Эффективность правового регулирования. Механизм правового регулирования нацелен на достижение определенного социального результата, получение того эффекта, к которому законодатель сознательно стремился при введении в действие соответствующей правовой нормы. Поэтому, рассматривая вопрос о механизме правового регулирования, нельзя не остановиться хотя бы в самых общих чертах и на проблемах его эффективности. Следует подчеркнуть, что, говоря об эффективности механизма правового регулирования, видимо, прежде всего надо исходить из того, что речь идет о свойстве, присущем его нормативной основе, которое может либо реализоваться с помощью соответствующих правовых средств в процессе правового регулирования, либо нет.

Проблема эффективности механизма правого регулирования является частью более широкой проблемы - эффективности права. В целом под эффективностью права понимается результативность правового воздействия. Она характеризуется прежде всего отношением между фактическим результатом действия юридических норм и той социальной целью, для достижения которой эти нормы были изданы.

В этом определении отражен лишь тот общий подход, на основе которого ведутся исследования эффективности права.

В различных конкретных разработках вопрос об эффективности права раскрывается с разных сторон.

Так, вопрос об эффективности права может быть рассмотрен с точки зрения его социальной эффективности. В целом оценка социальной эффективности права исходит из характеристики права с "качественной" стороны. С этой точки зрения эффективность права выражается в том, в какой мере достигается стратегическая цель права как регулятора - обеспечиваются организованность и порядок в общест венной жизни. Общим показателем социальной эффективности права выступает здесь его социальная результативность, его ценностный эффект в организации социальной жизни и под этим углом зрения состояние законности, уровень правопорядка.

Возможна ли количественная оценка социальной эффективности права?

Такая оценка возможна, когда в качестве исходного момента при определении ряда основных параметров социальной эффективности права используется показатель, который с фактической стороны свидетельствует о том, достигли или нет данные нормы нужного эффекта.

В этом случае речь идет о фактической эффективности, которая выражается соотношением между фактически достигнутым, действительным результатом и той непосредственной, ближайшей целью, для достижения которой были приняты соответствующие нормы. Здесь непосредственная, ближайшая цель правовых норм является эталоном оценки их эффективности.

Сопоставляя непосредственные цели правовых норм с фактическим результатом их действиям, можно количественно, математически измерить их эффективность. Причем полученный количественный математический результат может быть как положительным, так и отрицательным. Последний свидетельствует об отсутствии социальной эффективности права.

Без определения фактической эффективности невозможно и определение социальной эффективности. Вместе с тем, социальная эффективность не исчерпывается измерением фактической эффективности.

Для характеристики эффективности права с качественной стороны используют, наряду с фактической эффективностью, и некоторые другие критерии, в частности, обоснованность и целесообразность, полезность и экономичность.

Обоснованность и целесообразность - это условия и требования, осуществление которых необходимо для того, чтобы нормы права достигали высокого положительного результата в процессе регулирования. Чем обоснованнее и целесообразнее содержание правовых норм, тем более они эффективны. Эта сторона оценки социальной эффективности касается прежде всего правотворчества - какова степень научной обоснованности норм, их соответствия потребностям общественного развития, своевременность их издания; степень учета общественного мнения; учтены ли законодателем все возможные последствия разрабатываемых норм и т.д.

Экономичность - это положительная эффективность (полезность) юридических норм, которая уточнена с учетом количества затраченной на всех стадиях механизма правового регулирования, материальных средств, человеческой энергии, времени, а также иных показателей.

Одним из важных общих показателей социальной эффективности права являются результативность работы юридических органов, состояние юридической практики, выявленные в ней недостатки и трудности в решении юридических вопросов, фактические возмож ности юридических органов в их преодолении.

Проблема эффективности права рассматривается и с сугубо юридической стороны, как результативность самой юридической формы. С этой точки зрения представляет особый интерес ответ на вопрос, какова действенность, результативность всей совокупности юридических средств, включенных в механизм правового регулирования, насколько эффективны тот или иной способ, метод, тип регулирования, используемые в данном случае.

Например, решение какого-то экономического вопроса требует предоставления тем или иным лицам субъективных прав. В каком порядке их эффек тивнее предоставить - общедозволительном или разрешительном? Какой метод регулирования - административный или гражданский - в данном случае наиболее оптимален? Важно также нахождение оптимальных средств и приемов юридической техники, всемерное использование кодификаций, передовых способов обработки законодательных текстов, юридическая точность и доступность нормативных актов.

Результативность правового регулирования во многом зависит от эффективности правоприменительных актов. Включенные в механизм правового регулирования, эти акты призваны обеспечить его четкую работу. Правоприменительные акты являются важным средством для достижения тех целей (конкретных и перспективных), которые стоят перед нормой права. Таким образом, у правоприменителя не может быть каких-либо иных, не предусмотренных правом целей.

Отсюда измерять эффективность правоприменительных актов следует так же, как и эффективность правовых норм, сопоставляя фактически достигнутый результат их действия с целями соответствующих правовых норм.

Вместе с тем не во всех случаях можно говорить о социальной эффективности актов применения права. Все зависит от применяемой нормы, ее содержания. Так, многие нормы содержат императивные веления, требующие от правоприменителя принятия однозначного решения. Например, предоставить отпуск несовершеннолетнему ровно на 1 месяц. Здесь роль правоприменителя сводится к пассивному проведению в жизнь воли законодателя. От него не требуется творческого подхода к реализации данной нормы, лишь качественное ее применение.

Следовательно, качественное применение подобных норм способно обеспечить лишь их юридическую эффективность, но не повлиять на их социальную эффективность, на степень достижения социальных целей норм. Правоприменение здесь в основном сливается с такой формой реализации права, как исполнение, с той только разницей, что предполагает в данном случае издание правоприменительного акта.

Иную ситуацию можно наблюдать при применении норм, дающих свободу усмотрения правоприменителю (относительно-определенных, диспозитивных норм). В этом случае результаты индивидуального регулирования могут существенно отразиться на степени достижения целей применяемых норм, внести определенный вклад в общую эффективность правового регулирования.

Так, конкретизируя наказание, расширительно или ограничительно толкуя норму, уточняя содержание прав и обязанностей у конкретных лиц, правоприменительное решение творчески влияет на социальный эффект правового регулирования. Здесь происходит приращение степени достижения цели нормы за счет наиболее целесообразного ее применения. В этом случае можно говорить о социальной эффективности правоприменительных актов, а для ее определения необходимо установить ту долю результата, которую дает индивидуальное регулирование (правоприменение в сопоставлении с целью правовой нормы).

Эффективность правоприменительных актов зависит от их юридической и фактической обоснованности, от качества применяемого нормативного акта, законности и действенности их содержания, полноты учета всех возможных последствий, целесообразности, а также от качества организации принятия решения и его реализации.

Измерение социальной эффективности права должно прежде всего исходить из оценок права с качественной стороны.

Вместе с тем существуют особенности в показателях эффективности права в зависимости от того, какие функции - регулятивные или охранительные - подвергаются оценке. Эффективность регулятивных функций права тесно связана с результативностью социально-экономических, политических мероприятий, облекаемых в правовую форму. Здесь количественное измерение эффективности может полу чить выражение в точных экономических и иных социальных показателях. Необходимо только вычленить из этих показателей тот эффект, который достигнут именно с помощью юридических средств.

Эффектность правоохранительной функции права выражается главным образом в показателях, характеризующих состояние правопорядка - динамика правонарушений, результативность санкций и т.п.

Данные, получаемые в результате изучения эффективности права, являются основой для его дальнейшего совершенствования. По своему значению эти данные служат важнейшим каналом обратной связи между законодательством и практикой его применения.

Задача определения эффекти вности той или иной правовой нормы может быть решена еще на стадии ее разработки. Для этого нередко прибегают к ее опытной проверке, к постановке правового эксперимента. Его конечная цель заключается в выработке оптимально го, наиболее эффективного варианта правового регулирования.

Проведение правового эксперимента предполагает издание компетентными органами экспериментальных правовых норм. Их действие опробуется на экспериментальных объектах. Выделяют следующие признаки экспериментальной нормы: она во всех случаях имеет ограниченную сферу применения, является временной и носит поисковый характер.

Применение правового эксперимента имеет определенные границы. Так, ни при каких условиях не могут быть допущены эксперименты, ограничивающие конституционные права и свободы граждан, попадающих в сферу опыта, отрицательно влияющие на их материальные, духовные и иные интересы.

«ЭФФЕКТИВНОСТЬ НОРМ АДМИНИСТРАТИВНО-ДЕЛИКТНОГО ПРАВА Монография Издательство Воронежского государственного университета...»

-- [ Страница 3 ] --

См.: Пугинский Б. И. Методологические вопросы правоведения // Правоведение. 2010. № 1. С. 7.

4. Заказ 97 Административно-деликтное право выполняет различные функции, каждая из которых может быть предметом самостоятельного исследования. Предмет настоящего исследования – изучение эффективности административно-деликтного права с точки зрения выполнения его нормами, прежде всего регулятивной и охранительной функций, являющимися основными для любой системы права. Поскольку основная цель административно-деликтного права – охрана общественных отношений, регулируемых нормами как административного, так и иных отраслей права, то необходимо изучить эффективность с точки зрения выполнения данной функции.

Выяснение реального вклада административно-деликтного права в решение той или иной социальной проблемы ставит задачу выбора соответствующего метода исследования.

Изучение эффективности права в целом или отдельной отрасли является весьма сложным процессом, поэтому при проведении конкретно-социологических исследований определяется эффективность отдельных норм права. Когда говорят об изучении эффективности права, имеют в виду такие теоретические вопросы, как сущность, общие критерии оценки и элементы эффективности правовых норм. Оценить эффективность норм права можно лишь на основе анализа практики применения права74.

Эффективность (в широком смысле слова) – мерило общественной практики75. В философском аспекте эффективность характеризует целенаправленные действия; здесь отмечается связь эффективности с сознательной деятельностью людей, подчеркивается, что эффективность представляет собой степень близости к действительности «второго рода», осуществляемой человеком76.

Эффективность права является одним из важнейших объектов изучения социологии права. Это обусловлено тем, См.: Хабриева Т. Я. Экономико-правовой анализ: методологический подход // Журнал российского права. 2010. № 12. С. 18.

См.: Попов Л. Л. О понятии эффективности административноправовых санкций // Управление и право / под ред. Ю. М. Козлова. М.,

1977. Вып. 3. С. 300.

См.: Андрющенко М. Н. Понятие эффективности и его философский смысл // Философские и социальные исследования. Л., 1971. С. 46–47.

что предметом изучения социологии права является взаимодействие общества и права, а эффективность права служит одним из показателей этого взаимодействия. Проблема эффективности права изучается также общей теорией права.

Разница в подходах к изучению данного вопроса, безусловно, есть, но она незначительна. Основное отличие социологического подхода к эффективности права заключается в том, что главные концепции теории права, в частности нормативная, исходят из формального подхода к эффективности права, рассматривая ее как соответствие правореализационной деятельности положениям закона и достижение цели закона, без учета истинных интересов и ценностей отдельных граждан, групп и классов, а также общественных затрат, необходимых для достижения этой цели.

По нашему мнению, главным в исследовании эффективности норм права должен быть социально-правовой метод, позволяющий с большей достоверностью, чем нормативный, раскрыть содержание эффективности права, поскольку его предметом являются общественные отношения, складывающиеся как в период формирования предпосылок правового регулирования, т.е. при подготовке перевода социальных отношений в правовые, так и в конечном итоге – при переводе правовых предписаний в социальное поведение субъектов права.

В отличие от нормативного подхода, для которого влияние на социальный результат неправовых факторов имеет значение лишь потому, что это дает возможность измерить собственный правовой результат действия данной нормы.

Социально-правовой подход предполагает не только измерение правового эффекта действия нормы и повышение социальной эффективности путем совершенствования правовых предписаний, но и исследование влияния на социальный результат как правовых, так и неправовых факторов и повышение эффективности законодательства путем его совершенствования, а также устранения факторов, препятствующих эффективному действию права, и, наоборот, создания необходимых условий действия факторов, благоприятствующих наступлению желаемого социального результата.

В методологическом плане можно констатировать именно социальную эффективность как сложный феномен, не имеющий абсолютных единиц измерения.

4* Учеными справедливо подчеркивается, что «широко используемая трактовка эффективности как соотношения затрат и результатов при оценке эффективности управления имеет тот недостаток, что не решены методологические проблемы количественного измерения результатов и затрат управленческой деятельности, возникает множественность подходов к такой оценке»77. В рассматриваемой проблеме теория настолько переплетается с практикой, что порой трудно различить, где кончается одно и начинается другое. Это одна из тех проблем, актуальность которых – не переменная, а постоянная величина78.

