Коммунистическая партия СССР являлась правящей партией. Ее руководящая роль проявлялась в том, что решения ее высших органов (съездов, конференций и пленумов ЦК) имели директивный характер,

лежали в основе законодательной и практической деятельности государства, профсоюзов, комсомола и других массовых организаций трудящихся.

В партийных документах отражены все принципиальные вопросы развития народного хозяйства, идеологии, культуры, социальных процессов и т. д. Поэтому ни один вопрос истории внутренней и внешней политики Советского правительства нельзя понять и изучить без серьезного анализа документов КПСС.

Документы КПСС во все времена характеризовала воинствующая непримиримость по отношению к любому инакомыслию, готовность к взрывному подавлению всякого несогласия, традиционная агрессивность коммунистической идеи. Еще недавно все это подавалось как сугубо классовая направленность деятельности КПСС. Однако волю какого класса выражала партия? Кому это было на пользу? Рабочему классу? Народу в целом? Нет!

На самом деле документы партии в той или иной мере, открыто, агрессивно или завуалированно утверждали стремление КПСС к диктатуре, к монопольному распоряжению судьбами страны, судьбами людей, от целых народов до отдельной личности.

КПСС - не политическая партия в традиционном понимании этого слова. Она не имеет ничего общего с революционно-конспиративной партией типа РСДРП или эсеров. Не приобрела она и черт партии парламентского типа. КПСС - это ядро структуры тоталитарного общества, главное устройство в механизме власти. КПСС только условно можно назвать партией, так как она служила непосредственно интересам тоталитарного государства.

Партийные оценки и директивы, запечатленные в обширной партийной документации, страшны и опасны тем, что в теоретических конструкциях и практической деятельности опирались на ложные, мертворожденные схемы. И ради красивых, но заранее обреченных на провал утопий приносились в жертву судьбы, здоровье и жизнь миллионов людей.

Основные публикации документов КПСС, их классификация и пр. изложены в учебниках, и я на этом останавливаться не буду. Остановлюсь лишь на сущностных характеристиках партийных документов в целом. Историки партии хорошо потрудились, чтобы доказать, что партийные источники абсолютно достоверны и непогрешимы. Если взять любое партийное решение, то там вряд ли можно обнаружить какие-либо сомнительные места. Все правильно, все вроде бы по делу, за исключением самого главного. Все они исходили из оценки не реального, а желаемого, руководствуясь выдуманной схемой. А это решительным образом все ставит с ног на голову. И здесь уже не до частностей.

Представьте себе, что я самым серьезным образом стал бы вас убеждать в том, что на дворе не осенний дождливый вечер, а ясное майское утро со всеми вытекающими отсюда последствиями. Мало того, то же самое вы услышали бы и от других преподавателей, почерпнули из средств массовой информации. Наконец, вас авторитетно убеждали бы в этом с самых высоких трибун. Кого бы вы приняли за идиота?

Когда в 1961 г. Н.С. Хрущев выдвинул программу строительства коммунизма и обещал, что к 1980 г. будет создана его материально-техническая база, а тогдашнее поколение людей будет жить при коммунизме, трудно сказать, поверил ли ему народ, но никто не возражал, по крайней мере открыто.

И все партийные документы исходили из этой утопической установки. Какой смысл выяснять с точки зрения источниковедения отдельные детали таких документов, если в главном они несли чудовищную чушь.

Нереальность хрущевских утопий обнаружилась довольно быстро. Тезису о развернутом строительстве коммунизма требовалась какая-то разумная альтернатива. И она появилась. Правда, разумности в ней было не больше.

Новое теоретическое "открытие" именовалось "развитым социализмом", оно стало важнейшей методо-

логической установкой брежневского безвременья. Происхождение ее поистине причудливо.

После смещения Хрущева "оттепель" была свернута не сразу. Еще какое-то время по инерции сохранялись условия для творческих поисков. И мыслящие люди 60-х годов пытались определить точку нашего движения в мировой истории. Реальная оценка того, кто мы, где мы, что из себя представляет наше общество, куда оно движется, - все эти вопросы волновали лучшие умы тех лет.

В 1966 г. в "Правде" была опубликована статья "О строительстве развитого социалистического общества". В ней, в сущности, содержались отказ от лозунга "развернутого строительства коммунизма", признание того, что у нас пока еще созданы лишь отсталые формы социализма, и ориентация на научно-техническую модернизацию, реконструкцию управления, демократическое развитие.

Что же сделали люди Брежнева из идеологического аппарата? Они ухватились за идею создания развитого социалистического общества, но все перевернули с ног на голову. И было сделано сногсшибательное открытие: у нас уже построено развитое социалистическое общество.

Концепция развитого социализма родилась в 50-ю годовщину октябрьского переворота. Она являла собой своеобразный шаг в разработке теоретических проблем социализма.

Впервые новую концепцию вложили в уста Брежнева, который констатировал факт построения в СССР "развитого социалистического общества" и выдвинул задачу как можно полнее использовать возможности, которые это общество открывает.

Развернутая характеристика "развитого социализма" впервые была дана в постановлении ЦК КПСС "О подготовке к 50-летию образования Союза Советских Социалистических Республик".

Так появилась новая доктрина. Все остальное, в сущности, производное от нее. Во всех партийных документах 70-80-х годов раскрывались различные аспекты концепции развитого социализма. Наиболее активно выдвигались теоретические и прикладные вопросы так называемого "советского образа жизни" - этого величайшего мифотворчества нашего времени.

Я еще раз повторяю, что при анализе документов того времени всегда важно видеть главное: на чем свихнулся отдельный человек или общество в целом. |

Здесь описана парадоксальная ситуация. С одной стороны, источниковедение имеет дело с конкретными документами. Лишь посредством документов историк может постичь эпоху. С другой стороны, не зная эпохи, мы не поймем документ. Возьмем любой документ прежних лет - все вроде бы правильно, все для блага человека! А эпоха - насквозь лживая!

Документы высших партийных органов в той части, которую необходимо было довести до населения, публиковались широко. Так, стенографические отчеты партсъездов и некоторых конференций изданы даже дважды: в 20-30-е годы и в 60-е годы, хотя не переиздавались стенограммы XIV, XVII и XVIII съездов. Что касается XIX съезда, то его стенограмма вообще не издавалась.

Трудно судить о полноте этих публикаций. Например, считалось, что заседание военной секции VIII съезда не стенографировалось, но лишь сравнительно недавно мы узнали, что стенографический отчет VIII съезда публиковался не полностью. В конце 1989 г. были опубликованы стенограммы закрытого заседания съезда (21 марта) и военной секции (20 и 21 марта).

Стенограммы пленумов ЦК КПСС никогда не публиковались. Получалось, что рядовые коммунисты абсолютно не знали, как происходит обсуждение того или иного вопроса на пленуме. Впрочем, исключения были. И при Сталине, и при Хрущеве некоторая информация на места поступала. Но то, что предназна-

чалось для руководства, не доводилось до сведения рядовых коммунистов.

И все же в подавляющем большинстве случаев возникали односторонние представления, причем по весьма серьезным проблемам. Например, пленум ЦК КПСС, открывшийся 25 декабря 1989 г., на рассмотрение которого были вынесены вопросы, связанные с решениями XX съезда Компартии Литвы о выходе из КПСС и самостоятельности Коммунистической партии Литвы. На пленуме доклад сделал М.С. Горбачев, содержание и суть его видны из названия: "В единстве партии - судьба перестройки". Его публикация без материалов обсуждения - это абсолютно не полная картина: ведь нам не известно, что отвечали коммунисты Литвы. Односторонность и предвзятость освещения проблемы особенно усиливаются употреблением ругательных слов в адрес общественного движения в республике ("одурманивание", "искривление", "провокационное обращение", "подстрекательство", "давление" и пр.).

В конечном счете стенографический отчет пленума опубликовали в "Известиях ЦК КПСС", но со значительным опозданием.

Что касается оперативной публикации стенограмм пленумов, то первой ласточкой в этом отношении были материалы Февральского (1990 г.) пленума ЦК. Это был первый случай полной публикации и оперативной публикации. "Правда" публиковала стенограмму в ходе работы пленума 6-8 февраля 1990 г. Довольно быстро, уже в марте, эти документы вышли в свет отдельной книгой.

Однако подобные публикации не успели стать нормой жизни - КПСС прекратила существование. Ныне это уже задачи историков и архивистов, которые, кстати, начал решать возобновленный журнал "Исторический архив" публикацией материалов Июньского (1957 г.) пленума ЦК КПСС. Однако и здесь просмат-

риваются рецидивы старой болезни: как бы не сказать лишнего, как бы не перетрудиться в составлении комментариев.

Важное значение для развития всех сторон жизни советского общества играли постановления ЦК КПСС. До граждан страны доводили лишь то, что положено им знать. Тем не менее всегда интересно, как подготавливались эти постановления. Дело в том, что в их основе лежал довольно солидный материал, поскольку к разработке привлекались отдельные специалисты и даже крупные научные коллективы. Так что же из предлагавшегося входило в окончательную редакцию?

Однако исследователь здесь постоянно наталкивается на трудности, поскольку материалы, раскрывающие процесс разработки тех или иных партийных директив, недоступны.

В учебнике М.Н. Черноморского изложена история принятия одного из важнейших постановлений периода массовой коллективизации - постановления ЦК ВКП (б) от 5 января 1930 г. "О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству". Я хочу на этом примере продемонстрировать два варианта анализа одного и того же источника: Черноморского и моего. И если этот пример подтолкнет вас к единственно возможному в нынешних условиях выходу - работать самому, критически относиться к написанному в учебнике, а также к сказанному с кафедры, я буду рад. Мое слово - не решающая инстанция. Если у вас будет свое мнение, так это же замечательно. Спорьте, доказывайте, отстаивайте свой взгляд.

Итак, из истории разработки постановления ЦК ВКП (б) от 5 января 1930 г. В 1962 г. появились статьи Н.А. Ивницкого и Б.А. Абрамова, в которых были обнародованы материалы комиссии ЦК под председательством Я.А. Яковлева, которые давали возможность судить о ходе разработки указанного постановления.

М.Н. Черноморский, основываясь на данных статьи Абрамова, последовательно изложил этапы работы комиссии в декабре 1929 г., ее предложения,

Формально правильно проведя анализ текстов, Черноморский верно констатировал: сроки коллективизации Сталиным были существенно сокращены, что нашло отражение в окончательном варианте постановления; были опущены предложения комиссии о составе имущества, оставляемого крестьянам; в предложениях комиссии гораздо больше внимания, чем в окончательной редакции, уделялось обоснованию принципа добровольности при организации колхозов; по вопросу о ликвидации кулачества как класса практические, подробные рекомендации комиссии были заменены общими словами.

Итоговый вывод Черноморского таков: "Проведенный нами сравнительный анализ проекта и самого постановления позволяет установить, что в проекте постановления, являвшегося коллективным трудом большой группы опытных партийных работников, хорошо знавших сельское хозяйство и нужды колхозного движения, был сделан упор на конкретные вопросы, касавшиеся дальнейшего хода коллективизации. Окончательный же текст постановления содержит более общие формулировки, касающиеся в основном принципиальных вопросов и дающие возможность широкого творческого подхода к решению конкретных задач коллективизации страны".

Однако все оказалось гораздо сложнее и драматичнее. На практике так называемые возможности "творческого" подхода обернулись безудержной гонкой и преступлениями против крестьян, что стало проявляться уже осенью 1929 г. Ситуация требовала не общих установок на "творческий" подход, что на практике означало произвол, а конкретных рекомендаций по его

устранению. О напряженности обстановки свидетельствовали и тревожные сигналы с мест. Рекомендации комиссии были как раз попыткой внести элементы разумного понимания ситуации. Но к ним не прислушались. Последствия были трагичны.

Какой урок можно извлечь из сказанного?

