Хан крым гирей. Род:Гиреи. Адресовано Величественному Татарскому народу, который является Знаменитой Золотой Ордой

Крымская война 1853–1856 годы. Крымская война. Войска Франции, Англии, Турции и Сардинского королевства, вопреки интересам этих стан и народов, брошены против Руси безродными сектантами, засевшими в правительствах этих стран. 1 000 000 русских ратников воюет против 1 000 000 вояк

Гиреи

Перед воротами Орта-капу возвышается центрические восьмигранное сооружение под черепичной крышей. Со стороны привратной площади к нему пристроен резной портал, образованный пилонами, перекрытыми массивной аркой. Погребальные сооружения такой конструкции - мавзолеи - в Крыму появились в XIV в. Их архитектура сложилась в малоазиатских княжествах, основанных турками-сельджуками на территориях, отнятых в XI-XII вв. у Византии. На крымскотатарском языке они назывались «дюрбе», или «дурбе». Арабская надпись, словно орнамент украшающая мраморное надгробие в мавзолее, гласит: «Это гробница знаменитой государыни Джанике-Ханым, дочери Тохтамыш-хана».

Того самого золотоордынского хана Тохтамыша, который через два года после Куликовской битвы привел огромное войско под стены града Дмитрия Донского.

Мавзолей вызывает немало вопросов. Удивляет его хорошее состояние - ведь окружающие постройки лежат в руинах. Сохранил ли он первозданный вид? Есть ли хоть малая доля истины в поэтических легендах, посвященных «государыне Джанике-Ханым»? В одной из них Джанике-ханым - юная прекрасная девушка - жертвует собой ради спасения родного города, осажденного врагами, в другой - она гибнет вместе с возлюбленным, не покорившись жестокой воле родителей.

Прекрасный знаток истории Крыма А.Л. Бертье-Делагард в статье, посвященной древностям Чуфут-кале, вышедшей в 1920 г., с большой долей скепсиса писал о героине легенд: «С ее именем (Джанике-ханым. - Авт.) связано несколько вздорных, мнимо народных рассказов, но точно исторического о ней ничего не известно»1.

Настолько ли безнадежна ситуация? Внимательное чтение сочинений мусульманских авторов XV в. убеждает в ином. Джанике-ханым достаточно известная фигура не только в истории Крыма, но и Золотой Орды.

Летописец Кадыр Али-бей под 822 годом хиджры* (1419-1420) сообщает: «У Тохтамыша была дочь по имени Джаныка, ее взял Едигей, в то время Кадыр-Берды было три только года: Джаныка выпросила у Едигея пощадить ее брата, спрятала его в царства»2. Описанные события происходили ранее указанной даты, так как в упомянутом рассказе о сражении войск, возглавляемых Кадыр-Берды и Едигеем на реке Яик (Урал), повествуется о гибели обоих полководцев3.

Косвенное свидетельство о Джанике-ханым можно обнаружить в сочинении арабского летописца Абд-Ал-Раззака Самарканди (1413-1482 гг.). Под 814 г. х. (1411-1412) он говорит об осаде войсками Джелаль-ад-дин-султана сына Тохтамыша города Хорезма, в котором укрылся Едигей, потерпевший поражение в предыдущем сражении. Командующий осаждающими послал следующий приказ одному из своих военачальников: «Если Идигу пришлет своего сына Султан-Махмуда и сестру Джелаль-ад-дина, которая имела этого сына..., то не воюйте с ним»4. Здесь прямо не указано имя сестры, но легко догадаться, что это дочь Тохтамыша и жена Едигея, не кто иная, как Джанике-ханым.

Встречается упоминание о ней и в сочинениях Эльмакризи (1364-1442 гг.) «Книга путей для познания династий, царских»: «В шевалле 819 года (22.11-21.12. 1416 г.) прибыла хатун, жена эмира Идики, государя Дештского**. Она хотела из Дамаска совершить хадж***. В свите ее находилось 300 всадников»5.

Другой летописец Ибнхаджара Эласкалаиц (1372-1449 гг.), автор сочинения «Извещение неразумных о датах века» отмечает прибытие знатной путешественницы в богатейший город мусульманского Востока - Дамаск: «В 819 г. х. (1416-1417) прибыла в Дамаск хатунь, жена Идику, владетеля Дештского, с просьбой совершить хадж. Вместе с ней прибыло 300 всадников, и они совершили хадж в обществе сирийского каравана»6.

В 1437 г. Джанике-ханым скончалась и была погребена на плато Кырк-ора с титулом «великой государыни».

Для того, чтобы из этих отрывочных сведений, относящихся к жизни «великой государыни», извлечь нужную информацию, надо разобраться в сложных переплетениях родовых и свойских связей Тохтамышевичей. Какая ниточка этого клубка выведет нас к мавзолею на главной площади Кырк-ора?

Многочисленная родня знаменитого хана Тохтамыша, имевшего трех жен (заметим, что Коран позволяет иметь четырех законных жен), описана в прибавлении к сборнику летописей персидского летописца Рашид-ад-Дина. Чтобы не утомить читателя перечислением имен бесчисленных родственников, обратимся к таблице, составленной на основе источников****.

Она поможет разобраться в родственных симпатиях и антипатиях Джанике-ханым. Особое внимание привлекает потомство от жены Тохтамыша, дочери Хаджи-бека, а также некоей «наложницы из племени черкес».

Ничего не известно о детстве Джанике-ханым. Первое упоминание связано с браком ее с Едигеем, могущественным эмиром ногайской орды, до 1397 г. находившегося не только в подчинении, но и в дружеских отношениях с Тохтамышем.

По словам историка Ибнарабшаха, «эмир Идику был у Тохтамыша одним из главных эмиров левой стороны (крыла войска. - Авт.), одним из вельмож, избиравшихся во время бедствий для устранения их, и из людей здравомыслия и совета; племя его называлось Кунграт»7. А в летописи Эдзехеби в сообщении о смерти Едигея в 822 г. х. (1419-1420) говорится: «Умер великий эмир в Деште, Идики, распоряжавшийся управлением Сарая и Дешт-Кипчака; султаны при нем носили только имена, но не имели никакого значения. Вот почему некоторые летописцы полагали, что он назывался государем Дешта»8.

В 1397 г. Едигей переметнулся к самаркандскому правителю Тимуру, причиной этому стало изменившееся отношение к нему со стороны Тохтамыша. Как отмечал Ибнарабшах, хан «был свирепого нрава». На золотоордынский престол Тохтамыш сел в 773 г. х. (1371-1372). Его правление прошло под знаком жестокой борьбы с Тимуром. Военные действия развернулись на огромных пространствах Дешт-и-Кипчак от Тюмени до Крыма, от Сарая до Хорезма. Не последнюю роль в обострении этой борьбы сыграла фигура Едигея, ставшего союзником Тимура и подстрекавшего его к активным действиям против Тохтамыша.

Злобу Тохтамыш вымещает на своей жене Тогайбек (Тавлин-бек в русских летописях), матери Джанике-ханым. Он убивает ее9.

Мы вправе предположить, что брак между Джанике-ханым и Едигеем состоялся до разрыва с Тохтамышем (1397 г.). Вероятно, невестой она стала, как это обычно бывало на мусульманском Востоке, в возрасте 14-15 лет. В источниках имя Едигея начинает часто встречаться не ранее 1395 г. Возможно, именно в течение двух лет после поражения Тохтамыша от Тимура в 1395 г. произошло возвышение Едигея, подкрепленное браком с дочерью Тохтамыша.

Хан стремился привязать к себе эмиров, сделать их послушными не только силой административной власти, но и с помощью родственных уз, выдавая за предводителей орд своих дочерей. Сестра Джанике-ханым (имя ее неизвестно) была замужем за эмиром Базаном, сражавшимся в войске Джелаль-ад-дина против Едигея, засевшего в Хорезме.

Вероятно, в момент разрыва между Едигеем и Тохтамышем Джанике находилась вдали от ханской ставки. Вряд ли у нее были нежные отношения со свирепым родителем, убившим ее мать.

Едигей, несомненно, был незаурядной личностью, способной претендовать на высокое положение в золотоордынской иерархии, но не на высшее, ибо Чингисханом был установлен порядок престолонаследия, в соответствии с которым только его потомки могли становиться великими ханами.

Завет этот исполнялся свято, превратившись в юридический институт, - тюре, имевший фундаментальное значение для всей правовой системы Золотой Орды. Многие представители феодально-родовой знати, сосредоточившие в своих руках военную и политическую власть, вполне достаточную для реализации претензий на высший престол, так и не смогли преодолеть последний барьер - слово Чингисхана, обретшее силу священного закона. Поэтому бывало так, что всесильный временщик вынужден был терпеть на официальном престоле безвольную фигуру из потомства Чингисова, с которой в сознании подданных олицетворялась законная власть. Так было и с всесильным Ногаем, и не менее могущественным Едигеем.

Брак с чингизидкой Джанике-ханым позволял последнему стать свояком в роду носителей высшей власти, и это давало надежду если не ему, то его потомству, при удачном стечении обстоятельств, претендовать на трон.

Однако смерть прервала путь Едигея к заветной мечте. Джанике-ханым, несомненно, имела высокие привилегии и была единственной надеждой на реализацию его честолюбивых замыслов. Это понимал не только Едигей, но и его противники. Недаром одним из первых требований Джелаль-ад-дина к осажденному Хорезму была выдача его родной сестры с племянником.

Джанике не довольствовалась затворническим уделом женщины-мусульманки. Она стремилась приобрести политическое влияние, а путь к этому лежал через религиозную деятельность. Именно поэтому в 1416 г. она с пышной свитой совершила паломничество в Мекку, о чем заговорил весь мусульманский мир. Джанике стала заметной политической фигурой. О влиянии ее на Едигея свидетельствует упомянутый случай с Кадыр-Берды. Видимо, она имела возможность не только спасти жизнь брата, вырвав его из рук Едигея, но и спрятать так надежно и далеко, что он оказался недосягаемым для всесильного эмира, который несомненно был заинтересован в устранении маленького царевича, последнего сына Тохтамыша. И мы знаем, что опасения Едигея подтвердились. В 1420 г. «Кадыр-Берды-хан во главе с крымским войском перешел через Волгу и вступил в сражение с Едигеем у реки Яик» (Урал. - Лет.)10. Эта битва стала последней для обоих полководцев.

Спасая Кадыр-Берды, Джанике, вероятно, руководствовалась не только родственными чувствами, но и дальновидным политическим расчетом, ведь Едигей имел от нее сына и стремился сделать его единственным законным претендентом на престол, устранив всех остальных тохтамышевичей, не исключая и саму Джанике.

Однако до сих пор речь шла о деятельности Джанике-ханым, связанной с Золотой Ордой. Но в ней нет ответов на такие важные для нас вопросы: почему Джанике погребена в Кырк-оре и почему в эпитафии она названа «великой царицей». Чтобы ответить на эти вопросы, надо углубиться в генеалогию ее рода.