Справедливости ради необходимо отметить, что по данной проблеме выходило много научных работ и в советский период, в частности были предложены интересные разработки, конкретные рекомендации по повышению эффективности советского законодательства, отмечалась необходимость широкого использования социологических исследований79, методов системного анализа и сравнительного правоведения, проводились прикладные исследования, связанные с разработкой методик определения эффективности правовых норм и правоприменительной деятельности80.

Например, А. С. Пашков, Л. С. Явич подчеркивали, что в исследовании реализации права, в выявлении эффективности законодательства значительное место занимает конкретный социологический анализ действия юридических норм, их воплощения в поведении людей, в деятельности организаций, анализ «установок» личности и социальных групп требованиям правовых предписаний.

Методология марксистских конкретно-социологических исследований социального действия права основывалась на материалистической диалектике и историческом материализме как общей социологической теории философского Эффективность труда руководителя / В. П. Чичкаков [и др.]. М.,

См.: Саймон Г., Смитбург Д., Томпсон В. Менеджмент в организациях. М., 1995. С. 253.

См.: Пашков А. С., Явич Л. С. Эффективность действия правовой нормы (к методологии и методике социологического исследования) // Советское государство и право. 1970. № 3. С. 40–48.

М., 1980. 280 с.

характера. Вместе с тем эта методология включала и более специальные средства изучения реализации права, среди которых важное место занимал математический логический аппарат, без применения которого трудно получить более или менее точные данные об эффективности действия правовой нормы, познать качество нормы количественными методами81. При изучении воздействия различных факторов на эффективность правовых предписаний необходимо использовать новейшие методики и достижения точных наук, в частности математические методы исследования правовых категорий82. Математические методы позволяют не только давать количественную характеристику объекта исследования, но и судить по ней о его качественном состоянии (в силу диалектического единства количества и качества, формы и содержания, явления и сущности).

Ученые, рассматривая методику изучения эффективности правовой нормы, на первое место ставят выявление социальной проблемы83. Данные о существовании социальной проблемы можно почерпнуть из следующих источников: государственных документов, в которых ставятся задачи общественного развития, статистической отчетности, юридической науки84.

Эффективность правовой нормы предполагает выявление ее цели и степени достижения, т.е. соотнесение результатов действия нормы с намеченной целью. Важное значение на данном этапе придается телеологическому анализу нормы85, в ходе которого выясняется воля законодателя, уточняются все социальные цели86.

См.: Пашков А. С., Явич Л. С. Эффективность действия правовой нормы. С. 40.

См.: Курагин Г. Г., Попов Л. Л. Факторы эффективности административно-правовых санкций // Правоведение. 1974. № 4. С. 37–45.

См.: Эффективность правовых норм / В. Н. Кудрявцев [и др.].

В последнее время много говорят об ужесточении административной ответственности за управление транспортным средством в состоянии алкогольного опьянения (см.: Российская газета. 2011. 1 сент. Столичный вып.).

От телеологического анализа нормы необходимо отличать телеологическое толкование, которое заключается в раскрытии содержания закона, базирующегося на уяснении его целей.

См.: Эффективность правовых норм / В. Н. Кудрявцев [и др.]. С. 153.

Понятия и категории эффективности для наполнения их реальным содержанием должны быть переведены в форму, доступную для эмпирических наблюдений, в том числе и для количественных расчетов. В социологической литературе отмечается, что перевод используемых теоретических понятий в форму, позволяющую их наблюдать, – важнейшее и первоначальное звено в конкретных социальных исследованиях. Методика измерения эффективности действия правовых норм должна также строиться на базе общесоциологической теории и практики перевода понятий в такую форму с учетом, разумеется, специфики конкретных социально-правовых исследований.

Поиск эмпирических значений понятий называют эмпирической интерпретацией термина, а определение этого понятия через указания на правила фиксирования соответствующих эмпирических признаков – операциональным определением термина87.

Под операциональным понимается определение, в четком или «снятом» виде содержащее указание на действие (операцию), результат которого можно эмпирически наблюдать или измерять и в силу этого сопоставлять с содержанием научного понятия, теоретически охватывающего данный результат.

Иными словами, для раскрытия и объяснения содержания какого-либо научного понятия можно выработать операциональный критерий, с помощью которого устанавливается, принадлежит ли исследуемый предмет к классу предметов, обозначенных данным научным понятием (в этом смысле говорят также о признаках, свойствах, параметрах, критериях и т.д.). Операциональное определение служит средством частичной эмпирической интерпретации научных понятий, одно и то же научное понятие может получить несколько операциональных определений, указывающих на различные эмпирические ситуации применения данного понятия88.

Операциональное определение – не просто конкретизация какого-то понятия, разбивка его на составные части и признаки, на их сумму, а такая его интерпретация, которая эмпирически наблюдаема и измеряема.

См.: Эффективность правовых норм / В. Н. Кудрявцев [и др.].

С. 157. См.: Там же. С. 156–157.

Специфика методики изучения эффективности правовых норм определяется структурой и содержанием самих норм.

Важной проблемой, которая ставится перед учеными, является проблема вычленения роли правового фактора. Приведем пример метода экспертных оценок, который был использован в одном из научных исследований.

Обширной группе экспертов, в которую входили охотники, охотоинспекторы, а также нарушители правил охоты (браконьеры), было предложено назвать общее число известных им охотников и подразделить их на три группы: 1) охотники, которые не нарушают правил охоты в силу внутренней убежденности;

2) охотники, не нарушающие эти правила вследствие установленной ответственности; 3) охотники, нарушающие правила охоты. В результате показатель общепревентивного воздействия ответственности за незаконную охоту (отношение числа лиц, воздерживающихся от совершения браконьерских действий вследствие установленной за их совершение ответственности, к общему числу лиц, склонных к совершению таких действий) оказался равным 71,6 %. То есть из каждых трех охотников, склонных к нарушениям правил охоты, двое не совершают их вследствие установленной ответственности89.

Другой путь вычленения роли правового фактора основан на использовании метода единственного различия, идея которого была предложена Дж. Ст. Миллем.

Основное правило этого метода сформулировано им следующим образом:

«Если случай, в котором исследуемое явление наступает, и случай, в котором оно не наступает, сходны во всех обстоятельствах, кроме одного, то это обстоятельство, в котором...

разнятся эти два случая, есть следствие или причина, или необходимая часть причины явления»90.

Применительно к задачам изучения эффективности правовых норм данный метод может быть интерпретирован следующим образом. Если вследствие действия некоторых факторов а, б, в, г (где г – правовая норма) получен результат д, е, а при изменении га и постоянстве всех других факторов результат стал д, еа, т.е. следует вывод, что результат измеСм.: Эффективность юридической ответственности за незаконную охоту: научный отчет / С. А. Шлыков [и др.]. М., 1975.

Милль Д. С. Система логики силлогической и индуктивной. М.,

нился именно под воздействием правовой нормы. Таким образом, практическая реализация этого метода возможна в тех случаях, когда аналогичные общественные отношения регулируются различными правовыми нормами. Зафиксировав результаты действия каждой нормы (при постоянстве или контроле за другими факторами), можно сделать выводы об их эффективности.

Наиболее простой для измерения эффективности является ситуация, при которой те или иные нормы права претерпевают какие-либо изменения. Замер показателей достижения цели «до» и «после» внесения таких изменений позволяет в подобных случаях вычленить меру воздействия прежней и новой нормы.

Применение метода факторного анализа возможно, как правило, с использованием компьютерной техники, что не только существенно облегчает процедуру расчетов, но и открывает путь для качественно нового научного метода – метода математического эксперимента, который представляет собой разновидность эксперимента с моделью, осуществляемого с помощью компьютера. В ходе его на основании опыта предшествующих исследований создается некоторая математическая модель изучаемого объекта.

Речь, в частности, может идти о модели, отражающей воздействие ряда факторов, одним из которых является правовой, на состояние того или иного социального процесса.

В результате эксперимента, полученного с помощью компьютера, позволяющего «просмотреть» все возможные варианты взаимодействия необходимого явления с набором воздействующих на него факторов, можно сделать выводы как о совокупном воздействии изучаемых факторов, так и о «весе» каждого из них. С помощью математических методов можно определить уровень правонарушений в какойлибо области.

Одним из способов вычленения правового фактора выступает метод единственного различия – ситуация осуществления правового эксперимента. Эффективность экспериментальной правовой нормы определяется в данном случае путем сравнения состояния соответствующей системы в послеэкспериментальный и доэкспериментальный периоды либо путем сравнения состояния системы на экспериментальных и контрольных объектах, где продолжают действовать обычные правовые нормы91.

Для определения эффективности правовой нормы достаточно применить простые вычисления. Условия выполнения данного правила: цель нормы определена верно и найден оптимальный путь ее достижения, без нормы цель не достигается. В этом случае степень эффективности правового регулирования будет зависеть от того, насколько она точно соблюдается и насколько действенна ответственность за ее нарушение. При налаженном статистическом учете правонарушений и рецидивов можно иметь достаточно точные цифровые данные (в абсолютном и процентном отношении).

Исследование эффективности норм права, по мнению А. С. Пашкова, Л. С. Явича, требует создания теории эффективности права «среднего уровня», пригодной для применения количественных методов в анализе реализации права, философского осмысливания математических методов в изучении эффективности действующего законодательства и роли этих методов в разработке проектов наиболее эффективных правовых норм. «Такая теория призвана связать общетеоретические положения о правовом регулировании общественных отношений с эмпирическими исследованиями реализации права, перевести концептуальные понятия исторического материализма и общей теории государства и права в операционные понятия, доступные эмпирическому анализу и измерению, ибо без эмпирических данных и их измерения конкретно-социологическое исследование эффективности действия норм права не может дать ощутимых результатов»92. Теория «среднего уровня» лежит между теоретическими положениями высшего уровня и эмпирическим исследованием конкретных социальных фактов.

Общетеоретические представления о сущности права и правового регулирования нельзя механически свести к эмпирическим фактам, непосредственно выразить в каких-то количественных соотношениях, характеризующих степень эффективности той или иной правовой нормы. Теория эфСм.: Эффективность правовых норм / В. Н. Кудрявцев [и др.].

С. 191. Пашков А. С., Явич Л. С. Эффективность действия правовой норi>

фективности правовых норм «среднего уровня» позволяет важнейшие показатели эффективности юридического воздействия представить в виде квантицируемых (математически обрабатываемых) индикаторов, а результаты проведенных на этой основе исчислений сообразовать с общетеоретическими положениями о праве и правовом регулировании общественных отношений.

Проблема эффективности норм административно-деликтного права затрагивает различные стороны содержания изучаемых норм, деятельности субъектов административной юрисдикции по их применению, воздействия на сознание и поведение лиц, привлеченных к административной ответственности, а также социально-психологическую оценку последних. Это обусловливает необходимость использования в процессе исследования целого комплекса методов научного познания, обеспечивающего наиболее объективное и всестороннее раскрытие изучаемого явления. Изучение эффективности административно-деликтного права и правоприменительной деятельности субъектов административной юрисдикции связано с постижением их социальной ценности и социальной обусловленности, определением места и роли в преобразовании общественных отношений.

По мнению профессора А. П. Шергина, проблема эффективности административно-деликтного законодательства должна охватывать сущностный и методологический аспекты. Первый связан с самим предметом исследования. В этом случае изучается эффективность всего института административной ответственности, его влияние на все уровни социума. Второй предполагает выработку соответствующего научного инструментария для изучения эффективности административно-деликтного законодательства, измерения степени достижения целей административной ответственности93.

Общим вопросом данного исследования является определение отправных понятий – эффективности норм административно-деликтного права, их целей, условий и показателей.

См.: Шергин А. П. Административно-деликтное законодательство

России: состояние, проблемы, перспективы // Административное право и административный процесс: актуальные проблемы / отв. ред. Л. Л. Попов и М. С. Студеникина. М., 2004. С. 175–176.

Все три метода правового регулирования – дозволение, предписание и запрет, – традиционно рассматриваемые в теории права, используются в системе административноправового регулирования94. При этом «запреты включены в механизм административной деликтологии и применения мер административного принуждения»95. «Запреты

– это возложение прямой юридической обязанности не совершать какие-либо действия, предусмотренные нормой права»96.

Согласно другой классификации в теории права выделяются два основных метода правового регулирования – императивный и диспозитивный, которые свойственны двум большим противоположным по своему юридическому характеру и назначению блокам правовых отраслей – публичному и частному праву.

Для административного права характерен, прежде всего, императивный метод – метод властных предписаний, отличающийся властно-императивными началами регламентации отношений и характеризующийся отношениями субординации (подчиненности), установлением соответствующего правового статуса субъектов права.

