21 июня сего года по инициативе работодателя газеты «Деловой Петербург» с формулировкой «по соглашению сторон» был уволен журналист Сергей Гуркин, который интервьюировал Светлану Алексиевич (лауреата Нобелевской премии по литературе). Сергей Гуркин помимо работы в «Деловом Петербурге» занимался сотрудничеством с информационным агентством Regnum.
Информационный «пожар» разгорелся не без помощи самой г-жи Алексиевич, которая сначала дала согласие на публикацию интервью, а затем – уже по его выходу, судя по всему, прикидывая то, что успела наговорить в разговоре с российским журналистом, заявила, что редакция интервью с ней публиковать не должна. Мало того, Алексиевич обратилась к работодателю Сергея Гуркина в «Деловой Петербург» и потребовала надавить на журналиста с той целью, чтобы тот снял свою собственную публикацию на страницах «Регнума».
Ситуация более чем странная, особенно если учесть, что все заявления г-жи Алексиевич журналист передал, что называется, слово в слово. Видимо, именно вариант «слово в слово» и не пришёлся по душе белорусской писательнице с украинскими корнями, пишущей на русском языке, как о себе говорит сама Алексиевич.
В итоге у Сергея действительно потребовали снять публикацию, однако тот, следуя кодексу профессионального журналиста, публикацию снимать не стал, и с этой публикацией можно познакомиться на сайте информационного агентства Regnum. Вот только сам Сергей Гуркин остался без основного места работы. И этой работы журналиста фактически лишила дама, которая сама же буквально через слово заявляла, что Россия «должна стать свободной», что лично она «восхищается европейской демократией и свободой слова». Уже один этот факт не красит нобелевского лауреата и как бы намекает на то, что «позволено нобелевскому лауреату, не позволено журналисту». Что ж, верной, как говорится, дорогой...
Итак, что же такого предосудительного с точки зрения Алексиевич и работодателя Сергея Гуркина было в интервью с лауреатом Нобелевской премии по литературе, если интервью требовали с публикации снять, а за «непослушание» журналиста ещё и «попросили»?..
А интервью на самом деле примечательное. И примечательно оно в первую очередь настоящим жаром русофобии и антироссийской риторики, который исходил от Светланы Алексиевич. Сразу же стоит расставить точки над «i» - вряд ли изначально кому бы то ни было следовало ожидать, что Алексиевич позволит себе хотя бы нейтральную риторику, ведь не для того именно её Нобелевский комитет избрал в своё время в качестве лауреата премии. Не секрет, что в Нобелевском комитете сложилась тенденция: вылей больше грязи на , быт или политику СССР, а ещё лучше – на современную Россию, и будет тебе великое нобелевское счастье в виде премии и всеобщего либерального обожания. И г-жа Алексиевич в этом плане себя, как «хомо лауреатикус», полностью оправдала.
Представлю несколько, на мой взгляд, важных тезисов от Алексиевич, высказанных ею в интервью (ссылка на публикацию - информационное агентство ).
Г-жа Алексиевич объявила, что на Украине в 2014 году не было никакого государственного переворота. Вот так: антиконституционная смена власти, попирание норм законности, занятие радикалами правительственных зданий – это, оказывается, никакой не госпереворот. Ах, ну да... «Онижедети», «демократия», всё такое...
Алексиевич заявила, что поддерживает ранее высказанный тезис о том, что по улицам Европы ходят свободные граждане, по внешнему виду людей в Москве заметно, что им тяжело жить, и что это «народное тело». По словам интервьюируемой дамы, «это видно даже по пластике».
Алексиевич в ходе интервью высказала обиду на то, что её не поздравили с вручением Нобелевской премии власти России. Когда журналист поинтересовался, по какому случаю её должно было поздравлять руководство РФ, если она не является гражданкой РФ, Алексиевич вдруг вспомнила, что Россия и Белоруссия состоят в Союзном государстве. Хотя за несколько минут до этого Алексиевич пылко утверждала, что Россия веками «угнетала» Белоруссию, которая «говорила и хотела говорить либо по-польски, либо по-белорусски». Типичная «логика» обиженного ультралиберала: я буду поливать вас грязью и ждать, когда вы отметите мои заслуги в поздравительной телеграмме. Ну, это либо возрастное, либо «одно из двух»...
Ответ Алексиевич на вопрос о том, как писатель может описывать события военной тематики с претензией на истину в последней инстанции, если сам при этом никогда не был не то что на фронте, но даже в тех местах, где идут (шли) бои:
Не ездила и не поеду. И в Чечню я не ездила. Однажды мы говорили об этом с Политковской. Я сказала ей: «Аня, я больше не поеду на войну». Во-первых, у меня нет уже физических сил видеть убитого человека, видеть человеческое безумие. Кроме того, все, что я поняла об этом человеческом безумии, я уже сказала. У меня нет других идей. А писать еще раз то же самое, что я уже написала - какой смысл?
При этом Алексиевич не сообщила, а на какую же войну она вообще «ездила», если даже своих «Цинковых мальчиков» писала, как утверждает, по рассказам солдатских матерей. Кстати, те самые солдатские матери и уличили будущего Нобелевского лауреата во лжи, ужаснувшись тому, как был выставлен образ солдат-«афганцев» в спектакле, поставленном по её книге, и горячо ею поддержанном. Здесь надо отметить, что уличали во лжи Алексиевич не только солдатские матери, но и представители Русской православной церкви. В 2015 году Алексиевич дала интервью испанской газете «Вангуардия», в котором заявила, что своими глазами видела церковное богослужение, в котором прославлялось ядерное – в одном из московских храмов. В то же интервью она объявила, что её отказались подвести на «православном такси», а после «она видела казаков с нагайками, которые требовали отменить спектакль по произведению Набокова». В конечном итоге выяснилось, что ни на какой «молитве во славу ядерного оружия» Алексиевич не присутствовала, как не пересекалась и с «казаками с нагайками», а сочинила целую историю с «происходящими друг за другом событиями» исключительно для резонанса в западной прессе, основываясь на отдельных, не связанных друг с другом, публикациях в социальных сетях и либеральных СМИ.