Из предыдущей главы читатель знает, что татары захватили Кырк-ор в середине XIV в. Его правители, наместники золотоордынских ханов, принимали участие в военных походах, об одном из которых сообщает ряд независимых источников. В 1363 г. великий князь литовский Ольгерд разгромил на Синих Водах (ныне река Сишоха, левый приток Южного Буга) татарское войско, возглавляемое тремя князьями - Бек-Ходжи, Кутлу-бугом и Димитрием. Историческая интерпретация и хронология этого события вызвала споры среди исследователей11. Однако в отношении личностей князей и их уделов мнение едино. Первые два - наместники, правившие от имени золотоордынского хана, а третий, судя по имени, христианин, был союзником, правителем княжества Феодоро, столицей которого являлся город на мангупском плато, известный под таким же названием - Феодоро. Кутлу-буг был ханом крымским, или солхатским, то есть правил в Восточном Крыму, центром которого был город Крым (современный Старый Крым), а Бек-Хаджи, или Хаджи-бек, сидел в Кырк-оре. Таким образом, лишь перечень князей позволяет уяснить политическую структуру, сложившуюся на полуострове после его включения в состав Золотой Орды. К этому можно добавить, что южное и юго-восточное побережье находилось под контролем генуэзцев, укрепившихся здесь в 60-е гг. XIII в. и находившихся в напряженных отношениях и с Золотой Ордой и с Феодоро. Отсюда политическое сближение последних, выразившееся в участии мангупских князей в сражении на Синих Водах. Имя Хаджи-бека в дальнейшем не раз мелькает в источниках. Его дочь Тогайбек становится женой Тохтамыша и матерью Джанике. Дальнейшее читателю известно: Тогайбек стала жертвой свирепости хана.

Итак, родственные корни Джанике восходят к Кырк-ору. Не здесь ли укрывала Джанике своего брата Кадыр-Берды, ведь это была родина его матери, бывшей не из знатного татарского рода, а «наложницей из племени черкес»? Как известно, татары нередко именовали черкесами алан-асов12, древних жителей Кырк-ора. Становится ясным, почему в последнее сражение с Едигеем Кадыр-Берды вел войска из Крыма.

Уяснив генеалогию, перейдем ко второй части вопроса. После гибели Кадыр-Берды в 1420 г. Джанике осталась старшей в роду Тохтамыша и могла претендовать на высшую власть, но не во всей Дешт-и-Кипчак, где шла ожесточенная борьба за трон между многочисленными ветвями Чингисова дерева, а у себя на родине в Кырк-оре, вдали от кровавых усобиц, сотрясавших евразийские степи. В этих условиях усиливалась тенденция к обособлению Крыма в силу его географического положения и развития торгово-экономических отношений, приближенности к византийской и западноевропейской цивилизациям.

Вполне вероятно, что Джанике была правительницей или регентшей кырк-орского бейлика вплоть до своей кончины, и вряд ли это правление было безоблачным, так как междоусобные столкновения докатывались и до Крымских гор.

В 20-30-х гг. XV в. источники в большей степени освещают жизнь соседнего с Кырк-ором Мангупского княжества, где в это время правил энергичный князь Алексей, который в союзе с правителем Солхата вел напряженную войну с генуэзцами, основал порт в Каламите, строил крепости на южном побережье, контролируемом его врагами. В 1433 г. князю удалось захватить крепость Чембало (Балаклаву), которую генуэзцы вернули себе лишь в результате большой военно-морской экспедиции. На помощь союзнику поспешил Хаджи-Гирей, правивший в Крыму (Солхате), но Чембало уже была в руках генуэзцев. Вскоре ему пришлось наносить контрудар по отряду Карло Ломеллино, двигавшемуся после победы над Феодоро от Кафы на Солхат. На полпути, в урочище Карагозы, пятитысячный отряд генуэзцев был наголову разбит трехтысячным войском Хаджи-Гирея, и тем не менее внутренние распри в Золотой Орде вынудили хана бежать в Польшу. В 1437 г. он был поставлен на крымский престол королем Сигизмундом. Но правление его было недолгим, в том же году он вновь отправляется в изгнание, найдя приют при дворе польского короля.

Очередное изгнание Хаджи-Гирея совпало с датой смерти Джанике-ханым. Случайно ли это? Вероятно, правительница бейлика, и ранее благоволившая к Хаджи-Гирею, видела в нем опору в борьбе с Тохтамышевичами Кичи-Мухаммедом и Сеид-Ахметом, претендовавшими на полновластие в Крыму. Смерть Джанике была сильнейшим ударом для Хаджи-Гирея, он лишился поддержки и вынужден был эмигрировать. В Крым Хаджи-Гирей вернулся в 1443 г., но только в 1449 г. окончательно обосновался в Кырк-оре, ставшем более чем на полвека главной ханской ставкой, фактической столицей молодого Крымского ханства.

В начале XVI в. в устье ущелья Марьям-дере близ Успенского монастыря был построен мавзолей, в котором были погребены Хаджи-Гирей, скончавшийся в 1466 г., а в 1515 г. и строитель мавзолея Менгли-Гирей. Возникает вопрос, где находилось место первоначального захоронения основателя династии Гиреев? Не исключено, что это был Кырк-ор, поскольку там хоронили и других правителей. Вот свидетельство французского путешественника Жильбера Ромма, посетившего Чуфут-кале в 1789 г.: «В центре города посреди домов видны остатки гробницы, воздвигнутой над прахом Гайдар-хана, умершего лет 300 назад»13. Автор ошибся, речь, конечно, шла о гробнице Джанике-ханым, но, видимо, память о погребении в Кырк-оре Гейдар-хана, сына Хаджи-Гирея, сместившего с трона отца и правившего несколько месяцев в 1456 г., сохранялась14. Это может быть объяснено существованием гробницы с соответствующей надписью, не дошедшей до нашего времени. На рисунках мавзолея Джанике-ханым, относящихся к середине XIX в., хорошо видны мусульманские надгробия, расположенные рядом с ним.

При раскопках в 1988 г. позднесредневековой усадьбы у северной оконечности Восточной оборонительной стены Чуфут-кале в глубокой скальной выемке было найдено надгробие с датой 1416 г., подтверждающее существование на плато татарского некрополя.

Был ли воздвигнут мавзолей Джанике-ханым сразу после ее смерти или некоторое время спустя? Вероятно, все-таки последнее. Близость его архитектурных деталей с мавзолеем в Салачике и с так называемым Эски-дюрбе близ ханского дворца в Бахчисарае позволяют предположить, что наиболее вероятная дата строительства гробницы «великой государыни» - начало XVI в. Это было время окончательного упрочения на крымском престоле династии Гиреев в лице Менгли-Гирея. Разгромив орду Ших-Ахмата, последнего золотоордынского правителя, Менгли-Гирей окончательно разрубил чингисов узел для Восточной Евроны. Золотая Орда перестала существовать кик единое государство. По словам русского историка С.М. Соловьева, «Крым избавил Москву окончательно от потомков Батыевых»15.

Именно это время отмечено возведением мавзолеев, ставших, по сути дела, историческими памятниками Крымского ханства, иллюстрирующими историю его формирования и завоевания суверенитета. В XVI-XVIII вв. прочно укрепилась традиция, согласно которой происхождение самостоятельного крымского татарского государства возводилось к Тохтамышу, и Джанике-ханым была ключевой фигурой этой версии.

В заключение наших размышлений у гробницы «великой государыни» следует упомянуть об археологических исследованиях памятника. В 1940 г. археолог В.П. Бабенчиков проник в склеп под мавзолеем. Стены и свод его были выложены хорошо отесанными и пригнанными друг к другу блоками. Среди земли и камней, накопившихся на полу усыпальницы, были обнаружены разрозненные кости нескольких человеческих скелетов. Первоначальное захоронение не сохранилось.

В дневниковых записях русского поэта В.А. Жуковского, посетившего Чуфут-кале в 1837 г., есть такие заметки, относящиеся к мавзолею: «Гробница с прекрасно сделанной надписью. Свод под ней. Прах встревожен»16.

Но вернемся ко времени, когда Джанике была еще жива и принимала участие в событиях, приведших к появлению самостоятельного Крымского ханства.

Смерть Едигея в 1420 г. стала переломным моментом в борьбе татарских беев, осевших в Крыму, за отделение от Золотой Орды. Нужно учитывать, что претенденты на власть в Орде рассматривали Крым, в силу его изолированного географического положения, как надежное убежище, в котором можно отсидеться в случае поражения в междоусобной борьбе17. Поэтому они с большим подозрением относились к центробежным устремлениям крымской феодальной знати. Ситуация эта хорошо воспроизведена в сообщении арабского летописца Эль-Айни, относящемся к марту 1427 г.: «В землях Дештских (была) большая неурядица, ханы оспаривают царство друг у друга, из них по имени Девлет-Берды, овладел Крымом и прилегающим к нему краем; другой Мухаммед хан завладел Сараем и принадлежащими к нему землями; а третий, по имени Борак, занял земли, граничащие с землями Тимур-Ленка»18.

Девлет-Берды был родным братом Гиас-ад-дина, отца Хаджи-Гирея. Правление его было недолгим. В 832 г. х. (11.10.1427-1.10.1428 г.) тот же Эль-Айни называет «государем Крыма и прилегающих к нему земель» Мухаммед-хана, то есть Улуг-Мухаммеда, известного как основателя Казанского ханства.

История Крыма 30-х гг. XV в., как отмечает историк М.Г. Сафаргалиев, плохо отражена в источниках, поэтому события ее приходится реконструировать на основании отрывочных сведений. Известно, что Гиас-ад-дин, потерпев поражение в борьбе за ордынский престол, нашел убежище в Литве при дворе князя Витовта. Великий князь литовский вел сложную дипломатическую игру, лавируя между государствами Запада и Востока. Ему было выгодно держать при себе возможных претендентов на высшую власть в Дешт-и-Кипчак, разжигая тем самым между соперниками вражду и взаимные подозрения. Поддерживая союз с Улуг-Мухаммедом, он в то же время дает приют его злейшему врагу Гиас-ад-дину, который в Литве и скончался. Вероятно, не случайно то, что и его сын Хаджи-Гирей со своими приближенными не раз находил убежище в резиденции литовских князей. Так начала формироваться этнографическая группа литовских татар и, возможно, караимов, появление которых в Литве по традиции связывается с именем Витовта.

В начале 30-х гг. XV в. преемник Витовта великий князь Сигизмунд, продолжая политику своего предшественника, направил Хаджи-Гирея на крымский престол и тем самым нанес сильнейший удар и без того лишь видимому единству Золотой Орды. В связи с событиями 1433-1434 гг., связанными с военным конфликтом между генуэзцами, с одной стороны, и Мангупским княжеством и Крымским ханством, с другой, мы встречаем впервые имя Хаджи-Гирея. После поражения генуэзцы, вероятно, вынуждены были признать его полноправным крымским ханом. Однако вскоре Хаджи-Гирей терпит поражение от Сеид-Ахмета, в очередной раз пытавшегося возродить Золотую Орду. Не исключено, что к падению Хаджи-Гирея были причастны генуэзские дипломаты, которым выгоднее было иметь дело с ханом Золотой Орды, находившимся далеко от их владений, чем терпеть близкое соседство крымского хана. В 1434 г. Хаджи-Гирей вновь был вынужден искать убежище у великого князя Сигизмунда и пробыл там до 1443 г., лишь на короткое время объявившись в Крыму в 1437 г., о чем читатель уже знает.

