Авантюра «главкома» Сорокина
В ночь на 6 августа отряды казаков и осетин напали на Владикавказ и захватили часть города. Большевики пытались организовать его оборону, но не смогли и бежали в Назрань. Там, собрав ингушей, они бросили клич идти походом на Владикавказ, обещая земли и имущество осетин и казаков. На призыв откликнулось до тысячи ингушей. Они захватили город и учинили в нем резню.
В это же время Грозненский городской совет потребовал от казаков станицы Грозненской сдать оружие. Казаки, объединив под командованием Григория Бечерахова отряды общей численностью до 15 тысяч человек, решили овладеть Грозным. 11 августа начались бои на подступах к городу, которые продолжались более двух месяцев. Не решаясь на штурм, казаки подвергли Грозный артиллерийскому обстрелу. Только в первый день осады по нему было выпущено 1800 снарядов, а через неделю город превратился в руины.
Большевики выдержали осаду путем введения чрезвычайных мер. Руководитель терских большевиков С.М. Киров докладывал в Москву: «Грозный представляет осажденный лагерь. Все мужское население мобилизовано и находится на учете. Выехать из города можно только с разрешения военно-революционного комитета. Все мирное население имеет натуральную повинность по обороне города».
Сергей Миронович Киров, руководитель установления Советской власти на Кавказе в годы Гражданской войны
29 октября подошедшие части Красной Армии освободили город и отбросили казаков за Терек. Было освобождено также и несколько других населенных пунктов. Большевики учинили жестокую расправу над всеми, кого подозревали в связях с «бандитами». В огне этих репрессий погибло также и большое количество нив чем не повинных людей.
Также неудачно для белоказаков завершилась и попытка овладеть Кизляром, осуществлявшаяся под руководством Льва Бечерахова. К концу октября на Тереке была установлена советская власть. Правда, там она продержалась недолго. С Кубани на Терскую область уже наступали войска Добровольческой армии, разгромившие противостоявшие им части Северо-Кавказской армии «красных».
В ноябре 1918 года полки 3-го армейского корпуса, состоявшие главным образом из кубанских казаков, вошли в Осетию и Ингушетию. Командиром корпуса генералом В.П. Ляховым горцам было выдвинуто требование «выдать большевиков, очистить Владикавказ и окрестные селения, восстановить снесенные терские станицы», но они не спешили изъявить покорность командованию Добровольческой армии.
Но в это время на Кубани начались брожения в рядах остатков советских войск, инициатором которых стал командующий Северо-Кавказской советской армией И.Л. Сорокин, попытавшийся захватить власть на юге России. Условия для этого определенные имелись.
Еще в апреле 1918 года по решению большевиков на Кубани была создана Кубанская Советская Республика, в «правительство» которой вошли представители различных партий революционного уклона. Юго-Восточная армия стала называться войсками Кубанской Советской Республики. Общее командование этими войсками принял А.И. Автономов, а И.Л. Сорокин был назначен его помощником. Войскам Кубанской Советской Республики удалось отстоять Екатеринодар, и белые начали поспешное отступление на север.
Армия белых отступала, слабо преследуемая отрядами под общей командой И.Л. Сорокина. Вопреки здравому смыслу это преследование, вначале имевшее большой успех, по решению Ивана Лукича было прекращено. Войска вернулись в Екатеринодар. Туда по приказу Сорокина был доставлен труп генерала Корнилова. Для демонстрации он был выставлен на центральной площади города. Мимо него парадным строем прошли революционные войска, после чего тело Лавра Георгиевича был всенародно сожжено, а пепел развеян по ветру.
В это самое время против красных восстал Дон, кубанский атаман полковник А.П. Филиппов также начал мобилизацию казаков, вступив в переговоры о союзе с командованием Добровольческой армии. Немецкие войска высадились в Ростове-на-Дону. Обстановка на Северном Кавказе продолжала накаляться.
В мае между командующим А.И. Автономовым и советским руководством Кубани возник конфликт. Вмешательство членов Чрезвычайного штаба обороны и ЦИК Кубано-Черноморской Республики в управление войсками вызвало гнев командующего и его помощника. 20 мая Автономов приказал командиру одного из полков, расположенного в Екатеринодаре, арестовать членов Чрезвычайного штаба обороны. Об этом стало известно в Царицыне, и чрезвычайный комиссар Юга России Е.К. Орджоникидзе телеграммой потребовал от Автономова безусловного подчинения решениям ЦИК. Затем, прибыв лично в Екатеринодар, в конце мая отстранил А.И. Автономова от командования войсками.
И.Л. Сорокину каким-то образом удалось уйти от наказания за поддержку действий Автономова на Кубани в мае 1918 года. Известно, что в июне - июле он командовал Ростовским боевым участком, который разрушился под напором германских войск. 2 мая немцы заняли Таганрог, 8 мая их войска вошли в Ростов-на-Дону, 30 мая - в Батайск. В июле 1918 года в составе РСФСР была образована Северо-Кавказская Советская Республика, столицей которой стал город Екатеринодар.
Генерал А.И. Деникин, пополнив Добровольческую армию в Ростове и Новочеркасске, в конце июня 1918 года предпринял так называемый Второй кубанский поход, завершившийся разгромом войск Северо-Кавказской Советской Республики и захватом западной части Северного Кавказа. После этого авторитет Добровольческой армии серьезно вырос, к мнению Деникина начал прислушиваться донской атаман П.Н. Краснов, войска которого приступили к совместным операциям с войсками Добровольческой армии.
Но спокойствия в зоне действия белых войск не было. Характеризуя это положение, бывший генерал Добровольческой армии Я.А. Слащев писал: «Союзники давали деньги, рассчитывая возместить свои расходы со временем русским углем и нефтью. Началась разбойничья политика крупного капитала. Появились старые помещики, потянувшие за собой старых губернаторов. Интересы мелкой русской буржуазии, создавшей Добровольческую армию, стали как бы попираться интересами крупного международного капитала… Даже мелкобуржуазные массы почувствовали гнет и частью отхлынули от белых. Пролетариат поднял голову, начались восстания. Создались внутренние фронты…».
В начале июля 1918 года войска Кубанско-Черноморской Советской Республики начали официально называться Красной Армией Северного Кавказа. Главнокомандующим этими силами в то время был К.И. Калнин - токарь Путиловского завода, не имевший никакого военного опыта. Его войска несли одно поражение за другим, и были отрезаны от Царицына и восточной части Северного Кавказа.
Назревает конфликт между главнокомандующим и его заместителем: Калнин считал фронт против немцев главным, а фронт против Добровольческой армии - второстепенным, у И.Л. Сорокина было другое мнение. Его мало интересовали события, происходившие в районе Ростова-на-Дону, зато очень волновали дела на самой Кубани. Поэтому он всячески уклонялся от выполнения приказов Калнина о переброске войск из-под Батайска на другие участки. Белые заняли Ставрополь, а 27 июля их войска вошли в Армавир. С севера на Екатеринодар наступали Кубанская казачья дивизия генерала Покровского и 1-я конная дивизия генерала Эрдели. Но в начале августа 1918 года наступление белых удалось остановить.