1. Над Черноморским, безусловно, довлела конъюнктура; источниковеду оказалось не под силу вырваться из-под власти сложившихся представлений о характере коллективизации, хотя уже в то время появлявшиеся материалы давали возможность отойти от традиционной схемы.

2. Черноморский недостаточно владел новейшей литературой и источниками по проблеме, и его анализ получился вырванным и из контекста исторической ситуации, и из всего комплекса имевшихся материалов. Следовательно, анализ был проведен формально.

3. Скорее всего, было и то, и другое, т. е. и давление схемы и начальства, и плохое знание материала.

4. Из всего этого делаю заключительный вывод, выходящий за пределы учебника Черноморского и вообще рассмотренного случая. Вывод таков: при анализе документа необходимо тщательно изучить историческую обстановку, весь комплекс литературы и источников по изучаемому вопросу, т. е. то, к чему нас призывают теоретики источниковедения, стало быть, надо иметь хорошую профессиональную подготовку.

Но этого мало. Надо быть честным перед людьми и собой, не идти на поводу у конъюнктуры, отказаться от компромисса, который ведет к искажению исторической правды, не писать о том, что идет вразрез с совестью. Мы это не всегда могли.

Как видите, источниковедческие моменты тесно переплетаются с общечеловеческими мотивами. Наука и совесть - эти понятия неразделимы для познания истины.

Любое постановление ЦК партии - сугубо аппаратный документ, ибо сам ЦК здесь часто ни при чем:

пленума ЦК никто не созывал, но документ публиковался от имени ЦК. Кто же готовил постановления? Ответ незамысловат: аппарат ЦК КПСС под командой высших партийных чиновников, державших реальную власть.

Постановления ЦК постепенно из документов внутрипартийного характера приобрели всегосударственное значение. Эта их функция особенно усилилась в связи с широко распространившейся практикой издания совместных постановлений ЦК КПСС и Совета Министров СССР. Эти постановления регламентировали буквально все стороны жизни советского общества, и все же подавляющее их большинство касалось народного хозяйства.

Такие совместные постановления были абсолютно антиконституционны, поскольку решения ЦК КПСС наделялись силой закона. Вот вам конкретное проявление всевластия партии. Оно убедительно показывает, кто является подлинным хозяином страны.

Несколько приоткрыть занавес подготовки этих документов помогают материалы издававшегося несколько лет журнала "Известия ЦК КПСС", а также появившиеся в последние годы воспоминания и статьи лиц, причастных к этой работе.

Так, статья Дениса Бабиченко, в которой использованы интересные документы, посвящена подготовке постановления ЦК ВКП (б) о журналах "Звезда" и "Ленинград". Правда, невозможно судить, что это за материал и где автор его достал, поскольку ссылок нет. А вот литератор Д.А. Левоневский использовал свои записи, сделанные сразу же после заседания в ЦК 15 августа 1946 г. по поводу постановления о журналах "Звезда" и "Ленинград", принятого накануне, что позволило Левоневскому воссоздать обстановку, в которой принималось то печально знаменитое постановление.

Если статьи Бабиченко и Левоневского помогают реконструкции истории создания конкретного постановления, то воспоминания Леонида Шинкарева дают возможность представить в целом, как строилась и проходила аппаратная работа. Автор делает это с большим знанием дела, ибо сам неоднократно привлекался к подготовке важнейших документов, докладов, речей для Генерального секретаря. Шинкарев, возможно, одним из первых описал и определил сущность такого непременного института партийно-советской бюрократии, как помощник какого-нибудь высокого сановника. Он дал и описание суматошных дней работы на загородной даче команды, т. е. рабочей группы, сформированной помощником Генсека или Самим для подготовки докладов на пленумах, съездах и пр. Подобный материал можно найти и в работах Ф.М. Бурлацкого, который в свое время был близок к Н.С. Хрущеву.

Таким образом, эти работы, во многом основанные на личных воспоминаниях, впервые приоткрывают завесу закулисной жизни Кремлевского двора.

Кстати, почти одновременно о жизни партийных функционеров, их челяди и лизоблюдах 20-30-х годов нам поведали публиковавшиеся в "Огоньке" воспоминания помощника И.В. Сталина Б.С. Бажанова. Подобную же информацию можно получить из воспоминаний А. Орлова, Н.С. Хрущева, A. M. Лариной и др.

Однако к этим свидетельствам необходимо относиться очень осторожно, многое здесь требует проверки.

Для публикации ранее неизвестных читателю партийных документов большое значение имело возобновление в 1989 г. издававшегося в 1918-1929 гг. журнала "Известия ЦК КПСС". Это было полезное издание, прекратившее свое существование вместе с уходом КПСС с исторической арены. В отличие от "Коммуниста" и других партийных журналов здесь не было статей пропагандистского или аналитического харак-

тера - публиковались только документы и информация. Причем информационная насыщенность документов довольно высокого уровня. Журнал тем самым как бы не навязывал читателю своего мнения, а давал возможность самому разобраться в публикуемых материалах. Для ориентации имелись необходимый справочный материал и комментарий.

В журнале публиковалась информация о работе за соответствующий период ЦК КПСС и его комиссий, Центральной ревизионной комиссии. Читатель найдет хронику важнейших текущих событий, может получить представление о почте, поступавшей в ЦК КПСС.

Мы получили возможность знать о партии чуть-чуть больше, в частности, как готовятся важнейшие решения. Хотя сведений на этот счет было совсем немного.

В журнале имелась чрезвычайно важная рубрика "Из архивов партии". Из номера в номер она открывалась хроникой деятельности ЦК партии в документах. Причем ряд документов, включенных в хронику, публиковался впервые. В их числе хранившиеся в ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС протоколы заседаний ЦК РКП (б) и Оргбюро партии.

Однако все это было только вершиной айсберга. Громадные документальные ценности оставались в закрытых архивах партии.

События августа 1991 г. дали возможность приоткрыть завесу над партийными тайнами. Исследование партийных архивов даст много нового. С марта 1992 г. доступ к некогда сверхсекретным архивам бывшего ЦК КПСС открыт.

Уже первая информация о содержании архивов ЦК поражает. Ныне эти документы сосредоточены в Центре хранения современной документации (ЦХСД). В частности, он содержит материалы так называемого 7-го сектора Общего отдела ЦК КПСС (документы за 1952-1991 гг.) - о текущем партстроительстве и материалы 6-го сектора Общего отдела, содержащего все важнейшие решения Политбюро ЦК КПСС. Здесь, в Кремле, сосредоточены протоколы и стенограммы заседаний Политбюро, где решались вопросы войны и

мирных переговоров, помощи братским компартиям и смены "братских" правительств, ввода войск в Венгрию (1956 г.), Чехословакию (1968 г.), Афганистан (1979 г.). Сюда ложились сводки ОГПУ - НКВД - КГБ, здесь хранятся стенограммы интереснейших и драматичных пленумов ЦК - таких, например, как февральско-мартовский 1937 г., ставший "партийным судом" над Бухариным, июньский 1957 г. - об антипартийной группе Маленкова, Кагановича, Молотова, октябрьский 1964 г., сместивший Хрущева. Здесь же личные архивы вождей (включая богатейший архив Сталина), их переписка, шифротелеграммы, резолюции на полях донесений и приговоров и т. д.

Однако уже с 1992 г. начался новый виток засекреченности. Личные дела номенклатуры засекречивались на 75 лет.

Документы лидеров КПСС

- Произведения В.И. Ленина

K бы вы ни относились к В.И. Ленину, его нужно изучать внимательнейшим образом, даже более внимательно, чем раньше. Причем не на основании нескольких главных работ, а фронтально, чтобы понять, чем же привлек и увлек за собой миллионы людей этот чародей XX в.

Источниковедческий интерес к произведениям Ленина можно обозначить следующими основными положениями:

1. Изучение работы Ленина с документами; анализ творческой лаборатории Ленина - это самостоятельный и сложный вопрос.

2. Источниковедческий анализ самих ленинских

3. Вопросы публикации ленинских документов.

4. Источниковедческое исследование материалов к биографии.

Исходный вопрос изучения ленинских материалов - это их поиск и публикация. Формирование ленинского фонда документов и их публикация относятся к 1920 г., когда по постановлению IX съезда большевиков было предпринято 1-е издание сочинений Ленина. Оно было завершено в 1926 г. и включало в себя 20 томов в 26 книгах. В него вошло более 1 500 произведений.

Издание начало Государственное издательство, а закончил его Институт В.И. Ленина, во главе которого стоял Л.Б. Каменев. Под его руководством были подготовлены и выпущены 2-е и 3-е издания сочинений Ленина, многочисленные Ленинские сборники.

(В Ленинских сборниках публиковались вновь найденные ленинские статьи, речи, письма, записки, различные подготовительные материалы. Всего вышло 40 сборников. Большинство этих материалов включалось затем в 5-е издание сочинений В.И. Ленина.)

Вскоре после завершения 2-го и 3-го изданий качество их подготовки, особенно научно-справочного аппарата, было поставлено под сомнение, а многие подготовители подверглись репрессиям. Было принято решение о выпуске 4-го издания сочинений. Оно вышло лишь после войны в 1946-1950 гг. В нем насчитывалось 35 томов, на пять томов больше, чем в предыдущем издании (в 1957 г. вышли дополнительные 36 и 37-й тома). Научно-справочный аппарат был намного хуже. Замалчивались многие работы В.И. Ленина, особенно его последние статьи и письма.

В 1957 г. ЦК КПСС принял постановление об издании Полного собрания сочинений В.И. Ленина. Была поставлена задача собрать все ленинское литературное наследие: произведения, опубликованные в предыдущих изданиях, в Ленинских сборниках, в протоколах и стенографических отчетах партийных съездов и конференций, в периодической печати, а также работы и документы, ранее не публиковавшиеся.

За 8 лет вышло 55 томов. В состав 5-го издания вошло около 9 000 работ, из них более половины не включались в предыдущие издания. Свыше 1070 работ и документов опубликованы впервые. Фактически новыми для читателя явились и те сотни произведений, которые в свое время печатались в изданиях, ставших библиографической редкостью, или были опубликованы только на иностранных языках, как правило, за рубежом.

Считается, что 5-е издание отличается максимальной полнотой публикации всех известных документов. Но это не так. Из 34 тысяч документов Ленина, которые хранил ИМЛ, опубликовано лишь 9 тысяч!

Оставляло желать лучшего и качество издания. Сейчас становится известно о фальсификациях и купюрах в 4-м и 5-м изданиях. Фальсификация Ленина началась давно и преследовала определенные цели. Чтобы была понятна суть дела, приведу следующий пример.

Во 2-м и 3-м изданиях есть такая фраза: "В одной стране совершить такое дело, как социалистическая революция, нельзя". Это было сказано на заседании Моссовета в ноябре 1920 г. А вот еще одна из речи на заседании Петросовета 12 марта 1919 г.: "Дело строительства целиком зависит от того, как скоро победит революция в важнейших странах Европы. Только после такой победы мы сможем серьезно приняться за дело строительства".

Обе фразы были изъяты из последующих изданий сочинений Ленина, ибо не соответствовали сталинской концепции строительства социализма в одной, отдельно взятой стране. Для "теории социализма", выдвигаемой Сталиным, это имело первостепенное значение.

Поиск ленинских документов продолжался все годы Советской власти. Одно время вдруг стал нарастать поток обнаружившихся в архивах телеграмм, подписанных Лениным и кем-либо из наркомов. Они стали восприниматься как ленинские документы. В составлении некоторых из них действительно Ленин принимал участие - известны некоторые черновики телеграмм, им отредактированные. Но основной их маc-

сив нельзя считать ленинским. Подпись Ленина - это всего лишь виза для телеграфа. Дело в том, что из-за перегруженности связи первоочередность передачи текстов определялась наличием подписи Ленина. Такой порядок специально оговаривался правительственным распоряжением по всем центральным государственным учреждениям.

Будущие архивисты, возможно, еще выявят немало таких документов, и надо иметь на этот счет квалифицированное суждение. Конечно, их нужно брать на учет, но не делать из этого сенсации.

