Сегодня «Российская газета» публикует соответствующие поправки в Уголовно-исполнительный кодекс.
Закон был принят после прошлогоднего постановления Конституционного суда России. Он счел не соответствующими Основному закону нормы, которые лишали пожизненно осужденных права на долгие встречи. Как минимум - первые десять лет срока. К тому же ожидание могло растянуться на неизвестный срок, вплоть до того момента, как заключенного не станет.
Дело в том, что по закону пожизненно осужденные отбывают наказание в колониях особого режима, и первые десять лет проводят в строгих условиях. Затем может быть поставлен вопрос о смягчении режима.
Однако «может быть» не означает, что режим смягчат. На строгих же условиях в колониях особого режима длительных свиданий не разрешалось. Только короткие встречи. Добились перемен две супружеские пары. Одну жалобу в КС подали супруги Николай и Вероника Королевы . Кроме того, в КС за разъяснениями обратился Вологодский областной суд, который рассматривал жалобу супругов Антона и Олеси Мацыниных.
Оба мужа были приговорены к пожизненному сроку. Как писали СМИ, Николай Королев был осужден за серию громких убийств в Москве и теракт на Черкизовском рынке в 2006 году. Тогда погибли 14 человек.
На момент подачи жалобы Николай Королев находился в колонии «Полярная сова» в поселке Харп Ямало-Ненецкого автономного округа. За полярным кругом. Нет оснований предполагать, что с тех пор у него изменился адрес.
Как сообщали тогда СМИ, Вероника - вторая жена Николая. Они поженились уже на территории колонии в 2009 году. К тому моменту были знакомы около пяти лет.
В своей жалобе супруги оспаривали положения УИК, поскольку режим без длительных свиданий, как они полагали, «нарушает право заключенного и его жены на семейную жизнь, является жестоким, бесчеловечным, унижающим человеческое достоинство наказанием заключенного и жестоким, бесчеловечным, унижающим человеческое достоинство обращением с женой заключенного».
В праве на использование вспомогательных репродуктивных технологий паре было отказано. Колония не располагает необходимым оборудованием. А ближайшее медицинское учреждение, которое могло бы провести такую процедуру, не входит в список учреждений, работающих с Федеральной службой исполнения наказаний . То есть этапировать туда осужденного было нельзя. А будь можно, то, наверное, немало экспертов задались бы вопросом: вправе ли государство тратить деньги налогоплательщиков (на дорогу и охрану для осужденного) для таких целей?
В свою очередь, Антон Мацынин, как сообщали СМИ, был осужден пожизненно за убийство родителей своей бывшей девушки Анны. К тому времени он был уже женат на другой своей подруге, которая родила от него дочь.
Олеся Мацынина тоже в суде настаивала на предоставлении ей возможности длительных свиданий с мужем, поскольку Конституция РФ гарантирует право граждан на семейную жизнь.
Конституционный суд согласился с тем, что в законодательстве есть изъян. Получается, что вместе с мужьями наказание в каком-то смысле несут и жены. К тому же закон не исключает помилования или освобождения условно-досрочно пожизненно осужденного. В этом случае особое значение приобретает возможность его возвращения к нормальной жизни. Только семья способна дать шанс вернуться к обычной жизни тому, чью вину, конечно, никогда не загладить, но кому государство и общество согласились дать шанс.
По данным Федеральной службы исполнения наказаний на 1 октября, в исправительных колониях для осужденных к пожизненному лишению свободы находятся 2 тысячи 13 человек.
Теперь у всех появилось право на одну встречу с родными в год. При этом закон увеличил число разрешенных свиданий и для других категорий осужденных, отбывающих срок в различных колониях на строгих условиях. Все они смогут чаще видеться с родными.
Еще одна важная для пожизненно осужденных инициатива только рассматривается в Госдуме . Правительство внесло в парламент проект поправок в Уголовно-исполнительный кодекс, которые увеличивают время прогулок для вечных сидельцев. Срок прогулок может быть увеличен от полутора до трех часов, все зависит от условий, в каких отбывает наказание заключенный, и его поведения. Пожизненно осужденные в строгих условиях получат право на полтора часа ежедневной прогулки, в обычных условиях - на два часа. На облегченных условиях время пребывания на свежем воздухе может быть в качестве поощрения увеличено до трех часов.