Сорокин переоценил достигнутые частные успехи и доложил в ЦИК Северо-Кавказской Республики о них, как полном разгроме Добровольческой армии Деникина. В результате на заседании ЦИК Северо-Кавсказской Республики 3 августа 1918 года главнокомандующим Красной Армией Северного Кавказа назначается И.Л. Сорокин.
Иван Лукич сразу же проводит в жизнь ряд мероприятий, направленных на повышение боеспособности вверенных ему войск. Начинается насильственная мобилизация местного населения, реквизиции лошадей и другого имущества. На штабные и ряд командных должностей назначаются бывшие офицеры царской армии. Параллельно с этим создаются особые отряды из анархистов и бывших уголовников, подчиненные непосредственно командующему.
Был разработан смелый план защиты Екатеринодара, рассчитанный главным образом на революционные настроения казаков. И.Л. Сорокин лично выступает на митингах в казачьих частях, обещая всяческие льготы этому сословию. Под видом борьбы с «врагами революции» вся зажиточная часть города была подвергнута разграблению. Были вскрыты винные склады и многочисленные винные магазины. Пьяные толпы вооруженных сорокинцев громили богатые дома, убивали их хозяев, насиловали женщин, уносили все ценное имущество. Об организации обороны Екатеринодара никто не помышлял.
Сам Иван Лукич разместил свой штаб в лучшем здании города, окружив его преданными ему отрядами казаков. Он каждый день выезжал на улицы Екатеринодара на прекрасном белом коне в окружении многочисленной свиты, в сопровождении большого конвоя. Народ видел перед собой не красного главнокомандующего, а наместника Кавказа, которым Сорокин пытался себя представить. Он вникал в вопросы не только военные, но и гражданской администрации города и, не имея опыта и возможностей для их решения, тут же находил виновных среди местных чиновников, которых ждали быстрый суд и публичная расправа. Благодаря этим мерам личный авторитет Сорокина среди части местного населения постоянно рос. Складывался миф «народного героя», в котором Иван Лукич играл ведущую роль.
Но противник оказывается достаточно сильным. Его войска продолжают наступление, и 17 августа передовые части Добровольческой армии вступают в Екатеринодар, оборона которого практически не велась.
Таким образом, для удержания столицы Кубани должных усилий Сорокиным приложено не было несмотря на то, что советские войска превосходили по численности войска противника. Оказалось, что часть войск отказалась выполнять приказы Сорокина, вышла из его подчинения и стихийно начала отступать.
В конце августа Сорокин из района Армавира с самолетом направил в Астрахань для доклада Военному совету Северо-Кавказского военного округа в Царицыне донесение с оценкой положения Красной Армии Северного Кавказа. 3 сентября это донесение было представлено И В. Сталину и К.Е. Ворошилову. В донесении Сорокин слезно просил пополнения запасов боеприпасов, но Сталин решил направить их не на Северный Кавказ, а под Царицын. При этом Сталин 26 июля посылает телеграмму в Москву, в которой пишет: «Положение всей кубанской армии отчаянно неприглядно, армия осталась без необходимых предметов вооружения, она отрезана и гонят ее к морю».
В конце августа белые начали наступление на Армавир. Часть советских войск под командованием Д.П. Жлобы, оборонявшие этот участок, пользуясь отсутствием командира, вышла из повиновения и начала творить бесчинства. Они потребовали крупных денежных средств, угрожая расправой комиссарам. Получив отказ, приняли решение оставить позиции.
Узнав об этих бесчинствах, И.Л. Сорокин приказал арестовать и расстрелять главного зачинщика. Но командиры этой группировки под предлогом недоверия главнокомандующему, приняли решение оставить Северный Кавказ и увести войска в Царицын, где с 10 июля находился и сам Жлоба. Воспользовавшись этим, белые перешли в наступление и заняли Армавир.
В конце августа в Невинномысск, где находился штаб И.Л. Сорокина, прибыл из Царицына Жлоба с приказом немедленно двигаться к Царицыну. Из этого приказа не были ясны причины отхода Красной Армии Северного Кавказа к Царицыну, о них ничего не знали ни Чрезвычайный комиссар Юга России Г.К. Орджоникидзе, ни в Москве. Это создавало очень сложное положение для войск Красной Армии Северного Кавказа.
Началась неразбериха. Главнокомандующий пытался наладить управление войсками, но у него ничего не получалось. Д.П. Жлоба отказался выполнять его приказы и, погрузив войска в эшелоны, и 10 сентября направился в Царицын. Сорокин разослал телеграммы о задержании и разоружении войск Жлобы, но его распоряжения остались только на бумаге, так как не было сил для их выполнения.
Командование Южного фронта тут же направило в штаб Сорокина ряд директив относительно планов дальнейших действий, начало требовать постоянных донесений по многим вопросам. При этом одни приказы зачастую перечили другим. Так, если приказ от 22 августа требовал отвода войск к Царицыну, то приказ от 24 сентября предписывал любой ценой удерживать Северный Кавказ.
Красная Армия Северного Кавказа отступала, не имея определенного плана ведения боевых действий. С боями она отошла на восток, и в сентябре соединились с войсками Таманской армии, которая незадолго до этого в августе - сентябре 1918 года совершила героический переход из побережья Черного моря в район Армавира, описанный в романе А.С. Серафимовича «Железный поток». Ее войска, насчитывавшие около 100 тысяч человек при 185 орудиях, заняли рубеж по рекам Лаба, Кубань, Невинномыск, ведя бои с войсками Добровольческой армии и тем самым оказывая помощь красным войскам, оборонявшим Царицын.
В начале октября приказом командующего Южным фронтом все подчиненные ему войска были сведены в пять армий. Командующими армиями назначаются К.Е. Ворошилов, Сорокин и Автономов. Председателем Реввоенсовета фронта назначается Сталин, а Ворошилов занимает сразу две ответственные должности: кроме командующего армией он занимает должность помощника командующего и члена Реввоенсовета фронта.
События под Царицыном развиваются в пользу советского командования. Мятежная дивизия Жлобы нанесла удар с тылу по белым войскам и вынудила их отойти от Царицына. По настоянию Сталина Жлоба получил от Реввоенсовета республики именной портсигар.
И.Л. Сорокин лишился высокого титула главнокомандующего Красной Армией Северного Кавказа и был назначен командующим 11-й армии, действующей на Кубани. Ивану Лукичу это очень не понравилось. К тому времени он привык считать себя единовластным хозяином всего Северного Кавказа, и не желал подчиняться приказам командующего фронтом П.П. Сытина и членов его Реввоенсовета. Он продолжал рассылать директивы ранее подчинявшимся ему командующим и требовал выполнения их вопреки директивам командования Южного фронта. Это приводили к конфликтам, при разрешении которых Иван Лукич действовал крайне жестко.
Так, в начале октября 1918 года с небольшой группой сторонников он прибыл в Ставрополь, где в то время размещался штаб Таманской армии и потребовал от ее командования беспрекословного выполнения его приказов. Командующий Таманской армией И.И. Матвеев ответил, что выполняет директивы командования Южного фронта. Сорокин был взбешен таким ответом, обвинил Матвеева в измене и добился от Реввоенсовета приказа о его расстреле. После этого, переформировав войска армии, Сорокин начал штурм Ставрополя. 27 октября город был взят красными. Иван Лукич в этот город въехал со своим штабом, как триумфатор. Начались обычные для того времени аресты и расстрелы, конфискация имущества, грабежи, насилия, пьянки.