Проведение подобного исследования предполагает использование традиционно-правовых методов. Кроме того, они должны дополняться и другими методами, применяемыми в статистике и социологии. Например, эффективность частнопредупредительного воздействия административных наказаний может быть представлена как соотношение достигнутого частнопредупредительного результата и частно

См., например: Общее административное право: учебник / под

ред. Ю. Н. Старилова. С. 61 ; Административное право России: курс лекций / К. С. Бельский [и др.] ; под ред. Н. Ю. Хаманевой. С. 11 ; Административное право России: учебник / Л. Л. Попов, Ю. И. Мигачев, С. В. Тихомиров; отв. ред. Л. Л. Попов. С. 32 ; Бахрах Д. Н., Россинский Б. В., Старилов Ю. Н. Административное право: учебник. С. 67– 71 ; Административное право и процесс: полный курс / под ред Ю. А. Тихомирова. М., 2006. С. 362.

Общее административное право: учебник / под ред. Ю. Н. Старилова. С. 61.

Административное право России: курс лекций / К. С. Бельский [и др.] ; под ред. Н. Ю. Хаманевой. С. 11.

предупредительной цели этих санкций97. Установление этого соотношения немыслимо без количественной определенности составляющих его элементов, процессов и явлений, возникающих и протекающих под воздействием рассматриваемых правовых средств охраны. Только изучив количественную сторону общественных явлений, можно сделать вывод об их качественном своеобразии. Данная сторона общественных явлений является предметом науки статистики.

В определении эффективности административно-деликтной деятельности субъектов административной юрисдикции существенную роль играет статистическая отчетность, в которой отражаются основные положения, связанные с производством по делам об административных правонарушениях. Например, необходимо сформулировать основные положения методологии анализа данных судебной статистики, используемые при подготовке статистических обзоров о деятельности судов. Статистический анализ позволяет осуществлять оценку динамики и структуры правовых явлений, которые находят отражение в судебном производстве.

Анализ показателей может проводиться в зависимости от его целей как на федеральном, так и на региональном уровнях (по федеральным округам или субъектам Российской Федерации)98. По данным многолетней практики, такие показатели, как служебная нагрузка, качество рассмотрения дел и материалов или «стабильность» судебных постановлений, сроки рассмотрения, стали основными критериями оценки работы суда и конкретного судьи.

Значительные возможности в исследовании эффективности административных санкций имеет метод массового статистического наблюдения. На базе имеющегося статистического материала об административных правонарушениях и применяемых за их совершение санкций можно определить существующую тенденцию развития данного явления в целом по территории Российской Федерации и ее субъектов, его связи с практикой органов административной юрисдикСм.: Попов Л. Л., Шергин А. П. Управление. Гражданин. Ответственность (сущность, применение и эффективность административных взысканий). Л., 1975. С. 193.

См.: Андрюшечкина И. Н. Анализ основных показателей деятельности судов общей юрисдикции // Рос. юстиция. 2007. № 3. С. 65–71.

ции, влияние подобной деятельности на состояние и динамику правонарушений. Эти данные позволяют также выявить зависимость состояния и динамики преступности от практики применения административных наказаний.

Поскольку анализ эффективности правовых санкций во многом обусловлен изучением личности правонарушителя, то необходимо использовать методы познания, присущие социологии: анкетирование, интервьюирование, программированное изучение материалов об административных правонарушениях и преступлениях.

Для изучения эффективности административных наказаний важны эмпирические социологические данные. С целью получения таких данных обычно проводятся конкретно-социологические исследования, в частности обследование нарушителей, подвергнутых административным наказаниям за проступки, совершенные в той или иной сфере.

Количественная характеристика эффективности частнопредупредительного воздействия административных наказаний производится при помощи обобщающих показателей в виде коэффициентов эффективности, рассчитанных по следующей формуле:

Результат..

Эффективность = Цель Например, штраф был применен к 100 нарушителям.

После применения административного наказания десять нарушителей из ста совершили повторные правонарушения.

В отношении остальных можно констатировать, что применение административного наказания к ним в совокупности с иными факторами позволило получить определенный положительный эффект.

Расчет показывает, что коэффициент эффективности частной превенции рассматриваемой санкции в данном случае равен:

Эффективность = = = 0,9.

Числовые значения коэффициента эффективности могут быть различными. Чем выше коэффициент, тем эффективнее частнопредупредительное воздействие административной санкции.

Определение коэффициентов позволяет сравнить эффективность различных административных наказаний, их возможности в отношении отдельных категорий правонарушителей, действенность санкций в предупреждении отдельных видов административных правонарушений.

Таким образом, установление объективных данных об изменении в поведении нарушителей после применения административной санкции и определение коэффициентов ее эффективности – важный этап исследования.

Большую сложность представляет выявление эффективности общепревентивного воздействия административной санкции. Наиболее приемлемым способом получения информации является метод анкетирования, с помощью которого можно выявить мнение репрезентативного круга лиц о соответствующем нормативном акте с административной санкцией99. Для сравнения осведомленности различных групп о нормативном акте с административной санкцией целесообразно использовать шкальную систему, применяемую в социологических исследованиях.

В качестве критерия может быть взят уровень знания закона (У), рассчитанный по следующей формуле:

З, У= О где З – число лиц, знающих закон; О – число лиц, опрошенных об этом законе100.

Непосредственная связь теории и эмпирического исследования осуществляется, прежде всего, через разработку гипотез. Важное значение имеют соответствующие гипотезы о результатах действия административных наказаний, о факторах, влияющих на эти результаты, что является теоретической основой для исследования эффективности правовых средств. Без уяснения понятия эффективности исследуемых санкций и определения показателей, с помощью которых производится измерение их результативности, невозможно эмпирическое изучение действенности административных наказаний.

См.: Попов Л. Л., Шергин А. П. Управление. Гражданин. Ответственность. С. 205.

См.: Там же. С. 206.

Известно, что прежде чем построить систему знаний о каком-либо объекте исследований, необходимо определить исходные понятия. Однако содержательно полное определение требует предварительного анализа объективной реальности.

То есть цели познания как бы приводят в тупик: нельзя исследовать, не определив, и нельзя определить, не исследовав. Чтобы преодолеть подобную ситуацию, методология науки, в том числе и юридической, предлагает использовать так называемые эскизные (рабочие) дефиниции и гипотезы, которые в ходе последующего исследования будут эксплицированы. При совершении подобной логической операции важно обеспечить приемлемость гипотез и дефиниций, определяемую на основании ряда существующих критериев. А. А.

Любищевым «выдвигается пять таких требований:

1) достаточная оригинальность, т.е. заключение элементов нового; 2) согласованность с прошлым, т.е. автор должен проявить эрудицию в данном вопросе; 3) честность, т.е. в работе не должно быть сознательных искажений; 4) свободомыслие, отсутствие догматизма или, по крайней мере, такие догмы должны быть выражены откровенно, а не замаскировано;

5) наконец, работа должна быть свободна от внешних, ненаучных влияний»101.

Выдвижение гипотез рассмотрим на следующем примере.

При исследовании эффективности гражданского судопроизводства в России выдвигалась гипотеза о том, что реально сложившиеся в настоящий момент правила функционирования судебной системы таковы, что они не создают стимулов к такому поведению участников гражданского судебного процесса, которое обеспечивало бы действенное выполнение этой системой ее основной экономической функции – сдерживания правонарушений102.

C точки зрения задачи изучения эффективности правовых норм интерес представляют описательные и объяснительные гипотезы.

Любищев А. А. К классификации эволюционных учений // Проблемы эволюции. Новосибирск, 1975. С. 218.

См.: Эффективность гражданского судопроизводства в России:

институциональный анализ и институциональное проектирование / А. А. Аузан [и др.] ; Институт гражданского анализа; Институт национального проекта «Общественный договор». М., 2005. С. 5.

Описательные гипотезы – это главным образом гипотезы на количественные соотношения, которые встречаются при изучении того или иного объекта103.

Объяснительные гипотезы – это предположения о причинно-следственных зависимостях в изучаемых процессах.

Формулируя их, необходимо попытаться объяснить, почему происходит так, а не иначе, какие факторы определяют именно такое соотношение данных в исследуемых объектах.

Указанным гипотезам принадлежит ведущая роль в выяснении причин недостаточной эффективности правовых норм.

Например, исследование эффективности административных санкций предполагает наблюдение за изменениями в поведении лиц, к которым эти санкции применяются. Тем самым проверяется гипотеза о том, что применение административных санкций к таким лицам должно сопровождаться превращением их социально-негативного, отклоняющегося поведения в правомерное.

Проверка научной гипотезы эффективности административных наказаний возможна лишь в том случае, если теоретические конструкции переведены в формы, позволяющие наблюдать и измерять изучаемое явление. Полученные результаты действия наказания необходимо «материализовать» путем введения в формулу соответствующих показателей эффективности, по которым было бы можно судить о степени достижения целей применяемой санкции. Посредством таких показателей устанавливается коэффициент (уровень) эффективности рассматриваемых правовых категорий. Показатели должны содержать указание на действие, результат которого можно эмпирически наблюдать и измерять, так как, задавая им количественную определенность, можно определить и искомое количественное значение104. Такие показатели позволяют судить об изменениях в поведении лиц, подвергнутых административным наказаниям, получить данные о коэффициенте их эффективности, т.е. о числовом выражении степени достижения целей рассматриваемых санкций.

См.: Эффективность правовых норм / В. Н. Кудрявцев [и др.].

С. 193. См.: Попов Л. Л., Шергин А. П. Управление. Гражданин. Ответi>

ственность. С. 184–185.

Определение коэффициента эффективности дает представление о полученном результате.

Необходимо подчеркнуть, что всестороннее исследование проблемы недостаточной эффективности правовых норм требует по общему правилу выдвижения гипотез, касающихся всех трех основных звеньев механизма правового воздействия – правовых норм, их реализации и состояния правосознания. Увлечение изучением функционирования какого-либо одного звена обычно приводит к неполноте исследования и в результате – к односторонности его выводов.

Основой условий выдвижения гипотез о недостаточной эффективности правовых норм является социальный механизм действия права105.

Как философская категория ответственность есть отражение объективного, исторически конкретного характера взаимоотношений между личностью, коллективом, обществом с точки зрения сознательного осуществления предъявляемых к ним взаимных требований106. Ответственность – это долг лица перед другими лицами и обществом.

При анализе эффективности воздействия норм административно-деликтного права принципиальную значимость имеет выявление критериев, позволяющих обосновать и раскрыть реальную степень эффективности и ее качественные показатели на разных стадиях юридического процесса:

как на стадии правотворческого процесса (законодательная деятельность Федерации и ее субъектов в области установления административной ответственности – административноделиктное законотворчество107), так и на стадии правоприменительного (административно-юрисдикционный (-деликтный) процесс).

Итак, выделим методы изучения эффективности норм административно-деликтного права, к которым отнесем сравнительно-исторический, статистический, математический и социально-психологический методы.

См.: Эффективность правовых норм / В. Н. Кудрявцев [и др.].

См.: Философский энциклопедический словарь / гл. ред. Л. Ф. Ильичев [и др.]. М., 1983. С. 469.

См.: Игнатенко В. В. Административно-деликтное законотворчество: понятие и функции // Административное право на рубеже веков: межвуз. сб. науч. трудов. Екатеринбург, 2003. С. 196–209.

5. Заказ 97 Сравнительно-исторический метод состоит в сопоставлении правовых объектов, взятых в разные исторические периоды в различных социально-экономических условиях, для установления того, чем и как обусловлены их единообразие и отличие.

Сравнительное правоведение как метод позволяет осуществить сравнительный анализ институтов, а также сопоставление зарубежного законодательства с отечественным.

Данной проблеме посвящен отдельный параграф нашего исследования, здесь отметим лишь следующее: институт административной ответственности в меньшей степени известен законодательству зарубежных государств, однако его отдельные моменты могут быть с интересом представлены российской административно-правовой науке и изучены ею.

Факт недостаточной эффективности норм права дает основание для выяснения причин подобного положения и определения путей их устранения. На методическом уровне ответ на данный программный вопрос требует:

1) выдвижения гипотез о недостаточной эффективности правовых норм;

2) проверки указанных гипотез – разработки способов и приемов сбора, обработки и анализа социально-правовой информации;

4) обсуждения проблем правового эксперимента как особого метода поиска оптимальных правовых решений108.

В исследованиях эффективности различных видов ответственности гипотезы формулируются обычно с учетом важнейшего принципа любой юридической ответственности

– ее неотвратимости: в качестве причины неэффективности того или иного изучаемого вида ответственности предположительно рассматривается несовершенство правовых норм, обеспечивающих реализацию принципа неотвратимости.