Возможность выявления документов - ленинских ли или как-либо иначе связанных с Лениным, проливающих новый свет на его жизнь и деятельность, достаточно высока.

Новые ленинские материалы обычно публиковались в Ленинских сборниках. Так, в XXXIX сборнике их напечатано 264, в сороковом - свыше 100. Материалы сборников интересны тем, что раскрывают творческую лабораторию Ленина.

В 1970 г. ИМЛ при ЦК КПСС начал публикацию томов "Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника. 1870-1924". В 1982 г. вышел 12-й, завершающий том. В строгой хронологической последовательности, год за годом, месяц за месяцем, день за днем, а порой с точностью до часа и минуты восстановлены, как утверждают составители, все известные достоверные события и факты жизни и деятельности Ленина. Это издание дополняет Полное собрание сочинений и Ленинские сборники, в нем впервые опубликовано 6 тысяч новых ленинских документов. Каждый факт подтверждается источниками, как опубликованными, так и архивными.

Иногда вновь найденные документы Ленина публиковались в газете "Правда", журнале "Коммунист" как в изданиях оперативных. Затем новые материалы включались в Ленинские сборники, в дополнительные тома собраний сочинений, учитывались при выпуске очередных томов "Биохроники". Поэтому можно сказать, что главных форм публикации ленинских произ-

ведений три: собрания сочинений, Ленинские сборники, "Биохроника".

Правда, имеются различные тематические сборники: "Ленин и Красная Армия", "Ленин и профсоюзы", "Ленин и молодежь" и пр. Выпускали также избранные труды, брошюры отдельных произведений, рассчитанные на агитаторов, пропагандистов, в учебных целях. Среди опубликованного ленинского наследия большое место занимают подготовительные материалы (планы, наброски), а также черновые варианты, первоначальные редакции статей, брошюр и др. Иногда они весьма значительно разнятся между собой. Таковы, например, первоначальный вариант и окончательный текст работы "Очередные задачи Советской власти". При жизни Ленина был опубликован лишь окончательный текст. Историки же без всяких оговорок используют и тот, и другой тексты. Но это недопустимо! Так, широко используется ленинская формулировка о принципиальном изменении положения кооперации при переходе власти в руки пролетариата: "Кооперация есть лавочка, и какие угодно изменения, усовершенствования, реформы не изменят того, что это лавочка. К такому взгляду приучила социалистов капиталистическая эпоха. И нет сомнения, что эти взгляды были правильным выражением сущности кооперативов, пока они оставались небольшим привеском к механизму буржуазного строя. Но в том-то и дело, что положение кооперативов в корне принципиально меняется со времени завоевания государственной власти пролетариатом, с момента приступа пролетарской государственной власти к систематическому созданию социалистических порядков. Тут количество переходит в качество. Кооператив, как маленький островок в капиталистическом обществе, есть лавочка. Кооператив, если он охватывает все общество, в котором социализирована земля и национализированы фабрики и заводы, есть социализм".

Однако в окончательный текст это известное определение не вошло! В чем дело? Отказался ли Ленин от него, признав неудачным, или здесь другие причины, например, переговоры с кооператорами в это самое время (март 1918 г.), которые завершились взаимовыгодным компромиссом и принятием декрета о потребительских обществах от 12 апреля 1918 г. Возможно, что Ленин в силу тактических соображений не счел нужным включить в окончательный текст некоторые положения о кооперации, которые намечал.

Так или иначе, но без соответствующих оговорок цитировать упомянутый отрывок вряд ли мы имеем право. И речь идет не только о формальной и этической сторонах дела, но и о сущностной, поскольку это касается интерпретации взглядов Ленина на кооперацию - вопрос, чрезвычайно важный для понимания и формирования ленинских представлений о социализме.

Составной частью ленинского наследия являются маргиналии Ленина - пометки на книгах, журналах, газетах и пр. Имеется ряд публикаций, содержащих эти маргиналии, например, "Философские тетради", "Тетради по империализму" и др. Долгие годы основным местом публикации ленинских помет являлись Ленинские сборники.

В 1961 г. был издан каталог "Библиотека В.И. Ленина в Кремле", давший описание более 8 400 названий книг, журналов, газет. В каталоге воспроизведены пометки Ленина, причем не только текстуально, но и факсимильно - в виде снимков вместе с текстами, к которым они относятся, включая титульные листы и обложки. В конце каталога дан список 134 иллюстраций, воспроизводящих ленинские маргиналии. В процессе подготовки каталога были выявлены неизвестные ранее пометы в 27 книгах и журналах. И все же каталог дает неполное представление, в него не включены работы Бухарина, Каменева, Зиновьева, Троцкого и др., которые, конечно же, были в библиотеке и которые Ленин внимательно читал. А ведь и на работах этих авторов есть ленинские пометы. Един-

ственный, кто из "врагов народа" успел "проскочить" в Ленинский сборник, - это Бухарин.

В 1920 г., в разгар "военного коммунизма", вышел теоретический труд Н.И. Бухарина "Экономика переходного периода". В книге Бухарин обобщил и обосновал военно-коммунистическую хозяйственную и политическую практику. Он с наибольшей полнотой выразил дух "военного коммунизма", который в той или иной мере был свойствен всей партии. Поэтому Бухарин отразил имевшие широкое хождение представления о непосредственном переходе к социализму.

Ленин прочел книгу. Его замечания были опубликованы в 11-м т. Ленинского сборника в 1929 г. В 1985 г. этот материал был переиздан в 40-м сборнике. В комментариях составителей к последней публикации Бухарин обвиняется во всех смертных грехах, и в первую очередь в восхвалении внеэкономического принуждения как основного метода строительства социализма. У читателя создавалось совершенно превратное представление и о взглядах Бухарина, и о замечаниях Ленина. В самом деле, как совместить утверждение об ошибочной теории внеэкономического принуждения с тем, что именно на полях главы X "Внеэкономическое принуждение в переходный период" мы постоянно встречаем ленинские пометы: "верно", "очень хорошо". А заканчивается это все ленинским выводом: "Вот эта глава превосходна!"

Изучение ленинских пометок на полях книги Бухарина свидетельствует о бесспорном единстве, во всяком случае, сходстве многих бухаринских выводов с позицией Ленина, в чем решительно хотели разубедить читателя комментаторы.

Вместе с тем Ленин критиковал Бухарина, что, впрочем, не помешало дать в целом весьма высокую оценку книге. Он поздравил академию "с великолеп-

ным трудом ее члена" и выразил надежду, что недостатки исчезнут в следующих изданиях. Комментаторы же увидели в рецензии Ленина лишь разоблачителя, бичевателя и ортодокса. Мне кажется, что Ленин в хорошем настроении писал заключение. Тон рецензии шутливо-ироничный. Заключение названо академической рецензией. И, поскольку автор - член академии, Ленин подстраивается под псевдоакадемический стиль. Он явно подтрунивает над автором, нарочито употребляя вычурную терминологию. Здесь много латинских и немецких слов и выражений, а также заумных терминов, таких, как "лимитируется", "фундированность", "вурцелирует" и пр.

Подобное можно себе позволить лишь в отношении близкого человека, к которому очень хорошо относишься и который, ты уверен, поймет все правильно. Таким образом, маргиналии не просто свидетельства отношения Ленина к текстам, - в данном случае мы видим нечто большее, а именно характер чисто человеческих отношений. Но суровые лица комментаторов, думаю, и не тронула улыбка при знакомстве с этой полушутливой рецензией.

Издания с пометами Ленина являются важной частью его литературного наследия. Наряду с другими материалами они раскрывают лабораторию ленинской мысли, показывают его умение использовать факты для анализа, обобщений и выводов, дополняют его произведения и показывают, как зарождались ленинские идеи.

Удивительно, ленинские документы разыскивали по всему миру десятки историков, журналистов и пр., а между тем многие документы лежали у нас дома за семью печатями.

С открытием архивов ЦК КПСС и КГБ на свет Божий извлекается множество ранее неизвестных материалов. Уже первые знакомства с ними открывают удивительные вещи. Вот мнение доктора философских наук Б.М. Пугачева, руководителя группы экспертов российской парламентской комиссии. Он первый из простых смертных, кто познакомился с неизвестными

документами Ленина. Пугачев, в частности, заметил: "Да, мы нашли целый ряд его писем, документов, ранее никогда не публиковавшихся. Знаете, даже мне, человеку, долгие годы связанному с обществоведением, читать эти бумаги было... ну, удивительно, что ли. Письма Ильича характеризуют его как человека крайне жестокого, более того - как человеконенавистника".

В сущности, очевидно, облик Ленина придется постигать заново, как, впрочем, и других деятелей партии.

- Произведения других лидеров КПСС

Петров Никита Васильевич, сопредседатель Научно-Информационного и Просветительского центра «Мемориал»

Начну с того, что для сегодняшнего молодого поколение понятие пленум ЦК ВКП(б) - абсолютно пустой звук. От этой реальности мы уже ушли. Последний пленум проходил в 1991 году, и было это уже совсем не то, о чем мы сегодня будем говорить. Пленум как рабочий орган коммунистической партии решал текущие вопросы между съездами компартии. Те или иные пленумы объявлялись важными историческими вехами, вехами начала больших политико-хозяйственных кампаний, и более того, некоторые пленумы и их решения надолго оставались важным фактором и на протяжении последующих лет. Если кто-то помнит времена Брежнева: октябрьский пленум ЦК 1964-го привел Брежнева к власти, и на этом пленуме были выработаны определенные принципы, которые работали в течение всего брежневского периода. Точно так же много говорили о сентябрьском пленуме 1953-го, когда Хрущев выступил с обширным докладом, в котором говорилось о том, что сельское хозяйство СССР находится в таком ужасающем положении, что дальше некуда.

И при Сталине были пленумы, которые запомнились гражданам нашей страны. Один из таких пленумов - не тот, о котором мы будем сегодня говорить, а более громкий - февральско-мартовский пленум 1937-го, целиком посвященный теме борьбы с многочисленными «врагами народа». Но сегодня мы будем говорить не о нем, а о следующим за ним - июньском пленуме. Итак, 23 июня открылся пленум ЦК ВКП(б) и работал до 29 июня 1937-го. В опубликованном в конце месяца информационном сообщении о пленуме ЦК ВКП(б) говорилось, что на днях состоялся пленум - даже не уточнялись даты. Но сообщалось лишь о том, что пленум рассмотрел вопрос о выборах в Верховный совет и вопросы по состоянию сельского хозяйства, об улучшении качества семян, работе машинотракторных станции и прочих мелочах. То есть в информационном сообщении не говорилось о главном вопросе, который стоял на пленуме. Народ не узнал, что на этом пленуме состоялось беспрецедентное исключение из ЦК его членов и кандидатов, и что главным вопросом был доклад Ежова о раскрытии глобального «заговора», участники которого проникли на руководящие должности всюду и по всей стране. Если об итогах февральско-мартовского пленума широко было объявлено, все программные речи об усилении борьбы с «врагами народа» были опубликованы в газетах, то об аналогичных вопросах, разбиравшихся на июньском пленуме народ не узнал.

Дело в том, что февральско-мартовский пленум 1937-го заложил основы идеологии и мировоззрения террора. На этом пленуме Сталин выступил с докладом, который не просто обосновывал необходимость проведения массовых чисток, арестов, кампаний поиска врагов - он проводил под это теоретическую базу. Доклады Ежова, Молотова касались конкретных вопросов «широкой вредительской работы» в тех сферах хозяйствования, за которые они отвечали. Ежов, например, рассказывал о том, как вредительски и бездарно была поставлена работа в НКВД. Но именно Сталин объяснил концепцию советского мироздания, которая заключалась в том, что вокруг страны одни враги. Объяснил, что если буржуазные страны засылают друг к другу тысячи шпионов, то неужели они не засылают этих шпионов в Советский Союз? Чтобы построить завод, пояснял Сталин, нужен труд десятков сотен, тысяч людей, привлечение материальных средств. Чтобы взорвать этот завод, нужно послать одного диверсанта. И таким образом Сталин выстраивал картину противостояния всему миру, который глубоко враждебен Советскому Союзу, который плетет заговоры и засылает шпионов. Более того, пугал всех Сталин, враги достигли успехов - шпионы и враги пробрались уже на руководящие посты. Теоретическая основа, которую заложил февральско-мартовский пленум, конечно в первую очередь служила делу партийно-политической пропаганды. Понятие - «враждебное окружение» стало постулатом, расхожим лозунгом. А во-вторых, тезисы сталинского доклада стали теоретическим обоснованием массовых чисток и репрессий.