В октябре обострились разногласия между И.Л. Сорокиным и его штабом с одной стороны и Реввоенсоветом 11-й армии и ЦИК Северо-Кавказской Республики с другой. Противники командующего докладывали, что Иван Лукич и его штаб настолько разложены, что не занимаются планированием и управлением боевых действий. В ответ на это на совещании командного состава, происходившем в Пятигорске 15 октября, Сорокин прямо заявил, что ЦИК и Реввоенсовет ему мешают выполнять обязанности командующего. На этом же совещании возмущенный секретарь крайкома партии М.И. Крайний (Шнейдерман) написал записку председателю Северо-Кавказской ЧК М.П. Власову, которая заканчивалась словами: «…на днях должен решиться вопрос, или эта сволочь, или мы». Но эта записка, небрежно брошенная Власову, попала в руки Сорокину.
21 октября 1918 года Сорокин приказал оцепить отель «Бристоль», где размещался ЦИК Северо-Кавказской Республики и арестовать ряд руководящих работников ЦИК, председателя фронтовой ЧК и тут же расстрелять их. Адъютант командующего выполнил этот приказ: арестованные были доставлены к горе Машук и расстреляны. Несколько дней спустя был выслежен, арестован и расстрелян М.П. Власов.
Чтобы как-то объяснить свои действия, Сорокин обвинил всех расстрелянных в связях с белогвардейцами и даже 22 октября выпустил по этому случаю специальную листовку. Более того, для подтверждения этих обвинений были арестованы секретарь ЦИК Миньков и младший брат Крайнего, которые, дав нужные показания, также были расстреляны.
Только после этого в Москве разглядели диктаторские замашки красного главкома, который был объявлен врагом революции. 27 октября II чрезвычайный съезд Советов Северо-Кавказской Республики объявил Сорокина вне закона. Он был арестован и должен был предстать перед судом. Но большевиками некогда было соблюдать законность. 1 ноября 1918 года в здание, где находился бывший командующий, прибыл заместитель командира полка 1-й Таманской пехотной дивизии И. Высленко. Войдя в комнату, где происходил допрос, он спросил: «Кто будет Сорокин?» Убедившись, что перед ним именно тот, кто нужен, Высленко выстрелил в него в упор и убил.
Так закончилась история мятежа Сорокина на Кубани. Правда, после расследования, по поводу произошедшего Г.К. Орджоникидзе в июле 1919 года докладывал Совнаркому РСФСР следующее: «После взятия Прохладной мы узнали о состоянии XI армии и о тех делах, которые произошли в Пятигорске, о расстреле наших лучших товарищей Сорокиным, о расстреле Сорокина в Ставрополе. Здесь я считаю своим долгом заявить, что несмотря на всю необузданность Сорокина, несмотря на его преступление, совершенное по отношению к нашим товарищам, с контрреволюцией он никаких связей не имел. Сорокинская история создалась на почве отступления Кубанской армии и недоверия между Сорокиным и руководителями Кубанской Советской власти».
Командование 11-й армией принял И.Ф. Федько. Но это объединение не могло устоять под напорами деникинских войск с севера. Советская власть, продержавшись на Северном Кавказе почти 11 месяцев, уступала свои позиции более организованным силам.
ОТРЯД КАПИТАНА 2-ГО РАНГА А.А. СОРОКИНА В ВОДАХ ПАРТЕНОПЕЙСКОЙ РЕСПУБЛИКИ, ВЗЯТИЕ НЕАПОЛЯ Ф.Ф. Ушаков направил к восточным берегам Партенопейской республики в Бриндизи для оказания помощи неаполитанскому правительству отряд капитана 2-го ранга А.А. Сорокина (четыре
Из книги Все Кавказские войны России. Самая полная энциклопедия автора Рунов Валентин АлександровичАвантюра Медокса В начале Отечественной войны 1812 года на Кавказе появился конногвардейский поручик Соковнин, который предъявил документ за подписью военного министра, позволявший ему сформировать из кабардинцев и черкесов конный полк для участия в боях с французами.
Из книги Секреты Российского флота. Из архивов ФСБ автора Христофоров Василий СтепановичЭКСПЕДИЦИЯ «ЧЕЛЮСКИНА»: АВАНТЮРА ИЛИ ОПРАВДАННЫЙ РИСК? Арктика всегда как магнитом тянула к себе людей мужественных и одержимых - исследователей, путешественников, первооткрывателей. Десятки экспедиций, российских и зарубежных, бросались на новый и решительный штурм
Из книги Броненосцы типа "Маджестик". 1893-1922 гг. автора Пахомов Николай Анатольевич Из книги Великая война не окончена. Итоги Первой Мировой автора Млечин Леонид МихайловичГенералы против главкома «Лег спать в три часа, – пометил в дневнике Николай II, – так как долго говорил с генералом Ивановым, которого посылаю в Петроград с войсками водворить порядок. Ушли из Могилева в пять часов утра. Погода была морозная, солнечная».Генерал от
Изначально Иван Сорокин был военным фельдшером, но со временем превратился в главнокомандующего красных частей на территории Северного Кавказа. Когда он погиб, его противник Антон Деникин признался, что Советская Россия в лице этого фельдшера-самородка потеряла крупного настоящего военачальника…
Военный фельдшер
И. Л. Сорокин родился в декабре 1884 года в Кубанской области в казачьем семействе среднего достатка. Юный Иван обладал весьма решительным характером. К счастью, такой суровый нрав не помешал будущему военачальнику начать учиться в военно-фельдшерской школе, что в Екатеринодаре. Это учреждение готовило полковых медицинских работников для Терского и
Окончив обучение, Иван Сорокин работал по специальности. Он был участником русско-японской войны, а через десять лет продолжил свою службу на фронтах Первой мировой.
Не один раз военному фельдшеру приходилось заменять на поле брани стрелков и младших командиров. Командование неоднократно отмечало его заслуги. В в 1915 году Сорокина отправили в школу прапорщиков в Тифлисе. После окончания он стал казачьим хорунжим и снова отправился на фронт Первой мировой войны.
К 1917 году будущий военачальник дослужился до чина подъесаула. Заметим, что за время баталий Сорокин стал полным Георгиевским кавалером.
Первый отряд
Когда начались октябрьские события 1917 года, Сорокин принял советскую власть. Казаки-фронтовики прибывали на родину, в свои хутора и станицы. Бывший офицер также вернулся в Кубанскую область. В начале 1918 года ему удалось первым на этой территории сформировать революционный отряд силой всего лишь в 150 шашек.
Его подразделение шло к станице Тихорецкая, где на тот момент базировалась Юго-Восточная революционная армия. Командовал ею А. Автономов.
По пути Иван Лукич Сорокин останавливался буквально в каждой станице. Он призывал казаков идти вместе с ним. В итоге в его отряде было уже четыре тысячи человек.
С таким подразделением Сорокин прибыл в штаб армии и стал помощником командующего.
Взятие Екатеринодара
Командир революционного казачьего отряда Сорокин стал одной из главных фигур красного движения на юге. Для руководства белой армии он превратился в серьезного и опасного противника. Именно он в марте и апреле 1918 года, то есть во время первого кубанского «ледяного» похода Добровольческой армии, возглавил все боевые части на этой территории.