Методологическое значение в исследовании правового качества законов об административных правонарушениях, по мнению В. В. Игнатенко, отводится частной научной тео

См.: Эффективность правовых норм / В. Н. Кудрявцев [и др.].

рии правового качества закона, которая находится в стадии становления. В представлении ученого, данная теория выступает в виде «системы научных положений о правовом качестве закона и разрабатываемых на их основе рекомендаций методологического и методического характера по оценке правового качества закона (законопроекта)»109.

По мере приращения научного знания теория правового качества закона в структурном плане должна включать следующее: методические основания; понятийный аппарат;

концептуальную, классификационную, оценочно-методическую (прикладную) части110.

Теории правового качества закона присущи объяснительная, синтезирующая, предсказательная, методико-оценочная функции.

Результаты, полученные при изучении эффективности норм административно-деликтного права, необходимо использовать на практике: с одной стороны, указать наиболее целесообразные пути, формы и способы реализации полученных результатов, а с другой – методологически ориентировать теорию на формулирование конкретных выводов.

Процесс познания явлений административного судопроизводства по делам об административных правонарушениях имеет специфический инструментарий – обобщение судебной практики по делам об административных правонарушениях, выступающее разновидностью конкретно-социологического исследования в области правосудия. Следовательно, обобщение судебной практики базируется на методической и методологической основе, характерной для этих исследований.

Действительно, если судебная практика является результатом правосудия, то измерять его эффективность можно только путем обобщения судебной практики, выступающего в качестве метода познания, позволяющего получить новые знания о правосудии, его процессуальной форме. С позиции логики метод обобщения судебной практики является индукцией. Индукция по своему существу – метод аккумуляИгнатенко В. В. Правовое качество законов об административных правонарушениях: дис. … д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 1999.

См.: Там же.

5* ции знания: в отличие от дедукции индукция «постепенно и непрерывно» ведет к «аксиомам», причем сначала к «средним аксиомам», а затем к «высшим»111.

Индуктивный метод познания пропагандировал один из классиков философии науки Д. С. Милль: «Начало всякого исследования состоит в собирании неанализированных фактов и накоплении обобщений... Все, что известно о предмете, становится наукой только тогда, когда вступает в ряд других истин, где отношение между общими принципами и частностями вполне понятно и где можно признать каждую отдельную истину за проявления действий законов более общих»112. То есть наукой факты становятся в результате их систематизации, основанной на дедукции.

Таким образом, обобщение судебной практики – это познание общего в явлениях. Целью данной деятельности является не проверка законности и обоснованности конкретного судебного действия, а познание общих закономерностей при рассмотрении дел об административных правонарушениях.

Судебную практику правомерно рассматривать в качестве своеобразной категории «правосудие в действии», объективного проявления действия норм материального и процессуального права, вида правоприменительной практики, получившей свое обозначение от органа (суда), применяющего правовые нормы. Иными словами, судебная практика есть опыт судебного правоприменения в масштабе страны. Однако такая трактовка судебной практики, когда в нее включаются все судебные постановления, выносимые всеми федеральными судами, т.е. судебными инстанциями различных уровней, разделяется далеко не всеми авторами. В ряде работ провозглашается мысль, что данная правовая реальность базируется лишь на тех судебных постановлениях, в которых речь идет о правоположениях, выработанных путем длительного и единообразного применения закона. В одной из первых монографий, посвященных комплексному, многоплановому рассмотрению данного вопроса, С. Н. Братусь прямо заявляет: «Необходимо со всей решительностью отвер

–  –  –

гнуть мысль о том, что к судебной практике относится любое решение народного суда, определение кассационной либо надзорной судебной инстанции или даже сумма решений по конкретной группе дел»113.

Отождествлению судебной практики с совокупностью правоположений судебного регулирования и толкования служит вывод теоретиков права, что «юридическая практика как правовая реальность состоит из правоположений»114.

С этим можно было согласиться, если под правоположением понимался бы только процесс или акт толкования норм, а не относительно самостоятельные правовые явления, которые «нередко формулируются в качестве нормативных»

и «весьма близки к юридическим нормам» и которые «при известных обстоятельствах... (при значительном отставании законодательства от требований жизни) могут приобрести и первичное значение»115.

Детальный разбор теории судебной практики116 не охватывается рамками работы, поэтому ограничимся констатацией, что научная дискуссия, по существу, касается двух коренных вопросов. Во-первых, содержания судебной практики: она включает лишь деятельность суда по применению норм материального и процессуального права или дополнительно и результат этой деятельности; во-вторых, субъекта судебной практики: таковыми являются все суды судебной системы или только Верховный Суд РФ. В связи с этим считаем необходимым уточнить нашу позицию. Судебную практику мы рассматриваем как объективированный в судебных постановлениях результат деятельности по осуществлению правосудия.

Все явления судебной практики суть явления человеческой деятельности, обусловленной действием внешних обстоятельств на человека как участника судопроизводства.

Судебная практика в советской правовой системе / под ред.

С. Н. Братуся. М., 1975. С. 8.

Алексеев С. С. Общая теория права: в 2 т. М., 1981. Т. 1. С. 350.

–  –  –

См.: Курылева О. С. Судебная практика и совершенствование трудового законодательства. Минск, 1989. С. 6–37 ; Цихоцкий А. В. Теоретические проблемы эффективности правосудия по гражданским делам. С. 163–167.

Следовательно, поскольку деятельность человека, его мышление, чувства подчиняются определенным законам, то и судебная практика должна также подчиняться некоторым определенным законам, вытекающим из первых. Правомерен вопрос: можно ли прогнозировать состояние судебной практики на отдаленное будущее, исходя из знания (прогноза) закономерностей поведения человека? Ответ, казалось бы, следует дать отрицательный, так как социальный опыт свидетельствует о динамичности судебной практики. Подобный подход является одновременно как правильным, так и ошибочным. И вот почему.

Судебная практика по делам об административных правонарушениях развивается под совокупным влиянием множества длительно и кратковременно действующих факторов.

Изменение социальных условий среды обитания субъекта права приводит к ее вариациям во времени. Однако в результате длительно действующих факторов загруженность судов в определенной степени имеет инерционный характер.

Последнее проявляется, во-первых, как инерционность взаимосвязи, т.е. сохранение механизма формирования обращений за судебной защитой; во-вторых, как инерционность в развитии отдельных сторон этого процесса, т.е. сохранение темпов и направлений изменения загруженности судов.

Инерционность дает возможность в значительной степени судить об объеме будущих судебных дел без ссылки на анализ прошлой судебной практики, на закономерности прошедшего периода, тенденции судебной практики.

Развитие права (материального и процессуального) происходит, как правило, вслед за изменением общественных отношений. Это, в свою очередь, означает лишь одно – невозможно предвосхитить даже в общих чертах правоприменительную практику суда. Однако подобный вывод не соответствовал бы тому неоспоримому факту, что, несмотря на бесчисленные и непрерывно изменяющиеся условия жизни общества, правоприменительная деятельность человека развивается по строгим правилам логики. И в этой части судебная практика характеризуется постоянством, равно как и возможность использования прогностических подходов при ее исследовании.

Если обобщить судебный процесс и посмотреть, на основании какого логического метода происходит правоприменение, то результат будет однозначным: в основе судебного правоприменения лежит так называемый дедуктивный метод. В свое время Г. Ф. Шершеневич аргументировал, что попытки опровергнуть силлогическое строение судебного решения не могут считаться удачными, любое судебное решение обнаружит свою логическую природу117. Следовательно, логическая природа судебной практики предопределяет относительную стабильность «технологии» судебного правоприменения и методов ее изучения.

При изучении эффективности норм административноделиктного права необходимо использовать научные методы, позволяющие получать объективные, достоверные показатели.

См.: Шершеневич Г. Ф. Общая теория права: в 4 т. М., 1995. Т. 2.

–  –  –

ДЕЛИКТОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ

ИЗУЧЕНИЯ ЭФФЕКТИВНОСТИ НОРМ

АДМИНИСТРАТИВНО-ДЕЛИКТНОГО ПРАВА

§ 1. Роль науки административной деликтологии в достижении эффективности норм административно-деликтного права:

концепция взаимодействия В свое время Г. Ф. Шершеневич, правовед, философ, высказал мудрую мысль: «Плоха юридическая практика, неподкрепленная теоретическим светом, как и безжизненна теория, не вытекающая из практики»1. Административная деликтология как наука, имеющая прикладной характер, сталкивается с практикой повсеместно. Практика дает материал для поиска ответов на важные вопросы: почему лицо совершило административное правонарушение, каковы условия и причины, побуждающие лицо совершать административные правонарушения, сколько было совершено административных правонарушений на определенной территории и за конкретный промежуток времени и др. Выводы, сделанные в результате полученных ответов на данные вопросы, имеют практическое значение для совершенствования законотворческой и правоприменительной деятельности в сфере административной ответственности.

Административно-деликтное право и административная деликтология имеют общий предмет изучения – административное правонарушение. В связи с этим проблематика, составляющая предмет административно-деликтного права,

Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. М., 1910. Вып. 1. С. 16.

должна обеспечиваться административной деликтологией.

С учетом современного представления об административно-деликтном законодательстве и приведенных ниже позиций отметим, что административная деликтология изучает административные правонарушения, установленные административно-деликтным законодательством Российской Федерации и ее субъектов.

Необходимость создания в рамках административного права такого направления, как административная деликтология, обоснована еще в 1979 г. В. И. Ремневым2, который считал ее составной частью более общей науки – деликтологии – комплексного научного направления, целью которого является изучение причин и условий, порождающих непреступные правонарушения, а также разработка мер по их предупреждению и ликвидации3.

Е. В. Додин рассматривает административную деликтологию как «совокупность знаний и представлений об административной деликтности, ее причинах и закономерностях, о мерах по ее нейтрализации и предупреждению»4.

М. И. Никулин определяет административную деликтологию как «относительно самостоятельную систему знаний, неразрывно связанную с системой общей науки, предназначенную для исследования и изучения административной деликтности как социально-правового явления, ее тенденций и закономерностей (характерных для прошлого, настоящего и будущего), причин административной деликтности, а также их оценка, необходимая для разработки мер и программ предупреждения и профилактики административных правонарушений, совершенствования снижения уровня административной деликтности»5.

См.: Ремнев В. И. Социалистическая законность в государственном управлении. М., 1979. С. 180–184.

См.: Ремнев В. И. Разработка научных основ административной деликтологии // XXVI съезд КПСС и вопросы развития государственного права, советского строительства и управления. М., 1982. С. 245.

Додин Е. В. Административно-правовая наука и административная деликтология // Актуальные проблемы административной деликтологии в современный период. Киев, 1984. С. 19.

Никулин М. И. Проблемы науки административной деликтологии: дис. …д-ра юрид. наук. М., 2005. С. 64.

А. Н. Дерюга к предмету административной деликтологии относит «явления и процессы, определяющие количество, динамику, структуру административной деликтности, причины и условия ее существования, а также способы борьбы с этим социально-правовым явлением»6. Теснейшая связь административной деликтологии не только с юридическими науками (административным и административно-деликтным правом), но и такими общественными науками, как психология, экономика, педагогика, а главное, социология, дали основание ученому говорить о ней «как о комплексной науке… в смысле интеграции научных знаний, «инфранауке». Биофизика, биохимия, бионика, психофизиология – науки, которые возникли из потребности решить проблему посредством соединения самых полярных, казалось бы, способов»7.

Соответствии с Федеральным законом от 30.03.1999 № 52-ФЗ «О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения» (Собрание законодательства Российской Федерации, 1999, № 14, ст. 1650; 2002, № 1 (ч. 1), ст. 2; 2003, № 2, ст. 167; № 27 (ч. 1), ст. 2700; 2004, № 35, ст. 3607; 2005, № 19, ст. 1752; 2006, № 1, ст. 10; № 52 (ч. 1), ст. 5498;...»

«РЕГИОНАЛЬНАЯ СЛУЖБА ПО ТАРИФАМ КИРОВСКОЙ ОБЛАСТИ ПРОТОКОЛ заседания правления региональной службы по тарифам Кировской области № 24 01.08.2014 г. Киров Мальков Н.В.Председательствующий: Вычегжанин А.В. Члены правлеТроян Г.В. ния: Юдинцева Н.Г. Петухова Г.И. Владимиров Д.Ю. Беляева Н.В. отпуск Отсутствовали: Кривошеина Т.Н. отпуск Никонова М.Л. по вопросам электроэнергетики Трегубова Т.А. Секретарь: Глущенко Е.С., Обухов А.С., УполномоченПетухова С.Н., Винокурова А.О. ные по делам: Демакова...»