Возле памятника Грибоедову на Чистопрудном бульваре меня встречает бывший адвокат и одновременно идейный соратник Николы, через которого я должен передать тому письма, — вежливый и улыбчивый мужчина лет примерно тридцати пяти. Над ним самим висит угроза уголовного дела: по его словам, во время одного из посещений подзащитного сотрудники Бутырки подбросили ему белый порошок, а теперь следователи подозревают его в том, что он пытался пронести в тюрьму тротил. Все это он получил якобы за отказ от сотрудничества с ФСБ и вытягивания из клиентов нужной информации. «Игорь Поповский», - протягивает он руку и, чтобы не стоять на улице, соглашается зайти в «Шоколадницу». Без напряга заказывает кофе у официантки с ярко выраженной восточной внешностью, одновременно рассказывая о грядущей священной войне белой расы с «недочеловеками». О своей молодости говорит как о «бурной и криминальной». Вырос в Измайлово, родители - обычные советские инженеры. В конце 80‑х попал в уличную банду, занимался разбоями и грабежами. Пару раз его ловили, но доказать ничего не смогли. «Многие из тех, с кем я тогда общался, сели в итоге в тюрьму, - вспоминает он, - или погибли в бандитских разборках. А я завязал - и пронесло».
«Завязал» весьма причудливым образом - позднее Игорь стал милиционером. «На самом деле, всегда хотел им быть», - неожиданно говорит он. «Даже когда грабили?» - «Да. Хороший милиционер, кстати, должен обладать криминальным мышлением. Без знания природы уголовной среды невозможно ловить преступников». По словам Поповского, милиционером он был при этом честным. «Не таким, конечно, как Глеб Жеглов, поскольку после 91‑го года милиция стала «коммерческой» и быть совсем не вовлеченным в этот процесс было невозможно. Как в ГАИ: если совсем не берешь взяток - тебя просто выгонят. Но беспределом я не занимался». Ушел в итоге спустя четыре года по собственному желанию, после чего подался в адвокаты, благо образование (Московская юридическая академия) позволяло. Защитником Королева он стал в июле прошлого года «по просьбе друзей» (сейчас Поповский состоит в этнополитическом объединении «Русские», возглавляемом Демушкиным, Поткиным, Артемовым и др.) и с тех пор общался с Николой примерно раз в неделю - больше, чем кто бы то ни было с воли. Хотя его работа, по сути, заключалась лишь в том, чтобы писать жалобы на условия содержания и беспредел тюремной администрации: подзащитный признает себя виновным во всех преступлениях. Многие приговоренные к пожизненному заключению берут на себя чужие громкие убийства исходя из вполне конкретной выгоды: пока идут следственные действия и суд, лишние год-полтора посидеть в Москве намного предпочтительнее, чем, например, в поселке Харп, где зимой температура опускается до минус пятидесяти, а родственники больше чем пару раз в год на свидания приехать не могут. В то же время больший срок, чем пожизненный, все равно уже не получишь. Однако с Королевым другой случай - за содеянное он в полном ответе. «Если о чем-то и жалеет, то только о том, что многое сделать не успел, - рассказывает Поповский. - Недавно мы выезжали с ним на следственный эксперимент в Долгопрудный, где была убита районный судья Наталья Урлина, и Никола уверенно показывал то место, где стоял, откуда вышла жертва, как он стрелял и так далее. Почти нет сомнения в том, что он знает, о чем говорит».