К этому времени местные беи-карачи, укрепившиеся на полуострове с XIII в. (аргыны, барыны, ширины, сиджеуты), недовольные непрекращаюшимися смутами в Дешт-и-Кипчак, угрожавшими их владениям, содействуют возвращению Хаджи-Гирея на крымский престол. Ведь нередко их земли раздавались приближенным одержавшего верх правителя степи. По сведению русской летописи, литовский князь Казимир «по их просьбе (беев. - Авт.)... тоего царя Ази-Гирея з люди чествовавша и одаровавша, и во великой его почести до орды Перекопские на царство посла, и послал з нем садеча его на царство, маршалка земского Радивила и Радивил отправил в почетности аз до стояла его до Перекопа, и там его Радивил именем великого князя Казимира посадил на царство Перекопском»19. По другим данным Хаджи-Гирей был объявлен ханом еще в Литве20.

Теперь у Хаджи-Гирея в руках была не только реальная власть, но и военная сила. Объединенное войско крымских беев под его командованием разгромило Сеид-Ахмета и захватило хана в плен. Став полноправным правителем в степях и предгорьях полуострова, Хаджи-Гирей своей резиденцией избрал однажды уже поддержавший его Кырк-ор. Почему его не устраивал Солхат, традиционная резиденция золотоордынского наместника? Да потому, что Солхат отождествлялся с зависимостью от Золотой Орды. Кроме того, по своему географическому положению, сделавшему его важным пунктом на международном торговом пути, город был открыт со стороны степи, а значит, уязвим для карательных экспедиций из Дешт-и-Кипчак. Да и близость к Кафе, с тревогой воспринявшей появление хана, с которым было связано унизительное для генуэзцев поражение в 1434 г., была опасной. Поэтому они всячески поддерживали хана Кичи-Мухаммеда, находившегося в отдалении от Крыма. Политика генуэзцев усугубляла и без того обостренные отношения с крымскими татарами, и в конечном итоге, борьба с колониями толкнула Хаджи-Гирея к союзу с Османской империей. Союз был заключен в 1454 г. В мае 1475 г. турки высадились под Кафой, открыв новую эпоху в истории Крыма - эпоху османского владычества на территориях, захваченных у генуэзцев и княжества Феодоро, эпоху вассальной зависимости крымских ханов от стамбульских султанов.

Кырк-ор удовлетворял Хаджи-Гирея по целому ряду обстоятельств. Кроме того, что он представлял собой естественное укрепление, здесь имелись и надежные фортификационные сооружения. Привыкшая к степному приволью конница ордынских ханов чувствовала себя в лабиринте скал и ущелий неуютно. Далеко отсюда находились и враждебные крепости генуэзцев. К тому же здесь Хаджи-Гирей находился поблизости от своего союзника - мангупского князя.

И как уже отмечалось, население Кырк-ора было настроено доброжелательно к Хаджи-Гирею. Сыграли роль поддержка Джанике-ханым, а также традиция преемственности власти, о чем свидетельствует ярлык, выданный жителям города в 1459 г.

«Всему-всему народу как есть, знайте. Этот ярлык получившие Кырк-ерские народные старшины, а во главе их старики Сейид Ахмед Хаджике, Ходжи Махмуд, Хаджи Мухаммед, Хызр Шейх ходатайствовали, говоря «Хан, Дядя Ваш, смилостивился над народом кырк-ерским, дал тарханый ярлык» и предъявивши ярлык, испрашивали (такой же). Мы же соизволили на их просьбу рекли: «и по нашему благоволению пусть тем де обычаем будут тарханцами. И впредь с этого дня пусть все находящиеся в крепости Кырк-ерской мусульмане, христиане, иудеи - будут тарханцами. «Кто бы справа, слева, извне, изнутри, откуда бы ни было, из ясычных, из неясычных, ни пришел и ни осел в крепости он от ясака, от калыма, пусть будет тарханец рекли мы. Затем кто бы таки ни были эти тарханцы, знаете, чтобы ни скота ни волов их для подвод арканами не ловили: ни алуфи, ни сюсюни не взимали бы, ни в доме их насильно постоя не оставили бы, ни подымной подати, ни налога так не взимали бы никому таки из них утеснения и прижима не причиняли бы. Пусть они со спокойною душою тихо проживая, проводя смирено жизнь свою, вечером и утром в спокойствии да воздаст молитвы и славословие за нас и за наш род-родов. Так мы рекли»21.

Из этого документа ясно, что дядя Хаджи-Гирея - Девлет-Берды, кратковременно правивший Крымом в 1426-1427 гг., дал жителям крепости ряд льгот, объявив их тарханами. Хаджи-Гирей полностью подтвердил эти обязательства, подчеркнув тем самым свое феодальное право на Кырк-ор. В дальнейшем его преемники, становясь ханами, возобновляли этот важный документ, который можно считать признанием со стороны Гиреев роли кырк-орского бейлика в поддержке их стремления к независимости от Орды и упрочения положения в Крыму. Не исключено, что Кырк-ор был для Девлет-Берды опорой в объединении вокруг него сепаратистски настроенных крымско-татарских феодалов. Как уже говорилось, этому немало способствовала и важная политическая фигура из рода Тохтамыша - Джанике-ханым, дальновидно сделавшая ставку на сторонников крымской самостоятельности.

Итак, Хаджи-Гирей выбрал Кырк-ор как единственно возможную резиденцию, и она стала фактически первой столицей Крымского ханства. В 1466 г. Хаджи-Гирея не стало. Вновь начинается смута. Власть оспаривали шесть сыновей умершего хана. В соответствии с шариатом право было на стороне старшего Нур-Девлета. Поддерживаемый Польшей, он правил два года, а в 1468 г. в условиях непрекращающейся усобицы был изгнан Менгли-Гиреем, за которым стояли влиятельные беи и генуэзцы. Ситуация осложнилась вступлением в борьбу за престол представителя могущественного бейского рода Ширинов Эминека, вынудившего Менгли-Гирея искать убежище в генуэзской Кафе, для администрации которой он был и почетным заложником, и политическим орудием как претендент на крымский престол. После захвата Кафы турками в июне 1475 г. он был доставлен в Стамбул и провел там три года в почетном плену.

Надеждам Ширинов на лидерство в политической жизни Крыма не дано было осуществиться. К тому же они не были чингизидами и это позволяло ордынским ханам вмешиваться в крымские дела. Эминек не сумел укрепить своего положения, феодальные же смуты вызывали все большее общественное недовольство. В конце концов в 1478 г. Ширины, не без «подсказки» с османской стороны, вынуждены были обратиться к султану Мехмеду II с униженной просьбой вернуть Менгли-Гирея. Стоит привести выдержку из этого послания: «Слышали мы, что властитель наш находится у вас; умоляем ваше величество прислать его к нам не мешкая, так как за неимением царя все ниши дела пришли в расстройство. Пусть весь край будет собственностью султана, а Менгли-хан пусть будет его наместником»22. С этого времени и до 1774 г. Крымское ханство оказалось втянутым в политическую орбиту Османской империи. Это во многом определило его историческую судьбу.

С возвращением высшей власти Менгли-Гирею положение в Крыму стабилизировалось. Все крымские феодалы признали эту власть, но внешняя опасность со стороны Золотой Орды, все еще достаточно сильной, сохранялась. Орда в равной степени представляла угрозу и для Московского государства, и для Крыма. И в конце XV - начале XVI в. они не раз объединялись в борьбе с ней.

Возвращение Менгли-Гирея в Кырк-ор было далеко не триумфальным. Крепость пришлось брать штурмом, так как Эминек не желал сдаваться на милость соперника. Захваченный в плен отпрыск беев Ширинских был убит. О том как непросто далось Менгли-Гирею возвращение Кырк-ора свидетельствует любопытный документ - ярлык, выданный им жителям Кырк-ора, датируемый как раз 1478 г. Ряд странных, на первый взгляд, положений ярлыка привели тюрколога М.А. Усманова к выводу о поддельности этой жалованной грамоты. Вот что он пишет по этому поводу: «Подозрение вызывает общий тон документа, в котором «сын Хаджи-Гирея» дает унизительные для монарха клятвы (за нарушение договора с его стороны в качестве наказания перечисляются отвержение от веры, от корана, от милосердия всех святых, потеря прав на законную жену), хотя старейшины Кырк-ора фактически клятву не дают, кроме непризнания другого в качестве «сына Хаджи-Гирея». М.А. Усманов считает невозможным столь униженный тон со стороны Менгли-Гирея и думает, что в последние копии были внесены существенные изменения, в результате чего нарушилось равновесие «клятв и обязательств договаривающихся сторон»23.

Однако если учесть политическую обстановку в Крыму в то время, ярлык не покажется столь странным. Ведь, во-первых, не ясен был еще исход борьбы с Эминек-беем, а во-вторых, не исключалась угроза со стороны братьев. Если Солхат достался Менгли-Гирею довольно легко, то для похода на Кырк-ор ему пришлось собрать значительные силы24 и принять меры для привлечения на свою сторону жителей самой мощной в то время на территории Крымского ханства крепости. Учитывая свое непрочное положение, Менгли-Гирей мог пойти на унижение. Что ж, такие ситуации в истории бывали, и не раз. Король Генрих IV Наваррский в 1594 г., для того чтобы овладеть французской столицей и троном, согласился сменить протестантскую веру на католическую. «Париж стоит мессы», - заявил он при этом. Можно с уверенностью сказать, что для Менгли-Гирея Кырк-ор в 1478 г. значил не меньше, а унизительные заверения можно было и забыть, укрепившись на престоле. Именно поэтому данный ярлык никогда больше не возобновлялся, о нем предпочитали не вспоминать обе стороны.

Обосновавшись в Кырк-оре, Менгли-Гирей правит отсюда подвластным ему государством. Здесь еще со времен Хаджи-Гирея чеканили монету, принимали послов, подписывали договоры с соседними странами, выдавали ярлыки своим подданным. Например, в 1480 г. Менгли-Гирей подписал в Кырк-оре договор с польским королем Казимиром.

Для неугодных существовала тюрьма - обязательный атрибут административно-феодального центра. В 1493 г. в нее был брошен литовский посол Лез, и в дальнейшем недобрая слава шла о кырк-орской темнице, предназначавшейся для важных узников крымских ханов.