Алексиевич распространилась и по украинским событиям, ясно давая понять, что митинговать и выражать протест можно только тем, у кого «европейский посыл», все остальные, включая Луганск и Донецк, ни на какой протест выходить не могут, так как заявляют о необходимости добрососедствовать с Россией. А Россия, как не перестаёт сообщать нам Нобелевский лауреат, - страна деспотии, которая «даже таджиков заставляет говорить на русском языке».
Высказалась Алексиевич и по убийству украинского писателя Олеся Бузины. По её словам, его убили, так как то, что он говорил, «тоже вызывало ожесточение».
Сергей Гуркин:
То есть таких надо убивать?
Светлана Алексиевич:
Я этого не говорю. Но я понимаю мотивы людей, которые это сделали.
В общем, такой лауреат, такое интервью... И хотя бы по заявлению Алексиевич о «понимании мотива людей», убивших Олеся Бузину, можно догадываться, почему же г-жа Алексиевич засуетилась и заговорила, что интервью надо снимать с публикации.
Не сняли. Страна должна знать «героев», которые о ней говорят...
Из комментариев самого Сергея Гуркина по поводу интервью и всего случившегося ():
Сегодня был интересный день. Сегодня я видел либералов, отстаивающих цензуру, и журналистов, настаивающих на согласовании текстов. Видел гуманистов, которые ознакомились с интервью и продолжали называть интервьюируемого гуманистом. Видел организаторов дебатов, протестующих против формата дебатов, и еще Бог знает сколько людей, считающих, что обсуждать нужно не смысл интервью, а неполное этическое совершенство интервьюера.
Это было занимательно, спасибо. Если вы думаете, что ваше двуличие кому-нибудь не видно, вы ошибаетесь. К счастью, диалог все-таки возможен. Доказательством тому могут служить, к примеру, текст Олега Кашина или наш разговор с "Эхом Москвы". У меня нет оснований подозревать ни его, ни их в близости наших позиций. Просто дело не в этом. Граница давно уже не проходит по линии либералы-нелибералы. Граница проходит по линии принимающих и не принимающих реальность. Видящих её (и уже после этого выстраивающих те или иные картины мира) - или берущих картину мира и выбрасывающих из реальности нафиг всё, что туда не подходит. С уважением, ваш небезработный журналист.
И ещё:
Обобщение.
Мог ли журналист задавать нежёсткие вопросы? Мог, и получилось бы тысяча пятисотое интервью ни о чем.
Мог ли журналист не спорить? Мог, а мог и спорить, получив на то согласие (и одобрение!) интервьюируемого.
Мог ли журналист согласиться с незаконным требованием ничего не публиковать? Мог. Но тогда возникли бы сомнения в том, ту ли профессию он выбрал.
Мог ли журналист напечатать интервью по основному месту работу? Не мог, потому что редакция от него отказалась.
Есть ли закон, обязывающий публиковать тексты исключительно по основному месту работы? Нет. Такого закона нет.
Мог ли журналист дать возможность обработать текст в плане (безусловно необходимого) перевода из устной речи в письменную без изменения его смысла? Не мог, потому что сразу услышал требование не публиковать вообще, а также отказ от предоставления контактов. Следовательно, интервью можно было расшифровывать только дословно, потому что любое вмешательство в стиль могло быть расценено как вмешательство в смысл.
Альтернативной линией поведения было только отсутствие публикации вообще. Точка.
Следовательно, спор сводится к одному вопросу: обладало ли интервью достаточной общественной значимостью для того, чтобы быть опубликованным вопреки всем вышеперечисленным сомнениям? Но, простите, последние двое суток, по-моему, уже ответили на этот вопрос. Я очень надеюсь, что это мой последний пост по этой теме.
А не замахнуться ли Светлане «нашей» Алексиевич на вторую Нобелевку?.. Ибо хомо лауреатикус.
В последнее время Сергей Гуркин работал в «Деловом Петербурге» и в свободное от основной работы время сотрудничал с информагентством REGNUM. Факт сотрудничества не скрывался. На следующий день после публикации интервью Нобелевского лауреата С. Алексиевич в ИА REGNUM, руководство «ДП» потребовало от журналиста договориться с редакцией ИА REGNUM о снятии текста. Журналист отказался. Руководство «Делового Петербурга» выступило с инициативой увольнения «по соглашению сторон» без выплаты компенсации и получило согласие.
Обозреватель ИА REGNUM встретился и поговорил с нобелевским лауреатом Светланой Алексиевич. Разговор шёл в форме интервью, о чем белорусская писательница Светлана Алексиевич была уведомлена и дала своё согласие. В ходе разговора нобелевский лауреат решила, по одной ей известной причине, запретить публиковать это интервью. Поскольку Алексиевич изначально соглашалась на интервью, то редакция ИА REGNUM решила его опубликовать полностью. Аудиозапись интервью со Светланой Алексиевич находится в редакции.
Лучший ответ лауреата Нобелевской премии Светланы Алексиевич:
Полный текст интервью Сергея Гуркина с нобелевским лауреатом Светланой Алексиевич
Почему-то так получается, что обычно интервью делают с людьми, с которыми в целом согласны. Условно говоря, Вас не позовут на «Первый канал», потому что они с Вами не согласны…
- А на «Дождь» позовут…
А на «Дождь» позовут, но спорить с Вами не будут. Я Вам хочу честно сказать, что по подавляющему большинству вопросов я совершенно не согласен с Вашей позицией.
- Давайте, мне кажется, это должно быть интересно.
Светлана Алексиевич на .
Вот именно. Потому что это и есть диалог.
- Да, интересно узнать образ человека, находящегося по ту сторону, узнать, что у него в голове.