На Черкизовском рынке в августе 2006-го погибли не только мигранты, с которыми боролся Королев, но и славяне - граждане России и Белоруссии. Близкие Николы считают это «издержками»
Я интересуюсь, за что была «приговорена к смерти» русская женщина, на что адвокат Королева замечает, что напрасно таких, как Никола, общество принимает за «маргинальных нацистских отморозков»: «Он придерживается христианских ценностей, поэтому представление о том, что ведет войну только против нерусских - это пещерное представление. Если русский по национальности наносит вред своим братьям - он такой же враг. Нет такого, что если ты белый и русский, то у тебя уже есть некая индульгенция от господа Бога, что ты можешь делать все что угодно. Если русский милиционер крышует наркоторговлю - он в глазах Николы, конечно, тоже становится вне закона. Кстати, убийства таджикских дворников часто совершались, скорее, с целью тренировки для более серьезных дел или чтобы «повязать кровью» молодых соратников, снять психологический барьер. Тот же Королев понимает, что можно убить хоть двести таджиков, но это никак не повлияет на десятки миллионов мигрантов, что ездят туда-сюда. Вопрос во власти. Думаю, если бы Никола был сейчас на свободе, он перешел бы к более масштабным целям: чиновникам, бизнесменам, сотрудникам ФСБ и так далее. Чисто национальный подход отошел бы уже на второй план». Что касается судьи Урлиной, то, по словам Поповского, она вела дело местных сотрудников уголовного розыска, задержавших с поличным азербайджанских наркоторговцев, которых позже под давлением диаспоры отпустили, а на оперов, наоборот, завели уголовное дело за превышение полномочий. Кроме того, судья несколько раз во время процесса нелестно высказалась о русских националистах (все подсудимые были сторонниками РНЕ). За это и убили.
Впрочем, Урлина так и осталась единственной жертвой Королева из числа «сильных мира сего». Вместе со своими соратниками из военно-спортивного клуба «СПАС», который Никола создал в 2001‑м, убивал он в основном граждан куда попроще: 22 апреля 2006 года, в день рождения Адольфа Гитлера, - 16‑летнего Вигена Абрамянца, в августе 2006‑го - простых посетителей (а вовсе не Тельмана Исмаилова) Черкизовского рынка: бомба, заложенная подельниками Королева, унесла жизни четырнадцати человек, в том числе двух детей, двух граждан России и гражданина Белоруссии. На вопрос, понимает ли он мотивы Николы, адвокат Поповский ответил: «Да. С одной стороны, я не сторонник убийств простых граждан и вообще крови, с другой - в свое время я работал в управлении по Восточному округу, и нам под страхом увольнения запрещали даже появляться на Черкизоне, не говоря уже о том, чтобы проверять документы, товар или кого-то задерживать. Там был расцвет этнической криминальной жизни. Возможно, иного пути повлиять на ситуация не было». В том же году, когда был осуществлен теракт на рынке, Королев с друзьями убил еще и двух кубинцев (как раз, в частности, по этому делу Николу и привезли из Харпа в Москву). «А причем здесь христианские ценности?» - интересуюсь я. «Христианином в представлении Королева может быть только белый человек», - отвечает Поповский. «В Евангелии разве такое написано?» - «Это вытекает из Ветхого завета. У Ноя, который пережил вселенский потоп, было, как известно, три сына - Иафет, Сим и Хам. Иафет - прародитель белых людей, Сим - арабов и евреев, а Хам - всех «черных». И Хама Бог проклял, как, впрочем, и евреев. Все они считаются богопроклятыми. Поэтому убийство небелого человека для Николы не считается грехом. Если бы он убивал за бутылку водки - это был бы безусловный грех. А за веру - это даже благо. Он, по собственным представлениям, убивает не ради удовольствия - он ведет освободительную войну». Я вспоминаю, что один из коллег Поповского, адвокат Матвей Цзен, защищает в судах русских националистов, и спрашиваю: «А если гипотетически - убили бы его?». «Да, у Матвея есть китайские корни. Но Никола говорил мне, что в его первой бригаде, которую он создал в 96‑м году, несколько человек были осетинами. Они считали себя русскими скинхедами, и это было главным». «А что, скинхеды, когда убивают, успевают спрашивать у жертвы, «не считает ли она себя русской?». На этот вопрос Игорь не нашел что толком ответить.
Корни радикализма Королева лежат, скорее всего, в его родословной. «Моя бабушка Вера Филипповна - архирелигиозный человек, старообрядка из казачьего рода, с некоторыми религиозными расовыми взглядами, - ответит мне Никола на одно из писем. - Очень добрый, святой человек. Мать - также верующая, образованная. Отец - профессор музыки. Бабушка бы мною гордилась и поддерживала. Отец, можно сказать, антисемит и национал-патриот, взгляды мои разделяет, но методы - нет. Он любит повторять: «Они весь мир захватили, что ты один можешь сделать против всей этой системы? Тебя раздавят, как катком гусеницу».