Есть все основания считать, что Кырк-ор при первых крымских ханах был не только их политической резиденцией, как считали многие исследователи, но и развивающимся торгово-ремесленным центром. Подтверждением этому является сложный этнический состав его населения, о чем свидетельствуют ярлыки Хаджи-Гирея и Менгли-Гирея. Причем если в первом, уже знакомом читателю, упоминаются «находящиеся в крепости Кырк-орской мусульмане, христиане, иудеи», то во втором (1468 г.) содержится конкретное указание на состав христианской общины. Это были армяне, главой которых назван Ованес Танекэ. Татарскую общину возглавлял Хафиз Бахшаша, иудейскую - учитель Ягуда25. Такая национально-религиозная пестрота быта характерна для торгово-ремесленных городов Востока. Обычно каждая община имела в городе свою территорию, квартал. Подобная структура была и в золотоордынском Сарае на Волге, в котором, по сведениям арабского путешественника Ибн-Батута, проживали монголы, кипчаки, черкесы, русские, византийцы26.

И все же для первых Гиреев Кырк-ор был прежде всего надежной крепостью. А это значит, что оборонительные сооружения должны были поддерживаться в надлежащем состоянии. И археологические данные подтверждают, что в это время перестраиваются и реконструируются основные звенья крепостного ансамбля. В расселинах на западной и южной окраинах плато оборонительные стены подвергаются полной переделке. Можно утверждать, что дошедшие до нашего времени кладки относятся к XV-XVI вв. Предшествующие сооружения были полностью разобраны, и материал из них использовался при обновлении стен. Примером могут быть укрепления Пенджаре-исар, Биюк-исар и Кучук-исар. В первом хорошо видны крупные известняковые блоки раннего периода, включенные в верхний ярус кладки. Сохранившаяся кладка Биюк-исар, как показали исследования 1988 г., была практически полностью возведена в XV-XVI вв. Об этом свидетельствует мощный слой строительного мусора, перекрывающий слой с раннесредневековыми материалами. В земле, вместе с кусками затвердевшего раствора и щебенки, образовавшихся при подтеске камней, встречались обломки глиняных поливных полихромных тарелок и мисок. Это остатки утвари, которой пользовались мастера, перестраивавшие стены кырк-орской крепости. Особенно была усилена главная оборонительная позиция - Средняя стена. Раскопки Е.В. Веймарна 1956-1959 гг. показали, что на втором этапе она была существенно реконструирована. Ее тыльный панцирь и верхние ряды забутовки были разобраны. К сохранившимся рядам были присыпаны необработанные камни. Образовавшуюся отлогую насыпь покрыли слоем утрамбованной глины, на которую уложили сланцевые плиты. Таким образом, за квадровым панцирем образовалась терраса с ровной поверхностью. С тыльной стороны она была ограничена крепидой. Общая толщина оборонительного сооружения после этих изменений достигла 10 м. По предположению Е.В. Веймарна, возможной причиной появлению такого валганга (в фортификационной литературе этим термином обозначается насыпной вал за бруствером, предназначавшийся для усиления крепостной стены и установки за ней орудий) была необходимость установки крупных метательных орудий. Однако с этим трудно согласиться, так как участок древнего лицевого панциря возвышался над поверхностью валганга на 3,3 м, не позволяя вести прицельный огонь. Что касается возможности перекидной стрельбы с закрытой позиции, то даже в огнестрельной артиллерии она была освоена не ранее XIX в. Это, кстати, не позволяет называть кладку лицевого панциря бруствером. Ведь сам термин бруствер переводится как «погрудная защита». Бруствер предназначался для прикрытия воинов, стоявших на боевой площадке, от обстрела неприятеля. Однако он же должен был давать возможность для ведения ответного отня. Поэтому обычно высота бруствера была не более 1,5-1,7 м. Другое дело, что на нем могли устанавливаться более высокие мерлоны (зубцы), между которыми через промежутки (амбразуры) можно было защитникам и укрываться при интенсивном обстреле.

До сих пор следы мерлонов на Средней стене не обнаружены, хотя можно предположить их существование на раннем этапе жизни сооружения. Обычно эти архитектурные детали в крепостях сохраняются хуже других. Однако с уверенностью можно утверждать, что бруствер должен был существовать на всех этапах функционирования оборонительной стены.

По аналогии с крепостными сооружениями Мангупа, также реконструировавшимися в XIV-XV вв., можно предположить, что бруствером служил гребень панциря стены, а боевая площадка, с которой действовали защитники, представляла дощатый помост, установленный на столбах вдоль кладки панциря. В то же время на Мангупе известны примеры усиления оборонительной стены подсыпкой камня с тыльной стороны. Такая подсыпка была проведена в XV в. накануне турецкого нашествия. Это делалось с учетом распространявшегося в то время в Причерноморье огнестрельного оружия. Возможно, это было причиной усиления напольной оборонительной стены Кырк-ора. Можно предположить, что каменная насыпь в XV в. была выше сохранившегося уровня и, соответственно, бруствер был ниже. Об этом можно судить по нераскопанному участку южной куртины до ворот Орта-капу. Здесь каменный навал подходит под сохранившийся гребень стены. Пристройка жилых усадеб к тыльной ее части в XVII-XVIII вв. привела к тому, что у южной куртины валганг был разобран почти полностью, за исключением участка у ворот, а на северной - частично, близ оконечности стены. Это объясняет существование здесь камина, ниша которого врезана в панцирь стены, а также вымостки водостока на ней. Они принадлежали усадьбе XVI-XVII вв. Таким образом, поверхность террасы за стеной, открытая раскопками 1956-1959 гг., предназначалась не для военных целей, а для хозяйственно-бытовых нужд обитателей усадьбы, прилепившейся к оборонительному сооружению, утратившему к тому времени свое назначение. Создание же валганга можно отнести ко второй половине XV в., когда, как сообщает Эвлия Челеби, при первых ханах здесь «имело квартиры отборное войско».

В это же время перед воротами Орта-капу окончательно сформировался архитектурный ансамбль главной площади города. Его основными сооружениями стали мавзолей Джанике-ханым и мечеть, расположенная на стыке Кенасской и Средней улиц. Перед человеком, входившим в город через открытые ворота, прежде всего открывались величественное купольное здание мечети, и лишь подойдя к нему, можно было справа на пригорке увидеть кырк-орский «Тадж-махал» - дюрбе «великой государыни». Несомненно, что мечеть была гордостью мусульманской общины города, главным храмом Крымского ханства. Эвлия Челеби застал мечеть уже закрытой, так как татары-мусульмане к этому времени покинули крепость, оставив ее караимам. Над входом турецкий путешественник прочел и записал надпись-хронограмму, высеченную шрифтом джели: «Эту благословенную мечеть построил в 859 году (1455 г.) великий султан и высокий хакан, господин над царями арабскими и адзевшскими Хаджи-Гирей-хан, сын Гияз-ад-дин хана сына Эртогмаза. Да одарит его Аллах длительным существованием».

В 1928 г. руины мечети были раскопаны археологами. Одной из важнейших находок года стал фрагмент плиты с арабской надписью, прочитанной ученым-эпиграфистом О. Акчокраклы. Сохранившийся отрывок текста гласил: «Хаджи-Гирей, сын Гияз-ад-дина». Описание Эвлии Челеби исследователям тогда еще не было известно. Фрагмент надписи с датой 1346 г. (см. гл. II) считался доказательством того, что мечеть построена в это время, а Хаджи-Гирей предполагался строителем медресе при ней. Однако сейчас уже очевидно, что первый крымский хан всерьез занялся именно мечетью, придав ей соответствующее столичному городу великолепие. Реконструкция древнего здания была столь существенной, а лесть вельмож столь беспредельной, что в парадной надписи над входом в храм Хаджи-Гирей был назван ее строителем. Примеры такого рода «неточностей» в строительных надписях не редкость. Так, надпись над входом в мечеть Биюк-Хан-джами в Бахчисарайском дворце называет строителем ее Селямет-Гирея (1740 г.), хотя очевидно, что здание воздвигнуто ранее первой половины XVIII в.

Здание мечети - в плане четырехугольное (13,8×10,65 м по наружному обводу, 12,0×8,85 - по внутреннему). Толщина стен - 0,65 м. Кладка бутовая с использованием тесаного камня. Вход с западной стороны. Слева от входа находился минарет, от которого еще в 20-е гг. сохранялись следы винтовой лестницы и фрагмента балкончика - шафоре, а в южной степе - основание михраба, перекрывавшегося сталактитовым сводом. Внутренний объем здания делился на три части рядами колонн со сталактитовыми капителями.

О других сооружениях Старого города, относящихся к «столичному периоду», определенных сведений нет. Как уже отмечалось, высказывалось мнение, что рядом с мечетью находилось медресе (духовное мусульманское училище). О его строительстве в правление Хаджи-Гирея сообщает историк крымских ханов Халим-Гирей. Подтвердить или опровергнуть это могли бы раскопки примыкающих к мечети строений.

Можно предположить, что правители ханства должны были иметь в городе дворец. Косвенно на это указывают сведения письменных источников о Кырк-оре как месте постоянного пребывания первых ханов. Здесь выдано большинство ярлыков, оформлены многие дипломатические акты. Где могла находиться резиденция, сказать трудно. Указанием на ее местоположение могут служить устные предания о существовании «дворца» в районе Южных ворот (Кичик-капу). Здесь действительно густыми зарослями скрыты руины монументальных построек, возможно некогда составлявших комплекс обширной усадьбы. В упоминавшемся уже раскопе на территории Куллюка, заложенном близ «дворца», слой XV в. был самым мощным, и в нем среди разнообразных находок бытовой утвари встречались осколки изразцов. Такими глазурованными керамическими плитками выкладывались стены парадных помещений в богатых домах. Вот и все, что можно сказать о «дворце» первых Гиреев в Кырк-оре. Прочие развалины многочисленных строений принадлежат времени более позднему.

Разумеется, возникает вопрос, где размещались в городе упоминаемые в ярлыках три общины. Татары-мусульмане несомненно занимали Старый город. Нахождение здесь ханской резиденции и войска исключало возможность проживания иноверцев, но здесь могли находиться их храмы, которые, как правило, старались спрятать за оборонительными стенами. Так было и в Кафе. Иоганн Шильтбергер, описывая этот город в первой половине XV в., сообщает, что в нем «есть два рода евреев, которые имеют две синагоги в городе и четыре тысячи домов в предместье». Здесь подразумеваются общины, представляющие ортодоксальное раббинистское и караимское течение в иудаизме. Вполне вероятно, что такая же картина наблюдалась и в Кырк-оре, то есть перед крепостной стеной должно было раскинуться предместье, торгово-ремесленный посад - неотъемлемая часть каждого восточного средневекового города. Не случайно первые сведения в нарративных источниках об иудейской и армянской общинах появляются в середине XV в., то есть одновременно с формированием города. В XVI в., когда ханская ставка была перенесена в Бахчисарай и в Старом городе еще оставался татарский гарнизон, с напольной стороны предместья была возведена оборонительная стена, именуемая сейчас «Восточной».