Хорошо. Некоторое время назад Вы дали нашумевшее интервью о том, что в Белоруссии может начаться религиозная война между православными и католиками, потому что «человеку можно вложить в голову всё». А Вам тоже можно вложить?
- Моя профессия - делать так, чтобы не вложили. Какая-то часть людей живет сознательно, способна себя защитить, способна понимать, что происходит вокруг. А большинство людей просто несет потоком, и они живут в банальности.
Представляется ли Вам, что в нашей части земного шара таких людей больше?
- Я думаю, у нас - как везде. И в Америке то же самое, иначе откуда бы взялся Трамп. Когда ты имеешь дело со средним человеком, слушаешь, что он говорит. Это не всегда заставляет любить людей. Так что, так везде, это не только русская черта.
Просто мы сейчас находимся в таком состоянии, когда общество потеряло ориентиры. И поскольку мы - страна войн и революций, и, главное, у нас культура войны и революций, то любая историческая неудача (типа перестройки, когда мы рванулись, хотели быть как все) - как только случилась неудача, поскольку общество было не готово к этому, куда мы вернулись? Мы вернулись в то, что мы знаем. В военное, милитаристское состояние. Это наше нормальное состояние.
Я, честно говоря, этого не замечаю. Ни в знакомых, ни в незнакомых людях я не вижу никакой агрессии или воинственности. Что подразумевается под милитаризмом?
- Если бы люди были другими, они бы все вышли на улицу, и войны на Украине не было бы. А в день памяти Политковской было бы столько же людей, сколько я видела в день ее памяти на улицах Парижа. Там было 50, 70 тысяч человек. А у нас - нет. А вы говорите, что у нас нормальное общество. У нас нормальное общество благодаря тому, что мы живем своим кругом. Милитаризм - это не когда все готовы убивать. Но тем не менее оказалось, что готовы.
У меня отец - белорус, а мать - украинка. Я часть детства провела у бабушки на Украине и очень люблю украинцев, во мне украинская кровь. И в страшном сне нельзя было представить, что русские будут стрелять в украинцев.
Сначала там произошел государственный переворот.
- Нет, это был не государственный переворот. Это чепуха. Вы много смотрите телевизор.
Я там родился.
- Это был не государственный переворот. Это хорошо работает русское телевидение. Демократам надо было бы так воспользоваться телевидением, они его недооценили. Сегодняшняя власть вкладывает в сознание то, что ей нужно. Это был не переворот. Вы не представляете, какая бедность была вокруг…
Представляю.
Украинцы показывают уровень бедности на Украине.
- …как там воровали. Смена власти была желанием людей. Я была на Украине, ходила в музей «небесной сотни», и простые люди мне рассказывали о том, что там было. У них два врага: Путин и собственная олигархия, культура взяточничества.
В Харькове в митинге в поддержку майдана принимали участие триста человек, а против майдана - сто тысяч. Потом на Украине открыли пятнадцать тюрем, в которых сидит несколько тысяч человек. А сторонники майдана ходят с портретами явных фашистов.
- А в России нет людей, которые ходят с портретами фашистов?
Они не находятся у власти.
- На Украине они тоже не находятся у власти. Порошенко и другие не фашисты. Вы понимаете, они хотят отделиться от России, пойти в Европу. Это есть и в Прибалтике. Сопротивление принимает ожесточенные формы. Потом, когда они действительно станут независимым и сильным государством, этого не будет. А сейчас они валят коммунистические памятники, которые и нам бы стоило повалить, изгоняют телевизионные программы. А что, они будут смотреть Соловьева и Киселева?
Они и смотрят, в интернете. И трафик ничуть не уменьшился.
- Нет, это смотрит какая-то часть людей, но не народ.
Да как Вам сказать: трафик российских каналов превышает трафик украинских.
- Ну что они смотрят? Не политические программы.
Жизнь на Украине стала беднее - это факт. И свободы слова там стало намного меньше - это тоже факт.
- Не думаю.
Вы знаете, кто такой Олесь Бузина?
- Которого убили?
И таких примеров сотни.
- Но то, что он говорил, тоже вызывало ожесточение.
То есть таких надо убивать?
- Я этого не говорю. Но я понимаю мотивы людей, которые это сделали. Так же, как мне совершенно не нравится, что убили Павла Шеремета, который любил Украину. Видимо, были какие-то разборки или что-то.
Вы находите для них очень много оправданий.
- Это не оправдания. Я просто представляю, что Украина хочет строить свое государство. По какому праву Россия хочет там наводить порядок?
Об убийстве Немцова: «Убит критик Путина». «Убийство не раскроют». Бывший и действующий министры иностранных дел Швеции Карл Бильдт и Маргот Вальстрём возмущены.
Вы были в Донбассе после того, как там началась война?
- Нет. Я там не была. Когда началась война, справедливости уже не ищи. По-моему, Стрелков говорил, что в первую неделю людям было очень трудно стрелять друг в друга, что заставить людей стрелять было почти невозможно. А потом началась кровь. То же можно сказать и про Чечню.
Даже если согласиться с позицией (хотя я с ней совершенно не согласен), что люди в Киеве «вышли сами»,
- после этого люди в Донецке тоже вышли сами, без оружия, их не стали слушать, их пробовали разгонять, и потом они вышли с оружием. И те, и другие вышли отстаивать свои представления о правильном. Почему действия первых возможны, а вторых нет?
- Вы то же самое делали в Чечне, чтобы сохранить государство. А когда украинцы стали защищать свое государство, вы вдруг вспомнили о правах человека, которые на войне не соблюдаются. Вы, русские, в Чечне вели себя еще хуже.
Я не политик. Но когда ставится под вопрос цельность государства, это проблема политики. Когда туда вводят чужие войска и начинают на чужой территории наводить порядки. По какому праву Россия вошла в Донбасс?
Вы же там не были.