«Как катком гусеницу» не раздавили, но планы подпортили. Теперь все свое время, за исключением прогулочного часа один раз в день, Никола проводит в двухместной камере четыре на три метра с маленьким столом, двумя узкими кушетками, умывальником, унитазом и окошком на двери. Телевизора нет - только радио. Передавать ему можно книги, продукты, сигареты, бумагу, ручку. Спортом - отжиманиями, приседаниями, подтягиванием - толком заниматься не дают: администрация следит за тем, чтобы заключенные не сильно следили за здоровьем. «Никола рассказывает, что если ты начинаешь бегать по прогулочному дворику и разминаться (дворик намного больше, чем камера), то тебя могут сразу посадить в карцер, - утверждает Поповский. - Если заключенный тренируется - значит, готовится к побегу, такая логика». К постоянному списку развлечений периодически добавляется общение с сокамерником, если кого-то подсаживают. По иронии судьбы, какое-то время рядом с Королевым сидел узбек, который двумя годами ранее набросился в лесопарке на женщину с ребенком, изнасиловал и убил обоих. «На воле Никола, конечно, отправил бы его в лучший мир, - уверен Поповский. - В тюрьме же приходится как-то взаимодействовать». Вместо прямого действия Королев пишет из тюрьмы воззвания к братьям на свободе. Вот одно из последних: «Несомненно, грядет новая эра, несущая в себе борьбу за белое человечество! Мы просто обязаны превзойти себя и стать белыми богами, в покорность которым падет весь нынешний мир. Но для этого мы должны пройти трудный путь священной расовой войны, дабы доказать всем свое право на жизнь, жизнь белого человека. Несомненно, время для этого пришло. Мне безразлично, чья кровь должна будет пролиться ради нашей с вами победы - моя или других людей. Ради нашей победы мы не должны жалеть себя и других, не должно быть никаких правил, мы должны помнить всегда, что на кону не только наша с вами жизнь, но и жизнь наших детей и близких! Уже близка эра нового - белого сверхчеловека! И все мы пророки грядущей RaHoWa!».
Дело группировки «СПАС», которую возглавлял Королев, стало самым резонансным делом в отношении банд скинхедов. Точное количество ее жертв до сих пор не знает никто
На мои вопросы Королев ответил гораздо сдержаннее - возможно, только потому, что переписка попадет не в «правые» блоги, а в официальное СМИ. «Когда и почему вы избрали именно нелегальный путь борьбы?» - «В 1996 году, когда стал полноправным членом братства скинхедов. Правда, в моей жизни были времена, когда я отходил от этой тактики». «Не считаете ли вы, что с вашими лидерскими качествами можно принести на воле гораздо больше пользы, нежели сидя за убийства в тюрьме?» - «Считаю, но это самообман. Такие люди, как Навальный, да и сотни других, находящихся на воле, обладающие такими же интеллектом и харизмой, как я, не могут и не хотят ничего добиваться. И что самое, наверное, важное - я человек с романтическим взглядом. Для меня априори важна не цель, а сам процесс. Даже если бы весь мир восстал против правды, я бы все равно вел бы свою самоубийственную войну. Я - верующий, и для меня эта жизнь - всего лишь миг, дурацкий сон (со всеми нелепицами и искушениями). А реальная и вечная жизнь - лишь после смерти, и только она имеет смысл. На Земле нас окружает очень много лицемерия и фальши». «Осознаете ли вы, что попали в заключение навсегда? Если да, то когда пришло это осознание? Если нет, то какие пути к своему освобождению вы видите?» - «С одной стороны, да, осознаю. Но в нашем движении издревле популяризировались вечные узники и мученики (Рудольф Гесс, Тимоти Маквей, Дэвид Лейн), то есть для меня вполне естественно умирать вне воли. Еще на свободе я