В первый день весны того же года армия Сорокина заняла столицу Кубани - Екатеринодар. Причем без боя. Для Добровольческой армии взятие города оказалось более чем неприятным сюрпризом. Дело в том, что белые войска в ходе своего «ледового похода» двигалась туда с целью взять базу для последующих действий.
Многие, включая Деникина, считали, что самым разумным шагом в данной ситуации было повернуть обратно. Однако главком Корнилов планировал-таки взять кубанскую столицу.
В конце марта 1918 года начался штурм.
Оборона Кубанской столицы
Штурм длился практически пять дней. Иван Сорокин руководил обороной города, а Автономов возглавлял те части, которые должны были охватить белых с юга.
Попытка штурма Добровольческой армии была отбита. Белые начали отступление.
Кстати, после штурма Сорокин приказал выкопать тело Корнилова и распорядился, чтобы сделали фотографии трупа. После глумлений и надругательств труп был сожжен.
Первый конфликт
Успех екатеринодарских событий был замечен руководством Красной Армии. В результате Сорокин стал вторым человеком после главнокомандующего армии Кубано-Черноморской республики. Заметим, что в те времена таких независимых государственных образований было очень много. По сути, их руководство подчинялось центру, но по факту главы республик зачастую вели исключительно свою политику. При этом внутри руководства шла борьба за власть. Разумеется, это неминуемо ослабило позиции большевиков. Тем более, Деникин готовился к новому наступлению, которое должно было начаться летом 1918 года.
Главком Автономов начал конфликтовать с членами ЦИК республики. Сорокин поддержал коллегу. В этой своеобразной полемике, которая включала соответствующие воззвания и приказы, руководители ЦИК были названы провокаторами и шпионами Германии. Сорокина и Автономова именовали не иначе как врагами народа и бандитами.
В конце концов, главком был отозван в столицу советского государства, а вот Иван Сорокин стал командовать всей армией. Конфликт утих, но не закончился.
К этому времени войско Сорокина составляло 30-40 тысяч бойцов, почти 100 орудий и два бронепоезда. Кроме того, армия теперь имела два фронта - против немцев и против Деникина.
Провал белых
Как и говорилось выше, части Деникина пошли в наступление летом. В истории его именуют Вторым Кубанским походом. Белые были намерены очистить от большевиков территорию Северного Кавказа.
После первого серьезного сражения Сорокину с армией пришлось отступать к Ставрополю, оставив орудия и документацию штаба. Немногим позднее Деникин предпринял очередное наступление против этой группировки. Сначала части красных отошли на запад, но затем сами перешли в контрнаступление. Командующему Добровольческой армией пришлось бросить против них основные силы. Сорокинцы вынуждены были снова отступить. Но тогда войско Деникина отвлек иной противник... Речь идет о так называемой Таманской армии. Именно эти части направлялись навстречу белым.
Через некоторое время таманцы и сорокинцы соединились, и армия Деникина была разгромлена.
В начале августа Сорокин возглавил все войска Северного Кавказа. Положение красных выправилось, уже стоило бы задуматься об общем наступлении, но внутренние разборки подвели красноармейцев…
«Сорокинский конфликт»
Исследователи считают, что главнокомандующий Красной армией Северного Кавказа Сорокин был прекрасным организатором и оратором. Он даже ратовал за то, чтобы царские военные спецы служили в Красной армии. Сорокин действительно имел колоссальную популярность.
Но в середине осени 1918 года в очередной раз начался конфликт между северо-кавказским РВС и главкомом. Тогда реорганизовалась Красная армия, укрепилась революционная дисциплина. А Сорокин публично критиковал местные и советские власти. Он был недоволен, что они проводят враждебную политику, связанную с отношением к казачеству. Одним словом, некогда лояльный к Советской власти Сорокин в открытую начал противопоставлять себя руководству Кубано-Черноморской республики. Он начал производить не только незаконные реквизиции, но и расстрелы.
Так, он казнил командарма Таманской армии И. Матвеева, который отказался подчиняться ему. Между прочим, именем казненного впоследствии назвали одну из армавирских улиц. А в конце октября были уничтожены и руководители Северо-Кавказской Советской республики.
Финал
Последующие события развивались стремительно. Руководство республики созвало Чрезвычайный Съезд. Власти объявили Сорокина вне закона. Тот попытался найти поддержку у армии и приехал в Ставрополь, где шли ожесточенные бои.
Через пару дней его штаб, включая Сорокина, был арестован. Командарма посадили в тюрьму. При этом его надежно охраняли, так как серьезно опасались, что он будет освобожден.
Мятежного командарма застрелили в тюремном дворе. Его убийцей был И. Высленко, один из командиров таманской армии Матвеева. Считается, что он отомстил за расстрел своего командарма…
Декрет Советской власти о ликвидации сословных различий, в том числе и среди казачества, послужили причиной антибольшевистских выступлений.
Вслед за Декретом из центральных районов России переселялась беднота, которая стала захватывать казачьи земли.
Фактически уже с января 1918 г. началось так называемое «расказачивание» на Дону и Кубани, хотя формально уничтожение казачества связывают с февральским циркуляром 1919 г. Оргбюро большевистской партии, подписанный Я. Свердловым. Сопротивление кубанских казаков вылилось в красный террор местных советских органов, произведенный в Армавире в самом начале 1918 г.
Сильное антибольшевистское движение на Дону и Кубани возглавили первоначально крупнейшие царские генералы П. М. В. Алексеев и Л. Г. Корнилов, сыгравшие на фронтах первой мировой войны значительную роль.
Сюжет фильма «Свой среди чужих, чужой среди своих» вполне применим к судьбе Ивана Лукича Сорокина (1884−1918), кубанского казака, военфельдшера, хорунжего, есаула, левого эсера и командира Красной Армии, награжденного царскими Георгиевскими солдатскими Крестами и Революционным Красным Знаменем, обвиненного в предательстве и расстрелянного своими подчиненными.
Участник русско-японской войны, первой мировой войны и гражданской войны Иван Лукич родился в казачьей станице Петропавловская Лабинского отдела Кубанской области. Получив в Екатеринодаре военно — фельдшерское образование, продолжал службу по специальности на германском фронте. В 1916 г. он окончил Тифлисскую школу прапорщиков и в звании хорунжего сформировал казачий красногвардейский революционный отряд, став его командиром.
Боевой путь казака-революционера сложился очень любопытно, пройдя по карьере от помощника командующего войсками Юго-Восточной революционной армии в апреле 1918 г. до Главнокомандующего 11-й Красной Армии и Северного Кавказа.
После Октябрьского переворота 1917 г., поддерживая большевиков, Иван Сорокин со своим революционным отрядом принял участие в боях за Екатеринодар (Краснодар) против Добровольческой белой армии, которой командовал к этому времени генерал А. И. Деникин, заменивший Л. Г. Корнилова на этом посту после его гибели 13 апреля 1918 г.
После разгрома красных Добровольческой армией под Тихорецкой и Кущевской , Сорокин принял пост Главнокомандующего Красной армии Северного Кавказа и Кубани.