- Я тоже, как и вы, смотрю телевизор и читаю тех, кто об этом пишет. Честных людей. Когда Россия туда вошла, что вы хотели - чтобы вас там встретили с букетами цветов? Чтобы власть вам там обрадовалась? Когда вы вошли в Чечню, где Дудаев хотел сделать свои порядки, свою страну, - что сделала Россия? Разутюжила.
Вы сказали, что вы не политик. Вы - писатель. Мне кажется самоочевидным, что нынешняя борьба украинского государства с русским языком - это главная претензия, которую к ним предъявят. Десять лет назад агентство Gallup проводило исследование о том, сколько процентов населения Украины думают по-русски…
- Я все это знаю. Но сейчас они учат украинский и английский.
…сделали они это очень просто: раздавали анкеты на двух языках, украинском и русском. Кто на каком языке взял - тот на таком и думает. 83% жителей Украины думают на русском языке.
- Что вы хотите этим сказать? Их русифицировали за семьдесят лет, так же, как и белорусов.
Вы хотите сказать, что люди, которые жили в Одессе или Харькове, когда-нибудь думали по-украински?
- Я не знаю, как у вас, а у нас в Белоруссии из десяти миллионов человек после войны осталось шесть с чем-то миллионов. И въехали около трех миллионов русских. Они до сих пор там. И была такая идея, что нет Белоруссии, что все это - великая Россия. Точно так же и на Украине. Я знаю, что люди тогда учили украинский язык. Так же, как сейчас у нас они учат белорусский, веря, что когда-то наступят новые времена.
- Ну вы же запретили в России говорить на белорусском.
Кто запретил?
- Ну как же! Вы знаете только свой верхний кусочек. Начиная с 1922 года в Белоруссии постоянно уничтожалась интеллигенция.
При чем тут 1922 год? Мы с Вами живем сегодня, в 2017 году.
- Откуда все берется? Откуда русификация взялась? Никто не говорил в Белоруссии на русском языке. Говорили или на польском, или на белорусском. Когда Россия вошла и присвоила себе эти земли, Западную Белоруссию, первое правило было - русский язык. И ни один университет, ни одна школа, ни один институт у нас не говорит на белорусском языке.
То есть в Вашем понимании это месть за события столетней давности?
- Нет. Это было старание русифицировать, сделать Белоруссию частью России. И точно так же сделать Украину частью России.
Половина территории, которая сейчас входит в состав Украины, никогда не была никакой «Украиной». Это была Российская империя. И после революции 1917 года там, наоборот, насаждалась украинская культура.
- Ну вот вы ничего не знаете, кроме своего маленького кусочка времени, который вы застали и в котором вы живете. Половина Белоруссии никогда не была Россией, она была Польшей.
Но другая-то половина была?
- Другая половина была, но никогда не хотела там быть, вы насильно держали. Я не хочу об этом говорить, это такой набор милитаристских банальностей, что я не хочу это слушать.
Вы говорите, что когда сто лет назад (по Вашему мнению) насаждалась русская культура - это было плохо, а когда сегодня насаждается украинская культура - это хорошо.
- Она не насаждается. Это государство хочет войти в Европу. Оно не хочет жить с вами.
Для этого нужно отменить русский язык?
- Нет. Но, может быть, на какое-то время и да, чтобы сцементировать нацию. Пожалуйста, говорите по-русски, но все учебные заведения будут, конечно, на украинском.
То есть можно запрещать людям говорить на том языке, на котором они думают?
- Да. Это всегда так. Это же вы этим занимались.
Я этим не занимался.
- Россия. Она только этим и занималась на занятых территориях, даже в Таджикистане заставляла людей говорить на русском языке. Вы побольше узнайте, чем занималась Россия последние двести лет.
Я Вас спрашиваю не про двести лет. Я Вас спрашиваю про сегодня. Мы живем сегодня.
- Другого способа сделать нацию нет.
Понятно. Вы во многих интервью говорили, что Ваши знакомые с опасением смотрели и смотрят на то, что происходит на майдане и что эволюционный путь развития, безусловно, лучше. Вы, наверное, имели в виду прежде всего Белоруссию, но, наверное, и Россию тоже? Как Вы представляете, как должен выглядеть этот эволюционный путь, что здесь требуется?
- Требуется движение самого времени. Глядя на поколения, которые пришли после того поколения, которое ждало демократии, я вижу, что пришло очень сервильное поколение, совершенно несвободные люди. Очень много поклонников Путина и военного пути. Так что трудно говорить, через сколько лет Белоруссия и Россия превратятся в свободные страны.
Но революцию как путь я не приемлю. Это всегда кровь, а к власти придут все те же люди. Других людей пока нет. В чем проблема девяностых годов? Не было свободных людей. Это были те же коммунисты, только с другим знаком.
А что такое свободные люди?
- Ну, скажем, люди с европейским взглядом на вещи. Более гуманитарные. Которые не считали, что можно страну раздербанить, а народ оставить ни с чем. А вы хотите сказать, что Россия свободная?
Я спрашиваю Вас.
- Какая она свободная? Несколько процентов населения владеют всем богатством, остальные остались ни с чем. Свободные страны - это, например, Швеция, Франция, Германия. Украина хочет быть свободной, а Белоруссия и Россия - нет. Сколько людей выходит на акции Навального?
То есть свободны люди, которые придерживаются европейского взгляда на вещи?
- Да. Там свобода проделала большой путь.
- А разве там были не русские танки, не русское оружие, не русские контрактники? Фигня все это. Если бы не было вашего оружия, там бы не было войны. Так что не морочьте мне голову этой ерундой, которой забита ваша голова. Вы так легко поддаетесь всякой пропаганде. Да, там боль, там страх. Но это на вашей совести, на совести Путина. Вы вторглись в чужую страну, на каком основании? В интернете миллион снимков, как ходит туда русская техника. Все знают, кто сбил [«Боинг»] и все прочее. Давайте уже заканчивать ваше идиотское интервью. У меня уже нет сил на него. Вы просто набор пропаганды, а не разумный человек.