был уверен, что рано или поздно мне дадут пожизненное лишение свободы. С другой - как всякий человек в тюрьме, я не хочу сидеть и надеюсь выйти. Какие пути? Например, изменение уголовно-законодательной базы под Европу. Во многих европейских странах нет пожизненного лишения свободы». «Неужели убийства «врагов нации», которых за время вашего заключения стало только больше, стоили того, чтобы без вашей поддержки остались родные, друзья, ваша жена?» - «Врагов нации» не могло стать меньше. Это глобальная динамика, их - семь миллиардов, нас - пятьсот миллионов. Даже если поставить железный занавес, без всемирной революции через 50 лет тут будет исламский халифат с основным населением в виде негров... Разумеется, мне бы следовало оставаться на воле и поддерживать родных, но, повторяю, моя борьба - это процесс, а не цель. Средневековый рыцарь, да и просто человек со средневековым мировоззрением не смог бы проехать мимо изнасилования женщины, даже если насильники в подавляющем большинстве». «Кубинцы-то были при чем?» - «Как при чем?! Разве вы не знаете, что кубинские наркокартели опутали кокаиновой сетью весь мировой простор и чаще всего продажу наркотиков крышуют дипломаты и работники посольств? Убитый кубинец-негр был богатым человеком, дипломатом и сотрудником посольства, владел несколькими ресторанами и лично патентованными рецептами изготовления сигар. Но, в общем-то, по барабану, я хочу, чтобы Москва оставалась белой». «Если представилась бы возможность вернуться на десять лет назад, изменили бы вы что-либо в своей жизни?» - «Да, очень хотел бы, чтобы все вернулось назад, я бы многое изменил, но, скорее всего, это в основном касалось бы средств конспирации и более активного участия в вооруженной борьбе». «Что вы читаете в тюрьме из светской литературы?» - «Все. Недавно прочел французского еврея - про то, как ученые являются танатонавтами, изучают смерть, потом становятся ангелами и изучают ангельский мир, а затем изучают олимпийских богов. Этот же автор неплохо написал про мир муравьев. Также читаю Ходорковского, Юлию Латынину, Всеволода Плутарха, мусульманские журналы. Нравится историко-археологическая литература. Да, я стал более либеральных взглядов (например, считаю, что с евреями-интеллектуалами, воспитанными в рамках европейской христианской культуры, а также представителями некоторых других народов, можно дружить). В том числе считаю, что в белом государстве грядущего не должно быть смертной казни и пожизненного лишения свободы (ликвидация же врагов ложится на народ и его боевые ячейки, а не на слепую юридическую государственную машину, т. е. всеобщее право на ношение оружия, всеобщее право на вооруженную защиту, на убийство, линчевание и тому подобные штуки). Мой либерализм распространяется на государственную машину и законодательство только в рамках легитимного государства белых людей». «Ваши взгляды на мир, на людей, за время отсидки хоть как-то изменились?» - «Я стал добрее, но в то же самое время прибавилось и злости. Я осознал, что многие гомо сапиенс являются нелюдями, а многие нелюди (в понимании современного человека) являются невинно осужденными, честными и порядочными гражданами. Мир относителен. Негры занимаются ритуальной педофилией (священное посвящение в мужчину и женщину старыми дедами и бабками), религиозным каннибализмом (съешь своего дедушку, а то он в рай не попадет). А для белых - это жуть и неприемлемо. Когда на ваш стол попадает добротная пища, для вас это добро, иногда даже абсолютное (например, если ваш ребенок умирает от голода), а для ягненка, которого зверски убили, чтобы он попал вам на стол, это абсолютное зло. Мир должен быть чище и добрее...»