А вот июньский пленум 1937-го не сообщал населению о главных итогах своей работы. Впрочем, аресты членов ЦК, которые произошли прямо на пленуме, конечно, не были главным итогом работы. Им был сам доклад Ежова. Но что интересно - если мы отправимся в партийный архив, в котором хранятся стенограммы пленумов, состоявшихся на протяжении сталинского периода, мы прочтем в стенограмме этого пленума: «Заседания 23-26 июня не стенографировались». И, казалось бы, мы совершенно лишены возможности узнать, что же было в эти дни на этом пленуме. А с чего, спросите вы, я вообще взял, что там был доклад Ежова? Документы о том, что на пленуме был доклад Ежова удалось обнаружить в архиве еще много лет назад, когда мы изучали архивные документы в бывшем архиве КГБ в начале 1990-х. Собственно в архивных папках был не доклад, а его конспект и обширные материалы к нему. Прямого указания о том, что это подготовленные к июньскому пленуму документы - не было. Но это легко можно было понять из контекста.

Во-первых, помета «введение». Здесь говорится: «за последние 3 месяца органами НКВД раскрыт ряд фашистских антисоветских формирований из числа бывших троцкистов, правых, эсэров и других». Дальше уточнялись организации и фамилии, и из контекста безусловно понятно, на каком пленуме этот доклад собирался произносить Ежов. Конечно, у историков много вопросов по поводу отсутствия стенограммы. Некоторые предполагают, что она была уничтожена. Я придерживаюсь мнения, что изначально Сталин распорядился не стенографировать эту часть пленума. Потому что он прекрасно знал, как пойдет обсуждение доклада Ежова и как он, Сталин, будет уже в ходе обсуждения доклада и сразу после задавать неприятные вопросы и отдавать приказы об арестах членов ЦК. Но среди историков сложилась легенда об этом пленуме. Дескать, тогда была последняя возможность у партийной верхушки сопротивляться сталинским планам и развертыванию террора. Есть историки и мемуаристы, которые напрямую отстаивают эту точку зрения, но делают это, к сожалению, опираясь на источники, которые не заслуживают доверия. Например, книга Владимира Пятницкого (Заговор против Сталина. М., 1998), которая опирается в этом выводе не на документы самого Пятницкого, а скорее на то, что успел поведать член ЦК Иосиф Пятницкий своей жене незадолго до ареста. Не исключено, что некоторые близкие ему члены ЦК могли ощущать нарастающий драматизм репрессий и выражать между собой возмущение. Но публично, конечно же, никто такие вещи не решился бы сказать на пленуме - например, выступить в защиту Бухарина, как полагают некоторые историки. Это невозможно хотя бы потому, что на предыдущем пленуме было единодушно решено Бухарина исключить из ЦК и арестовать. Более того, даже Сталин еще тогда не выступал за немедленный арест, он говорил о том, что необходимо лишь исключить и расследовать. Но к июньскому пленуму уже шли регулярные аресты членов ЦК. Уже было проведено дело Тухачевского. Многих исключали из ЦК опросом, не собирая формально пленума, хотя это нарушение устава партии. Таким образом, пленум уже был подготовлен и организован состоявшимися накануне арестами. Метод письменного опроса давал Сталину возможность оценить лояльность членов ЦК. Рассылаемые проекты решений требовали лишь подписи согласия с решением. Но многие члены ЦК не только ставили визу «за», но еще и демонстрировали свою поддержку, написав свои комментарии с «горячим одобрением». Так что не стоит питать иллюзии, что кто-то в этих условиях мог открыто выступить против сталинского курса.

Но, так как мы с вами имеем только конспект доклада Ежова, мы можем только реконструировать по вторичным документам, что происходило на пленуме. Автор известной книги о сталинском терроре Владимир Хаустов провел оригинальное исследование. Он решил, раз стенограммы нет, наверное можно попробовать узнать о происходившем по показаниям арестованных на пленуме и позднее членов ЦК. Он поднял в архиве их дела. Увы, это не дало тех результатов, на которые можно было рассчитывать, хотя какие-то детали, реплики и замечания были найдены. Действительно, мы можем сказать, что если посмотреть на стенограмму февральско-мартовского пленума, мы увидим, что здесь члены ЦК довольно активны. Очень активничает Берия, перебивая докладчиков и вставляя свои издевательские и язвительные реплики. И можно предположить, что такое же происходило и на июньском пленуме. Только здесь, конечно же, мог активничать не только Берия, но и Сталин. И этому есть подтверждение. Например, арестованный член ЦК - первый секретарь Татарского обкома Альфред Лепа на следствии рассказал, что на июньском пленуме Сталин ему бросил реплику «А это правда, что вас троцкисты спаивали?». И вообще, кто из участников пленума был уверен, что ему в данный момент ничего не грозит. Чем больше человек высказывался и выкрикивал с места, тем больше он хотел обезопасить себя. Хотя и такое поведение не спасало, как показывает опыт февральско-мартовского пленума.

Итак, чем же интересен доклад Ежова? Тем, что он дал окончательную схему тотального единения и заговора враждебных сил внутри СССР - «центр центров», в составе которого объединились и троцкисты, и зиновьевцы и правые и «военные заговорщики», и «заговорщики в НКВД». Ежовская схема означает прежде всего масштабное вредительство во всех сферах и наличие некоего общего штаба. Конечно, эта надуманная схема абсолютно абсурдна и не имела никакого отношения к действительности. Но расследование НКВД теперь шло именно этим путем. В качестве подтверждения наличия такого всеобъемлющего заговора стал состоявшийся в марте 1938-го «Процесс право-троцкистского блока». Уже в названии процесса есть эта главная конструкция - правые, объединившиеся вместе с троцкистами.

На этом процессе речь шла не только о терроре и диверсии, как на первых процессах, но и о тотальном шпионаже, и физическом устранении «лучших людей советской эпохи», то есть по своему абсурду этот процесс стал вершиной творчества сталинской госбезопасности и Ежова. Пропагандистский эффект схемы «заговора», открытого на процессе тоже был колоссальный. После этого процесса иных уже не требовалось. Это был своего рода «конец истории» всех внутренних врагов. В том же году был выпущен краткий курс истории ВКП(б), который до самой смерти Сталина не дополнялся и не переписывался. В нем была изложена четкая и ясная доктрина - враги всегда были врагами. И не могло быть и речи, что Троцкий или Бухарин имели заслуги в революции или вообще играли когда-то положительную роль в истории. И заложена эта идеологическая конструкция Сталиным с помощью Ежова на июньском пленуме ЦК ВКП(б) 1937-го.

Июньский пленум стал настоящим и серьезным прологом к большому террору. Дело в том, что уже накануне пленума из Западносибирского краевого управления НКВД Сталину пришла бумага, где говорилось о раскрытии «эсеро-монархического заговора» и наличии белогвардейского подполья и содержалась просьба организовать для быстрейшего рассмотрения дел тройку. Метод внесудебной расправы с помощью троек был опробован во всесоюзном масштабе еще в 1930-м, в ходе сплошной коллективизации. То есть, накануне пленума предложение о создании тройки в одном отдельно взятом краевом УНКВД прозвучало. Еще до окончания работы пленума - 28 июня 1937-го решением Политбюро тройка УНКВД по Западносибирскому краю была создана. Теперь оставался один шаг до известного решения Сталина, оформленного как решение Политбюро от 2 июля 1937-го «Об антисоветских элементах», когда речь шла о подготовке массовых операций арестов и создании внесудебных органов расправы во всех регионах.

Категории намеченных к ликвидации «врагов» режима были определены заранее. Если мы вспомним объединенный январский пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) 1933-го, то увидим, что Сталин развивает мысль, что советское общество идет к своему бесклассовому состоянию, и для того, чтобы это обеспечить нужно способствовать уничтожению классов. И Сталин перечисляет мишени будущей «кулацкой операции» НКВД, которую начали 1937-м. Это и промышленники, и бывшие помещики и их челядь, и священники, которых упорно стали называть попами, и дворяне, и, конечно же, зажиточные крестьяне и, наконец, просто «антисоветские элементы». Одним словом, все эти категории и попадают в известное решение политбюро от 2 июля 1937-го, которое состоялось через несколько дней после закрытия июньского пленума и которое предписывало местным органам НКВД представить свои соображения о том, сколько человек и какой контингент предстоит расстрелять в ходе предстоящей массовой кампании.

То есть к этому времени уже было теоретическое обоснование Сталина этой расправе и было практическое обоснование - доклад Ежова, в котором он говорил, как глубоко проникли щупальца врага во все сферы общества. Понятно, что после пленума оставалось только отдать приказ - запустить на места директиву 2 июля 1937-го, в которой к категории врагов подлежащих аресту и расстрелу (или направлению в лагерь) добавляются еще и уголовники. В результате 30 июля 1937-го был подготовлен и утвержден в Политбюро приказ НКВД № 00447 в преамбуле которого прямо говорилось о его целях окончательно расправиться со всеми классовыми врагами: «чтобы раз и навсегда покончить с их враждебной работой».

В этом подходе политическое прожектерство и ставка на универсальность насильственных методов в социальном конструировании - очевидны. В деятельности Сталина преступные помыслы смешивались с исторической наивностью. Бог знает сколько диктаторов подвело желание «окончательно решить» какой-либо социальный вопрос. Со Сталиным, именно так и случилось.

В советской пропаганде, в советских учебниках истории и в послесталинский период об июньском (1937) пленуме ЦК ВКП(б) практически ничего внятного не говорилось. Как будто его не было. Нет, конечно, сообщение в газетах, было опубликовано (без упоминания о главном вопросе повестки дня). Но в целом, пленум не считался достаточно важным, чтобы вообще подробно писать о нем в учебниках. И вот только сегодня, на основе обнаруженных в 1990-е годы архивных документов к нам пришло понимание важности этого пленума. Он был одним из центральных событий, прологом к массовым операциям НКВД. И не только к т.н. «кулацкой операции» (приказ № 00447). На пленуме серьезнейшее внимание было уделено теме польского шпионажа. В конце июля - начале августе 1937-го на основе прозвучавших на пленуме фактов «немецкого и польского шпионажа» были выпущены соответствующие приказы НКВД о проведении арестов среди немцев и о проведении т.н. «польской операции» НКВД.

Июньский пленум был забыт советской пропагандой. Остался в общественном сознании предшествующий ему пленум. За год до смерти Сталина, в марте 1952-го вышла статья в газете «Правда», которая была посвящена пятнадцатилетию февральско-мартовского пленума 1937-го. Этот пленум весь период правления Сталина считался очень важным и основополагающим. Сталин никогда не отказывался от произнесенной на нем речи и заданных им установок. Но когда в марте 1953-го Сталин умер, выяснилась интересная вещь, о которой часто задумываются и спорят историки, да и простые граждане. Как только Сталин умер, не нашлось ни одного человека из его окружения, который был бы готов продолжить дело репрессий и его жестокий курс. От этого сталинского наследия его ближайшие соратники отказались тут же. Оказалось, его ближайшее окружение не было способно даже на сотую долю его злодейства. Хуже того, его главный палач - Берия стал первым разоблачителем почившего тирана. Это и есть лучшая иллюстрация того, что Сталин проиграл и политически, и лично. Спасибо.