Поселение в Кырк-оре не случайно стало полиэтничным. Татары нуждались в каменщиках, кузнецах, ювелирах, кожевниках, торговцах. Прекрасными строителями считались армяне. Армянские артели возводили храмы, мавзолеи, дворцы на всей территории Византии, сельджукских княжеств, работали они в Северном Причерноморье. Мавзолей Джанике-ханым и мечеть имеют хорошо выраженные черты сельджукской архитектуры, носителями традиций которой многие исследователи считают зодчих-армян. Что касается иудеев, то в средневековых городах Европы и Азии их общины занимались исключительно ремеслами и торговлей. Именно таковой описывают позднесредневековые источники караимскую общину Чуфут-кале.

С XV в. источники не упоминают об аланах-христианах, но, очевидно, они по-прежнему жили в окрестных долинах, занимаясь земледелием и скотоводством. Их религиозным центром стал Успенский монастырь, да и не только их, а всех христиан. В условиях господства ислама в Крымском ханстве этнические различия в среде православного населения стирались, уступая место этно-культурной общности, известной как крымские греки.

Примечания

*. В дальнейшем - г. х.

**. Дешт, Дешт-и-Кипчак - так называли мусульманские авторы Золотую Орду.

***. Паломничество в Мекку.

****. Главный источник - «Летопись Рашид-ад-Дина»27.

1. Бертье-Делагард А.Л. Исследование некоторых недоуменных вопросов... - С. 112.

2. Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды. - Саранск: Изд-во Мордовского ун-та, 1960. - С. 193-194.

3. Тизенгаузен В.Г. Материалы... - С. 532.

4. Там же. - С. 194.

5. Там же. - С. 442.

6. Там же. - С. 454.

7. Тизенгаузен В.Г. Материалы... - Т. 1. - С. 457.

8. Там же. - С. 553.

9. Карамзин Н.Л. История государства Российского. - Спб., 1897. - Т. 5. - С. 53.; Сафаргалиев М.Г. Распад... - С. 151.

10. Сафаргалиев М.Г. Распад... - С. 193.

11. Малицкий Н.В. Заметки по эпиграфике Мангупа // ИГАИМК. - 1933. - Вып. 71. - С. 11-14.

12. Кулаковский Ю.А. Аланы по сведениям классических и византийских писателей. - Киев, 1899.

13. Ромм Ж. Путешествие в Крым в 1786 г. - Л., - 1941. - С. 70.

14. Колли Л.П. Хаджи-Гирей и его политика // ИТУАК. - 1913. - № 50. - С. 135.

15. Соловьев С.М. Сочинения. - М.: Мысль, 1989. - Кн. IV. - Т. 5. - С. 84.

16. Маркевич А.И. Н.В. Гоголь и В.А. Жуковский в Крыму // ИТУАК. - 1902. - № 34. - С. 32.

Хан крымский Менгли I Гирей

Будущий победитель Большой Орды родился в 1445 г. Он был шестым сыном основателя династии Гиреев и первого хана Крыма Хаджи I Гирея. Хаджи-Гирею принадлежит особая роль в истории Крымского ханства, именно при нем оно стало независимым, избавившись в 1441 г. от вассальной зависимости от Золотой Орды. В народе настолько его любили, что называли «мелек» (ангел). Уже после 1441 г. «мелек» продолжал воевать с Золотой Ордой, которая упорно не признавала независимости Крымского ханства (что значительно ослабляло напор ордынцев на Великое княжество Литовское, в составе которого оказалась значительная часть земель бывшей Киевской Руси).

Путь «мелека» к ханской власти был очень непрост – достаточно сказать, что он долгое время был беженцем на территории Великого княжества Литовского.

Менгли-Гирей в полной мере унаследовал от отца стратегическое направление политики, результатом которой стало, в конечном итоге, крушение Большой Орды и реализовывал его с огромной энергией.

О юных годах будущего крымского хана известно очень мало, но наиболее вероятной является версия, что он воспитывался и получил образование в генуэзской Каффе. Вполне объяснимо, почему его юность прошла вдали от отца. Менгли-Гирей был младшим сыном и не мог унаследовать ханскую власть. Поэтому его присутствие в столице не являлось необходимостью и он вполне мог высказать желание получить образование у генуэзцев (правда, есть версия, что в Каффе он находился в плену, но она представляется маловероятной).

В то время Каффа переживала расцвет, являясь подлинным центром высокой европейской культуры в регионе. Она не только превышала тогда по количеству населения Константинополь, но и не уступала во всех отношениях подавляющему большинству крупных городов Европы. Особенно важно подчеркнуть, что генуэзцы были признанными мастерами военного искусства, а их тяжеловооруженная пехота считалась одной из лучших на континенте. Сын «мелека», если действительно долгое время жил в Каффе, с его любовью к военному делу не мог не заинтересоваться военными познаниями генуэзцев и не изучить их наработки в тактическом построении и проведении боя.

Но Менгли-Гирей, обладавший огромной жаждой власти и волей, вовсе не собирался примириться с тем, что он не возглавит Крымское ханство. Когда в 1466 г. умер Хаджи-Гирей, между его сыновьями сразу же начинается противостояние в борьбе за власть и Менгли-Гирей активно в ней участвует.

Ханом становится старший сын Хаджи-Гирея Нур Девлет, но Менгли-Гирей выступает против него при поддержке значительной части крымской знати и генуэзцев. Кроме того, заявил о своих претензиях на трон и еще один их брат – Хайдэр. Особо следует отметить, что результат этого противостояния должен был определить дальнейшую внешнеполитическую ориентацию Крымского ханства. Нур Девлета поддерживала Большая Орда (в средневековых источниках, а потом и в историографии после образования в середине XV века Казанского, Крымского и Астраханского ханств так именовали Золотую Орду), и фактически он выступал за восстановление подчиненного по отношению к ней положения Крыма. В свою очередь, Менгли-Гирей был твердым сторонником сохранения независимости Крымского ханства и считал, что без уничтожения постоянной ордынской угрозы безопасность его государства не может быть обеспечена.

Сначала Менгли-Гирей добился успеха и в том же 1466 г. отобрал престол у брата, но не смог его надолго удержать. Hyp Девлет сумел с помощью ордынцев перекупить большинство представителей татарской знати и восстановил свою власть.

Отметим, что уже в это время Менгли-Гирей сделал ставку на укрепление связей с великим княжеством Московским, как одним из главных противников Большой Орды. Крымский хан стремился к заключению стратегического союза, который бы привел к окончательной ликвидации ордынской империи. Он завязывает тайные переговоры с Москвой и, в качестве гарантии чаемого союза, пишет великому князю Московскому Ивану III Васильевичу такой важный документ, как клятвенную грамоту: «Вышнего бога волею, я, Менгли-Гирей царь, пожаловал с братом своим великим князем Иваном, взял любовь, братство и вечный мир от детей на внучат. Быть нам везде заодно, другу другом быть, а недругу недругом. Мне, Менгли-Гирею, царю твоей земли и тех князей, которые на тебя смотрят, не воевать, ни моим уланам, ни князьям, ни козакам; если же без нашего ведома люди наши твоих людей повоюют и придут к нам, то нам их казнить, и взятое отдать, и головы людские без окупа выдать. Если мой посол от меня пойдет к тебе, то мне его к тебе послать без пошлин и без пошлинных людей, когда же твой посол ко мне придет, то он идет прямо ко мне. Пошлинам даражским («дарага» – сборщик податей. – Авт. ) и никаким другим пошлинам не быть. На все этом, как писано в ярлыке, я, Менгли-Гирей царь, с твоими уланами и князьями тебе, брату своему великому князю Ивану, молвя крепкое слово, шерть (клятву. – Авт. ) дал; жить нам с тобою по этому ярлыку».

В свою очередь, зная о наличии у крымского хана многочисленных противников, великий князь Московский не только гарантирует ему убежище у себя, но и обещает сделать все возможное для возвращения отнятого трона: «Дай господи, чтоб тебе лиха не было, брату моему, Менгли-Гирею царю, а если что станется, какое дело о юрте отца твоего, и приедешь ко мне; то от меня, от сына моего, братьев, от великих князей и от добрых бояр тебе царю, братьям и детям твоим, великим князьям и добрым слугам лиха никакого не будет: добровольно прийдешь, добровольно прочь пойдешь, нам тебя не держать. А сколько силы моей станет, буду стараться достать тебе отцовское место».

Как видно из вышеприведенных документов, фактически речь шла о заключении полномасштабного военно-политического союза, и не вызывает сомнения, что его целью была борьба против главного противника как великого княжества Московского, так и Крымского ханства – Большой Орды.

Реванш Менгли-Гирей смог взять через три года, и его политика, как властителя Крыма, была твердо направлена на укрепление независимости ханства. Однако в 1475 г. Менгли-Гирей вновь был свергнут, но уже не благодаря внутренней усобице, а турками-османами. Османы понимали, что крымский хан никогда не согласится на вассальное подчинение их империи, и организовали переворот, в результате которого он оказывается низложенным и заключенным в Мангупскую крепость. После этого войска видного османского военачальника визиря Гедика Ахмед-паши занимают Каффу (что лишает низложенного хана возможной поддержки этого практически самостоятельного города) и овладевают побережьем Крыма и Тамани.

В заключении свергнутый хан находился недолго. У Ахмед-паши планы были значительно более масштабные, чем только контроль над Крымским ханством, – насколько можно судить, он лелеял планы возрождения под своим управлением Золотой Орды. Поэтому османскому полководцу вполне достаточно было поставить во главе Крыма сильного правителя-вассала Оттоманской империи, который бы смог помочь в реализации его планов (что бывший властитель Крыма и пообещал). Менгли-Гирею была возвращена власть, и он вынужденно признал вассальную зависимость от Османской империи. Как писал Менгли-Гирей султану Мехмеду II: «Мы заключили с Ахмед-пашой договор и условия: быть падишаху другом, а его врагу врагом».

Показательно, что даже в условиях подчиненности османам Менгли-Гирей продолжал поддерживать негласные контакты с Москвой, информируя Ивана Васильевича о ситуации в Крыму Например, в одном из писем он давал следующую важную информацию: «Султан посадил в Каффе сына своего: он теперь молод и слова моего слушается, а как вырастет, то слушаться перестанет, я также не стану слушаться, и пойдет между нами лихо: две бараньих головы в один котел не лезут».

Однако Менгли-Гирей не хотел быть проводником курса на фактическое возрождение Золотой Орды и постоянно саботировал указания Ахмед-паши. В итоге он был снова свергнут с трона протурецкой группировкой, посажен в заключение в Константинополе и заменен в 1476 г. полностью послушной османской марионеткой Джанибеком.

У лишенного власти Менгли-Гирея не было шансов на возвращение трона, но в это время осложнились отношения между султаном и Ахмед-пашой. Последний был с полным на то основанием заподозрен в том, что за курсом по возрождению Золотой Орды стоят его собственные честолюбивые планы, представляющие реальную опасность для интересов Османской империи. Благодаря этому султан способствовал свержению Джанибека как ставленника Ахмед-паши и восстановлению в 1478 г. власти Менгли-Гирея.

Показательно, что Джанибек с приближенными бежал в великое княжество Московское и был там принят, чтобы избежать возможности его использования врагами Менгли-Гирея. Как писал последнему великий князь Московский: «Держу их у себя, истому своей земле и своим людям чиню для тебя».