«УДК 625.77 Иванцова Е. А. Состояние древесных насаждений южной Овсянкин Р. В. промзоны г. Волгограда Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Волгоградский государственный университет», г. Волгоград e-mail: [email protected] Аннотация. В статье представлены данные лесопатологического обследования зеленых насаждений в санитарно-защитных зонах промышленных предприятий Красноармейского района г. Волгограда, а также...»

«КОМЕДИАДА 2011 Приветствие президента фестиваля «Комедиада» народного артиста Украины Георгия Делиева Здравствуйте, дорогие Клоуны, любители будет бурно расти и набирать обороты, и в и знатоки Клоунов и малознающие о Клоунах, но скором будущем Одесса станет не только сочувствующие! столицей Юмора, но и. Хотя, не будем забегать Наконец-то мы решились впервые далеко вперед, лучше радоваться и наслаждаться на Украине прорубить окно в безумный и настоящим. А посему, милости просим на наш...»

«Минобрнауки России Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Чувашский государственный университет им. И.Н. Ульянова» ФГБОУ ВПО «ЧГУ им. И.Н. Ульянова» ВЫПИСКА из протокола заседания диссертационного совета Д 212.301.03 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук, на соискание ученой степени кандидата наук № 10 от 16 октября 2015 года Присутствовали: д-р филол. наук, проф. Родионов Виталий Григорьевич; д-р филол....»

«Научные обзоры Современные тенденции и условия развития производственной кооперации в российской автомобильной промышленности Ю.А. Курганов, УДК 658 ББК 65.29 Всероссийская академия внешней торговли, кафедра менеджмента и К-931 маркетинга аспирант Аннотация В статье рассматривается эволюция российской автомобильной промышленности в контексте развития процессов производственной кооперации предприятий отрасли. На основе анализа внутренних изменений в организационной структуре предприятий и...»

«Массаж | Теория и практика Инновационные мануальные рефлекторные технологии при плечелопаточном периартрозе лечелопаточный периартроз – это мышечно-тоничеП ские и нейродистрофические изменения в периартикулярных тканях плечевого сустава. При плечелопаточном периартрозе рука конрактурно приведена большой грудной и большой круглой мышцами, поэтому отведение плеча нарушено и проводится за счет надплечья. В дальнейшем развивается атрофия мышц плечевого пояса, «манжеты» мышц-ротаторов плеча: нади...»

« University Faculty of Management, Bialystok Technical University Tashkent Islamic University PERSONALITY AND SOCIAL DEVELOPMENT Materials of the II international scientic conference on March 29–30, 2014 Prague Personality and social development: materials of the II international scientic conference on March 29–30, 2014. – Prague: Vdecko...»

«Открой секреты почв День без почв? Только не на этой планете! День без грязи?. ну. да, может быть. Но почвы это c Что на тебе сейчас надето? Джинсы. рубашка. другое дело. Не будь почв, жизнь – такая, какой мы ее носки. может быть, что-то из этого сделано знаем – просто прекратилась бы. Ты пользуешься тем, из хлопка. Мы носим одежду из материалов, что дают почвы, ежедневно по несколько раз в день которые сделаны из растений, растущих НА почвах. и, скорее всего, даже не замечаешь этого....»

« бюллетень | №1 2 Содержание Развитие глобальных инициатив в сфере устойчивого развития Деятельность институтов развития стран БРИКС Деятельность институтов развития стран СНГ Развитие ответственного финансирования Рейтинги устойчивого развития Обзоры исследований в области устойчивого развития Календарь мероприятий на второй квартал 2014 г...»

«Вестник КрасГАУ. 20 15. №4 УДК 633.2/4 (571.51) Л.П. Байкалова, Д.В. Кривоногова ПЕРСПЕКТИВЫ ДВУУКОСНОГО ИСПОЛЬЗОВАНИЯ СРЕДНЕСРОЧНЫХ СЕНОКОСОВ В КРАСНОЯРСКОЙ ЛЕСОСТЕПИ На основании исследования выявлена высокая перспективность двуукосного использования среднесрочных сенокосов. Лучшей для двуукосного использования является смесь кострец (65%) + тимофеевка (30%) + клевер (65%). Ключевые слова: двуукосное использование, урожайность, отавность, смеси многолетних злаково-бобовых трав. L.P....»

«Аналитическая информация о развитии социального партнерства в субъектах Российской Федерации по итогам 2010 года Центральный федеральный округ Белгородская область Созданная в области система социального партнерства, реализация трехстороннего соглашения между органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации, входящих в Центральный федеральный округ, Ассоциацией территориальных объединений профсоюзов Центрального федерального округа, Координационным Советом Российского союза...»

«INTERNATIONAL CONFERENCE ON EURASIAN ECONOMIES INTERNATIONAL CONFERENCE ON EURASIAN ECONOMIES Editors: Selahattin Sar Alp H. Gencer lyas Szen Copyright © 2014 Beykent University ALL RIGHTS RESERVED. This book contains material protected under International and Federal Copyright Laws and Treaties. Any unauthorized reprint or use of this material is prohibited. No part of this book may be reproduced or transmitted in any form or by any means, electronic or mechanical, including photocopying,...»

«2014 InstSIS/IAABR – MANILA INTERNATIONAL MULTIDISCIPLINARY ACADEMIC CONFERENCE PROCEEDINGS EDITED BY PROF. DR. DETELIN ELENKOV ANGELO STATE UNIVERSITY, TEXAS, USA © Institute of Strategic and International Studies 1000 5th Street, Suite 200, Miami Beach, Florida 33139 USA 2014 InstSIS/IAABR-Manila Academic Conference Proceedings ISBN-10: 0615846882 ISBN-13: 978-0-615-84688-0 Welcome to the 2014 InstSIS/IAABR – MANILA International Multidisciplinary Academic Conferences! Dear InstSIS/IAABR...»

2016 www.сайт - «Бесплатная электронная библиотека - Научные публикации»

Материалы этого сайта размещены для ознакомления, все права принадлежат их авторам.
Если Вы не согласны с тем, что Ваш материал размещён на этом сайте, пожалуйста, напишите нам , мы в течении 1-2 рабочих дней удалим его.

Изучение эффективности правовых норм имеет социально‑юридический характер, поэтому методика исследования такого рода должна строиться с учетом теории и методов как социологии, так и правоведения. Измерение эффективности конкретных правовых норм выдвигает обычно ряд общих для любого исследования эффективности вопросов. Общих в том смысле, что ответы на эти вопросы необходимо получить в каждом исследовании эффективности, хотя их содержание, естественно, в каждом случае различно.

Первый из таких вопросов: нуждаются ли избранные нормы в изучении с точки зрения их эффективности? Право имеет дело со всеми сколько‑нибудь важными общественными процессами. И если в развитии этих процессов нет существенных отклонений от заданных параметров, то, очевидно, отсутствует и потребность в изучении эффективности норм, «соучаствующих» в управлении такими процессами. Напротив, когда имеются данные о том, что состояние социального процесса, явления, общественных отношений отклоняется от целей, поставленных управляющей системой, возникает социальная проблема, которая нуждается, в частности, в изучении с точки зрения эффективности норм, регулирующих данный процесс, явление, общественные отношения.

При выявлении социальной проблемы исследователю предстоит определить, насколько эффективны правовые нормы, которые следует применять в решении данной проблемы. Ответ на этот вопрос необходим потому, что, как было показано выше, тот или иной результат социального управления является обычно итогом действия не только правовой нормы, но и самых разнообразных факторов, как способствующих, так и препятствующих достижению цели. Поэтому возможны ситуации, когда цель управления, хотя в целом и не достигается, но норма права сама по себе все же обеспечивает определенную степень ее достижения, и действие ее может быть признано эффективным. И, напротив, норма может быть недостаточно эффективна, но степень достижения цели управления достаточно высока за счет действия других факторов.

Установив недостаточный уровень эффективности изучаемой правовой нормы, следует, очевидно, задаться вопросом о причинах подобного положения. Получение достоверного ответа на него весьма важно потому, что управление социальными процессами на научной основе невозможно без знания причинно‑следственных связей между факторами, определяющими состояние и динамику этих процессов.

И, наконец, определив причины недостаточной эффективности нормы, можно по общему правилу перейти к конструированию обоснованных предложений по ее совершенствованию, т. е. к реализации конечной цели исследования эффективности.

Таковы основные программные вопросы, обычно стоящие перед каждым исследователем эффективности правовых норм. В совокупности они определяют принципиальный (или стратегический) план исследования. Реализация этого плана в конкретном социально‑правовом исследовании выдвигает в свою очередь ряд методических проблем. Они обусловлены, прежде всего, тем, что для получения ответов на программные вопросы, вытекающие из концепции эффективности правовых норм, разработанной юридической наукой, необходимо использовать средства другой науки – конкретной социологии. Ее методы и техника и служат, таким образом, тем инструментарием, с помощью которого добывается новое знание для правовой науки. Поэтому одной из ключевых во всей проблематике эффективности является проблема оптимального соотношения правовых (теоретических) и социологических (методических) элементов в процессе ее измерения.

Схема любого социологического исследования обычно включает в себя ряд последовательных, тесно связанных между собой этапов: формулировку целей и гипотезу исследования, методы получения достоверной информации, ее сбор и обработку, описание результатов проверки гипотез, интерпретацию результатов. Через эти этапы проходит и исследование эффективности правовых норм как один из видов социологического исследования. Но проходит весьма своеобразно, отражая как специфику задач, так и особенности правовых категорий, вовлекаемых в орбиту изучения. Так, цель исследования эффективности правовых норм – получение ответов на сформулированные выше программные вопросы. Они в свою очередь определяют содержание и характер гипотез, которые необходимо проверить. В социологическом исследовании гипотеза – это научно обоснованное предположение о структуре социальных объектов, о характере элементов и связей, о механизме их функционирования и развития. Гипотеза в исследовании эффективности – это предположение о результатах действия соответствующей нормы (норм) и о тех факторах, которые влияют на данный результат. Конкретно в каждом таком исследовании должна быть первоначально выдвинута исходная гипотеза об уровне эффективности изучаемой правовой нормы.

В тех же случаях, когда результат ее проверки оказывается отрицательным (т. е. норма недостаточно эффективна), необходимо выдвижение гипотез вторичных, гипотез‑следствий, предположительно объясняющих причины неэффективности соответствующей нормы.

Проверка гипотез означает, далее, перевод теоретических понятий и категорий, составляющих их содержание, в форму, позволяющую их наблюдать и измерять, т. е. выражение их в операциональных определениях и количественных показателях. Специфика понятия «эффективность правовых норм» обусловливает ряд особенностей и данного этапа ее социологического исследования. Последующие этапы любого социологического исследования также в полной мере присущи и исследованиям эффективности правовых норм. Что же касается последнего этапа – интерпретации результатов исследования, – то он в данном случае сводится к выработке рекомендаций по повышению эффективности изучаемых норм.

Специфика методики изучения эффективности правовых норм состоит, таким образом, в том, что, воспроизводя все основные этапы социологического исследования, она в то же время наполняет их особым содержанием – понятиями и категориями правовой науки, оперирование которыми требует как решения целого ряда особых задач, возникающих на всех этапах исследования, так и определенной модификации общесоциологических методик применительно к целям и гипотезам таких исследований. Рассмотрим подробнее вопросы методики изучения эффективности правовых норм, используя материалы проведенных исследований.

Изучение эффективности нормативных актов должно начинаться, как правило, с эффективности тех правовых норм, которые в него входят. В первую очередь здесь необходимо знать, какие именно цели преследуются данными нормами. Установление целей правовых норм не представляет каких‑либо сложностей лишь тогда, когда они непосредственно указываются в самих нормативных актах. В то же время в тексте многих нормативных актов нет указаний на цели их введения. Это объясняется разными причинами: очевидностью цели, множественностью целей, отсутствием каких‑либо обязательных требований, связанных с техникой оформления нормативных актов, и т. д. Тем не менее и в таких случаях официальные указания на цели введения того или иного нормативного акта можно обнаружить, анализируя справки и пояснительные записки тех органов, по инициативе которых вносились соответствующие проекты. В ряде случаев необходим более глубокий телеологический анализ правовых норм, предполагающий изучение политических документов, связанных с исследуемой нормой, преамбулы соответствующего акта, наконец, текста самой нормы. В последнем случае применимы все общепринятые приемы толкования норм права: логический, грамматический, систематический, исторический. Словом, установление цели конкретной нормы права – результат применения всех без исключения приемов толкования правовых норм.