Хорошо. В интервью газете El Pais Вы сказали, что даже советская пропаганда не была такой агрессивной, как сейчас.
- Абсолютно. Послушать этот идиотизм Соловьева и Киселева… Я не знаю, как это возможно. Они же сами знают, что говорят неправду.
В том же интервью Вы сказали, что церковь не ограничивается запретом театральных работ и книг.
- Да, она лезет туда, где ей нечего делать. Это не ее проблемы, какие ставить спектакли, что снимать. Скоро будем уже детские сказки запрещать, поскольку там якобы есть сексуальные моменты. Очень смешно со стороны смотреть, в каком вы пребываете безумии.
На слуху депутаты Госдумы, которые борются с художественными фильмами, а какие именно запреты со стороны церкви Вы имеете в виду?
- Да сколько угодно. Все эти православные, которым кажется, что Серебренников что-то не то ставит, Табаков что-то не то делает. Не делайте вид, что вы не знаете. В Новосибирске запретили спектакль.
Вы считаете, это общецерковная позиция?
- Я думаю, это даже идет снизу. От этой темноты, от этой пены, которая сегодня поднялась. Вы знаете, мне не нравится наше интервью, и я вам его запрещаю печатать.
© Коллаж/Ridus
Многим начинающим журналистам и публицистам в начале карьеры опытные наставники задают вопрос: что бы он сделал, окажись в его руках информация, запрещенная к публикации (законом или источником), но чрезвычайно важная для общества? За этим следует лекция о понятии журналистской этики, а ответ на поставленный вопрос обычно предлагается найти каждому самостоятельно.
Публикация журналистом Сегреем Гуркиным повлекла крупный скандал вокруг героини и ее моральных качеств. Но тот факт, что в конце интервью она решила запретить публикацию беседы, породил еще одну тему для дискуссии: где проходят границы журналистской этики? И как поступить работнику издания, если его редактор отказывается публиковать тот или иной текст? «Ридус» попытался разобраться во всех коллизиях журналиста, возникших в связи с нашумевшей публикацией.
Конфликт с работодателем
Основным место работы Сергея Гуркина до вчерашнего дня было издание «Деловой Петербург» (ДП). Последним его редакционным заданием было интервью с писательницей Светланой Алексиевич. Сейчас в редакции газеты подчеркивают: писательница общалась с Гуркиным именно как с представителем «Делового Петербурга». «Она ждала журналиста ДП, а не Регнума. Любой человек - даже плохой - имеет право выбрать, с какими СМИ общаться, а с какими нет», - заявил потом главный редактор ДП Максим Васюков.
Когда журналист принес в редакцию готовый текст, редакторы отказались его публиковать «в связи с несоответствием темы и тона интервью». «Я сообщил, что интервью будет направлено мной в другое издание и/или размещено в социальной сети Facebook. Интервью было опубликовано вечером того же дня», - поведал позднее Сергей Гуркин.
На следующий день руководство ДП попросило Гуркина снять интервью с сайта ИА Regnum. Он отказался, после чего ему было предложено уволиться - и журналист не стал спорить. «Я согласился», - рассказал Сергей Гуркин своим подписчикам в Facebook .
«Нельзя получать оклад у нас и работать на другие СМИ. Ни у одного штатного сотрудника нет такого права», - пояснил в комментариях к его записи главред газеты. Он подчеркнул, что автору материала не давали разрешения на публикацию в других СМИ.
Однако Гуркин спорит: «Про возможность публикации в другом издании я сказал. Вслух. Дважды. И возражений не было. Думаю, можно сказать о взаимном непонимании и закрыть вопрос».
Сегодня утром исполнительный редактор ДП Дмитрий Грозный высказал позицию своего издания. Кроме озвученных выше тезисов он отметил, что основной проблемой оказалась слишком сложная для автора тема: «Сергей Гуркин - хороший журналист. Но ни от кого нельзя требовать невозможного. А эта тема, как оказалась, из разряда невозможных. Лучше не просить снять фильм о конфликте в Нагорном Карабахе, ни армянского режиссера, ни азербайджанского, если стоит цель получить хотя бы более менее беспристрастную картину событий. И таких примеров, к сожалению, можно привести много», - пояснил он.
Быть или не быть публикации?
В Сети тем временем накаляются споры о том, имели ли право Сергей Гуркин выставлять на суд зрителей интервью со Светланой Алексиевич. Многим кажется, что профессионализм журналиста должен проявляться именно в том, чтобы уважать слово своего собеседника. И если прозвучало «запрещаю» - этому нужно подчиниться.
Однако сам автор считает иначе. «Решение о публикации текста было принято мною лично и соответствует моему пониманию духа и буквы журналистики. Речь идет о суждениях известного и влиятельного человека по общественно-политическим вопросам. Эти суждения этот человек сделал свободно и добровольно. Она не просто знала о записи и предстоящей публикации - она в начале разговора услышала мое предложение о формате интервью-споре и ответила на него недвусмысленным согласием», - отмечает Сергей Гуркин.
Внушительная часть общества поддерживает его: сотни комментариев в соцсетях содержат благодарности журналисту «за проявленную смелость» и публикацию текста. При этом негативной оценке подверглась редакция «Делового Петербурга» - за отказ публиковать интервью и увольнение журналиста.
Соня Тарасюк, РИА Новости Украина
Вопреки запрету
Интервью белорусской писательницы, нобелевского лауреата Светланы Алексиевич появилось на сайте "Регнум" поздно вечером 19 июня и сразу наделало немало шуму.
Уже из заголовка "Вы просто набор пропаганды": запрещенное и откровенное интервью Алексиевич" было понятно, что оно не останется не замеченным и вызовет скандал. Автор интервью Сергей Гуркин с первых строк признается, что Алексиевич изначально согласилась на разговор, но в ходе беседы запретила его публиковать. "Вы знаете, мне не нравится наше интервью, и я вам его запрещаю печатать" , - этими словами заканчивается текст.