Хотя вассальная зависимость Крымского ханства от Османской империи сохранилась, но она уже не имела столь жесткого характера как при Ахмед-паше и, в принципе, носила достаточно формальный характер. Во всяком случае, в отношении внешнеполитического курса у хана были в значительной степени развязаны руки (что в первую очередь касалось отношений с Большой Ордой). И, как и ранее, Менгли-Гирей был уверен, что только союз с великим княжеством Московским даст ему возможность избавиться от постоянной ордынской опасности.

Он немедленно восстанавливает союзные отношения с великим князем Московским и они становятся не менее близкими и доверительными, чем ранее.

Однако на этот раз цели союза между великим княжеством Московским и Крымским ханством расширились – обе стороны хотели объединить свои силы не только против Большой Орды, но также соединенных личной унией Великого княжества Литовского и Польши.

В свою очередь, между Большой Ордой и польско-литовским государством также установились, по сути, союзные отношения, направленные против Москвы и Салачика (куда при Менгли-Гирее была перенесена столица из Кырк-Ера).

Союз между Москвой и Салачиком, в конечном счете, был оформлен официально, что придавало ему дополнительную надежность. Сторонами был в 1480 г. создан «Новый союз о взаимном вспоможении противу общих неприятелей их польского короля Казимира (имеется в виду король Польский и великий князь Литовский Казимир IV Ягеллон. – Авт. ) и ордынского царя Ахмата», ставший основой для дальнейших совместных действий.

В 1476 г. великое княжество Московское прекращает выплату дани Большой Орде, что являлось прямым вызовом, на который ордынцы неминуемо должны были ответить началом военных действий. Однако это долгое время не происходило – пока ордынский хан Ахмат собирал войско для похода, к власти в Крыму вернулся Менгли-Гирей. Хан Большой Орды, не имея возможности воевать сразу против двух сильных противников, был вынужден отложить начало войны, чтобы не оставить Большую Орду беззащитной перед крымским ханом. Его войска постоянно отражали набеги крымцев и хан Ахмат, несмотря на численное преимущество своего войска, долгое время не решался выступить против Москвы.

Отметим, что хотя войска Менгли-Гирея и не участвовали непосредственно в историческом «стоянии на Угре», положившем конец монголо-татарскому игу, но заслуга его в том, что Большая Орда не достигла поставленной цели, неоспорима.

Миниатюра «Султан Баязид II принимает крымского хана Менгли-Гирея» из книги «Хюнер-наме». XVI в.

События, приведшие к крушению планов Большой Орды по восстановлению контроля над русскими землями, развивались следующим образом. Войско хана Ахмата появилось на реке Угре в начале октября 1480 г., разорив перед этим несколько русских городов по течению Оки. Властитель Большой Орды планировал форсировать это достаточно скромное водное препятствие и быстрым маршем (его войско состояло преимущественно из конницы) подойти к Москве. Однако на противоположном берегу уже стояли войска под совместным командованием сына великого князя Московского Ивана Васильевича Ивана Ивановича Меньшого, что не давало возможности хану Ахмату осуществить задуманное.

Войско хана Ахмата было значительно больше русского, но при этом у него не было огнестрельного оружия. Последнего у Ивана Ивановича Меньшого было не просто много, но и разных видов – тяжелые пищали, тюфяки (пушки), легкие ручницы. Все эти разнообразные виды огнестрельного оружия применялись организованно и умело, благодаря чему, несмотря на неоднократные попытки переправиться, сделать это войску Большой Орды не удалось. Кроме огнестрельного оружия обстреливали сумевших доплыть до середины реки ордынцев и специально сгруппированные лучники. Четыре дня хан Ахмат предпринимал в разных местах попытки переправиться, но плотность обстрела со стороны русских войск была настолько велика, что все попытки приводили только к большим дополнительным потерям среди его войска.

В итоге хан Ахмат, во избежание дальнейших безрезультатных потерь, был вынужден отвести свое войско от берега. Вологодско-Пермская летопись так описала эти события: «…князь великий Иван Иванович, сын великого князя, да князь Ондрей Васильевич Меншой, брат великого князя, сташа крепко противу безбожного царя и начата стрелы пущати и пищали и тюфяки и бишася 4 дни. Царь же не возможе берег взяти и отступи от реки от Угры за две версты, и ста в Лузе».

После неудачи на Угре хан Ахмат сделал неожиданный поворот на близлежащие русские земли Великого княжества Литовского и начал их разорять. Его поход продолжался от Опакова городища до Мценска, и в результате зверских расправ погибло большое количество мирных жителей. Такими действиями он хотел обезопасить свой тыл от возможного выступления готового подняться против татар русского населения. Это ему удалось, но основной вопрос – победы над московским войском он, ни в коей мере, решить не мог.

Но хан Ахмат не уходил и, рассчитывая на подход польско-литовского войска, пытался затянуть время заведомо безрезультатными переговорами. Приход союзного войска дал бы ему настолько весомое преимущество, что он мог бы тогда пойти на огромные потери при переправе. Однако Казимир IV так и не пришел на помощь – он не мог этого сделать из-за того, что у него появилась более насущная проблема, чем оказание помощи союзникам-ордынцам. Согласно предварительной договоренности с великим князем Московским (ясно понимавшим всю важность координации действий), Менгли-Гирей начал поход против Великого княжества Литовского и дошел до Подолии. Казимир IV был вынужден направить войска на защиту своих земель (его положение еще более усложнилось начавшимися внутренними усобицами), что лишило его возможности оказать помощь ордынцам.

Координацию действий Менгли-Гирея и Ивана Васильевича подтверждают и летописные источники. Приведем свидетельство из «Повести о стоянии на Угре» XV века, из которого ясна роль «царя перекопского» в стратегическом поражении Большой Орды: «Пришла весть к великому князю, что царь Ахмат идет в полном сборе, со своей ордой и царевичами, с уланами и князьями, да еще в соглашении с королем Казимиром – ибо король и направил его против великого князя, желая сокрушить христианство. Князь великий пошел на Коломну и стал у Коломны, а сына своего великого князя Ивана поставил у Серпухова, а князя Андрея Васильевича Меньшого – в Тарусе, а прочих князей и воевод в иных местах, а других – по берегу.

Царь Ахмат, услышав, что князь великий стоит у Оки на берегу со всеми силами, пошел к Литовской земле, обходя реку Оку и ожидая на помощь себе короля или его силы, и опытные проводники вели его к реке Угре на броды. Князь же великий сына своего, и брата, и воевод послал на Угру со всеми силами, и, придя, они стали на Угре и заняли броды и перевозы. А сам князь великий поехал из Коломны на Москву к церквам Спаса и Пречистой Богородицы и к святым чудотворцам, прося помощи и защиты православному христианству, желая обсудить и обдумать это с отцом своим митрополитом Геронтием, и со своей матерью великой княгиней Марфой, и своим дядей Михаилом Андреевичем, и со своим духовным отцом архиепископом ростовским Вассианом, и со своими боярами – ибо все они тогда пребывали в осаде в Москве. И молили его великим молением, чтобы он крепко стоял за православное христианство против басурман.

Князь великий послушался их мольбы: взяв благословение, пошел на Угру и, придя, стал у Кременца с небольшим числом людей, а всех остальных людей отпустил на Угру. Тогда же в Москве мать его великая княгиня с митрополитом Геронтием, и архиепископ Вассиан, и троицкий игумен Паисий просили великого князя пожаловать его братьев. Князь же принял их просьбу и повелел своей матери, великой княгине, послать за ними, пообещав пожаловать их. Княгиня же послала к ним, веля им прямо отправиться к великому князю поскорее на помощь.

Царь же со всеми татарами пошел по Литовской земле мимо Мценска, Любутска и Одоева и, придя, стал у Воротынска, ожидая, что король придет к нему на помощь. Король же не пришел к нему и сил своих не послал – были у него свои междоусобия, воевал тогда Менгли-Гирей, царь перекопский, королевскую Подольскую землю, помогая великому князю. Ахмат же пришел к Угре со всеми силами, хотя перейти реку.

И пришли татары, начали стрелять, а наши – в них, одни наступали на войска князя Андрея, другие многие – на великого князя, а третьи внезапно нападали на воевод. Наши поразили многих стрелами и из пищалей, а их стрелы падали между нашими и никого не задевали. И отбили их от берега. И много дней наступали, сражаясь, и не одолели, ждали, пока станет река. Были же тогда большие морозы, река начала замерзать. И был страх с обеих сторон – одни других боялись. И пришли тогда братья к великому князю в Кременец – князь Андрей и князь Борис. Князь же великий принял их с любовью.

Когда же река стала, тогда князь великий повелел своему сыну, великому князю, и брату своему князю Андрею, и всем воеводам со всеми силами перейти к себе в Кременец, боясь наступления татар, – чтобы, соединившись, вступить в битву с противником. В городе же Москве в это время все пребывали в страхе, помнили о неизбежной участи всех людей и ни от кого не ожидали помощи, только непрестанно молились со слезами и воздыханиями Спасу-вседержителю и Господу Богу нашему Иисусу Христу и Пречистой его матери, Преславной Богородице. Тогда-то и свершилось преславное чудо Пречистой Богородицы: когда наши отступали от берега, татары, думая, что русские уступают им берег, чтобы с ними сражаться, одержимые страхом, побежали. А наши, думая, что татары перешли реку и следуют за ними, пришли в Кременец. Князь же великий с сыном своим и братией и со всеми воеводами отошел к Боровску, говоря, что «на этих полях будем с ними сражаться», а на самом деле слушая злых людей – сребролюбцев богатых и брюхатых, предателей христианских и угодников басурманских, которые говорят: «Беги, не можешь с ними стать на бой». Сам дьявол их устами говорил, тот, кто некогда вошел в змея и прельстил Адама и Еву. Вот тут-то и случилось чудо Пречистой: одни от других бежали, и никто никого не преследовал.

Царь же бежал в Орду, и пришел на него ногайский царь Ивак, и Орду взял, и его убил. Один только царевич хотел захватить окраинные земли за рекой Окой, князь же великий послал братьев своих, двух Андреев, услышали это татары и побежали. И так избавил Бог и Пречистая Русскую землю от нехристей».

26 октября русские войска начали отход с Угры, на которой уже начался ледостав. Хан Ахмат, конечно, мог бы теперь беспрепятственно переправиться, но это означало бы идти на верную гибель. Преследовать московское войско в условиях начавшихся морозов, не только не имея поддержки литовско-польского войска, но и постоянно ожидая нападения Менгли-Гирея с тыла, было самоубийственно.

Уйдя ни с чем, хан Ахмат признал свое бессилие – с ордынским игом на Руси было покончено.

Об исторической заслуге Менгли-Гирея Соловьев написал следующие слова: «Крым избавил Москву окончательно от потомков Батыевых». И с подобной оценкой нельзя не согласиться – пусть это звучит несколько непривычно, но именно Менгли-Гирей, отстаивая государственные интересы Крымского ханства и укрепляя его геополитическое влияние, внес большой вклад в то, чтобы дело Дмитрия Донского и Боброка-Волынского победно завершилось.