Но даже самое точное формулирование цели нормы еще не позволяет начать измерение ее социальной эффективности. Предположим, что мы установили цель нормы о дисциплинарной ответственности следующим образом: содействовать укреплению трудовой дисциплины. Определяя фактический результат ее действия, мы должны ответить на вопрос о том, укрепилась ли фактически дисциплина труда. Но что значит «укрепить дисциплину»? Как определить, укрепилась она или нет? Очевидно, что для ответа на эти вопросы необходимо в реальной действительности найти какие‑то факты, которые бы свидетельствовали о достижении или недостижении цели нормы. Вот почему понятия и категории эффективности для наполнения их реальным содержанием должны быть переведены в форму, доступную для эмпирических наблюдений, в том числе и для количественных расчетов. Поиск эмпирических значений понятий в социологии называют эмпирической интерпретацией термина, а определение этого понятия – операциональным определением термина. Так, понятия «неявка на работу без уважительных причин в течение целого рабочего дня (прогул)», «несвоевременная явка на работу (опоздание)», «производство брака» являются операциональными определениями для понятия «нарушение трудовой дисциплины». Установление прогула, опоздания требуют совершения определенных операций по выяснению виновного характера неявки на работу или несвоевременной явки. Оно происходит через эмпирическое наблюдение (сбор) и измерение определенной информации о фактах неявки или несвоевременной явки. Без этих операциональных определений нарушение трудовой дисциплины нельзя ни наблюдать, ни измерять, в чем и заключается их значение.

Получение количественных знаний об эффективности правовых норм в ряде случаев облегчается в силу той особенности права, которую в теории обозначают понятием «формальная определенность права». Дело в том, что операциональные определения зачастую уже находятся в правовых нормах в четко выраженной форме или в «снятом» виде. В качестве примера можно сослаться на нормы затрат труда работников, продолжительности рабочего времени, времени отдыха и т. д. Операциональными являются многие определения, конкретизирующие так называемые оценочные категории. Например, понятие производственной необходимости законодательно определено операционально в ст. 26 КЗоТ РФ. Однако здесь же оставлена возможность и дополнительной эмпирической интерпретации иных обстоятельств, охватывающих понятие производственной необходимости («и в других исключительных случаях» – ст. 26 КЗоТ РФ).

Однако нахождение операциональных определений в самом праве – только один, хотя и важный путь. Операциональные определения для нужд измерения эффективности могут быть найдены и вне права, как интерпретация самых разных эмпирических фактов. Нахождение таких операциональных определений осуществляется при разработке частной методики в рамках конкретной программы исследований.

Эмпирическая интерпретация понятий, характеризующих эффективность действия правовых норм, дает возможность обнаружить в реальной действительности те факты, явления, события, которые служат своего рода индикаторами эффективности. Так, по числу аварий можно в какой‑то степени судить об эффективности правил дорожного движения, по количеству случаев нарушения хозяйственных договоров – об эффективности имущественных санкций за их несоблюдение. Однако подобные суждения будут достоверны в лучшем случае в самом первом приближении, на уровне самых общих тенденций. Дело в том, что абсолютные данные о численности интересующих нас явлений, как правило, не несут в себе достаточной информации для строгих выводов об эффективности (или неэффективности) тех или иных норм, поскольку остается неизвестной степень распространения этих явлений в общем объеме актов поведения, регулируемых правовыми нормами в соответствующей сфере (количество случаев соблюдения правил дорожного движения, число хозяйственных договоров и т. д.). Таким образом, на основе абсолютных данных в лучшем случае возможно осуществить лишь простейшую количественную оценку эффективности в форме сравнения. Оно позволяет вынести суждения о количественной стороне сравниваемых величин лишь на уровне самых общих тенденций, по шкале «больше – меньше», но не может дать ответа на вопрос, насколько отличаются друг от друга сравниваемые объекты. Эта задача решается с помощью другой формы количественной оценки явлений – их измерение. Измерить величину – значит найти отношение измеряемой величины к другой однородной величине, принятой за единицу измерения. О каких же конкретно величинах идет речь при измерении эффективности? Очевидно, что это результат действия нормы и ее цель. Для того чтобы цель могла служить непосредственным критерием оценки эффективности, ее необходимо уточнить и конкретизировать. Количественное выражение цели в науке управления рассматривается в качестве критерия эффективности (или целевой функции). Именно формулирование критерия эффективности дает в дальнейшем возможность измерять (и сравнивать) степень достижения цели каждым альтернативным способом регулирования. Конкретная формулировка критерия эффективности определяется формулировкой цели соответствующей правовой нормы. Так, если цель нормы состоит в том, чтобы обеспечить укрепление финансовой дисциплины, то критерий ее эффективности (Крэ) – снижение уровня соответствующих нарушений: Крэ = нарушения ®min. Критерием эффективности правосудия, связанным с правильным разрешением дел, является количество судебных ошибок. Он может быть записан так: Крэ = судебные ошибки ®min.

Формулирование критерия эффективности дает в руки исследователя шкалу, «накладывая» на которую значения результата действия нормы можно получить количественные значения эффективности. Но прежде чем перейти к его рассмотрению, нужно выразить цель и результат в однозначных (т. е. сравнимых) величинах. Ведь оперирование с абсолютными величинами, как было показано выше, не позволяет этого сделать. Абсолютные показатели, приведенные в сравнимый вид, именуются в статистике обобщающими показателями. Сопоставление этих показателей и позволяет в дальнейшем определить эффективность действия изучаемых норм. Виды показателей определяются прежде всего (и главным образом) особенностями формулирования целей правовых норм.

Цели правовых норм могут иметь самые разные формулировки, но большинство из них с точки зрения количественного выражения можно свести к двум основным вариантам: обычно цель определяет нечто, что необходимо либо максимизировать, либо минимизировать. Максимизации подлежат желательные с точки зрения общества явления, минимизации – нежелательные. О том, уменьшается или увеличивается количество интересующих нас явлений, можно достоверно судить лишь по степени распространения явлений в той среде, в которой происходит его развитие (например, распространение преступности определяется путем соотношения числа преступлений к количеству населения – на 100 тыс., 10 тыс., 1 тыс.).

Типовые показатели при этом принимают следующий вид:

1. Для целей, предусматривающих максимизацию:

где N1 – количественная характеристика изучаемого явления;

N2 – количественная характеристика его среды.

Например, показателем цели нормы, устанавливающей обязанность предприятия обеспечить выпуск доброкачественной продукции, является следующее отношение:

2. Для целей, предусматривающих минимизацию:

где M1 – количественная характеристика изучаемого явления;

М2 – количественная характеристика его среды.

Так, одна из целей законодательства о занятости – сокращение длительной (более года) безработицы (ст. 5 Федерального закона от 20 апреля 1996 г. «О занятости населения в Российской Федерации») – может быть выражена следующим показателем:

Возможные фактические значения результата как в первом, так и во втором случае находятся в континууме от 0 до 1. Различие состоит в том, что если в первом случае (максимизация) значения показателей результата улучшаются с приближением к 1, то во втором (минимизация) они – с приближением к 0.

Выражая эффективность правовых норм через поведенческие показатели, следует четко разграничивать два качественно отличных вида поведения. Первый вид поведения – это поведение, соответствующее или не соответствующее предписаниям норм. В тех случаях, когда цель нормы состоит исключительно в том, чтобы обеспечить заданное ей поведение, показатели, характеризующие ее соблюдение, и являются показателями эффективности такого рода норм. В качестве примера можно привести нормы, предусматривающие увеличение минимальной продолжительности отпуска до 24 рабочих дней (ст. 67 КЗоТ РФ), выплату заработной платы не реже, чем каждые полмесяца (ст. 96 КЗоТ РФ). Однако, как уже отмечалось, значительно чаще сведения об исполнении предписаний, содержащихся в правовой норме, еще не свидетельствуют о достижении желаемого социального результата, поскольку норма может «бить мимо цели». В связи с этим среди показателей эффективности нужно различать показатели соблюдения норм и показатели общей их эффективности. Первые позволяют судить о степени соблюдения адресатами правовых норм соответствующих предписаний; вторые – о том, в какой мере законодателю удалось достичь поставленных целей.

Например, ст. 18 УПК предусматривает возможность проведения закрытого судебного разбирательства в целях предотвращения разглашения сведений об интимных сторонах жизни участвующих в деле лиц. Ясно, что эта статья должна применяться каждый раз, когда в деле затрагиваются интимные стороны жизни. Соответственно показателем эффективности ее соблюдения будет следующее отношение:

Очевидно, однако, что и максимально высокие значения этого показателя еще не свидетельствуют о достижении цели нормы – неразглашении сведений. Степень ее достижения характеризует показатель социальной эффективности:

Таким образом, когда цель нормы не сводится только к обеспечению заданного ею поведения, а предполагает изменение и других актов поведения, о ее эффективности свидетельствуют как показатели, характеризующие ее соблюдение, так и показатели, отражающие изменение других планируемых актов поведения.

«Наполнив» выведенные показатели эффективности правовых норм соответствующей социально‑правовой информацией, можно получить данные о степени достижения целей этих норм.

Однако значения этих показателей не могут все же дать полного представления об уровне эффективности норм, поскольку на степень достижения цели одновременно с правовыми нормами воздействуют факторы, как способствующие, так и препятствующие ее достижению. Отсюда возникает проблема определения меры воздействия на достижение цели собственной правовой нормы, проблема «вычленения» действия правового фактора. В практике конкретных социально‑правовых исследований наметилось несколько путей ее решения.

Первый путь состоит в разработке более точных количественных показателей, характеризующих меру воздействия собственно правовой нормы. Так, чтобы вычленить общепревентивное воздействие норм, предусматривающих различную ответственность (дисциплинарную, административную, уголовную), достаточно определить, какое число лиц воздерживается от соответствующих нарушений именно вследствие установленной ответственности и какое число нарушает предписания, несмотря на нормы об ответственности. Но получение таких данных возможно лишь при выявлении средствами социологии истинных мотивов поведения людей. Попытки такого рода предпринимались в процессе исследования эффективности общественного воздействия различных правовых санкций (страх наказания, по данным указанных исследований, удерживает от правонарушений в среднем от 12 до 25 % опрошенных). Однако познавательная ценность подобных выводов проблематична, поскольку в настоящее время социология не располагает надежными процедурами, которые давали бы возможность на основании осознанных оценок и намерений, вербально выраженных ориентаций выявить истинные ценности ориентации личности и отделить их от декларативных.

Определенную пользу в сложившейся ситуации может принести метод экспертных оценок, который был использован, в частности, в исследовании «Эффективность юридической ответственности за незаконную охоту», осуществленном в свое время во ВНИИСЗ. Обширной группе экспертов, в которую входили охотники, охотоинспектора, а также нарушители правил охоты (браконьеры), было предложено назвать общее число известных им охотников и затем подразделить их на три группы: охотники, не нарушающие правил охоты вследствие внутренней убежденности; охотники, не нарушающие эти правила вследствие установленной ответственности; охотники, нарушающие правила охоты. В результате показатель общепревентивного воздействия ответственности за незаконную охоту (отношение числа лиц, воздерживающихся от совершения браконьерских действий вследствие установленной за их совершение ответственности, к общ ему числу лиц, склонных к совершению таких действий) оказался равным 71,6 %. Иначе говоря, из каждых трех охотников, склонных к нарушениям правил охоты, двое не совершают их вследствие установленной ответственности. Нет сомнения, что по мере совершенствования социологических процедур описанный способ вычленения найдет более широкое применение в исследованиях эффективности правовых норм.

Другой путь вычленения роли правового фактора основан на использовании метода, основанного на единственном различии, идея которого была предложена Дж. Ст. Миллем. Основное правило этого метода сформулировано им следующим образом: «Если случай, в котором исследуемое явление наступает, и случай, в котором оно не наступает, сходны во всех обстоятельствах, кроме одного, то это обстоятельство, в котором одном и только одном разнятся эти два случая, есть следствие или причина, или необходимая часть причины явления». Применительно к задачам изучения эффективности правовых норм данный метод может быть интерпретирован следующим образом. Если вследствие действия некоторых факторов – а, б, в, г (где г – правовая норма) – получен результат д, е, а при изменении г1 и постоянстве всех других факторов результат стал д, е1, то имеются основания для вывода, что результат изменился именно под воздействием правовой нормы. Таким образом, практическая реализация этого метода возможна в тех случаях, когда сходные общественные отношения регулируются разными правовыми нормами. Тогда, зафиксировав результаты действия каждой нормы, можно сделать выводы об их эффективности.