О своей жене Никола, несмотря на наличие вопроса, не упомянул. Сама она говорит: это потому, что ему больно думать об этом. С Вероникой, дородной русской девушкой, одетой в классический для посещения церкви наряд (длинная темная юбка и белая льняная туника), я встречаюсь утром перед ее работой: сейчас она занимается транспортной логистикой, рассказывает, что временно пристроили знакомые, а еще подрабатывает, оформляя воздушными шарами юбилеи и свадьбы. Жалуется, что какая-то новая сотрудница на работе возненавидела ее и строит ей козни, хотя то, что она жена того самого Николы Королева, на службе не знает никто. С будущим мужем она познакомилась, когда обоим было по 22 года, на праздновании дня города. У Николы к тому времени уже было двое детей от первого брака. «Та жена тоже была из «движения», - говорит Вероника и вздыхает: - но она уже отреклась. А детей воспитывает другой мужчина, которому на них наплевать». Вероника говорит, что с самого начала разделяла взгляды Королева. Я интересуюсь, знала ли она о том, чем занимается супруг, хотя ответ предполагаю заранее. «Знала, конечно. Хотя не в деталях. Куда именно он ездил с ребятами - я была не в курсе. Естественно, не отговаривала его. Сейчас думаю, что все было предопределено. Зачем? Чтобы стать сильнее духом, чтобы потом не было стыдно перед предками... Мне кажется, у нас идет все так, как должно идти. Мы здесь подготавливаемся к чему-то важному, а потом встретимся в другом месте. Коля мне всегда говорил: «Жизнь здесь - это миг». Я тоже так чувствую, поэтому не печалюсь. Так, иногда только пожалуюсь ему - мол, у всех дети появляются, а у нас с тобой - нет. Нам же не разрешают. Мы спрашиваем у следователей - они говорят: «Даже не рассчитывайте». Но я только сильнее становлюсь, несмотря на эти трудности. Вот свидания нам следователь уже месяц не дает, а я только смеюсь в ответ. Он же из этих... фамилия - Агаджанян. Думаю, поэтому у него к нам такая неприязнь. (Справедливости ради, следователь Левон Агаджанян действительно «специализируется» на русских националистах: в частности, он вел откровенно сфабрикованные дела Даниила Константинова и Ильи Кубракова.)
Обвиняемые во взрыве на Черкизовском рынке Никола Королев (слева) и Олег Костарев во время заседания в Мосгорсуде, 2008
Я не верю, что Вероника в глубине души не рассчитывает полноценно увидеть своего мужа еще на Земле, а не на том свете, а потому спрашиваю и ее: какую, пусть даже иллюзорную, схему выхода Николы из тюрьмы она себе представляет? «Амнистия - нереально, - признается Королева. - Только боевые действия. Думаю, рано или поздно терпение у народа закончится, и эта власть будет свергнута». «А дальше что?» - интересуюсь я. «А дальше выйдут ребята и наведут порядок».
С виду все, с кем я общался в эти дни, - совершенно обыкновенные люди. Они улыбаются. Слушают. Спрашивают. Спорят. Переживают. Подают руку при встрече и тепло прощаются при расставании. Тем не менее, мне хочется стереть собственную память. Я не хочу держать в голове то, что слышал. И знать, что все это существует до сих пор.
Супруга Николы Королева, пожизненно осужденного за организацию теракта на Черкизовском рынке в Москве, просит разрешить ей родить от заключенного.
Жена приговоренного к пожизненному сроку за теракт на Черкизовском рынке в 2006 году Николы Королева хочет родить ребенка от своего мужа. Следователи отказали Веронике Королевой в проведении процедуры искусственного оплодотворения.
Никола Королев, являющийся лидером группы националистов "Спас", уже почти пять лет содержится в столичном СИЗО №2. На счету группировки десятки погромов и поножовщин в игорных залах, кафе и общежитиях. Особенный резонанс в обществе вызвал террористический акт, произведенный на Черкизовском рынке в 2006 году. Суд установил - ответственность за него несут Никола Королев и Олег Костарев.
Взрыв, прогремевший на рынке унес жизни 14 человек. Еще 47 человек получили ранения.
Несмотря на все это, для Вероники Никола, в первую очередь, муж. Супружеская пара вот уже долгое время пытается решить одну единственную задачу: завести детей. Сложность состоит в том, что Королеву запрещены длительные свидания в ближайшие 10 лет. При этом, законом не предусмотрен вариант искусственного оплодотворения среди заключенных пожизненно.
Мы с мужем хотим ребенка, - поделилась с LifeNews Вероника Королева. - С 2009-го мы обращались во ФСИН каждый год, но нам не давали разрешения на длительное свидание с целью зачатия ребенка. Тогда мы с мужем подумали и приняли решение, что будем просить ФСИН России разрешить нам искусственное оплодотворение.