Приказом штаба СКВО от 24 сентября 1918 г. Сорокин был утверждён в должности Главнокомандующего войсками Северного Кавказа.
Армия Сорокина составляла 30−40 тыс. бойцов бывшего Кавказского фронта при 80−90 орудиях и 2 бронепоездах, располагалась в районе Кущевка-Сосыка и имела два фронта: — на север против немцев; — на северо-восток против Донской и Добровольческой армий.
В октябре 1918 г. Сорокин становится командармом 11-й Красной Армии.
В конце октября 1918 г. прорвался наружу конфликт между Сорокиным и РВС Северного Кавказа.
В это время происходил процесс реорганизации Красной армии, укрепление «революционной дисциплины», установление субординации, известный как «борьба с партизанщиной».
Многим командирам, в том числе и Сорокину, привыкших быть самостоятельными в своих действиях и имевших практически ничем не ограниченную власть в контролируемых районах, эти нововведения вызывали недовольство и протесты.
РВС Северного Кавказа осуществлял приказы центра на создание регулярной дисциплинированной армии, основанной на принципах единоначалия, субординации и соподчиненности ее подразделений и командиров.
В борьбе за сохранение казачьей вольности по требованию Ивана Сорокина сначала был расстрелян командарм Таманской армии И. И. Матвеев , именем которого позднее была названа одна из улиц в Армавире, а 21 октября 1918 г. в Пятигорске Сорокин приказал расстрелять группу руководителей ЦИК Северо-Кавказской Советской республики и крайкома РКП (б), в том числе председателя ЦИК А. А. Рубина , секретаря крайкома М. И. Крайнего , председателя фронтовой ЧК Б. Рожанского, уполномоченного ЦИК по продовольствию С. А. Дунаевского.
В связи с этим открытым выступлением против советской власти 27 октября 1918 г. был собран 2-й Чрезвычайный Съезд Советов Северного Кавказа. Съезд сместил Сорокина с поста Главнокомандующего и назначил на его место И. Ф. Федько . Сорокин был объявлен вне закона.
Пытаясь найти поддержку у армии, Сорокин выехал из Пятигорска в Ставрополь, где в это время шли бои красных с Добровольческой армией.
30 октября 1918 года Сорокин со своим штабом был задержан кавалерийским полком Таманской армии под командованием М. В. Смирнова. «Таманцы», разоружив штаб и личный конвой Сорокина, заключили их вместе с бывшим главнокомандующим в ставропольскую тюрьму.
1 ноября 1918 г. командир 3-го Таманского полка 1-й Таманской пехотной дивизии И. Т. Высленко застрелил И. Л. Сорокина во дворе тюрьмы.
В ответ на расстрел руководителей ЦИК с 1 по 3 ноября 1918 г. в Пятигорске по распоряжению Кремля было буквально зарублено шашками более 100 человек, из которых было 58 заложников, включая царских генералов Радко-Дмитриева и Рузского , 47 осуждённых за различные преступления, контрреволюционные и уголовные деяния.
Казачья вольница в годы гражданской войны на примере боевых подвигов Ивана Сорокина показывает чрезвычайно сложную судьбу в противостоянии с советской государственной машиной.
Иван Сорокин
Алексей Автономов
Иван Матвеев
Литература.
Валерий Клавинг, Гражданская война в России: Белые армии. Военно-историческая библиотека. М., 2003.
Из книги «ВЧК в ленинской России. 1917–1922: В зареве революции»»
В истории подобных персонажей (атаманов-партизан. - Ред.), временно оказавшихся на стороне Красной армии, много: их не трогали, пока они сохраняли лояльность Советам и пока в них нуждался фронт, но без колебаний отстреливали позднее. Но в этих случаях речь хотя бы не шла о красных командирах, здесь советская власть и ее чекисты еще могли бы оправдаться борьбой с врагом в условиях военной неразберихи. Гораздо двусмысленнее выглядят истории с расправами по реальным или почти надуманным поводам с теми красными командирами или вожаками красных партизан...
Кто долгое время ковал на фронтах красную победу и числился в героях советской власти. А таких даже из фигур крупного калибра, командиров целых красных армий, дивизий, корпусов, насчитываются десятки, что уж говорить о фигурах помельче. Одержавший столько побед над деникинской белой армией командир красного корпуса Борис Думенко в 1920 году, когда с опасностью белых на юге практически было уже покончено, в ходе не проясненной до конца истории с самочинным убийством им комиссара его корпуса Микеладзе без особых проволочек расстрелян чекистами. Официально Думенко осудил революционный трибунал, хотя его роль в деле убитого кем-то комиссара Микеладзе и не выглядит столь очевидной. Но Думенко заодно предъявили обвинения в развале дисциплины в его конном корпусе, в мародерстве его бойцов, в создании при штабе корпуса тайной контрреволюционной группы и даже в планах измены и открытия фронта для белых. По тому же делу вместе с Думенко расстреляли несколько его приближенных из штаба корпуса, включая начальника его штаба военспеца Михаила Абрамова из бывших царских офицеров - он в такой ситуации уже своим происхождением был обречен.
В 1964 году Верховный суд СССР пересмотрел приговор и официально снял обвинения с Думенко и с четверых расстрелянных вместе с ним подельников по этому делу, подтверждая, что в этой истории времен Гражданской войны не все чисто. И действительно, обвинение в плане перехода на сторону белых и открытия фронта для них из-за личных обид Думенко на советскую власть выглядит явной натяжкой. Все остальные обвинения Думенко в этом суде не были совсем уж взяты с потолка: он действительно был ярким представителем «красной партизанщины», не слишком идейно подкованным лихим рубакой, открыто презирал комиссаров в своих войсках, смачно высказывался по поводу Троцкого, выбросил со зла врученный ему тем орден Красного Знамени. Частично все это Думенко и сам признал в трибунале, как и разложение с мародерством части своих бойцов, сказав на суде: «Не ангелы у меня в корпусе сидели на конях, не ангелы, а некоторые вообще дьяволы», но отрицая до конца контрреволюционный заговор в своем штабе и свою причастность к темной истории со смертью Микеладзе. Но в его деле и участии в нем ЧК важно не это, а то, что все подобное тот же Думенко спокойно допускал и в 1918-1919 годах. И так же гонял своих комиссаров, и так же лаялся с Троцким, и так же его многие соратники в шутку или всерьез прочили в Бонапарты российской революции. Но все это (включая несколько нелепое для этого бывшего вахмистра царской армии обвинение в «бонапартизме», ведь он всего-то командовал одним из корпусов РККА) в вину ему поставили вплоть до расстрела только в начале 1920 года. Когда его же корпус уже загнал деникинцев и белых казаков за Дон, а исход войны был почти предрешен.
Борис Думенко - одна из самых крупных жертв чекистских расправ. Современный памятник в Волгодонске
А таких случаев в анналах Красной армии времен Гражданской войны множество. Командир Второй конной армии и главный в Гражданскую «красный донской казак» Филипп Миронов, громивший белые войска на Дону и в Крыму, до конца большевиком так и не стал, грезя будущей автономией донских казаков в Советской России. В 1919 году он возглавил мятеж казаков в своей армии, узнавших о казачьем геноциде в их родных станицах. Тогда красные войска оружием подавили выступление казаков Миронова, а сам он был арестован чекистами, но исход Гражданской войны еще не был ясен, Миронова советская власть тогда амнистировала и дала ему прежнюю должность, направив добивать армию Врангеля в Крыму. К тому же Миронов и приговоренные с ним к смерти десять ближайших соратников по его восставшему Донскому корпусу на суде трибунала утверждали, что просто без приказа повели корпус из мест его формирования под Саранском на фронт против Деникина, прорвавшегося тогда под Орел и Тамбов.
