе готовых формул определить до конца последние глубины реальности,– лишь там возможны – и даже неизбежны – конфликты между философией и религией. Внутренняя связь и интимное сродство философии и были больше всего затуманены наивно-дерзновенными попытками рационализации догматов веры, компрометирующими и философию и религию. Таинственные и многозначительные религиозные интуиции – плод духовного опыта религиозных гениев и соборного религиозного сознания,– почти недоступные по своей глубине неискушенному опыту среднего человека, обсуждаются иногда – и при их обосновании, и при их опровержении – как простые истины, значение которых доступно здравому смыслу и может быть установлено простейшим логическим анализом. Жалка та мудрость, которая в невежественном самомнении опровергает догмат Троицы на том простом основании, что единица не равна трем; но немного философской мудрости и в дерзновенной попытке, не проникнув опытно в эту тайну, мнимым образом “доказать” ее логически, путем отвлеченного анализа бедной содержанием и бесформенной общей идеи Божества. Напротив, чем глубже и подлиннее философское знание, тем более оно склонно к смирению, к признанию сократова положения, что источник знания есть сознание своего неведения.

Философское знание по своим достижениям необходимо отстает от достижений непосредственного религиозного проникновения в глубины бытия. На это есть существенные основания, коренящиеся в самой природе обеих духовных деятельностей. Прежде всего, религиозная вера, будучи живым, непосредственным ощущением и переживанием Божества, не нуждается для своих достижений в тяжкой умственной работе рационального разъяснения и обоснования своих истин. Кроме того, хотя религия, как указано выше, и содержит необходимо, в качестве своей основной опорной точки, момент непосредстЬенного личного усмотрения истинности, она совсем не нуждается в том, чтобы это непосредственное усмотрение распространялось на все содержание религиозной веры. Напротив, для нее характерно, что этот момент непосредственной очевидности присущ восприятию правдивости, безусловной истинности источника откровения – будет ли то самое Божество или тот или иной посредник между Богом и человеком,– в силу чего содержание откровения приобретает косвенную достоверность истины, сообщенную самоочевидно достоверным свидетелем. Поэтому-то достоянием личной веры может быть – и даже необходимо бывает – содержание соборного религиознот опыта, со всеми входящими в его состав достижениями религиозных гениев. Этим достигается возможность полноты, богатства и глубины религиозного откровения, совершенно недостижимые для философского знания. Ибо хотя философскому знанию не поставлено здесь никаких принципиальных преград и открыта возможность бесконечных достижений, однако требуемое природой философского знаниялогическое единство содержания делает для него практически невозможным использование в одной системе всей полноты религиозного опыта человечества. Лишь полнота и многообразие всех философских достижений человеческой мысли в принципе может стать на уровне его религиозных достижений-но эта полнота может быть дана только духовно-исторической интуиции, но не выражена адекватно в какой-либо единой системе. Философская система, пытающаяся выразить и логически фиксировать весь религиозный опыт человечества, есть замысел, аналогичный попытке начертить географическую карту, на которой было бы отмечено все многообразие географической реальности. И здесь, с иной стороны, мы снова убеждаемся, что правильное соотношение между религией и философией возможно лишь на почве того “умудренного неведения” (docta ignorantia ), которое есть самый зрелый плод истинного просвещения. Подлинно.философское умонастроение по своей волевой структуре совпадает с религиозным умонастроением: в обеих – вопреки поверхностному мнению, которому это представляется невозможным,– смирение сочетается с дерзновением творчества, и притом не так, что каждая из этих волевых тенденций сдерживает и ограничивает другую, а так, что каждая из них, напротив, питает и укрепляет другую.