Однако журналист таки решил его обнародовать и поплатился в итоге за это работой.
По словам Гуркина, интервью дает понимание взглядов Алексиевич: "Теперь мы выяснили: людям можно запрещать говорить на родном языке, если есть на то государственная необходимость (говорит писатель); тех, кто убил писателя за его взгляды, можно понять (говорит писатель, гуманист и демократ); русификация — плохо, украинизация — хорошо (говорит человек, думающий, говорящий и пишущий по-русски)".
Алексиевич заявила, что изначально была уверена, что интервью она дает для издания "Деловой Петербург" (ДП), и не уточняла у Гуркина, для какого СМИ ведется беседа. Тем не мене, "Деловой Петербург" (ДП) пошел навстречу Алексиевич и отказался публиковать интервью. А журналиста из ДП в итоге уволили.
Скандальное интервью
Примечательно, что еще в начале интервью журналист признался, что не согласен с позицией Алексиевич по большинству вопросов. Однако ее это не смутило, и в ответ она лишь заявила, что "это должно быть интересно".
Алексиевич практически сразу сама перевела разговор на украинскую тему, обвинив русских в "милитаристском состоянии" и пропаганде.
Когда журналист напомнил, что войне в Донбассе предшествовал государственный переворот, писательница назвала это "чепухой" и обвинила его в том, что он много смотрит телевизор.
Она подчеркнула, что не считает "Порошенко и других фашистами" и полностью оправдывает их устремления "в свободную Европу".
Ведь, по мнению Алексиевич, свободными можно считать только людей с европейскими взглядами.
Говоря об убийстве писателя Олеся Бузины, Алексиевич заявила, что "то, что он говорил, тоже вызывало ожесточение", и что она "понимает мотивы людей, которые это сделали".
— Ну вы же запретили в России говорить на белорусском.
Вы говорите, что когда сто лет назад (по Вашему мнению) насаждалась русская культура — это было плохо, а когда сегодня насаждается украинская культура — это хорошо.
— Она не насаждается. Это государство хочет войти в Европу. Оно не хочет жить с вами.
Для этого нужно отменить русский язык?
— Нет. Но, может быть, на какое-то время и да, чтобы сцементировать нацию. Пожалуйста, говорите по-русски, но все учебные заведения будут, конечно, на украинском.
То есть можно запрещать людям говорить на том языке, на котором они думают?
— Да. Это всегда так. Это же вы этим занимались…Другого способа сделать нацию нет.
А что такое свободные люди?
— Ну, скажем, люди с европейским взглядом на вещи. Более гуманитарные. Которые не считали, что можно страну раздербанить, а народ оставить ни с чем. А вы хотите сказать, что Россия свободная?Какая она свободная? Несколько процентов населения владеют всем богатством, остальные остались ни с чем. Свободные страны — это, например, Швеция, Франция, Германия. Украина хочет быть свободной, а Белоруссия и Россия — нет. Сколько людей выходит на акции Навального?
То есть свободны люди, которые придерживаются европейского взгляда на вещи?
— Да. Там свобода проделала большой путь.
Я жил в течение года в Италии, и девяносто процентов интеллигентов, которых я встречал, испытывают огромную симпатию к левым идеям и к президенту России.
— Такие люди есть, но не в таком количестве. Это они так на вас реагировали, потому что увидели русского с радикальными взглядами. У Путина там не такая большая поддержка, как вы думаете. Просто есть проблема левых. Это не значит, что Ле Пен — это то, что хотела и хочет Франция. Слава богу, что Франция победила.
Вы иногда говорите про Россию "мы", а иногда "они". Так все-таки "мы" или "они"?
— Все-таки "они". Уже "они", к сожалению.
При этом Алексиевич напомнила, что получила от всех президентов поздравления с нобелевской премией, готовилась и телеграмма от премьера РФ Дмитрия Медведева, но она ее так и не получила.
Но тогда это премьер-министр не Вашего государства, почему он непременно должен Вас поздравлять?
— Но мы же считаемся Союзным государством. Мы еще очень тесно связаны. Мы еще не оторвались, и кто нас отпустит. Хотя бы мы и хотели оторваться.
Так, значит, "они"?
— Пока еще — "мы". Я все-таки человек русской культуры. Я писала об этом времени, обо всем этом на русском языке, и я, конечно, была бы рада его телеграмме. По моим понятиям, он должен был ее прислать.
Писательница призналась, что не была на Донбассе и не собирается туда ехать.
— Не ездила и не поеду. И в Чечню я не ездила. Однажды мы говорили об этом с Политковской. Я сказала ей: "Аня, я больше не поеду на войну". Во-первых, у меня нет уже физических сил видеть убитого человека, видеть человеческое безумие. Кроме того, все, что я поняла об этом человеческом безумии, я уже сказала. У меня нет других идей. А писать еще раз то же самое, что я уже написала — какой смысл?
Но Вы же отвечаете на вопросы, говорите об этих событиях.
— Это происходит в другой стране. И я могу отвечать на эти вопросы как художник, а не как участник. Для того чтобы писать такие книги, как пишу я, надо жить в стране, о которой идет речь. Это должна быть твоя страна. Советский Союз — это была моя страна. А там я многих вещей не знаю.
Я имею в виду не столько написание книг, сколько понимание того, что там происходит.
— Вы хотите мне сказать, что там страшно? Там то же самое, что было в Чечне.
Вы же там не были.
— Тогда, слава богу, показывали всю правду по телевизору. Никто не сомневается в том, что там кровь и что там плачут.
Я считаю правильным, что в течение 23 лет неписанным законом в государстве Украина было признание того, что там есть и русская культура, и украинская. И этот баланс более или менее соблюдался при всех президентах…
— Так и было, пока вы туда не вошли.