В 1921 году, когда война на юге России практически была уже закончена, за старые грехи и по доносу об очередных казачьих «самостийных проектах» Миронов арестован на Дону ЧК вторично. Как показывают документы мироновского дела, в ЧК за время боев за Крым не забыли о подозрительно свободолюбивом казачьем командарме. По приказу начальника Донской ЧК Бурова за слишком популярным в станицах казаком установили постоянную слежку, прослушку в его вагоне-пульмане, а в окружение внедрили сразу нескольких осведомителей. Именно по доносу тайного агента чекистов Скобиненко Донская ЧК в феврале 1921 года арестовала Миронова за слишком резкие выступления в личных разговорах со станичниками. Заместитель начальника Донской ЧК Мышатский арестовал командарма прямо у дома и спецвагоном под охраной чекистов отправил в Москву, где Миронов сразу с вокзала и после допроса на Лубянке отправлен в камеру Бутырской тюрьмы.
В отличие от дела Думенко здесь даже скорого суда не было, не утруждая себя законодательно-процессуальными тонкостями, Миронова просто застрелил в Бутырской тюрьме конвоир выстрелом с вышки во время прогулки по тюремному двору. Жизнь еще одного казачьего вожака, заблудившегося в дебрях большой политики, оборвалась в застенках ЧК. Не помогли даже письма в защиту «заблуждавшегося» красного полководца Миронова от руководителей РККА, включая самого Фрунзе. При этом о тайном убийстве Миронова в Бутырке ВЧК не распространялась, никакого официального объявления или приговора не было, и вдова Миронова уже в конце 1922 года писала письмо председателю ВЦИК Калинину с просьбой объяснить, где находится ее арестованный ЧК супруг, хотя того уже больше года не было в живых.
Филипп Миронов - убит чекистами за то, что был «слишком казак»
Схожа с историями Думенко и Миронова и эпопея безусловно талантливого в военном плане, но авантюрного по характеру и анархического по взглядам на жизнь еще одного русского казака Ивана Сорокина. Бывший военный фельдшер и казачий хорунжий в царской армии, Сорокин в 1918 году был самым прославленным красным командармом. Пока он на посту командира 11-й красной армии громил и теснил деникинских «добровольцев» на Кавказе, он был советской властью обласкан, и на сорокинские самодурства закрывали глаза. Стоило ему в конце 1918 года потерпеть первые неудачи в боях с окрепшими деникинцами и не исполнить очередной приказ красного командования (небесспорный с военной точки зрения: оставить белым весь Кавказ и отходить на помощь осажденному Царицыну в низовья Волги) - ему все припомнили сразу. Во всей последующей советской литературе о Гражданской войне успехи Сорокина 1918 года на фронте были затерты между строк, а первым делом всюду сообщалось, что он «авантюрист и прохвост, достойный пули». Пуля ждать себя не заставила. В октябре 1918 года было решено отстранить Сорокина от командования 11-й армией РККА, а Ставропольская ЧК получила тайный приказ «изъять его» - был тогда такой термин у чекистов времен Гражданской войны, не суливший «изымаемому» ничего хорошего.
Здесь Сорокин взбунтовался по-настоящему, сыграл на опережение, сам с верным окружением захватил и расстрелял своих комиссаров, а также главу Ставропольского крайкома большевиков Крайнего и главу местной ЧК Рожанского, которому и было поручено «изъять» Сорокина. Заодно Сорокин в ходе тактического спора о наступлении на белых, совсем сорвавшись, застрелил и заспорившего с ним командира Таманской армии красных Матвеева. Объявив всех казненных им «белыми шпионами», Сорокин попытался по примеру Миронова добыть себе амнистию у советской власти, его армия продолжила наступление, отбила у белых Ставрополь и устроила там жуткую резню, словно Сорокин пытался кровью «контры» смыть все обвинения ему. Но бывший тогда главой Реввоенсовета на этом фронте Сергей Киров приказал ЧК вторично попытаться «изъять» Сорокина, решено было даже взорвать поезд неуправляемого командарма. Узнав об этом, Сорокин с конвоем выехал в Ставрополь, но там арестован чекистами и подчинившимися им красноармейцами. Как и Миронов, командарм-бунтарь Сорокин безо всякого суда убит в тюрьме. Понимая двусмысленность расправы с бывшим красным командармом, уже тогда, что характерно, чекисты запустили слух о том, что с Сорокиным самочинно расправился кто-то из его бывших бойцов в отместку за творимые им ранее в армии массовые расстрелы или из бойцов-таманцев убитого им ранее командарма Матвеева.
Точно так же собирались покончить с командиром красных казаков на Кубани - Иваном Кочубеем, похожим по стилю поведения на Сорокина с Мироновым. Узнав о приказе от защищаемой им советской власти на собственный арест, Кочубей бежал в кубанские степи, где, скитаясь, больной тифом, попал в плен к белым и был за старые грехи перед ними повешен в марте 1919 года в станице Святой Крест (сейчас это ставропольский городок Буденновск, печально известный по кровавому рейду сюда чеченского террориста Басаева летом 1995 года). С этим «красным батькой» Кочубеем, можно сказать, расправились косвенно руками врага, хотя, не побеги он в степь, вместо белой петли только получил бы чекистскую пулю, как Сорокин с Мироновым.
Иван Сорокин, командир 11-й красной армии - еще один убитый («изъятый») ЧК «мятежник»
Да и бывший до Сорокина командиром 11-й армии Автономов, еще один яркий типаж представителя «красной партизанщины», был снят с этого поста и понижен в должности решением ВЦИК за самоуправство. Бывший казачий хорунжий (по армейским чинам - лейтенант) Александр Автономов, ставший у красных сразу командующим армией, в самоуправстве действительно был замечен, как и в самочинных расстрелах, он сам до того при неясных обстоятельствах расстрелял своего заместителя и тоже типичного «красного партизана» Золотарева. Только Автономову тоже все прощалось, когда он весной 1918 года отбивал яростный натиск Лавра Корнилова на Екатеринодар. А снят с должности и отправлен всего лишь командовать красным бронепоездом Автономов был уже в тот момент, когда сам Ленин дал ВЧК команду выжечь из Красной армии «проклятую партизанщину». При этом Автономова для разбора его дела вызывали в Москву и, не заступись там за него Серго Орджоникидзе, скорее всего, арестовали бы уже там. Не умри Автономов в том же году на фронте от гулявшего там тифа, без сомнения, и за ним могли бы вскоре прийти для «изъятия» чекисты.