Караганов С.А. Спасибо. Я думаю, что все мы благодарим за великолепный доклад. У меня есть один вопрос. Для чего делалось это уничтожение верхушки?

Петров Н.В. Об этом можно очень долго рассказывать. Но если в двух словах, то дело в том, что я сконцентрировал внимание на пленуме как на инструменте окончательного слома ЦК. Сталин ведь довольно долго воспитывал и страну, и партию в рамках иллюзии или, если хотите - теории, что всеобщий заговор есть. Постепенно, посредством пропаганды эта конструкция обретала контуры. Сталин подводил к тому, что его единоличная власть должна быть абсолютна и непререкаема. Сталин прекрасно видел (например в ходе 17 съезда), что есть люди, которые не очень-то положительно к нему относятся, а среди чекистов ведутся совершенно расслабляющие разговоры. Например, в 1934-м чекисты поговаривали, что классовый враг становится ручным. Кое-кто был не доволен эксцессами коллективизации. Одним словом, Сталину показалось, что выходить из тех экономических бед и «политических загогулин» лучше всего с помощью большого террора. Большой террор, по мнению Сталина, решал главные проблемы. Это выстраивание однородного классового состава общества, ликвидация людей, кого Сталин считал шпионской базой, выстраивание межгосударственных барьеров - железного занавеса (люди стали уже бояться контакта с иностранцами, до 1937-го такого не было). То есть в принципе, 1937-й это и есть тот итог, к которому шла страна. И Большой террор, если смотреть в исторической перспективе, заложил конец советской власти. Возможно, вам покажется мое мнение слишком романтичным или наивным, но ведь после большого террора власть на протяжении многих десятилетий никак не могла внятно объяснить, куда делись люди. Родственникам врали - 10 лет без права переписки. Прошло 10 лет - продолжали врать. После смерти Сталина изобрели новую ложь - стали говорить, что умерли в заключении и сообщали ложные даты. При Хрущеве люди стали спрашивать, где расстрелянные. Кое где сама природа стала открывать места массового захоронения - реки размывали берега вынося на поверхность тела казненных в 1937-1938 гг. Все время в народе циркулировали жуткие слухи. Люди убеждались и в жестокости и в патологической лживости советской системы, пока, наконец, не пришли к окончательным выводам.

Коммунистическая партия СССР являлась правящей партией. Ее руководящая роль проявлялась в том, что решения ее высших органов (съездов, конференций и пленумов ЦК) имели директивный характер, лежали в основе законодательной и практической деятельности государства, профсоюзов, комсомола и других массовых организаций трудящихся.

В партийных документах отражены все принципиальные вопросы развития народного хозяйства, идеологии, культуры, социальных процессов и т. д. Поэтому ни один вопрос истории внутренней и внешней политики Советского правительства нельзя понять и изучить без серьезного анализа документов КПСС.

Документы КПСС во все времена характеризовала воинствующая непримиримость по отношению к любому инакомыслию, готовность к взрывному подавлению всякого несогласия, традиционная агрессивность коммунистической идеи. Еще недавно все это подавалось как сугубо классовая направленность деятельности КПСС. Однако волю какого класса выражала партия? Кому это было на пользу? Рабочему классу? Народу в целом? Нет!

На самом деле документы партии в той или иной мере, открыто, агрессивно или завуалированно утверждали стремление КПСС к диктатуре, к монопольному распоряжению судьбами страны, судьбами людей, от целых народов до отдельной личности.

КПСС – не политическая партия в традиционном понимании этого слова. Она не имеет ничего общего с революционно-конспиративной партией типа РСДРП или эсеров. Не приобрела она и черт партии парламентского типа. КПСС – это ядро структуры тоталитарного общества, главное устройство в механизме власти. КПСС только условно можно назвать партией, так как она служила непосредственно интересам тоталитарного государства.

Партийные оценки и директивы, запечатленные в обширной партийной документации, страшны и опасны тем, что в теоретических конструкциях и практической деятельности опирались на ложные, мертворожденные схемы. И ради красивых, но заранее обреченных на провал утопий приносились в жертву судьбы, здоровье и жизнь миллионов людей.

Основные публикации документов КПСС, их классификация и пр. изложены в учебниках, и я на этом останавливаться не буду. Остановлюсь лишь на сущностных характеристиках партийных документов в целом. Историки партии хорошо потрудились, чтобы доказать, что партийные источники абсолютно достоверны и непогрешимы. Если взять любое партийное решение, то там вряд ли можно обнаружить какие-либо сомнительные места. Все правильно, все вроде бы по делу, за исключением самого главного. Все они исходили из оценки не реального, а желаемого, руководствуясь выдуманной схемой. А это решительным образом все ставит с ног на голову. И здесь уже не до частностей.

Представьте себе, что я самым серьезным образом стал бы вас убеждать в том, что на дворе не осенний дождливый вечер, а ясное майское утро со всеми вытекающими отсюда последствиями. Мало того, то же самое вы услышали бы и от других преподавателей, почерпнули из средств массовой информации. Наконец, вас авторитетно убеждали бы в этом с самых высоких трибун. Кого бы вы приняли за идиота?

Когда в 1961 г. Н.С. Хрущев выдвинул программу строительства коммунизма и обещал, что к 1980 г. будет создана его материально-техническая база, а тогдашнее поколение людей будет жить при коммунизме, трудно сказать, поверил ли ему народ, но никто не возражал, по крайней мере открыто.

И все партийные документы исходили из этой утопической установки. Какой смысл выяснять с точки зрения источниковедения отдельные детали таких документов, если в главном они несли чудовищную чушь.

Нереальность хрущевских утопий обнаружилась довольно быстро. Тезису о развернутом строительстве коммунизма требовалась какая-то разумная альтернатива. И она появилась. Правда, разумности в ней было не больше.

Новое теоретическое "открытие" именовалось "развитым социализмом", оно стало важнейшей методологической установкой брежневского безвременья. Происхождение ее поистине причудливо.

После смещения Хрущева "оттепель" была свернута не сразу. Еще какое-то время по инерции сохранялись условия для творческих поисков. И мыслящие люди 60-х годов пытались определить точку нашего движения в мировой истории. Реальная оценка того, кто мы, где мы, что из себя представляет наше общество, куда оно движется, – все эти вопросы волновали лучшие умы тех лет.

В 1966 г. в "Правде" была опубликована статья "О строительстве развитого социалистического общества". В ней, в сущности, содержались отказ от лозунга "развернутого строительства коммунизма", признание того, что у нас пока еще созданы лишь отсталые формы социализма, и ориентация на научно-техническую модернизацию, реконструкцию управления, демократическое развитие.

Что же сделали люди Брежнева из идеологического аппарата? Они ухватились за идею создания развитого социалистического общества, но все перевернули с ног на голову. И было сделано сногсшибательное открытие: у нас уже построено развитое социалистическое общество.

Концепция развитого социализма родилась в 50-ю годовщину октябрьского переворота. Она являла собой своеобразный шаг в разработке теоретических проблем социализма.

Впервые новую концепцию вложили в уста Брежнева, который констатировал факт построения в СССР "развитого социалистического общества" и выдвинул задачу как можно полнее использовать возможности, которые это общество открывает .

Развернутая характеристика "развитого социализма" впервые была дана в постановлении ЦК КПСС "О подготовке к 50-летию образования Союза Советских Социалистических Республик" .

Так появилась новая доктрина. Все остальное, в сущности, производное от нее. Во всех партийных документах 70-80-х годов раскрывались различные аспекты концепции развитого социализма. Наиболее активно выдвигались теоретические и прикладные вопросы так называемого "советского образа жизни".

Документы высших партийных органов в той части, которую необходимо было довести до населения, публиковались широко. Так, стенографические отчеты партсъездов и некоторых конференций изданы даже дважды: в 20-30-е годы и в 60-е годы, хотя не переиздавались стенограммы XIV, XVII и XVIII съездов. Что касается XIX съезда, то его стенограмма вообще не издавалась.

Трудно судить о полноте этих публикаций. Например, считалось, что заседание военной секции VIII съезда не стенографировалось, но лишь сравнительно недавно мы узнали, что стенографический отчет VIII съезда публиковался не полностью. В конце 1989 г. были опубликованы стенограммы закрытого заседания съезда (21 марта) и военной секции (20 и 21 марта) .

Стенограммы пленумов ЦК КПСС никогда не публиковались. Получалось, что рядовые коммунисты абсолютно не знали, как происходит обсуждение того или иного вопроса на пленуме. Впрочем, исключения были. И при Сталине, и при Хрущеве некоторая информация на места поступала. Но то, что предназначалось для руководства, не доводилось до сведения рядовых коммунистов.

И все же в подавляющем большинстве случаев возникали односторонние представления, причем по весьма серьезным проблемам. Например, пленум ЦК КПСС, открывшийся 25 декабря 1989 г., на рассмотрение которого были вынесены вопросы, связанные с решениями XX съезда Компартии Литвы о выходе из КПСС и самостоятельности Коммунистической партии Литвы. На пленуме доклад сделал М.С. Горбачев, содержание и суть его видны из названия: "В единстве партии – судьба перестройки". Его публикация без материалов обсуждения – это абсолютно не полная картина: ведь нам не известно, что отвечали коммунисты Литвы. Односторонность и предвзятость освещения проблемы особенно усиливаются употреблением ругательных слов в адрес общественного движения в республике ("одурманивание", "искривление", "провокационное обращение", "подстрекательство", "давление" и пр.).

В конечном счете стенографический отчет пленума опубликовали в "Известиях ЦК КПСС" , но со значительным опозданием.

Что касается оперативной публикации стенограмм пленумов, то первой ласточкой в этом отношении были материалы Февральского (1990 г.) пленума ЦК. Это был первый случай полной публикации и оперативной публикации. "Правда" публиковала стенограмму в ходе работы пленума 6-8 февраля 1990 г. Довольно быстро, уже в марте, эти документы вышли в свет отдельной книгой .

Однако подобные публикации не успели стать нормой жизни – КПСС прекратила существование. Ныне это уже задачи историков и архивистов, которые, кстати, начал решать возобновленный журнал "Исторический архив" публикацией материалов Июньского (1957 г.) пленума ЦК КПСС. Однако и здесь просматриваются рецидивы старой болезни: как бы не сказать лишнего, как бы не перетрудиться в составлении комментариев.

Важное значение для развития всех сторон жизни советского общества играли постановления ЦК КПСС. До граждан страны доводили лишь то, что положено им знать. Тем не менее всегда интересно, как подготавливались эти постановления. Дело в том, что в их основе лежал довольно солидный материал, поскольку к разработке привлекались отдельные специалисты и даже крупные научные коллективы. Так что же из предлагавшегося входило в окончательную редакцию?

Однако исследователь здесь постоянно наталкивается на трудности, поскольку материалы, раскрывающие процесс разработки тех или иных партийных директив, недоступны.

В учебнике М.Н. Черноморского изложена история принятия одного из важнейших постановлений периода массовой коллективизации – постановления ЦК ВКП (б) от 5 января 1930 г. "О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству". Я хочу на этом примере продемонстрировать два варианта анализа одного и того же источника: Черноморского и моего. И если этот пример подтолкнет вас к единственно возможному в нынешних условиях выходу – работать самому, критически относиться к написанному в учебнике, а также к сказанному с кафедры, я буду рад. Мое слово – не решающая инстанция. Если у вас будет свое мнение, так это же замечательно. Спорьте, доказывайте, отстаивайте свой взгляд.

Итак, из истории разработки постановления ЦК ВКП (б) от 5 января 1930 г. В 1962 г. появились статьи Н.А. Ивницкого и Б.А. Абрамова, в которых были обнародованы материалы комиссии ЦК под председательством Я.А. Яковлева, которые давали возможность судить о ходе разработки указанного постановления.