Корреспондент вновь вернулся к теме Донбасса и спросил писательницу, почему она признает право на протест только за Киевом. В ответ писательница обвинила Россию в вводе войск в Украину.
— А разве там были не русские танки, не русское оружие, не русские контрактники? Фигня все это. Если бы не было вашего оружия, там бы не было войны. Так что не морочьте мне голову этой ерундой, которой забита ваша голова. Вы так легко поддаетесь всякой пропаганде. Да, там боль, там страх. Но это на вашей совести, на совести Путина. Вы вторглись в чужую страну, на каком основании? В интернете миллион снимков, как ходит туда русская техника. Все знают, кто сбил ["Боинг"] и все прочее. Давайте уже заканчивать ваше идиотское интервью. У меня уже нет сил на него. Вы просто набор пропаганды, а не разумный человек.
«Деловой Петербург» увольняет журналиста за интервью Алексиевич June 20th, 2017
«Деловой Петербург» увольняет журналиста за интервью Алексиевич ИА REGNUM
ИА REGNUM | 20 июня 2017, 18:48
Автора интервью со Светланой Алексиевич уволили с основного места работы
Сергей Гуркин
, автор интервью с нобелевским лауреатом Светланой Алексиевич
, 20 июня был уволен из газеты «Деловой Петербург» по инициативе работодателя с формулировкой «по соглашению сторон». Соглашение будет оформлено 21 июня.
В последние два года по договоренности с руководством «Делового Петербурга» Сергей сотрудничал с информагентством REGNUM в свободное от основной работы время. Факт сотрудничества не скрывался. На следующий день после публикации интервью Нобелевского лауреата С. Алексиевич в ИА REGNUM, 20 июня, руководство «ДП» потребовало от журналиста договориться с редакцией ИА REGNUM о снятии текста. Журналист отказался. Руководство «Делового Петербурга» выступило с инициативой увольнения «по соглашению сторон» без выплаты компенсации и получило согласие.
Светлана Алексиевич распространяет в белорусских СМИ недостоверную информацию, утверждая, что ей было сказано, что текст будет опубликован в «Деловом Петербурге». Вопрос об издании в ходе разговора не обсуждался.
Журналист принял решение о публикации интервью в соответствии со своим пониманием духа и буквы закона о СМИ и принципов журналистики. Речь идет о суждениях об общественно-политических вопросах влиятельного в определенных кругах человека, который сформулировал эти суждения добровольно, под запись, будучи осведомленным о будущей публикации, и, более того, поставленного в начале разговора журналистом в известность о предлагаемом формате интервью-спора и недвусмысленно согласившегося на этот формат.
«Интервью года»: соцсети отреагировали на агрессию Алексиевич
ИА REGNUM | 20 июня 2017, 21:07
Пользователи соцсетей благодарят Сергея Гуркин
Интервью обозревателя ИА REGNUM Сергея Гуркина
с нобелевским лауреатом Светланой Алексиевич
вызвало широкий отклик в социальных сетях. Пока сама Алексиевич уверяла, что её обманули, и разбиралась со своим литературным агентом, сделавшие репосты пользователи благодарили Гуркина и поражались поведению Алексиевич.
«С чего взяли, что нобелиат должен быть умен? - пишет на своей странице в Facebook Максим Соколов . - Мы уже, кажется, дозрели до осознания того, что выдающийся певец, артист, живописец etc. может быть при этом дурак дураком (примеры каждый может вспомнить). Так почему же лауреат Нобелевской премии по литературе тоже не может быть крайне неумным человеком. «И средь детей ничтожных мира, быть может, всех ничтожней он». Речь идёт уже не об Алексиевич, а в принципе: слагает вдохновенные строки, достойный высшей награды, а по жизни редкостный идиот».
«Данный разговор безусловно представляет общественный интерес - хотя бы как столкновение противоположных социально-политических клише. А журналист, мягко говоря, не обязан быть почтительной подставкой для микрофона - даже если перед ним нобелиат» , - уверен Нахим Шифрин .
Александр Дюков оценивает вышедший в ИА REGNUM материал как «реально гениальное интервью с нобелевским лауреатом»:
«Интеллектуальная нищета Алексиевич, её русофобия, её готовность публично оправдывать убийства и репрессивное подавление русских - всё как на ладони. Кто-то мне говорил, что Алексиевич - гуманист, что для неё важен простой человек. Но нет, прекрасно видно, что ей важны не люди, а идея «европейского выбора», во имя которой всё дозволено».
Елена Андреева уверена, что в том, что русофобствующий нобелевский лауреат был и лауреатом премии Ленинского комсомола - как раз ничего удивительного. «Настоящий советский человек, достойный комсомольской премии, мог быть только мультикультурен, атеистичен и интернационален. Вылитый либерал, так что чему удивляться… P.S. Многажды говорила, что «советскость» и «либеральность» - две стороны одной медали, имя которой - русофобия» , - добавила она.
Нелицеприятные высказывания позволила себе и Дарья Митина : «Oзнакoмилась с интервью, кoтoрoе Светлана Алексиевич дала Регнуму, а пoтoм oсерчала и пoтребoвала егo не публикoвать».
Она возмущена и ей не верится, чтo именно Алексиевич мoгла написать неплoхую, в oбщем-тo, книжку «У вoйны не женскoе лицo».
«Интересное интервью Нобелевского лауреата по литературе Алексиевич , - пишет пользователь Халатян Айк. - В котором «писатель-гуманист» понимает мотив убийц писателей за их взгляды, а также насильственные действия и ограничения права людей говорить на своём родном языке во имя неких целей. Вот такие интересные «писатели-гуманисты» в мире в XXI веке».
Своё краткое резюме из интервью Алексиевич сделал и Артур Приймак : «Украинский национализм (включая донцовщину - бандеровщину) - это хорошо. Белорусский (мало отличающийся от бандеровщины) - тоже хорошо. Французский, немецкий - плохо. А русский - хуже гитлеровского нацизма».