Схожая история с расстрелом чекистами служившего советской власти в должности главкома Балтфлота капитана 1 ранга Алексея Щастного по спорному обвинению в умысле увести корабли балтийцев к врагу. На приговоре с расстрелом Щастному настоял лично Троцкий, сам вписав в приговор впервые в начинавшейся истории Советского Союза формулировку «враг народа». В тот же день Щастный расстрелян в подвале здания ревтрибунала сотрудником ЧК из китайских интернационалистов. Лев Давидович Троцкий лично под утро приезжал удостовериться в исполнении приговора морскому офицеру, пошедшему на службу большевистской власти.
В конце того же 1918 года при обстоятельствах, сходных с делом Думенко или Сорокина, ЧК арестованы и расстреляны за измену делу социализма начальник штаба Южного фронта Ковалевский и его заместитель по разведке Шостак - оба из бывших царских офицеров и военспецов. Такие военспецы в Красной армии из бывших офицеров рисковали не меньше, чем малоуправляемые вожаки из «партизанщины»: эти две вроде бы несхожие между собой категории красных командиров - самые не защищенные тогда от репрессий и «изъятий» ЧК.
Последняя прижизненная фотография Алексея Щастного, убитого ЧК по приказу Льва Троцкого
И на восточных фронтах Гражданской с вышедшими из доверия вчерашними красными героями ЧК расправлялась столь же решительно. В Средней Азии красный партизанский командир Калашников вышел из подчинения Реввоенсовета и приказал убить его представителя Шаврова. Его отряды окружены и разгромлены Красной армией, а сам Калашников таже «изъят» и тайно убит. Здесь же при власти Советов из русских поселенцев создана целая крестьянская армия, очень оригинальное и подзабытое формирование той Гражданской войны. Поначалу «крестьяноармейцы», вооруженные большевистской властью, воевали против белых, семиреченских казаков и не принявшего новую власть узбекского и таджикского населения. Но вскоре их интересы с планами ленинской власти резко разошлись, особенно после введения продразверстки, так как крестьяне из русских поселенцев в Средней Азии были по достатку вровень с зажиточными кулаками средней полосы России. И летом 1919 года вся эта крестьянская армия в полном составе изменила красным, начав против них войну и блокируясь при этом с остатками белых казаков и басмачей Мадамин-бека, хозяйничавших в долине Ферганы. Вместе со своей армией повернул против большевиков оружие и ее главком Монстров, еще один типичный партизан тех лет, бывший до революции простым конторским служащим в Фергане. К 1920 году регулярная Красная армия разгромила изменивших ей «крестьяноармейцев», а их командир Монстров со своим штабом бросил остатки своего войска и опять перебежал в ряды РККА, но здесь за прежнюю измену немедленно «изъят» и в феврале 1920 года расстрелян чекистами.
К тому же времени красные части добили и армию ферганских басмачей Мадамин-бека, бывших союзниками крестьянской армии. А узбекский «полевой командир» партизан Мадамин-бек был из той же породы, что и Монстров с Калашниковым. Он после октября 1917 года поначалу был ярым сторонником большевиков, служил в созданной ими в Фергане советской милиции и даже был назначен в начале 1918 года главой уездной ЧК в Маргилане. Но и Мадамин-бек к лету 1918 года увел своих солдат и милиционеров в банды басмачей, став со временем главным курбаши в Ферганской долине. А затем он после разгрома в 1920 году опять присягнул власти большевиков, амнистирован ими и поставлен во главе набранной из узбеков «Тюркской советской бригады» воевать с другими непримиримыми басмачами. Этот не раз переходивший к большевикам и от большевиков представитель «красной партизанщины» с национальным уклоном хотя бы не был в итоге убит чекистами, его захватил в плен и за измену казнил в своей ставке главарь киргизских басмачей Халходжа в мае того же 1920 года.
Здесь, в Средней Азии, расправились и с еще одним временным попутчиком советской власти, уже из числа иностранных граждан. Бывший одним из лидеров правительства младотурок в Турции и военным министром при последнем османском султане человек по имени Энвер-паша причудливым образом стал после своей эмиграции с родины союзником большевиков. В 1918 году младотурки свергнуты, Энвер-паша сбежал тайно в Германию, а в 1920 году вдруг объявил себя сочувствующим Коминтерну и почти турецким коммунистом, предложив через ленинского эмиссара Карла Радека Москве свои услуги по «освобождению народов Востока от английских эксплуататоров». Такого странного союзника в Кремле приняли, и с помощью ЧК Энвер-паша через занятый красными польский Белосток добрался до Москвы, лично Дзержинский докладывал Ленину по телеграфу: «Сегодня ночью прибыл из Германии Инвер-паша с двумя турками и летчиком по имени Лео, направляю их сегодня Смилге». В Москве Энвер-паша, даже правильное имя которого глава ВЧК не удосужился выяснить, был включен в операции ЧК по работе против англичан за восточными рубежами Советской России, через него же в Турцию переправляли финансы тайной левацкой организации «Кара-кол» для подрывной деятельности. Затем Энвер-паша от имени прогрессивных турок выступал в Баку на съезде «Угнетенных народов Востока», в 1921 году он отбыл в Бухару и там вдруг объявил о своем разрыве с большевиками, возглавив местных узбекских басмачей и сторонников свергнутого красными бухарского эмира Алихана в борьбе с «неверными». По данным ЧК и Разведупра, в Туркестане Энвер-паша стал заместителем бухарского эмира и возглавлял крупный отряд басмачей, его решено было ликвидировать. Вскоре к началу 1922 года отряд Энвер-паши был разгромлен Красной армией, а сам он выслежен ЧК в маленьком кишлаке Чаган, его застрелили из засады вместе с его охранниками при выходе из мечети. Так закончился пулей от ЧК союз с режимом Ленина для еще одного политического авантюриста.
Константин Монстров, командующий русской Крестьянской армией в Ферганской долине в 1918-1919 годах и руководитель антибольшевистского крестьянского восстания в Туркестане лета-осени 1919 года. «Изъят» чекистами
На этих среднеазиатских окраинах Российской империи ЧК сражалась одновременно с белыми и национальными формированиями, не горевшими желанием вливаться в единую Советскую Россию, эту разномастную массу мы знаем под общей кличкой «басмачи» (от узбекского слова «басмаки» - нападающий или наступающий воин). Здесь в партийной верхушке и в первых отделах ЧК тон задавали посланцы из самой России или местные русскоязычные, в первом составе ЦК компартии Туркестана из семи его членов только один узбек Файзулла Ходжаев поначалу представлял местные кадры. Но потихоньку и здесь советская власть обзаводилась сторонниками из числа узбеков, туркмен, таджиков, и в органы ЧК их стали активно привлекать. Так боровшейся с тем же Мадамин-беком в Ферганской долине местной Ферганской ЧК уже руководил узбек Ильясов, а позднее того сменил другой большевик и бывший сельский учитель из Коканда - Абдулла Каримов, лишь после 1922 года им на смену приедет из центра бывший начальник Донской ЧК Турло. В Таджикистане первую ЧК возглавлял таджик Абдулла Ярмухаммедов. Понемногу среди чекистов в Средней Азии оказывалось все больше местных, и их борьба с басмачами приобретала все более братоубийственный характер.