М.Н. Черноморский, основываясь на данных статьи Абрамова, последовательно изложил этапы работы комиссии в декабре 1929 г., ее предложения, содержание подготовленного ею проекта постановления, замечания Сталина и окончательный текст. Речь шла о самых существенных вопросах коллективизации: темпах, принципах обобществления средств производства и формах колхозов, добровольности, о ликвидации кулачества как класса.

Формально правильно проведя анализ текстов, Черноморский верно констатировал: сроки коллективизации Сталиным были существенно сокращены, что нашло отражение в окончательном варианте постановления; были опущены предложения комиссии о составе имущества, оставляемого крестьянам; в предложениях комиссии гораздо больше внимания, чем в окончательной редакции, уделялось обоснованию принципа добровольности при организации колхозов; по вопросу о ликвидации кулачества как класса практические, подробные рекомендации комиссии были заменены общими словами.

Итоговый вывод Черноморского таков: "Проведенный нами сравнительный анализ проекта и самого постановления позволяет установить, что в проекте постановления, являвшегося коллективным трудом большой группы опытных партийных работников, хорошо знавших сельское хозяйство и нужды колхозного движения, был сделан упор на конкретные вопросы, касавшиеся дальнейшего хода коллективизации. Окончательный же текст постановления содержит более общие формулировки, касающиеся в основном принципиальных вопросов и дающие возможность широкого творческого подхода к решению конкретных задач коллективизации страны" .

Однако все оказалось гораздо сложнее и драматичнее. На практике так называемые возможности "творческого" подхода обернулись безудержной гонкой и преступлениями против крестьян, что стало проявляться уже осенью 1929 г. Ситуация требовала не общих установок на "творческий" подход, что на практике означало произвол, а конкретных рекомендаций по его устранению. О напряженности обстановки свидетельствовали и тревожные сигналы с мест. Рекомендации комиссии были как раз попыткой внести элементы разумного понимания ситуации. Но к ним не прислушались. Последствия были трагичны.

Какой урок можно извлечь из сказанного?

1. Над Черноморским, безусловно, довлела конъюнктура; источниковеду оказалось не под силу вырваться из-под власти сложившихся представлений о характере коллективизации, хотя уже в то время появлявшиеся материалы давали возможность отойти от традиционной схемы.

2. Черноморский недостаточно владел новейшей литературой и источниками по проблеме, и его анализ получился вырванным и из контекста исторической ситуации, и из всего комплекса имевшихся материалов. Следовательно, анализ был проведен формально.

3. Скорее всего, было и то, и другое, т. е. и давление схемы и начальства, и плохое знание материала.

4. Из всего этого делаю заключительный вывод, выходящий за пределы учебника Черноморского и вообще рассмотренного случая. Вывод таков: при анализе документа необходимо тщательно изучить историческую обстановку, весь комплекс литературы и источников по изучаемому вопросу, т. е. то, к чему нас призывают теоретики источниковедения, стало быть, надо иметь хорошую профессиональную подготовку.

Но этого мало. Надо быть честным перед людьми и собой, не идти на поводу у конъюнктуры, отказаться от компромисса, который ведет к искажению исторической правды, не писать о том, что идет вразрез с совестью. Мы это не всегда могли.

Как видите, источниковедческие моменты тесно переплетаются с общечеловеческими мотивами. Наука и совесть – эти понятия неразделимы для познания истины.

Любое постановление ЦК партии – сугубо аппаратный документ, ибо сам ЦК здесь часто ни при чем: пленума ЦК никто не созывал, но документ публиковался от имени ЦК. Кто же готовил постановления? Ответ незамысловат: аппарат ЦК КПСС под командой высших партийных чиновников, державших реальную власть.

Постановления ЦК постепенно из документов внутрипартийного характера приобрели всегосударственное значение. Эта их функция особенно усилилась в связи с широко распространившейся практикой издания совместных постановлений ЦК КПСС и Совета Министров СССР. Эти постановления регламентировали буквально все стороны жизни советского общества, и все же подавляющее их большинство касалось народного хозяйства.

Такие совместные постановления были абсолютно антиконституционны, поскольку решения ЦК КПСС наделялись силой закона. Вот вам конкретное проявление всевластия партии. Оно убедительно показывает, кто является подлинным хозяином страны.

Несколько приоткрыть занавес подготовки этих документов помогают материалы издававшегося несколько лет журнала "Известия ЦК КПСС", а также появившиеся в последние годы воспоминания и статьи лиц, причастных к этой работе.

Так, статья Дениса Бабиченко, в которой использованы интересные документы, посвящена подготовке постановления ЦК ВКП (б) о журналах "Звезда" и "Ленинград" . Правда, невозможно судить, что это за материал и где автор его достал, поскольку ссылок нет. А вот литератор Д.А. Левоневский использовал свои записи, сделанные сразу же после заседания в ЦК 15 августа 1946 г. по поводу постановления о журналах "Звезда" и "Ленинград", принятого накануне, что позволило Левоневскому воссоздать обстановку, в которой принималось то печально знаменитое постановление .

Если статьи Бабиченко и Левоневского помогают реконструкции истории создания конкретного постановления, то воспоминания Леонида Шинкарева дают возможность представить в целом, как строилась и проходила аппаратная работа. Автор делает это с большим знанием дела, ибо сам неоднократно привлекался к подготовке важнейших документов, докладов, речей для Генерального секретаря. Шинкарев, возможно, одним из первых описал и определил сущность такого непременного института партийно-советской бюрократии, как помощник какого-нибудь высокого сановника. Он дал и описание суматошных дней работы на загородной даче команды, т. е. рабочей группы, сформированной помощником Генсека или Самим для подготовки докладов на пленумах, съездах и пр. Подобный материал можно найти и в работах Ф.М. Бурлацкого , который в свое время был близок к Н.С. Хрущеву.

Таким образом, эти работы, во многом основанные на личных воспоминаниях, впервые приоткрывают завесу закулисной жизни Кремлевского двора.

Кстати, почти одновременно о жизни партийных функционеров, их челяди и лизоблюдах 20-30-х годов нам поведали публиковавшиеся в "Огоньке" воспоминания помощника И.В. Сталина Б.С. Бажанова. Подобную же информацию можно получить из воспоминаний А. Орлова, Н.С. Хрущева, A. M. Лариной и др.

Однако к этим свидетельствам необходимо относиться очень осторожно, многое здесь требует проверки.

Для публикации ранее неизвестных читателю партийных документов большое значение имело возобновление в 1989 г. издававшегося в 1918-1929 гг. журнала "Известия ЦК КПСС". Это было полезное издание, прекратившее свое существование вместе с уходом КПСС с исторической арены. В отличие от "Коммуниста" и других партийных журналов здесь не было статей пропагандистского или аналитического характера – публиковались только документы и информация. Причем информационная насыщенность документов довольно высокого уровня. Журнал тем самым как бы не навязывал читателю своего мнения, а давал возможность самому разобраться в публикуемых материалах. Для ориентации имелись необходимый справочный материал и комментарий.

В журнале публиковалась информация о работе за соответствующий период ЦК КПСС и его комиссий, Центральной ревизионной комиссии. Читатель найдет хронику важнейших текущих событий, может получить представление о почте, поступавшей в ЦК КПСС.

Мы получили возможность знать о партии чуть-чуть больше, в частности, как готовятся важнейшие решения. Хотя сведений на этот счет было совсем немного.

В журнале имелась чрезвычайно важная рубрика "Из архивов партии". Из номера в номер она открывалась хроникой деятельности ЦК партии в документах. Причем ряд документов, включенных в хронику, публиковался впервые. В их числе хранившиеся в ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС протоколы заседаний ЦК РКП (б) и Оргбюро партии.

Однако все это было только вершиной айсберга. Громадные документальные ценности оставались в закрытых архивах партии.

События августа 1991 г. дали возможность приоткрыть завесу над партийными тайнами. Исследование партийных архивов даст много нового. С марта 1992 г. доступ к некогда сверхсекретным архивам бывшего ЦК КПСС открыт.

Уже первая информация о содержании архивов ЦК поражает. Ныне эти документы сосредоточены в Центре хранения современной документации (ЦХСД). В частности, он содержит материалы так называемого 7-го сектора Общего отдела ЦК КПСС (документы за 1952-1991 гг.) – о текущем партстроительстве и материалы 6-го сектора Общего отдела, содержащего все важнейшие решения Политбюро ЦК КПСС. Здесь, в Кремле, сосредоточены протоколы и стенограммы заседаний Политбюро, где решались вопросы войны и мирных переговоров, помощи братским компартиям и смены "братских" правительств, ввода войск в Венгрию (1956 г.), Чехословакию (1968 г.), Афганистан (1979 г.). Сюда ложились сводки ОГПУ – НКВД – КГБ, здесь хранятся стенограммы интереснейших и драматичных пленумов ЦК – таких, например, как февральско-мартовский 1937 г., ставший "партийным судом" над Бухариным, июньский 1957 г. – об антипартийной группе Маленкова, Кагановича, Молотова, октябрьский 1964 г., сместивший Хрущева. Здесь же личные архивы вождей (включая богатейший архив Сталина), их переписка, шифротелеграммы, резолюции на полях донесений и приговоров и т. д.

Однако уже с 1992 г. начался новый виток засекреченности. Личные дела номенклатуры засекречивались на 75 лет.

ИЮНЬСКИЙ (1957г.) ПЛЕНУМ ЦК КПСС

Внеочередной пленум ЦК открылся 22 июня, в субботу, в 14 часов. Он продолжался семь дней и закончился в следующую субботу, 29 июня. На первом заседании председательствовал Хрущев, на остальных - Суслов. Уже с первых минут начала работы пленума Хрущев показал, что с той частью членов президиума ЦК, которая ставила вопрос о снятии его с поста первого секретаря, теперь уже не считаются. Меньшая часть членов президиума ЦК сепаратно готовила пленум, выработала регламент его работы, с ним и вышла на заседание пленума, даже не известив большую часть членов президиума о принятом решении.

Когда Хрущев доложил о порядке работы пленума, Молотов задал вопрос по регламенту; на это ему Хрущев ответил, что "регламент принят президиумом ЦК, а вы можете внести другое предложение". Т.е. Хрущев перед всем пленумом уже 22 июня показал, что Молотов не является членом президиума ЦК.

Весьма характерно, что на второй день работы пленума в выступлении заведующего Общим отделом ЦК КПСС В.Н. Малина был поднят вопрос о том, что Каганович не сдает ключи от служебных сейфов. Отсюда можно было сделать вывод, что остальные члены группы уже сдали ключи. Объяснение Кагановича, что там находятся и его личные документы, вызвало возмущение Хрущева.

Информационное сообщение от имени президиума ЦК пленуму сделал Суслов, занимавший позицию активнейшей поддержки Хрущева, далекий от беспристрастного подхода к своим оппонентам. Этим было сказано все. Доклад на пленуме от имени большинства членов президиума ЦК с обоснованием их точки зрения не предполагался. По всей вероятности, большинство и не настаивало на этом, боясь обвинений в существовании "группы".

Противники Хрущева должны были объяснять свою позицию каждый в отдельности. Для пленума ЦК это не меняло дела. Он уже составил мнение. Но все же Суслов счел необходимым подчеркнуть, что его доклад не рассматривался ни на президиуме, ни в группе сторонников Хрущева, что он выражает только свою точку зрения. При этом Суслов не упомянул, кто его уполномочил сделать доклад, почему именно он, представитель меньшинства президиума ЦК, выступает на пленуме с докладом.

Суслов коснулся выдвигавшихся группой членов президиума ЦК обвинений в отходе от принципов коллективного руководства, которые столь громогласно декларировались в ряде важнейших документов Центрального Комитета после смерти Сталина, в решениях XX съезда КПСС. "Конечно, у тов. Хрущева, -- говорил Суслов, -- имеются недостатки, например, известная резкость и горячность. Отдельные выступления его были без должной согласованности с президиумом, и некоторые другие недостатки, вполне исправимые, на которые указывалось тов. Хрущеву на заседании президиума. Правильно отмечалось на заседании, что наша печать в последнее время излишне много публикует выступлений и приветствий тов. Хрущева. Но при всем этом на заседании президиума выражалась полная уверенность в том, что тов. Хрущев вполне способен эти недостатки устранить".