Пара обратилась во ФСИН с необычной просьбой об искусственном оплодотворении, но получила отказ. Оказалось, ни в одном из кодексов нашей страны не прописано, имеет ли право пожизненно осужденный сдать биоматериал для искусственного оплодотворения.
Как сказали во ФСИН, это пробел, и вопрос не к ним, а в вышестоящие организации, - продолжает Вероника. - То есть, если мне это нужно - я сама должна этого добиваться, им этого не нужно.
Адвокаты поясняют, с просьбой о разрешении нужно идти в Конституционный суд.
По пути этой пары - по сложному, тернистому, которым мы будем долго, я полагаю, заниматься, пойдут многие, - прокомментировала адвокат Флоранс Ленская. - Когда он будет открыт, станет правовым, то будет нужен многим.
Проблемой пары занялись активисты Gulagu.net
Этим вот запретом сотрудники, должностные лица провоцируют граждан совершить коррупционные преступления, с кем-то договариваться, платить взятки, - пояснила координатор портала Инна Жоголева. - Ведь фактически она могла пойти и договориться с конвоем в суде или со следователем.
Пока же Никола и Вероника придумывают имя своему будущему ребенку.
Мы с Колей думали, что если будет девочка, он назовет ее так же, как меня - Вероничка, - рассказывает девушка. - А потом думали-думали, он говорит, "может быть Василиса?" Так что мы остановились на имени Василиса. А если мальчик родится, то будет Родослав.
Как скоро сбудутся мечты супругов, пока не известно. Правоохранители запретили Веронике видеться с мужем даже через стекло.
Москвич Николай Королёв и его жена Вероника мечтают завести ребенка с помощью процедуры, которую в народе называют зачатием в пробирке. В России ее делают уже больше 25 лет, но случай Королёвых – исключительный. Один из потенциальных родителей осужден пожизненно за теракт.
Мы подходим друг другу
Николай Королёв находится в Бутырской тюрьме и сейчас дает не интервью, а показания. Идет следствие, и потому ему разрешены свидания только с адвокатом. За решеткой Королёв уже 8 лет. К тому моменту с Вероникой они были знакомы всего два года.
– Коля всегда говорил, что мы очень подходим друг другу. Когда мы встретились, он был женат, – рассказывает Вероника. Мы сидим в кафе в пяти шагах от Бутырской тюрьмы, куда Королёва перевели в 2010 году из колонии особого режима.
Для Вероники этот человек – безоговорочно любимый, для следователей – безоговорочно убийца и террорист. Николай Королёв – один из лидеров московских националистов по кличке Никола. Его имя стало известно в 2006 году после взрыва на Черкизовском рынке. Тогда погибли 14 человек, в том числе двое детей. Суд присяжных приговорил Королёва к пожизненному заключению.
Для Вероники ни арест, ни приговор не стали неожиданностью. Она знала, чем занимается Николай.
– Я дружила с подмосковными националистами, он – с московскими, – признается она. – Коля организовал патриотический клуб «Спас» при Доме детского творчества в Медведково. Мы там часто собирались, говорили.
«Спас» не был только площадкой для дискуссий. На базе ДК Никола обучал молодежь ножевому и рукопашному бою, а как подростки применяли полученные навыки, можно только догадываться. Суд по делу о взрыве на Черкизовском рынке обвинил Королёва в создании преступного сообщества, за которым, помимо убийств, числится с десяток подрывов зданий – к счастью, без жертв.
– Мы же должны себя как-то защищать, – стоит на своем Вероника, имея в виду, вероятно, защиту от мигрантов. Потом задумывается. – Один раз мне стало не по себе. Следователь показал фотографию убитого китайца (за убийство наркоторговца из Китая Королёва осудили в 2012 году, когда он уже отбывал наказание за теракт. – Авт.) и сказал, что у него остались жена и ребенок...