Ника Волина обратила внимание на ещё один аспект. «Надо же, сколько в ней нобелевской агрессии! … Местами видно как её мысль безвыходно мечется и бьётся о берег крутой. Действительно, это каминг аут. Причем, полный» , - написала она в Facebook.
А Игорь Ашманов нашёл объяснение тому, почему Алексиевич решила запретить интервью:
«Был применён сократический метод: она сама приходит в результате расспросов к постоянным противоречиям в её же утверждениях. Она именно поэтому запретила - увидела, что постоянно проговаривается».
Между тем, Светлана Алексиевич заявила, что давала согласие на беседу с представителем издания «Деловой Петербург». Гуркин брал интервью для ИА REGNUM, с которым сотрудничал в свободное от основной работы время. Стало известно: «После публикации интервью нобелевского лауреата С. Алексиевич в ИА REGNUM, 20 июня, руководство «ДП» потребовало от журналиста договориться с редакцией ИА REGNUM о снятии текста. Журналист отказался».
«Вообще Гуркин достоин сбора денег на компенсацию и благодарственного адреса с подписями читателей» , - пишет Алексей Архипов .
«А почему наша либеральная тусовочка не носится с воплями: «как это глупо - запрещать что-либо в Интернете?» , - вопрошает Артур Гороховский .
А Юрий Пущаев уверен, что «лицо потеряла сначала Алексиевич, потом это издание» .
Виктор Куллэ из Москвы подмечает «апофеоз европейского гуманизма»:
«Если СМИ учат «понимать мотивы» палестинских террористов, бросающихся с ножами на израильтян, «понимать мотивы» мигрантов, насилующих европейских женщин и детей, «понимать мотивы» сирийской «оппозиции», режущей людям головы и пожирающей ещё дымящиеся от крови внутренности на камеру - удивляться нечему».
В группе «Мракобор» (Telegram) обозреватель Сергей Гуркин назван героем сегодняшнего информационного дня. «Это натурально интервью года. Получилась такая «Новая Газета» и Павел Каныгин, только наоборот - вопросы с патриотических позиций».
Свою оценку интервью дала и пользователь соцсети Раиса Салантий-Карпинская :
«Безумная… А журналист молодец) спокойно, по полочкам. Нет, правда, крайне любопытно наблюдать за человеческой изворотливостью и алогичностью, до полного бреда».
«Вот уж расчехлилась, так расчехлилась, лауреатка-то. Интервью просто адовое. Нет, я в её воззрениях и не сомневался - но тут такой дистиллированный сок мозга! Сохраню для памяти, пожалуй» , - написал Сергей Сигачев .
«Отличное интервью, сдержанное, корректное, высветило всю подноготную «нобелевской лауреатки» , - пишет пользователь Ljuba Kaida . А Игорь Шнуренко уточняет - это блестящее интервью. «И уж конечно, интуиция подсказала правильное решение: публиковать. Потому что обсуждались важные, острые общественные темы, и высказывался о них откровенно человек, писательница, которая в силу статуса имеет огромное влияние на умы. А интервью и не должны быть подобострастными. Зато теперь всем видно, что Алексиевич берет свою точку зрения из телека) как обычная домохозяйка» , - считает Игорь Шнуренко.
«Как же у человека «засран» мозг, просто удивительно… о Бог ты мой, дочитала до конца… одни истеричные взвизги, кликушество в чистом виде… интересно, в оппозиции еще нормальные люди остались или нам их не показывают?» , - прокомментировала Вера Хрусталева .
Справедливости ради стоит добавить, что редкие слова благодарности прозвучали в сети и в адрес Алексиевич.
«Дурам нобелевские премии не дают… Мой низкий поклон за каждое слово пани …» , - заявил Shota Starina Khajishvili .
«Жаль, что Аликсиевич не может, как Веллер, швырнуть стакан в лицо, например. Я б швырнула» , - написала Mary Bel .
Отметим, что многие подняли вопрос о том, нужно ли было публиковать интервью, если интервьюируемый наложил на это запрет.
«МАДАМ ГОВОРИТ О СВОБОДЕ и пропаганде и запрещает публиковать интервью, вопросы которого ей не понравились. Двойная мораль. И какая она все-таки банальная, в том числе и по языку…» , - отметил Влад Васюхин .
Отметим, сам Сергей Гуркин на своей странице в Facebook объяснил, почему он проигнорировал запрет Алексиевич публиковать интервью: «Как более или менее все в этой ленте, я считаю себя демократом. Демократия одновременно предполагает свободу слова и ответственность за слово. Кроме того, я журналист. И если интервьюируемый а) знает, что говорит (в публичном месте при свидетелях) для интервью под запись и б) в начале разговора соглашается отвечать на вопросы в лоб, но после 35 минут разговора решает, что интервью ему не понравилось, то это его проблемы».
Он также добавил, что это интервью «благодаря не мне, но ей - хорошо тем, что в нем, наконец, многое сказано прямо» . «И поэтому - благодаря не мне, но ей - оно стоит сотни разговоров «мягко и ни о чем».
«Но теперь мы выяснили: людям можно запрещать говорить на родном языке, если есть на то государственная необходимость (говорит писатель); тех, кто убил писателя за его взгляды, можно понять (говорит писатель, гуманист и демократ); русификация - плохо, украинизация - хорошо (говорит человек, думающий, говорящий и пишущий по-русски); и так далее, и тому подобное. Это - реальное, настоящее лицо. Это - честно» , - отметил журналист.
«Прямые оскорбления в свой адрес я тоже не стал убирать. Это тоже важно. Это о способности к диалогу. Об уважении. Да вы и сами понимаете» , - заключил обозреватель ИА REGNUM.
Напомним, беседа с нобелевским лауреатом Светланой Алексиевич шла в форме интервью. Она была об этом уведомлена и согласилась. Но в ходе беседы, по лишь ей известной причине, запретила публиковать это интервью.