В информационном сообщении Суслова противостояние в президиуме ЦК КПСС было объяснено борьбой диаметрально противоположных позиций по отношению к провозглашенному XX съездом курсу. Кратко обрисовав ситуацию, назвав вопросы, вызвавшие разногласия, и отметив конкретные претензии, которые выдвигали члены президиума ЦК лично к Хрущеву, Суслов в самой общей форме, в обтекаемых и осторожных формулировках выдвинул положения, из которых можно было понять, что большинство членов президиума ЦК ставило под сомнение политический курс партии -- курс XX съезда, утверждая, что он не соответствовал ленинским идеям, ленинизму. Выступление группы единомышленников - оппонентов Хрущева Суслов оценил как серьезную угрозу единству партии. Одним из основных обвинений, выдвинутых против Молотова, Кагановича, Маленкова, было их личное участие в массовых репрессиях во второй половине 30-х и в конце 40-х годов.

Если Суслов больше говорил о фракционности группы, антипартийном характере ее действий, сопротивлении проводившемуся Центральным Комитетом курсу XX съезда, то Жуков центр тяжести в своем выступлении, которым открылись прения на пленуме, сделал на участии членов группы в репрессиях 30-х годов.

Фактически Жуков выступил как содокладчик Суслова. Аппарат подготовил для маршала архивные материалы, которые указывали на совершение преступлений Молотовым, Кагановичем, Маленковым. Жуков огласил эти документы. Организаторы пленума полагали, что материал будет использован только для обличения этих членов президиума. На пленуме они были названы "главными виновниками арестов и расстрелов партийных и советских кадров". Однако Каганович обратил внимание на выборочность в упоминании лиц, причастных к массовым арестам. И оценил это как проявление фракционности, как желание "добить тех, кого выгодно, и замалчивать других. Говорить надо о всех членах Политбюро". Каганович обратился с прямым вопросом к Хрущеву: "А Вы разве не подписывали бумаги о расстреле по Украине?" Тот ушел от ответа, не посмел признать или отрицать факты своего непосредственного участия в злодеяниях.

Совесть и честь Жукова не позволили ему ограничиться только обличением участников так называемой "антипартийной группы". Потрясенный фактами, раскрывающими подлинное лицо руководителей партии - соратников Сталина, Жуков сказал, завершая выступление: «Мы, товарищи, и наш народ носим их в своем сердце, как знамя, верили им, в их чистоту, объективность, а на самом деле вы видите, насколько это "чистые" люди. Если бы только народ знал, что у них с пальцев капает невинная кровь, то он встречал бы их не аплодисментами, а камнями». Жуков принципиально поставил вопрос о необходимости тщательного выявления и наказания всех виновных в массовых репрессиях. "Нужно сказать, -- заключил он, -- что виновны и другие товарищи, бывшие члены Политбюро. Я полагаю, товарищи, что вы знаете, о ком идет речь, но вы знаете, что эти товарищи своей честной работой, прямотой заслужили, чтобы им доверял Центральный Комитет партии, вся наша партия, и я уверен, что мы их будем впредь за их прямоту, чистосердечные признания признавать руководителями".

По мнению Жукова, это был главный вопрос в жизни партии. Однако обсуждение его на пленуме ЦК завершилось лицемерием. Пункт резолюции, в котором Маленков, Каганович и Молотов обвинялись в персональной ответственности за массовые репрессии - и это было одним из главных обвинений, - был принят в секретном порядке, без публикации его в печати. Члены ЦК боялись дальнейших разоблачений. Они могли бы захватить и некоторых обличителей.

Естественно, что на пленуме встал вопрос о культе личности. Но критика Сталина велась с оглядкой, с оговорками. Более того, выступавшие на пленуме обвиняли во всех грехах членов антипартийной группы, утверждали, что они повинны в культе личности Сталина, так как Берия, Молотов, Маленков, Каганович якобы изолировали Сталина от народа, подталкивали на преступные акции, угодничали перед вождем, скрывали от него правду о положении в стране. Тон таким выступлениям задал Хрущев, который говорил: "Я думаю, если бы вокруг Сталина не было двух злых гениев -- Берия и Маленкова, то можно было многое предотвратить. Со Сталиным можно было бы разговаривать". Эти утверждения Хрущева развивали и другие члены ЦК. Так, В.Н. Малин, близкий помощник Хрущева, говорил: "Кто создал культ личности, как не Каганович, не Молотов, не Маленков? Они создали этот культ личности, сами и толкали Сталина и, правильно говорили, изолировали его от народа".

Получалось, что Сталин в какой-то мере являлся жертвой своего ближайшего окружения, которое фактически захватило власть, а его изолировали от народа и толкали на преступления.

По стенограмме видно, в какой обстановке проходили заседания пленума. Участники группы с самого начала работы пленума предстали как "ответчики", как "подсудимые", от которых требовали дать объяснение своей позиции, своих высказываний на заседаниях президиума ЦК. Они и делали это. Их выступления перебивались вопросами, репликами членов ЦК, часто таким образом желавших подчеркнуть свою позицию поддержки большинства, поддержки Хрущева. Спокойно изложить свою позицию, ответить на выпады не дали ни одному оппоненту Хрущева, хотя они и неоднократно находились на трибуне: дважды - Первухин, Сабуров и Ворошилов, трижды - Булганин, Каганович, Маленков, Молотов и Шепилов. Всем им дали слово для совсем коротких заявлений после принятия постановления пленума.

Хрущев выступал трижды: один раз, на одиннадцатом заседании, с продолжительной речью, затем с коротким выступлением по оргвопросам и, наконец, с небольшой заключительной речью. Однако по ходу выступлений почти всех других ораторов он очень активно давал справки по любым вопросам, вставляя реплики, порой весьма пространные, часто шутил в свойственной ему грубой манере. Активно вмешивались в ход пленума и подавали реплики и многие сторонники Хрущева - Г.К. Жуков, Н.И. Беляев, А.Б. Аристов, П.Н. Поспелов, Д.С. Полянский, А.Н. Шелепин, Н.Г. Игнатов и др.

Большинство участников пленума (по словам председательствовавшего Суслова, 164 человека) представили в президиум пленума заявления, в которых изложили свою позицию поддержки Хрущева. Знаменательно, что отсутствовавшие по различным уважительным причинам на пленуме члены и кандидаты в члены ЦК поспешили в короткие сроки засвидетельствовать свою лояльность, резко осудив членов "антипартийной группы".

Все шло по старым канонам: обвинение, осуждение, покаяние, наказание. Можно было ожидать, что пленум ЦК, в центре дискуссий которого оказалась критика культа личности Сталина, искоренения сталинщины, сам подаст пример демократизации партийной жизни и искоренения сталинских приемов в борьбе с инакомыслящими. Но этого не произошло. Участники пленума были готовы вершить суд, отсечь инакомыслящих от партии в первые же часы работы пленума. Однако сценарий его заседаний предусматривал иное развитие событий. Наиболее ретивых участников пленума, требовавших без долгих рассуждений решить судьбу Молотова, Маленкова, Кагановича, Булганина, Первухина, Сабурова, Шепилова и других, поправил Хрущев. Он сказал, что "ЦК вынесет свое решение, такое, какое посчитает политически целесообразным, учитывая внутреннюю и международную обстановку. Мне кажется, сейчас нельзя никого выводить. Это непонятно будет, получится так, что только сделали сообщение, и началась расправа".

Однако расправа над всеми, кто выступал против Хрущева, была уготована еще до заседания пленума, но, по замыслу его организаторов, он должен был показать партийной массе, широкой общественности, что не было никакой предрешенности, что было беспристрастное, свободное обсуждение положения, создавшегося в президиуме ЦК КПСС.

Чего же добивался Хрущев, организуя многодневное заседание ЦК партии? Он понимал, что "в антипартийную группу" попали авторитетные деятели партии, долгие годы входившие в состав политбюро, давние соратники Сталина. Это было выступление не одного или двух членов президиума ЦК, а его большинства, и выступали они с серьезными вопросами, с весомыми претензиями в адрес первого секретаря ЦК партии, с критикой его личных качеств, его методов руководства. От всего этого просто так нельзя было отмахнуться. Надо было убедить партию, общество, международное коммунистическое движение, общественность за рубежом в том, что президиум ЦК действительно выступил против партии, а не против Хрущева, что это столкновение не носило личного характера, что речь шла о защите высоких политических принципов, защите курса XX съезда партии, проведению которого воспротивилось большинство членов президиума ЦК КПСС.

Пленум призван был утвердить Хрущева единственным лидером партии и таким образом завершить затянувшуюся более чем на четыре года борьбу за власть среди преемников Сталина. Как в былые годы, при Сталине, он должен был показать оппонентов Хрущева врагами партии, отступниками от ее генеральной линии, что было самым тяжким преступлением в партии.

Вопрос о власти, который был главным в этой схватке, Хрущев и его команда предпочли решать за кулисами пленума. Даже при таком послушном его составе этот вопрос побоялись вынести на беспристрастное и объективное обсуждение пленума ЦК КПСС. Узкая группа уже все решила до начала заседаний. 260 членов ЦК -- представители партийной элиты -- были готовы принять любое решение -- осудить, казнить, помиловать, -- достаточно было знака нового верховного руководителя. На пленум Хрущев вышел уже как лидер партии, ее вождь, и членам ЦК в этой ситуации оставалось только выказать верноподданнические чувства и резко осудить противников Хрущева. Именно поэтому все бросились записываться для выступлений в прениях. Те, кому не дали слова, представили тексты выступлений, мучаясь в недоумении, что это: проявление недоверия, сомнения в личной преданности? По вопросу, который уже был решен, хотели выступить почти все члены ЦК. Нужно было засвидетельствовать верность, преданность, прежде всего личную преданность, новому руководителю партии.

Пленум подвел итоги продолжавшейся уже несколько лет после смерти Сталина борьбы за лидерство в партии. Хрущев одержал полную победу. Партия тоталитарного типа обрела своего единственного вождя. Все стало на свои места.

В официальных документах пленум своим главным итогом определил защиту линии XX съезда от посягательств узкой группы раскольников и отщепенцев, пытавшихся пересмотреть и ревизовать ее. Эта формула получила широкое применение в официальной пропаганде и в самом общем виде, без коррективов и специального анализа, вошла в советскую историографию.

Да, в самом общем виде внутрипартийная борьба, столкновения в ЦК и его президиуме завершились в конечном счете признанием приверженности партии, ее центральных органов курсу XX съезда. Но вправе ли мы теперь ограничиваться этой общей, краткой и не совсем точной формулой? Она не столько раскрывает истину, сколько прикрывает нежелательные стороны борьбы внутри партии начиная с позиций самого ЦК и его президиума по отношению к курсу XX съезда в 1956 - начале 1957 г. Анализ исторической ситуации, сложившейся после XX съезда, только в рамках предложенной пленумом формулы может привести к неполной, а следовательно, неверной трактовке событий, к утверждению о том, что курс XX съезда последовательно осуществлялся благодаря настойчивости Хрущева и его сторонников, а группа раскольников во главе с Молотовым постоянно пыталась противодействовать претворению его в жизнь.

Обсуждение вопросов на пленуме ЦК проходило в глубокой тайне не только от беспартийных, но и от всей массы членов партии. Со времен Ленина сохранялась традиция знакомить со стенограммой пленума узкий круг руководителей республиканского и областного партийного актива, чтобы они верно ориентировались в установках партии. На места рассылалась стенограмма пленума, но только после того, как ее подправляли, убирали "лишнее" сами ораторы, затем стенограмму еще редактировали работники аппарата ЦК КПСС. Однако стенограмму июньского 1957 г. пленума даже после правки и чистки рассылать в местные организации не стали. Более того, принятое пленумом постановление не было полностью опубликовано в печати.