Координация действий союзников продолжалась и после стояния на Угре. В 1482 г. Иван Васильевич решил нанести удар по Великому княжеству Литовскому и послал с этой целью в Крым своего посла Михаила Кутузова, получившего следующий наказ: «Говорить царю накрепко, чтобы пожаловал, правил великому князю по своему крепкому слову и по ярлыкам, королю шерть (присяга на верность договорным отношениям. – Авт. ) сложил, да и рать свою на него послал бы; а как станет царь посылать рать свою на Литовскую землю, то Михайло должен говорить царю о том, чтоб пожаловал царь, послал рать свою на Подольскую землю или на киевские места».

Менгли-Гирей согласился нанести удар по Великому княжеству Литовскому и в конце августа выступил с походом. Киевский воевода Иван Ходкевич узнал о приближении крымцев лишь за четыре дня до их подхода к городским стенам и за это небольшое время не смог сколько-нибудь серьезно подготовиться к осаде. 1 сентября Менгли-Гирей сходу взял город, подверг его ужасному разграблению и увел в неволю множество жителей (был пленен в том числе и сам Ходкевич). Как свидетельствовал летописец: «И прийде царь под град на день Семена Летопроводца, в первый час дни, изряди полки и приступи ко граду, и овступи град вокруг. И Божим гневом, нимало не побився, град зажже, и погореша люди все и казны. И мало тех, кои из града выбегоша, и тех поимаша; а посад пожгоша и Ближние села».

Еще более яркое свидетельство о поведении Менгли-Гирея оставил составленный лаврскими монахами синодик: «…изгорел пленением киевским безбожного царя Менкирея ис погаными агаряны; тогда и сию Божественную церковь опустошнша, и все святые книги и иконы пожгоша. Мы ж по днех неколншх из их поганства исшедше и паки начахом имена писати, их же помняще, еже сперва написаны быше».

После взятия Киева Менгли-Гирей продолжил поход по территории Великого княжества Литовского до Житомира, почти беспрепятственно овладевая большинством городов (не сумел взять он лишь Канев и Черкассы).

Литовцы с большим опозданием отреагировали на набег крымцев, и собранное Казимиром IV 40-тысячное войско не сумело догнать крымского хана.

Пожалуй, стоит добавить к рассказу об этом походе, что поведение войск Менгли-Гирея ничем не отличалось от поведения войск других государств этой эпохи. В то беспощадное время, когда подавляющее большинство вопросов решалось, по позднейшему выражению Отто фон Бисмарка, «железом и кровью», подобным образом действовали и воины всех европейских стран. Впрочем, если вспомнить поведение некоторых современных «цивилизаторов», то мы увидим, что методы достижения геополитического господства в XXI веке отличаются от методов XV века разве что обслуживающей их риторикой.

В последующие годы взаимодействие между Крымским ханством и великим княжеством Московским в борьбе против Польши, великого княжества Литовского и Большой Орды стало постоянным.

Так, в 1485 г. московское войско выступило против ордынцев, которые напали на Крым. Это спасло Крымское ханство, которое не устояло бы под ударом превосходящих войск Большой Орды.

Вновь Москва спасла Менгли-Гирея в 1491 г., когда в Крымское ханство пыталось вторгнуться войско Большой Орды под командованием Сеид-Ахмеда и Шиг-Ахмеда. Менгли-Гирей не имел сил долго сдерживать натиск их войска, насчитывавшего несколько десятков тысяч всадников. Ситуация изменилась, когда великий князь Московский послал на помощь Менгли-Гирею 60-тысячное войско, состоявшее из трех отрядов, которые возглавляли князь Петр Оболенский, князь Иван Репнин-Оболенский и касимовский царевич Сатилган Мерджулатович. Согласно общему с Менгли-Гиреем плану операции, эти отряды должны были, одновременно с фронтальной контратакой Менгли-Гирея с территории Крыма, по сходящимся направлениям нанести удар по тылам ордынцев. Чтобы гарантировать полное уничтожение войска Большой Орды, в начале июня Иваном Васильевичем были посланы еще два отряда (один под командованием казанского хана Мухаммед-Эмина и его воевод Абаш-Улана и Бураш-Сеида, второй под командованием братьев великого князя Московского князей Андрея Васильевича и Бориса Васильевича), которым была поставлена задача атаковать ордынцев на флангах.

Ордынцы отступили перед подходившими русскими войсками, и задуманные грандиозные «Канны» в Диком поле не удались, но сам замысел этой стратегической наступательной операции с участием двух союзников является высоким произведением военного искусства.

В свою очередь, со следующего года Менгли-Гирей стал ежегодно устраивать набеги на владения Казимира IV. Особенно удачен был набег 1500 г., когда войска крымского хана дошли до самого Бреста, громя по дороге польско-литовские гарнизоны.

Помощь Менгли-Гирея в борьбе с Великим княжеством Литовским и Большой Ордой имела для Москвы чрезвычайно большое значение. Именно в этот период почти не прекращались русско-литовские войны (1500–1503, 1507–1508, 1512–1522 гг.), от результата которых зависела судьба наследства Киевской Руси.

Летом 1500 г. ордынцы под командованием Ших-Ахмеда вновь пошли в поход на Крым с 20-тысячным конным войском с целью лишить власти Менгли-Гирея и включить ханство в состав Большой Орды. Крымский хан решил выступить навстречу и около Дона состоялось его сражение с Ших-Ахмедом. В пятидневной битве никто не получил решающего преимущества, но Менгли-Гирей ввиду недостатка сил был вынужден отступить.

Дело в том, что, по просьбе Менгли-Гирея, великим князем Московским ему было на помощь послано большое войско во главе с царем Магмедамином (который был так называемым «служилым царем») и князем Василием Ноздреватым. Позже к Магмедамину и князю Ноздреватому присоединились и рязанские полки. Ших-Ахмед предпочел не дожидаться соединения союзных войск и предпочел отступить.

Ших-Ахмед дождался отхода русских войск и следующую попытку прорваться в Крым предпринял осенью. Но он не смог преодолеть оборону Менгли-Гирея и был вынужден отступить к Киеву. Безрезультатной стала также и попытка ордынцев овладеть Крымским ханством в 1501 г., которая была отбита Менгли-Гиреем с большими потерями для нападавших.

А зимой 1502 г. Менгли-Гирей сам нанес сильный удар по войску Ших-Ахмеда, сделавший возможным и последующий полный разгром ордынцев. Дадим сначала описание произошедших событий в ценном историческом источнике того времени, так называемой «Хронике Быховца» (третий свод литовско-белорусских летописей, датируемый 1550–1570 гг.): «…выехал царь Заволжский Ших-Ахмет сын Ахматов со всею ордою Заволжскою, с многими силами, а с ним посол великого князя Александра (великого князя Литовского. – Авт. ) пан Михаил Халецкий, и приехал он в землю Северскую, и стал под Новгородом Северским и под другими городами, землю же всю, почти до самого Брянска, заполнил бесчисленным воинством. Новгород Северский и несколько других городов поддались царю. Царь же, поручив эти города пану Михаилу Халецкому, пошел со всеми силами и стал между Черниговом и Киевом по Днепру и по Десне, пана же Михаила Халецкого отпустил со своими послами в Литву, сообщая великому князю Александру, что пришел к нему на помощь против царя перекопского Менгли-Гирея и великого князя Московского, и призывал великого князя соединиться с ним и начать войну со своими неприятелями. Пан же Михаил Халецкий с послами царя Заволжского пришли в Литву, а в то же время поляки прислали послов к великому князю Александру литовскому и взяли его королем в Польшу, и он, оставив свои дела с царем Заволжским, в туже зиму поехал в Краков и там был коронован. В ту же зиму царь перекопский Менгли-Гирей, собрав свои силы, втайне пошел на Ших-Ахмата, царя Заволжского, и разгромил его наголову и цариц, и детей, и орду его всю взял, сам же царь Заволжский Ших-Ахмат со своим братом Хазак-султаном и с некоторыми князьями и уланами примчался к Киеву и, став недалеко от Киева, послал к князю Дмитрия Путятича, киевского воеводу, сообщая ему свою плохую весть. Воевода же киевский князь Дмитрий оказывал ему там долгое время великую честь и одаривал многими дарами. Затем царь Ших-Ахмат, ничего не сообщив, ушел из-под Киева к Белгороду, но, находясь в Белгороде, не получил там ни помощи и никакого-либо имущества и возвратился к Киеву. Князь же Дмитрий киевский воевода принял его с радостью и оказал ему как и ранее большие почести, и затем отправил к королю и великому князю Александру сообщение о происшедших событиях, король же отправил своих послов к царю и приказал князю Дмитрию ехать с ним вместе в Вильно. Князь же Дмитрий, выполняя королевское повеление, проводил царя и брата его и людей их до Вильно».

«Хроники Быховца» (несколько преувеличивающие значение зимнего поражения ордынцев, считая их полным разгромом) особенно подчеркивают роль, которую сыграл успех Менгли-Гирея в общей коалиционной войне – благодаря поражению Ших-Ахмата Московское великое княжество сумело на время добиться выхода из войны литовцев и поляков: «В ту же зиму послал король Александр (сын Казимира IV Александр Ягеллончик. – Авт. ) к тестю своему великому князю Московскому послов польских своих, воеводу ленчицкого пана Петра Мышковского и пана Яна Бучацкого, подольского воеводича, а из Литвы воеводу полоцкого пана Станислава Глебовича и маршала и писаря канцлера ее милости королевы наместника браславского пана Ивана Сапегу. И, находясь в Москве, заключили они перемирие на шесть лет, а города и волости, которые забрал великий князь Московский, то все у него осталось, и все пленные литовские остались в Москве».

Временный вывод из войны Александра Ягеллончика позволил, в свою очередь, Менгли-Гирею нанести Большой Орде окончательный удар, после которого она перестала существовать.

В мае Менгли-Гирей вышел из Крыма и пошел походом на ордынцев. Перед этим он просил помощи войском от великого князя Московского, но в конечном итоге решил, что у него достаточно собственных сил и не стал дожидаться подхода союзника. О том, что его войско было прекрасно оснащено и имело на вооружении значительное количество огнестрельного оружия, свидетельствует донесение московского посла в Крыму Алексея Заболотского о том, что «царь Менгли-Гирей на Орду идет спешно, и пушки, государь, и пищали с ним идут же».

Битва между войсками Большой Орды и Крымского ханства произошла в июне в устье реки Сулы (источники того времени не содержат никаких деталей о ней). Ордынцы были наголову разбиты, Большая Орда прекратила свое существование, а Менгли-Гирей провозгласил себя единственным наследником ее наследства. Из наследства Большой Орды к нему отошли земли между Доном и Волгой, но реально Крым так и не смог установить над ними контроль, и уже в 1556 г. эти территории перешли под юрисдикцию Москвы.