В Сибири во время стремительного наступления Красной армии на Колчака в конце 1919 года была целая россыпь известных партизанских командиров такого типа, выдвиженцев из народа или из уголовной среды, что для тех краев было более привычным делом, чем в европейской части России. Все эти типичные вожаки сибирской «партизанщины» были нужны в дни яростных боев с армией Колчака, признавались красными командирами, задабривались наградами и подарочным оружием - Григорий Рогов, Ефим Мамонтов, Иван Новоселов, Петр Щетинкин, Петр Найда, Яков Тряпицын, Петр Лубков и еще десятки им подобных. И их же немедленно превращали из красных героев в обычных бандитов или даже «белобандитов» по модной тогда у чекистов терминологии, арестовав или перестреляв на месте при первом же их проявлении излишней самостоятельности или протестов против истощения крестьян продразверсткой.
Так был расстрелян за попытку повернуть своих повстанцев против Красной армии известный сибирский атаман Найда. Так выслежен и застрелен без суда чекистами партизанский вожак Мамонтов. Так уже в 1920 году разоружены отряды партизан Лубкова за неподчинение их командира приказам по РККА. Сам Петр Лубков при этом арестован ЧК, но осужден с учетом прежних заслуг красного партизана и борца с Александром Колчаком только на пять лет условно, к тому же неосмотрительно поставлен военкомом в Кузбассе среди своих бывших бойцов. Итогом для советской власти стало вскоре мощное восстание бывших партизан под названием «лубковщина». Сибирских вчерашних партизан к лету 1920 года коснулась впервые знаменитая продразверстка в селах с репрессиями ЧК за укрывательство зерна и начатая мобилизация распущенных по деревням партизан в РККА на фронты борьбы с Врангелем и с Польшей вдали от родных мест. Все это было явно не то, за что они так истово сражались против Колчака.
Петр Лубков, красный партизан, а потом руководитель антибольшевистского восстания, застрелен чекистами из засады
Именно тогда на станции Тайга под Иркутском громыхнула лубковщина, тысячи сибирских крестьян откликнулись на призыв своего обиженного Советами вожака Петра Лубкова постоять «За Советы без коммунистов и жидов» и «Долой продразверстку, даешь свободную торговлю!». После почти года яростной борьбы с обоюдным зверством и морем крови лубковщина в Восточной Сибири подавлена. А ее вожак Лубков летом 1921 года попал в засаду ЧК и застрелен в таежной деревне недалеко от Минусинска. Похожа на лубковщину и история с массовым восстанием бывших красных партизан на Алтае тем же летом 1920 года, возглавленным таким же партизанским вожаком и бывшим командиром Красной армии Федором Плотниковым, бывшим левым эсером. Плотников был к тому времени комиссаром полка РККА в Барнауле, на митинге крестьян и вчерашних партизан он сказал о своей мечте «Советов без большевиков» и об автономии Алтая внутри России, его тут же арестовала Барнаульская ЧК, Плотников бежал из-под ареста и бросил в массы клич о восстании. Алтайское восстание разгромлено карательными частями ЧОН и Красной армии, а сам Плотников выслежен ЧК на таежной заимке и убит на месте, его отрезанную голову сотрудники ЧК для устрашения крестьян возили в традиции той местности и тех лет по алтайским селам.
Так на повернувшего против Советов оружие и за это убитого другого партизанского лидера Рогова повесили все грехи за резню красноармейцами населения Кузнецка при взятии этого города в декабре 1919 года. Хотя зверствовали там бойцы Рогова и другие красные части еще с благословения советского командования. Тогда Рогов, бывший фельдфебель царской армии и убежденный анархист с дореволюционных времен, был нужен для борьбы с Колчаком, и закрывали глаза и на черный флаг его революционной банды, и на жуткие зверства роговских бойцов в кузбасских городках. Хотя зачистка озверевшим атаманом-анархистом Роговым Кузнецка даже по тем жестоким временам ужаснула Сибирь: за два дня хозяйничания в городе, наплевав на официальный большевистский ревком, роговцы истребили более 800 колчаковцев и просто обывателей, целенаправленно разрушили все церкви в городе и демонстративно сожгли дотла городскую тюрьму.
Григорий Рогов действительно был зверем, и ЧК виновна не в том, что в итоге этого «братишку» остановила, а в том, что долго пользовалась его услугами и числила его красным командиром. Сам Рогов был просто одержим анархистской ненавистью к белым офицерам и православию, он ввел моду насиловать офицерских жен на церковном алтаре, и его банда по ходу движения сжигала все церкви на своем пути. Так же спихнули на «анархиста» Тряпицына еще более зверский погром в Николаевске-на-Амуре. Сначала использовали отряды крестьянской вольницы, затем убрали неконтролируемых ее главарей, а затем еще для отведения от себя обвинений и собственные грехи на них переписали.
Григорий Рогов был красным зверем, но все равно убит чекистами как «враг»
Того же Рогова ЧК пришлось арестовывать с роспуском его дикого воинства из озверевших сибирских мужиков уже в январе 1920 года, сразу после окончательного разгрома армии Колчака, поскольку анархист-партизан четко обозначил свою платформу: «Я как с белыми буду бороться и с Лениным, и с Троцким, ведь всякая власть есть ярмо для трудящегося народа». Непокладистого красного командира увезли в Новониколаевскую (Новосибирскую) ЧК и хотели расстрелять, но затем опять признали своим партизаном и «освободителем Кузнецка от белых». Уже запятнавшего себя кузнецкой бойней анархиста Рогова амнистировали, выпустили избитым и тяжело больным тифом из камеры ЧК в Новониколаевске, выплатили ему из партийной кассы 10 тысяч рублей компенсации на лечение и предложили начальственную должность в Барнаульской ЧК - люди такого склада в рядах чекистов тогда еще были нелишними.
Другое дело, что обозлившийся на советскую власть анархист Рогов чекистскую кожанку не стал надевать, а поднял в Сибири очередное восстание с типовым лозунгом «За Советы без коммунистов». При этом Рогов выдвинул еще и диковинный даже для тех времен лозунг «Да здравствуют большевики, но долой коммунистов!», а свои воззвания к крестьянам подписывал титулом «Левее всех левых». Рогова вскоре нашла пуля чекиста в облаве, а мог примириться с властью и пойти на предложенный ему пост в Барнаульскую ЧК и расстреливать других, не будь он «левее всех левых», тогда, наверное, пуля соратников достала бы его только к году 1937-му.
В Украине знаменитый командир красной дивизии Николай Щорс, один из самых видных выходцев из такого типа вожаков «красной партизанщины», позднее ставший известным благодаря кинофильму «Щорс» Александра Довженко, точно так же не слишком жаловал комиссаров, представителей Реввоенсовета и чекистов. Член Реввоенсовета Юго-Западного фронта Семен Аралов (в свое время начальник Разведуправления Красной армии) доложил о своеволии Щорса и о его слишком вольных высказываниях лично Троцкому, не забыв донести и о явном антисемитизме комдива и части его бойцов.
Николай Щорс, уже украинский красный партизан, которого «изъяли», когда стал не нужен
В августе Щорс во время боя был застрелен выстрелом в затылок из расположения красноармейцев, как предполагают, застрелил его чекист Танхилевич. Примечательно, что легенда о гибели Щорса от пули кого-то из своих ходила среди бойцов его 44-й дивизии Красной армии уже в годы самой Гражданской войны, дав затем своеобразные отголоски.
Продолжение следует.