Вероника /
На ЭКО благословил священник
Иметь ребенка Вероника хочет больше всего на свете. Когда Королёва посадили, она стала писать ему письма в тюрьму. Он не отвечал, хотел, чтобы девушка начала новую жизнь, но Вероника оказалась настойчивой. Они поженились в колонии «Полярная сова» на Ямале. Там соседом Королёва по камере одно время был битцевский маньяк Пичушкин.
Свадьба прошла быстро: сначала роспись, потом венчание в маленькой комнатке. Королёв – старообрядец, поэтому венчал пару священник старообрядческой церкви. После этого супругам разрешили короткие свидания – раз в полгода по четыре часа.
– Мы сидели, разделенные стеклянной перегородкой, и разговаривали по телефону, – вспоминает Вероника. – По обе стороны охрана. Четыре часа – это очень мало.
Спустя два года таких встреч она обратилась во ФСИН с просьбой о длительном свидании. Ей было отказано. И надеяться на другое, по словам Вероники, бессмысленно. Королёв характеризуется начальством колонии отрицательно. По крайней мере в ближайшие десять лет послаблений можно не ждать.
Поэтому следующее письмо во ФСИН было не о свидании, а об ЭКО. На искусственное оплодотворение благословил батюшка, что, конечно, удивительно – церковь против таких вещей.
– Мне 33 года, часы тикают, – говорит Вероника. – У Николая тоже со здоровьем не все в порядке, и чем дальше, тем хуже – это же тюрьма. Если мы и дальше будем ждать свидания, с ребенком ничего не получится.
Ни из ФСИН, куда Вероника обратилась еще прошлой осенью, ни из Следственного комитета, куда она тоже писала, ответа пока не было. За права Королёва и его супруги вступилась правозащитная организация ГУЛАГу.нет.
– Во ФСИНе в неофициальной беседе нам дали понять, что чинить препятствия не будут, – объясняет координатор организации Инна Жоголева. – Дело оставалось за Следственным комитетом, но на днях они прислали отказ, мотивируя тем, что это не в их компетенции. Следователи ссылаются на ФСИН, а там – на Следственный комитет.
Ребенок в пробирке / Global Look
«У всех есть право на семью»
В «Архипелаге ГУЛАГ» Солженицын описывал ситуации, когда политзаключенные нелегально передавали генетический материал женам. Правозащитники говорят, что эта схема до сих пор в ходу. Но у Королёвых вся надежда на официальное разрешение, и чем скорее, тем лучше. По словам Вероники, пока ее муж сидит в Бутырке, провести процедуру ЭКО можно без проблем, но когда его вернут обратно в «Полярную сову», будет несравнимо сложнее. Ей придется лететь на Ямал, возможно, не один раз... Вероника, впрочем, готова на любые жертвы:
– Но почему моего мужа лишают возможности иметь ребенка? Он уже наказан, зачем еще наказывать? Если не хотите, чтобы он жил – казните, не мучайте. Кто вообще имеет право решать, может он иметь детей или нет?
– Согласно Европейской конвенции, все люди имеют право на создание семьи, – подтверждает специалист по репродуктивному праву Константин Свитнев, директор компании «Росюрконсалтинг». – Если человек физически не может покинуть тюрьму, врач может забрать генетический материал. Отказ в ЭКО будет в данном случае юридически не обоснован.
Свитнев называет ситуацию Королёва исключительной. По крайней мере, для России. В Израиле, например, женам террористов запрещены длительные свидания с мужьями, но ЭКО разрешено. Оно делается за счет средств Палестинской автономии.
Не исключено, что Королёвы создадут прецедент и желающих стать отцами дистанционно в российских тюрьмах станет больше. Вполне возможно, что аналогичную просьбу выскажет бывший сосед Королёва Пичушкин. У битцевского маньяка скоро свадьба с невестой по переписке, и длительные свидания ему тоже вряд ли разрешат.
По закону никто не может запретить Королёву и другим пожизненно заключенным делать ЭКО и рожать детей. Какими бы ни были эти люди, они имеют на это право. Другое дело, что многие, кто находится по эту сторону решетки, не хотят ничего знать ни о Королёве и ему подобных, ни об их правах. И это уже их право, которое тоже нельзя отобрать. А потому Веронике Королёвой, вероятно, еще долго придется вынашивать мечту иметь ребенка...