После уничтожения Большой Орды союзники продолжили совместные действия против Александра Ягеллончика, а потом и его преемника Сигизмунда I Старого. Особо следует отметить поход крымцев в 1506 г. против Великого княжества Литовского, в ходе которого войско Крымского ханства впервые потерпело поражение.

Менгли-Гирей решил воспользоваться тем, что, из-за происходившей передачи власти от смертельно больного Александра Ягеллончика (который умер в августе) его брату Сигизмунду, ситуация в Великом княжестве Литовском была очень непростой, и нанести удар. Однако расчет на фактор хаоса в стане противника не оправдался. Навстречу крымскому войску (насчитывавшему более 10 тысяч всадников), которым Менгли-Гирей поставил командовать своих сыновей Фетих-Гирея и Бурнаш-Гирея, выдвинулось из Лиды 7-тысячное войско.

Сыновья Менгли-Гирея в это время самонадеянно разделили свои силы на три части, чем и воспользовался командовавший литовскими силами князь Михаил Глинский. В долине реки Лань неподалеку от Клецка он подошел к татарскому кошу, в котором, по разным данным, насчитывалось от 3 до 5 тысяч всадников. Хотя численное преимущество Глинского было не слишком большим, но татары были перегружены награбленным во время похода добром, что значительно снижало их маневренность. Полководец Александра Ягеллончика не сразу начал переправу через Лань, и стоявшие по разным берегам реки войска начали перестрелку с использованием луков и огнестрельного оружия. У литовцев и поляков его было значительно больше, и под прикрытием плотного огня они сумели быстро построить переправы из срубленных неподалеку деревьев.

После наведения переправ командующий литовско-польским войском разделил свои силы на три части. Две ударные группы должны были переправиться и провести фланговый охват, а небольшому резерву была поставлена задача охраны тыла от возможности неожиданного удара в случае подхода других татарских кошей. Реализовать фланговый охват литовцам не удалось – когда переправилась первая группа, она была быстро оттеснена татарами к самому берегу. Но вторая группа под командованием самого Глинского сумела стремительной атакой разделить пополам татарское войско, и оно обратилось в беспорядочное бегство (при котором много всадников утонуло).

Этот поход был последним в коалиционных войнах великого княжества Московского и Крымского ханства. Постепенно отношения между ними становились все более напряженными. Формальным поводом к окончательному разрыву стало то, что Менгли-Гирей отрицательно отнесся к заточению бывшего казанского хана Абдул-Латифа в Вологде. Однако реальные причины были, конечно, несравненно глубже. После уничтожения главного противника Менгли-Гирей почувстовал себя полноправным преемником Золотой Орды и у него появились собственные геополитические амбиции, пришедшие в противоречие с интересами великого княжества Московского. Поэтому походы он уже начал совершать не на литовские, а на русские земли. Этим не преминул воспользоваться Сигизмунд, постоянно подстрекая Менгли-Гирея действовать против Московского княжества.

Весной 1512 г. Менгли-Гирей направил своих сыновей Герая Ахмата и Бурнаша в поход на южные земли великого княжества Московского, в ходе которых было уведено в полон много мирных жителей. Однако при подходе русских войск татары предпочли не вступать в столкновение и отступили. Летом и осенью татары доходили до самой Рязани, но на штурм города так и не решились.

Скончался Менгли-Гирей в 1515 г. и был похоронен в сохранившемся до наших дней тюрбэ (мавзолее) Хаджи-Гирея.

Муса Гулиев – ведущий научный сотрудник Института истории, археологии и этнографии Нахчыванского отделения Национальной академии наук Азербайджана, доктор философии.

Согласно историческим данным, предком крымских ханов был Чингиз-хан. Сами же крымские ханы династии Гиреев считали себя прямыми наследниками старшего сына Чингиз-хана Джучи. Независимое Крымское ханство возникло в XV веке после крушения Золотой орды . Как отмечает турецкий автор Халил Иналчик, исследовавший историю династии Гиреев (Гераев), первым правителем Крымского ханства стал Хаджи Гирей I, правивший с 1428 года, а последним – Шахин Гирей I . В 1783 году Крым был захвачен и аннексирован Российской империей, и правившие в 1784-1785 гг. Бахадур Гирей II и Шахин Гирей II стали последними крымскими ханами .

После 1785 года, когда Крымское ханство практически прекратило существование, для крымских татар наступили тяжелые времена. Часть их, в том числе и сам Шахин Гирей, были насильственно христианизированы. Один из его потомков Аким Павлович Шан Гирей (1815-1883) занимал должность начальника уездного управления Нахчывана. Его отец Павел Петрович Шан Гирей имел обширные поместья на Северном Кавказе, мать Мария Акимовна (1799-1875) была дочерью Акима Хастатова. Ее мать Екатерина доводилась родной сестрой Елизавете, бабушке по матери поэта М. Лермонтова; сестры принадлежали к известному роду Столыпиных и были очень богаты .

Имения Екатерины «Шелковое» и «Земной рай» на Кавказе были известны по всей России. В 1825 году по совету бабушки Лермонтова Елизаветы Шан Гиреи переехали в Пензенскую губернию – в Апалих близ Тарханы. И детство Михаила Лермонтова и Акима Шан Гирея, состоявших в близком родстве, прошло вместе. Аким Шан Гирей окончил артиллерийское училище в Петербурге, служил в армии и был демобилизован в звании подпоручика , а в 1844 году после смерти Лермонтова на дуэли переехал в Пятигорск. В 1845 году его назначают начальником управления Нахчыванского уезда , и в этом, как представляется, решающую роль сыграл тот факт, что сестра Акима была замужем за Столыпиным.

В годы работы на этой должности Аким Шан Гирей занимался также ирригационными работами. Он арендовал участок близ реки Арпачай в Шарурском округе на 24 года и начал строить канал Шенгилей. Источники того времени свидетельствуют о помехах строительству канала со стороны некоторых влиятельных армян. Несмотря на неоднократные конфликты, он не отказался от своего прогрессивного проекта, и в этом ему очень помогал его близкий друг Калбалы хан Нахчыванский. Аким Шан Гирей не терял связи с Нахчываном уже после ухода с должности, занимаясь делами арендованных земель .

Среди исследователей идут споры относительно времени смерти Акима Шан Гирея – 1883-й или 1913-й год. Поводом для спора стала подпись «Шан Гирей», под которой вплоть до 1918 года управлялось его имение в Шаруре. Русский ученый и востоковед К.Н. Смирнов писал в книге «Материалы об истории и этнографии Нахичеванского края»: «Бывший начальник уезда Шан Гирей купил земли, построил канал и его сын стал одним из помещиков Нахичеванского края» . В этой работе указывается, что живший до 1913 года Аким Шан Гирей был сыном Акима Шан Гирея-старшего, настоящее имя его Арим, а его супруга Дорохова была казачкой . Подробную информацию об Акиме Шан Гирее-младшем дает в своей книге ныне покойный ученый историк Али Алиев, который указывает, что этот последний был убит в 1913 году армянами в Иреване . В книге отмечается, что «Шенгилей-канал» строился с 1870-го по 1896-й год (11). После смерти Акима Шан Гирея-старшего в 1883 году строительство канала Шенгилей продолжил его сын, инженер Аким (Арим) Шан Гирей-младший, причем основные проекты были разработаны и начаты отцом. Помимо этого, А. Шан Гирей-старший по просьбе упоминавшегося выше Калбалы хана приступил к восстановлению озера-водохранилища Ганлыгель (Канглы-гель), которое было построено еще в 1747 году нахчыванским Гейдаргулу ханом с целью орошения засушливых низменных территорий, и закончил работы в 1865 году .

Супругой А.П. Шан Гирея-старшего была Эмилия Александровна Клингенберг (1815-1891), и у них было двое детей – Аким и Евгения; последняя скончалась в 1943 году . Следует отметить, что в имении А. Шан Гирея было много слуг-армян, и многие исследователи, видимо, по этой причине приняли крымского татарина Акима за армянина. В то же время источники содержат сведения о неоднократных судебных тяжбах против Шан Гиреев со стороны Джахана Поладова, айсора по происхождению, сколотившего состояние в Нахчыване, Саака Егизарова, из иранских армян, и других. Документы об этих процессах, принадлежащие А. Шахину Гирею-младшему, хранятся в Государственном архиве НАР .

Аким Шан Гирей-младший занимался в Шарурском округе также садоводством. В своей статье «Садоводство, виноградство, бахчеводство и другие отрасли сельского хозяйства в Шарурдаралагезском округе», опубликованной 20 августа 1901 года в Петербурге, он описывает выращиваемые на этой земле различные сорта персиков и абрикосов , указывал на необходимость развития садоводства в Шарурском округе.

А.П. Шан Гирей был очень мужественным человеком. Его молочная мать и няня были черкески. В то время среди крымских татар бытовал обычай отправлять новорожденных на Кавказ в черкесские села, где они получали воспитание и обучались военному искусству. Таким образом, между крымскими татарами и горцами Северного Кавказа существовали тесные отношения. Поэтому с большой вероятностью можно предположить, что и Аким Шан Гирей был воспитан в одном из черкесских аулов . Известно, что выдающиеся русские писатели Л.Н. Толстой, А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов неоднократно и с большим уважением отзывались в своих произведениях о черкесах и их боевых качествах. Так, Азамат и Казбич, воспетые М. Лермонтовым, были черкесы , а прототип Казбича – реально существовавший Гызыл-бек .

С тех пор прошло почти два столетия, но творения потомков крымских ханов – Шахин Гиреев и сегодня служат азербайджанскому народу, оставаясь символом дружбы и братства Крыма и Азербайджана.

Литература:

1. Босворт К.Э. Мусульманские гимнастии. Москва, 1971.
2. Там же.
3. Там же.
4. Лермонтов М. Ю. Проза и письма, т. IV. Ленинград, 1981.
5. А.П. Шан-Гирей. М.Ю.Лермонтов. В кн.: М.Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников.
6. Там же.
7. Сагалетов. Ираванская губерния и экономика Гекчагюла. Тифлис, 1879.
8. К.Н.Смирнов. Материалы об истории и этнографии Нахичеванская края. Баку, 1999.
9. Государственный архив Нах. А.Р ф. 23. опись 1, д. 1188.
10. Qliyev Э. Qlinca yadda§i. Naxgivan, 1914-1922. Baki, 1997.
11. Там же.
12. Там же.
13. Лермонтов М.Ю. Указ раб.
14. Государственный архив Нах. АР. ф.1, опись 1, дело 22/1, ф. 27, д. 195.
15. Babayev S. Naxgivan Muxtar Respublikasinin cografiyasi. Baki, 1999, s. 215.
16. ASE (Azarbaycan Sovet Ensiklopediyasi).
17. Лермонтов М.Ю. Проза и письма, т. IV. Ленинград, 1981.
18. Виноградов. Горцы в романе Лермонтова «Герой нашего времени». В кн.: М.Ю. Лермонтов. Жизнь и творчество. Орджоникидзе, 1963.

Ибраим ВОЕННЫЙ