Существует ряд типичных ситуаций, в которых можно использовать метод единственного различия. Наиболее простой для измерения эффективности является ситуация, при которой те или иные нормы претерпевают какие‑либо изменения. Замер показателей достижения целей «до» и «после» внесения таких изменений и позволяет в подобных случаях вычленить меру воздействия прежней и новой нормы. Другая ситуация, где возможно применение метода, основанного на единственном различии, характеризуется наличием общих и специальных норм, регулирующих сходные общественные отношения.

Задача вычленения существенно усложняется, когда приходится иметь дело не с одним‑двумя вариантами правового регулирования, а со значительно большим их числом. Подобная ситуация возникает при изменении локальных правовых норм, широко распространенных, в частности, в области регулирования трудовых отношений. Посредством локальных норм, утверждаемых работодателями по согласованию с соответствующим выборным профсоюзным органом организации, регулируются, например, условия и порядок выплаты вознаграждения по итогам годовой работы организаций (ст. 84 КЗоТ РФ). Правовой фактор в подобных случаях перестает быть неизменным и постоянным, а начинает принимать столько значений, сколько вариантов локальных норм изучается. Вычленение его действия требует использования специального аппарата математической статистики.

Первоначальным условием решения задачи является в таких случаях максимально возможное выравнивание иных (кроме правового) факторов, воздействующих на изучаемый процесс. Так, одна из целей выплаты годового вознаграждения заключается в снижении текучести кадров. Известно, однако, что ее состояние наряду с выплатой вознаграждения определяется целым рядом других факторов. Чтобы элиминировать их влияние, в исследовании, осущественном во ВНИИСЗ, была первоначально выделена группа из 44 предприятий, выравненных по основным параметрам, определяющим текучесть (условия труда, его организация, техническая вооруженность, размер фондов заработной платы и материального поощрения в расчете на одного работающего и т. д.), и отличающихся одним показателем – средним размером годового вознаграждения, соотнесенным с годовой заработной платой работников. После «наполнения» показателей соответствующей информацией появляется возможность использовать приемы количественного измерения связи между изучаемыми признаками. Основным из них является корреляционный анализ, применение которого позволяет количественно выразить как интенсивность (тесноту) связи между признаками, так и степень влияния различных факторов. Тесноту корреляционной связи между размером вознаграждения и текучестью на 44 обследованных предприятиях характеризует линейный коэффициент корреляции: ч = –0,41. Уже на основании данного значения ч можно сделать вывод, что между размером вознаграждения и текучестью действительно существует обратная связь (чем больше вознаграждение, тем меньше текучесть), но связь эта недостаточна (возможные значения ч находятся в пределах плюс‑минус 1, причем с приближением к 1 связь усиливается).

Для определения же «веса» вознаграждения в общем объеме факторов, воздействующих на процесс текучести, необходимо составить и решить корреляционное уравнение. С учетом фактических данных для 44 предприятий уравнение приняло следующий вид (уравнение гиперболы):

где х – значение размера вознаграждения (в процентах к годовому заработку),

Ух – теоретическое значение текучести, изменяющееся вследствие воздействия на нее фактора х.

Таким образом, когда х=1 % (вознаграждение выплачивается в минимальном размере), текучесть составляет 28,964 %. При увеличении значения х до 6 % (максимально высокий размер вознаграждения для данной группы предприятий) текучесть уменьшается до 12,889 % и, следовательно, именно в этих пределах (от 28–29 % до 12–13 %) вознаграждение в среднем в состоянии регулировать процесс текучести на обследованных предприятиях.

Таковы основные пути решения проблемы вычленения правового фактора в исследованиях эффективности правовых норм. Ее решение позволяет ответить на один из главных программных вопросов исследования – вопрос о том, какова степень эффективности изучаемой нормы. И если выясняется, что она недостаточна, необходимо перейти к следующему этапу исследования – выяснению причин подобного положения и определению путей их устранения. На методическом уровне ответ на данный программный вопрос требует:

1) выдвижения гипотез о недостаточной эффективности правовых норм;

2) проверки указанных гипотез – разработки способов и приемов сбора, обработки и анализа социально‑правовой информации;

В социологической литературе различают гипотезы описательные и объяснительные – в зависимости от того, ограничивается ли гипотеза предположением о существовании связей или же выделяет причины и следствия. Описательные гипотезы в исследованиях эффективности – это, главным образом, гипотезы на количественные соотношения, которые встречаются при изучении того или иного объекта. Например, в одном из исследований эффективности санкций за нарушение хозяйственных договоров было выдвинуто предположение, что объем недопоставки продукции зависит от величины и сложности предприятия. Очевидно, что познавательная ценность такой гипотезы невелика. Ведь совершенно ясно, что с ростом предприятия растет число потребителей, усложняются и расширяются хозяйственные связи и, соответственно, увеличивается вероятность их нарушения.

В отличие от описательных гипотез объяснительные гипотезы – это предположения о причинно‑следственных зависимостях в изучаемых процессах. Формулируя их, нельзя, следовательно, ограничиваться простыми количественными соотношениями, характеризующими объект исследования, а нужно попытаться объяснить, почему происходит так, а не иначе, какие факторы определяют именно такое, а не иное соотношение данных в исследуемом объекте. Именно объяснительным гипотезам принадлежит поэтому ведущая роль в раскрытии причин недостаточной эффективности правовых норм. Приведем пример квалифицированно сформулированной объяснительной гипотезы опять‑таки санкций за нарушение хозяйственных договоров. Установив факт недостаточной эффективности одного из видов таких санкций – неустойки за недопоставку продукции, исследователь выдвинул следующую гипотезу: «Неустойка не обеспечивает успеха в борьбе с виновными нарушениями договора в силу недостатков, присущих ей как виду имущественной ответственности: а) недостаточен размер неустойки; б) недостаточна связь между уплатой неустойки предприятием и материальными интересами коллектива; в) недостаточна связь между уплатой неустойки предприятием и материальными интересами работников, виновных в срыве поставок». Проверка данной гипотезы позволяет, не ограничиваясь фиксацией взаимосвязей, лежащих на поверхности явления, проникнуть в глубь его, вскрыть причины недостаточной эффективности неустойки.

Основой выдвижения гипотез о недостаточной эффективности правовых норм является социальный механизм действия права. Его действие начинается с момента издания актов, содержащих в себе нормы права. Это прежде всего информационное, воспитательное воздействие права, это в конечном счете формулирование правового сознания, которое является регулятором поведения в правовой сфере. Данное воздействие способствует формированию определенных социальных установок, ценностных ориентаций, направленности личности, объективируясь в конечном счете в ее поведении. Такая объективация правовых норм в поведении может происходить в двух вариантах: либо люди сообразуют свое поведение с нормой, либо их поведение нарушает норму. Второй вариант предусматривает применение государством к нарушителям мер принуждения (санкций), которые призваны устранить отклонения в поведении. Избрание первого варианта поведения в случаях, наиболее значимых с точки зрения государства, особо поощряется. Поведение, соответствующее норме, всегда свидетельствует о достижении ее непосредственной, «юридической» цели и является необходимым условием достижения более отдаленных социальных целей. Таким образом, основными элементами процесса правового воздействия, от которых зависит эффективность нормы, являются: сама норма, реализация правовых предписаний, правосознание. Соответственно, и гипотезы, объясняющие недостаточную эффективность норм, должны быть связаны, прежде всего, с качеством этих элементов механизма правового воздействия.

Поскольку качество правовых норм, как было показано выше, определяется самыми разнообразными условиями, относящимися к сфере права, политики, экономики, управления и т. д., постольку методика исследования их эффективности должна предусматривать выдвижение соответствующих гипотез, если есть основания считать, что изучаемые нормы не отвечают указанным условиям. В практике конкретных исследований эффективности накоплен определенный опыт формулирования гипотез, связанных главным образом с закономерностями правового регулирования, соблюдением правил законодательной техники, иными словами, с собственно «юридическими» условиями эффективности. В исследованиях эффективности различных видов ответственности гипотезы формулируются обычно с учетом важнейшего принципа любой юридической ответственности – ее неотвратимости: в качестве причины неэффективности того или иного изучаемого вида ответственности предположительно рассматривается несовершенство правовых норм, обеспечивающих реализацию принципа неотвратимости. Вместе с тем посредством только подобных гипотез все причины несовершенства правовой нормы в ряде случаев выявить не удается, поскольку они могут быть связаны с нарушением иных, неправовых закономерностей, причем чаще всего принципов и закономерностей науки управления. Весьма актуальным и существенно расширяющим сферу исследовательского поиска является, поэтому такой подход к выдвижению гипотез, при котором учитывались бы указанные закономерности и причины.

Поскольку процесс реализации правовых предписаний – это процесс взаимодействия субъекта права с правовой нормой, протекающий в определенных социальных условиях, постольку объяснительные гипотезы могут быть связаны с правовой нормой (ее реальность, четкость формулировок, непротиворечивость и т. д.), субъектами права (главным образом с их юридической квалификацией); социальными условиями, в которых норма реализуется. Среди последних целесообразно выделить как факторы, способствующие реализации правовых предписаний, т. е. стимулы (например, соответствие содержания нормы интересам субъектов права, четкая система поощрений за реализацию предписаний и наказаний за их неисполнение и т. д.), так и факторы, препятствующие этому, т. е. антистимулы (например, опасение того, что реализация правового предписания приведет к неблагоприятным последствиям для субъекта). Гипотезы, объясняющие недостаточный уровень реализации тех или иных норм в конкретных исследованиях, отражая специфику изучаемых норм, охватываются вместе с тем рассмотренными общими положениями. Так, В.Д. Шахов, изучая причины недостаточного применения судами норм о материальной ответственности должностных лиц в случаях увольнения или перевода с явным нарушением закона (ст. 214 КЗоТ РФ), выдвинул следующие гипотезы:

а) несовершенство процессуальной формы реализации ответственности;

б) нечеткость понятия «явное нарушение закона»;

в) нежелание судей портить отношения с должностными лицами;

г) недостаточный опыт работы судей и прокуроров;

д) большая загруженность судей и прокуроров работой.

Нетрудно заметить, что первая и вторая гипотезы касаются качества правовой нормы, четвертая – субъектов правоприменения, а третья и пятая – антистимулов в их работе.

Как известно, категория «правосознание» включает в себя весьма широкий круг понятий. Однако для исследования эффективности правовых норм обычно достаточно использования двух из них: категорий «знание» норм права и «отношение» к ним, поскольку именно эти категории определяют реальное поведение людей в ситуациях, урегулированных правом. Конкретно необходимо получить, как правило, данные, характеризующие:

а) осведомленность (информированность) соответствующих лиц о праве (и в первую очередь об изучаемых нормах);

б) оценку конкретных правовых норм, отношение к этим нормам;

в) поведение индивидов в его соотношении с имеющейся суммой правовых знаний и оценками этих знаний.

С учетом этих задач и выдвигаются соответствующие гипотезы.

Следует подчеркнуть, что всестороннее исследование проблемы недостаточной эффективности правовых норм требует, по общему правилу, выдвижения гипотез, касающихся всех трех основных звеньев механизма правового воздействия – правовых норм, их реализации и состояния правосознания.

Проверка выдвинутых гипотез включает в себя ряд последовательных операций, объединенных общей целью – подтвердить или опровергнуть предположения о причинах недостаточной эффективности правовых норм. Для этого обычно необходимо:

1) осуществить эмпирическую интерпретацию понятий, содержащихся в гипотезах, и разработать систему их показателей;

2) установить источники получения социально‑правовой информации, методы и процедуры для ее сбора;

3) определить выборочную совокупность объектов исследования и доказать ее репрезентативность;

4) собрать необходимую информацию и обработать ее;

5) провести содержательный анализ полученной информации, на основе которого и подтвердить либо опровергнуть выдвинутые гипотезы.

Все указанные операции выполняются по правилам, разработанным в общей методике социологических исследований. Вместе с тем специфические задачи исследования эффективности правовых норм, а также специфика изучаемой области явлений обусловливают ряд особенностей проверки гипотез в исследованиях подобного рода.

Основное требование, предъявляемое к процедуре эмпирической интерпретации понятий, состоит в том, чтобы эмпирически фиксируемые признаки (операциональные определения) отражали содержание именно того понятия, которое «переводится» на язык эмпирики. Поиск адекватных операциональных определений требует логического анализа объекта исследования, строгого формулирования исходных понятий, отчетливого представления о формах их проявлений в реальной действительности. Чтобы с операциональными определениями можно было осуществлять количественные расчеты, их необходимо затем выразить в системе показателей.