В том, что скрыли от партии часть решений пленума ЦК, не было ничего необычного. Это делалось довольно часто. Удивительным было другое -- то, что материалы пленума ЦК и часть его решений скрыли от верхнего эшелона партии.

На первый взгляд, это кажется парадоксальным. Ведь это был документ, который венчал определенный период борьбы внутри руководства партии, выведший Хрущева в единственные лидеры партии. Что же хотели сохранить в секрете члены ЦК?

Президиум, пленум скрыли от партии действительное положение дел в высшем руководстве, расстановку сил в июне 1957 г., представляя дело таким образом, что только небольшая группа, а не большинство президиума ЦК, выступила против Хрущева. В решении пленума были названы фамилии Молотова, Маленкова, Кагановича и Шепилова, тогда как их позицию разделяли и Ворошилов, и Булганин, и Первухин, и Сабуров. И все они голосовали за освобождение Хрущева от обязанностей первого секретаря ЦК КПСС. Желая скрыть тот факт, что большинство членов президиума ЦК выступили против Хрущева, пленум отложил наказание остальной части "антипартийной группы", и вскоре они, большинство членов президиума ЦК, понесли наказание -- были выведены из состава президиума, а затем из ЦК КПСС.

Все решения, касающиеся массовых политических репрессий и участия в них членов политбюро в 30-е годы, были приняты секретным порядком. Такая позиция вызывает недоумение, ибо участие в массовых политических репрессиях было одним из главных пунктов обвинения и Молотова, и Маленкова, и Кагановича. Однако и констатация этого факта, и обвинение как предлог для их наказания на пленуме были скрыты от партии. По всей вероятности, руководство партии пугало то, что эти обвинения в полной мере могли быть распространены и на других членов политбюро, и в первую очередь на самого Хрущева.

Были и другие важные обстоятельства, которые определили позицию президиума ЦК по вопросам информации о работе пленума ЦК и его решений. В событиях конца июня 1957 г. особую роль сыграл Г.К. Жуков -- и в ходе заседания президиума ЦК, подготовки пленума ЦК КПСС, и в ходе его работы. Из стенограммы пленума видна высокая оценка роли Жукова в борьбе против группы Молотова, данная Хрущевым. Именно Жуков много сделал для сохранения Хрущева на посту первого секретаря ЦК КПСС. В стенограмме пленума ЦК воспроизведены угрозы применения армии в решении вопроса о власти, высказанные Жуковым накануне пленума ЦК. Никогда армия не стояла так близко к политике, никогда до сих пор в ее руках не было решения вопроса о власти в партии и государстве.

О том, что президиум ЦК не имел желания сообщать об этих фактах партии, свидетельствует та правка, которая была осуществлена помощником Хрущева Г.Т. Шуйским в стенограмме, которая сохранилась в Архиве Президента РФ. Из этой правки видно, как из стенограммы снимались высказывания Хрущева, высокие оценки позиции Жукова, его действий в дни кризиса, данные Брежневым.

Берия, последний рыцарь Сталина Прудникова Елена Анатольевна

Приложение 2 Стенограмма июльского (1957 г.) Пленума ЦК КПСС

Из книги Берия, последний рыцарь Сталина автора Прудникова Елена Анатольевна

Краткие биографические справки на некоторых малоизвестных участников Июльского Пленума ЦК КПСС Андреев А. А. (1895–1971)В 1939–1952 гг. председатель КПК при ЦК ВКП (б). В 1946–1953 гг. заместитель председатель Совмина СССР.Андрианов В. М. (1902–1978)В 1949–1953 гг. первый секретарь

Из книги Ближний круг Сталина. Соратники вождя автора Медведев Рой Александрович

От июньского Пленума до XXII съезда КПСС На июньском (1957 года) Пленуме ЦК КПСС, так же как и на предшествовавшем ему заседании Президиума ЦК, Микоян твердо стоял на стороне Н. С. Хрущева. Только на Пленуме он выступал дважды и говорил каждый раз больше часа. В сущности, из

автора Сталин Иосиф Виссарионович

Из СТЕНОГРАММЫ ИЮЛЬСКОГО (1953) ПЛЕНУМА ЦК КПСС Выступления А. А. Андреева и И. Ф. Тевосяна Андреев (член ЦК КПСС, член Президиума Верховного Совета СССР. - Ред.). Товарищи, я считаю очень правильным, что наш Президиум не ограничился простым сообщением, а решил провести по делу

Из книги Полное собрание сочинений. Том 16 [Другое изданее] автора Сталин Иосиф Виссарионович

автора

Георгий Жуков. Стенограмма октябрьского (1957 г.) пленума ЦК КПСС и другие документы МЕЖДУНАРОДНЫЙ ФОНД«ДЕМОКРАТИЯ»(Фонд Александра Н. Яковлева)ДОКУМЕНТЫСЕРИЯ ОСНОВАНА В 1997 ГОДУПОД ОБЩЕЙ РЕДАКЦИЕЙАКАДЕМИКА А.Н. ЯКОВЛЕВАРЕЦАКЦИОННЫЙ СОВЕТ:А.Н. Яковлев (председатель),Г.А.

Из книги Георгий Жуков. Стенограмма октябрьского (1957 г.) пленума ЦК КПСС и другие документы автора История Автор неизвестен --

№ 8 ВЫСТУПЛЕНИЕ Г.К. ЖУКОВА НА ИЮНЬСКОМ (1957 г.) ПЛЕНУМЕ ЦК КПСС 22 июня 1957 г.Товарищи, за последние годы, особенно после XX съезда партии, советский народ под руководством нашей партии проделал огромнейшую работу. Наша партия вместе со всем советским народом вправе искренне

Из книги Георгий Жуков. Стенограмма октябрьского (1957 г.) пленума ЦК КПСС и другие документы автора История Автор неизвестен --

№ 11 ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПРЕЗИДИУМА ЦК КПСС О ДАТЕ СОЗЫВА И ПОВЕСТКЕ ДНЯ ПЛЕНУМА ЦК КПСС 25 октября 1957 г. Сов[ершенно] секретноП120/16. О созыве Пленума ЦК КПСС21 Созвать Пленум ЦК КПСС на 28 октября с.г. в 10 часов утра. Поставить на обсуждение Пленума вопрос об улучшении

Из книги Георгий Жуков. Стенограмма октябрьского (1957 г.) пленума ЦК КПСС и другие документы автора История Автор неизвестен --

№ 18 ПРОТОКОЛ № 5 ЗАСЕДАНИЯ ПЛЕНУМА ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМИТЕТА КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА ОТ 28–29 ОКТЯБРЯ 1957 годаa ПОДПИСНОЙ СТРОГО СЕКРЕТНОПодлежит возврату в 5-дневный срок в 1-й сектор Общего отдела ЦК КПССПрисутствовали:Члены ЦК КПСС:тт. Авхимович,

Из книги Георгий Жуков. Стенограмма октябрьского (1957 г.) пленума ЦК КПСС и другие документы автора История Автор неизвестен --

№ 19 ПЛЕНУМ ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМИТЕТА КПСС- ОКТЯБРЬ 1957 года СтенограммаЗАСЕДАНИЕ ПЕРВОЕ Утреннее, 28 октябряПредседательствующий тов. ХРУЩЕВ.Товарищи, из 126 членов Центрального Комитета прибыло и находится здесь ПО членов Центрального Комитета; из 117 кандидатов прибыло

Из книги Георгий Жуков. Стенограмма октябрьского (1957 г.) пленума ЦК КПСС и другие документы автора История Автор неизвестен --

№ 20 ВЫСТУПЛЕНИЕ Н.С. ХРУЩЕВА НА ЧЕТВЕРТОМ ЗАСЕДАНИИ ПЛЕНУМА ЦК КПСС, ВОСПРОИЗВЕДЕННОЕ ПО СТЕНОГРАФИЧЕСКОМУ ОТЧЕТУ 29 октября 1957 г.ХРУЩЕВ. Товарищи! В начале своего выступления я хотел бы в виде справки сказать о следующем: в Президиум ЦК поступила записка от тов. Конева по

Из книги Георгий Жуков. Стенограмма октябрьского (1957 г.) пленума ЦК КПСС и другие документы автора История Автор неизвестен --

№ 21 ЗАЯВЛЕНИЯ ЧЛЕНОВ ЦК КПСС, КАНДИДАТОВ В ЧЛЕНЫ ЦК КПСС И ЧЛЕНОВ ЦРК КПСС В ЦК КПСС И ПРЕЗИДИУМ ПЛЕНУМА ЦК КПСС 25 октября - 19 ноября

Из книги Георгий Жуков. Стенограмма октябрьского (1957 г.) пленума ЦК КПСС и другие документы автора История Автор неизвестен --

№ 24 УКАЗАНИЯ ПОСЛАМ СССР В СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ СТРАНАХ С ТЕКСТОМ ИНФОРМАЦИИ О РЕШЕНИИ ОКТЯБРЬСКОГО (1957 г.) ПЛЕНУМА ЦК КПСС Особая 29 октября 1957 г.ПЕКИН (СОФИЯ, ПРАГА, ТИРАНА, ПХЕНЬЯН,УЛАН-БАТОР, ХАНОЙ)СОВПОСОЛПосетите товарища Мао Цзэдуна (соответственно тт. Живкова,

Из книги Георгий Жуков. Стенограмма октябрьского (1957 г.) пленума ЦК КПСС и другие документы автора История Автор неизвестен --

№ 25 УКАЗАНИЯ ПОСЛАМ СССР ВО ФРАНЦИИ, ИТАЛИИ И ФИНЛЯНДИИ О РЕШЕНИИ ОКТЯБРЬСКОГО (1957 г.) ПЛЕНУМА ЦК КПСС Особая 29 октября 1957 г.ПАРИЖ СОВПОСОЛРИМ СОВПОСОЛХЕЛЬСИНКИ СОВПОСОЛ28–29 октября состоялся Пленум ЦК КПСС, который обсудил вопрос «Об улучшении партийно-политической

Из книги Георгий Жуков. Стенограмма октябрьского (1957 г.) пленума ЦК КПСС и другие документы автора История Автор неизвестен --

№ 26 УКАЗАНИЕ ПОСЛУ СССР В ВЕЛИКОБРИТАНИИ О РЕШЕНИИ ОКТЯБРЬСКОГО (1957 г.) ПЛЕНУМА ЦК КПСС Особая 30 октября 1957 г.ЛОНДОН СовпосолПосетите Голлана (соответственно Копленига - смотри список) и сообщите ему: 28–29 октября состоялся Пленум ЦК КПСС, который обсудил вопрос «Об

Из книги Георгий Жуков. Стенограмма октябрьского (1957 г.) пленума ЦК КПСС и другие документы автора История Автор неизвестен --

№ 31 ЗАПИСКА П.Ф. ПИГАЛЕВА В ЦК КПСС О «РЕСПУБЛИКАНСКИХ И ОБЛАСТНЫХ СОБРАНИЯХ ПАРТИЙНОГО АКТИВА, ПОСВЯЩЕННЫХ ИТОГАМ ОКТЯБРЬСКОГО ПЛЕНУМА ЦК КПСС» 1 ноября 1957 г.В союзных республиках проходят собрания партийного актива по обсуждению итогов октябрьского Пленума ЦК КПСС.По

Из книги Георгий Жуков. Стенограмма октябрьского (1957 г.) пленума ЦК КПСС и другие документы автора История Автор неизвестен --

№ 32 ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА Р.Я. МАЛИНОВСКОГО И Ф.П. СТЕПЧЕНКО В ЦК КПСС О СОБРАНИЯХ ПАРТИЙНЫХ АКТИВОВ В ВОЕННЫХ ОКРУГАХ ПО ИТОГАМ ОКТЯБРЬСКОГО ПЛЕНУМА ЦК КПСС 1 ноября 1957 г. СекретноДокладываю о проводимой работе в войсках по доведению и разъяснению решений октябрьского