Так, одна из гипотез в проведенном во ВНИИСЗ исследовании «Эффективность норм об ответственности за поставку недоброкачественной продукции» была сформулирована следующим образом: изучаемые нормы недостаточно эффективны вследствие того, что юридическая служба предприятий‑получателей недостаточно использует установленные законом санкции за поставку брака. Для ее проверки нужно очевидно: а) определить показатели эффективности санкций; б) разработать показатели, характеризующие деятельность юридической службы; в) сопоставить первые и вторые. Общая цель юридической службы в данной области состоит в том, чтобы добиться взыскания санкций с поставщиков в каждом случае поставки недоброкачественной продукции. Отсюда вытекает общий показатель уровня использования санкций: P=N/N1, где N – число фактических взысканий, N – число возможных взысканий. Учитывая, что общий показатель не может достаточно полно отразить всех сторон работы юридической службы, были введены два дополнительных показателя, характеризующих ее активность и квалифицированность. Под активностью понимается использование санкций в каждом необходимом случае, под квалифицированностью – законное и обоснованное применение санкций. Показателями здесь выступают следующие отношения: Р =N /N1, где N2 – число предъявленных претензий, N1 – число недоброкачественных поставок; P2=N3/N2, где N, – число удовлетворенных претензий и исков, N2 – число предъявленных претензий и исков. Возможные значения всех показателей находятся в пределах от нуля до единицы, причем с приближением к последней улучшаются. Условие подтверждения гипотезы на операциональном уровне: более высоким показателям работы юридической службы должны соответствовать более высокие показатели эффективности действия санкций. При проверке гипотеза нашла подтверждение: во‑первых, чем лучше юридические службы предприятий‑получателей реализуют нормы об имущественной ответственности (Р2 = 1), тем меньше брака им поставляется (в 3–9 раз меньше по сравнению с предприятиями, отказавшимися от использования санкций (Р2 = 0); во‑вторых, полная реализация ответственности обеспечивает существенное снижение поставок брака – на отрезке в три года почти в 2 раза. Систематический же отказ от реализации соответствующих норм приводит к росту количества (стоимости) поставляемого брака.

Гипотезы о причинах недостаточной эффективности правовых норм при всем их разнообразии строятся в общем по одной логической схеме: они требуют ответа на вопрос о том, влияет ли некоторое явление (гипотетическая причина) на другое явление – эффективность правовой нормы (гипотетическое следствие). Поскольку как факторы, гипотетически влияющие на эффективность правовой нормы, так и сама эффективность выражены через систему показателей в количественной форме, постольку и анализ информации сводится обычно к поиску взаимосвязей между указанными количественными показателями. Решение этой задачи возможно лишь при условии использования методов статистики при изучении массовых общественных процессов. В статистике имеется достаточно обширный арсенал таких методов, из которых наибольший интерес с точки зрения проверки гипотез в исследованиях эффективности представляют различные виды группировок, а также корреляционный и факторный анализ.

На основе результатов проверки гипотез о недостаточной эффективности изучаемых норм осуществляется выработка рекомендаций по повышению их эффективности.

Поскольку гипотезы, как было показано выше, касаются обычно содержания правовых норм, условий их реализации, правосознания тех или иных категорий граждан, постольку и рекомендации затрагивают, как правило, эти звенья механизма правового регулирования.

Рекомендации по совершенствованию норм могут иметь самый разнообразный характер. Но логическая схема, на которой они базируются, в принципе едина: доказано, что такая‑то норма (или система норм) недостаточно эффективна по причине таких‑то дефектов в ней. Следовательно, устранив обнаруженные дефекты, мы повысим ее эффективность. Например, при изучении эффективности имущественной ответственности за поставку недоброкачественной продукции было установлено, что эта ответственность локализуется главным образом на юридическом лице – предприятии, не доходя, как правило, до конкретных его работников, виновных в выпуске брака. Необходимой связи, обеспечивающей трансформацию гражданско‑правовой ответственности предприятия в материальную ответственность его работников, нет. В то же время было доказано, что на тех предприятиях, где ответственность за выпуск недоброкачественной продукции в большинстве случаев доводится до непосредственных виновников ее выпуска, эффективность действия соответствующих норм существенно повышается. Эти выводы, основанные на проверке гипотезы, легли в основу ряда конкретных предложений по совершенствованию механизма ответственности.

Уровень реализации правовых норм определяется различными факторами и, соответственно, рекомендации по этому поводу сводятся обычно к нейтрализации факторов, которые оказывают на процесс отрицательное влияние, и усилению факторов, воздействующих положительно. Установив, например, что результаты деятельности юридической службы предприятий по реализации имущественных санкций в значительной степени зависят от уровня квалификации юрисконсультов, стажа их работы, показателей и условий их премирования, размера заработной платы, авторы исследования внесли соответствующие организационно‑правовые рекомендации.

Рекомендации по повышению правосознания и правовой культуры вносятся в тех случаях, когда в процессе исследования обнаруживается, что его уровень у лиц, исполняющих или применяющих нормы права, а также согласующих с их предписаниями свое поведение, недостаточен. Необходимый уровень правосознания определяется особенностями субъектов права и их правовым положением. Задача состоит в том, чтобы обеспечить соответствие между необходимым и фактически имеющимся уровнем правосознания. Так, в одном из исследований было установлено, что 79 % хозяйственных руководителей постоянно встречаются в своей деятельности с теми или иными правовыми вопросами. В то же время правовые знания в процессе вузовской подготовки получили лишь 55 % из них, более половины не углубляют эти знания в процессе работы. Отсюда ясно, что уровень их правовых знаний далек от общественно необходимого, диктуемого правовым положением руководителя. Это обстоятельство отчетливо осознают и сами руководители: 95,7 % опрошенных считают необходимым пополнить багаж своих правовых знаний. Рекомендации, вытекающие из приведенных данных, совершенно очевидны: необходимо существенно улучшить правовую подготовку хозяйственного руководителя в процессе как вузовского, так и послевузовского обучения.

Можно выделить две основные группы методов исследования:

1) методы экспериментального анализа

2) методы экспертных оценок

Методы экспериментального анализа основаны на использовании различных видов эксперимента для выявления и оценки данных о степени эффективности законодательства.

Среди экспериментальных методов важное исследовательское значение имеет метод эксперимента "экс-постфактум". Под таким экспериментом имеется в виду ретроспективный естественный эксперимент, суть которого состоит в интерпретации естественно сложившейся в про­шлом ситуации в качестве экспериментальной, когда событие прошлого (принятие правовой нормы) интерпретируется как ввод в действие экспериментального фактора.

В качестве примера исследования, основанного на параллельном эксперименте "экс-постфактум", можно сослаться на проведенное ВНИИ советского законодательства (в рамках которого в течение почти двадцати лет функционировала лаборатория изучения эффективности законодательства, работавшая по заказам Министерства юстиции СССР) исследование эффективности норм об управлении качеством продукции. Сравнивались показатели качества продукции на предприятиях, внедривших комплексную систему управления качеством продукции (эксперментальная группа), и не внедривших ее (контрольная группа). Примером исследования, осуществленного по типу последовательного эксперимента "экс-постфактум", является, в частности, проведенное тем же институтом исследование эффективности локальных норм, регламентирующих выплату вознаграждения по итогам годовой работы предприятия. Эффективность норм определялась путем сравнения состояния текучести кадров (так основная цель данных норм состояла в уменьшении текучести кадров) до и после введения в действие норм вознаграждении

Основные методические требования, предъявляемые ко всем видам экспериментального исследования "экс-постфактум", - это требования представительности и чисто­ты исследования. Проблема представительности экспери­мента "экс-постфактум" - это частный случай более об­щей проблемы репрезентативности любого социологичес­кого исследования. Она решается путем строгого определения выборочной совокупности объектов наблюде­ния на основе специальных методов математической ста­тистики. Чистота эксперимента зависит от степени нейт­рализации влияния побочных факторов на ход и результаты эксперимента. В экспериментальном исследовании "экс-постфактум" чистота достигается прежде всего путем правильного выбора объекта наблюдения.

Поясним это на одном из приведенных выше приме­ров. Возьмем вопрос о качестве производимой продукции, который был и остается актуальным. С позиций предлага­емого нами подхода эффективность соответствующих норм законодательства не может сводиться к степени повыше­ния качества продукции под влиянием действия этих норм. В то же время повышение качества является показателем того, что правовая регламентация данной сферы хозяй­ственной жизни адекватно отражает ее объективные по­требности, что нормы нашли и поддерживают тот баланс интересов участников регулируемых отношений, который обеспечивает нормальное развитие этих отношений.

В общем виде можно сказать, что такие показатели, как повышение качества продукции, рост эффективности производства, наполнение товарами потребительского рынка и т.д., - это не цель правового регулирования, а его результат, причем побочный по отношению к собственно правовым целям, заключающимся в обеспечении своего развития общественных отношений. Свобода как высшая социальная ценность самодостаточна. И свобода в хозяйственных отношениях нужна уже потому, что это свобода, а не потому, что необходимо иметь много товаров хорошего качества. Вместе с тем исторический опыт убедительно показал, что только свободное развитие человеческой активности может обеспечить нужное для об-ва качество и количество товаров. В этом смысле мы можем и должны пользоваться такого рода показателями для оценки эффективности правового регулирования. Названные показатели - это показатели пассивной конфликтной ситуации, поскольку их повышенный уровень (сверх минимума) в косвенной форме свидетельствует о том, что действие нормы не обеспечивает нужного обществу баланса интересов и, следовательно, эти интересы находятся в конфликте. Показатели пассивной конфликтности должны быть дополнены другими показателями, характеризу­ющими меру активной, а также латентной и потенциальной конфликтности в исследуемых отношениях. Ведь если в результате действия тех или иных норм законодательства качество производимой продукции повышается, но большинство работников в той или иной форме заявляют об ущемлении их интересов и своем несогласии с требованиями норм, последние не могут считаться эффективными, поскольку они не обеспечивают надлежащего согласования интересов.

Исследователю важно знать, какова динамика, на­пример, состояния качества товаров и как она связана с введением в действие соответствующих норм законодательства. А такое знание может быть получено лишь на основе методологии экспериментального анализа.

В современных условиях использование методологии экспериментального анализа и, в частности, параллельного эксперимента "экс-постфактум" для изучения эффективности законодательства приобретает особое значение в связи с образованием после распада СССР независимых государств, которые проводят самостоятельную законодательную политику, являющуюся в то же время сопоставимой по целому ряду принципиальных положений. Большая степень сопоставимости при сравнении законодатель­ства этих государств обусловлена исторически сложившейся общностью социального, экономического, политического, культурного и т.д. контекста действия законодательства в постсоветском пространстве. Это обстоятельство позволя­ет при сравнении, например, налогового законодательства России и Белоруссии применять не просто методологию сравнительно-правового анализа, но по сути дела - ме­тодологию экспериментального анализа, причем при со­блюдении высокой степени чистоты подобного ""экспери­мента". То же самое можно сказать и применительно к субъектам Российской Федерации, в законодательстве ко­торых проявляется немало своеобразия при высокой сте­пени сопоставимости общих условий его реализации.

В последние годы в нашей юриспруденции наблюда­ется заметный интерес к проблемам сравнительного пра­воведения, в орбиту которого включается законодатель­ство стран СНГ. Однако основной акцент при этом обычно делается на изучении текстов однопредметных за­конопроектов и принятых законодательных актов. Между тем такой подход, безусловно, очень важный для совер­шенствования юридической формы законов, не слишком эффективен для оценки их социального содержания. Лишь сравнительный анализ практики реализации, а точнее - юридико-социологическое изучение эффективности дей­ствующего законодательства, основанное на грамотном применении методологии экспериментального анализа, позволит в конечном счете определить оптимальный вари­ант правового регулирования. Организация таких сравни­тельных юридико-социологических исследований хотя бы в масштабах РБ, создание информа­ционного банка данных о результатах исследований, обес­печение соответствующей информацией депутатов, представительных органов существенным образом усилили бы научное обеспечение законотворческого процесса, способствовали бы повышению качества и эффективности законодатель­ства.

В процессе изучения эффективности законодательства применяются и методы экспертных оценок.

При использовании этих методов необходимо в максимальной степени преодолеть тот субъективизм, который неизбежно присущ экспертным оценкам.

Методология экспертных оценок широко применялась при изучении эффективности законодательства в советский период, и этот опыт, несомненно, должен быть учтен в современных юридико-социологических исследованиях.

новения во властные структуры лиц, в отношении которых за правонарушения выносились обвинительные приговоры с определенной мерой наказания;

Ввести институт судебного приостановления депутатского мандата у лиц, обоснованно подозреваемых в коррупции и других преступлениях, на период расследования;

Ограничить число лиц, в отношении которых действует иммунитет против проведения в отношении них оперативно-розыскных мероприятий;

Укрепить финансовое положение сотрудников внутренних дел;

Улучшить материально-техническую базу правоохранительных органов.

Кроме того, необходимо создать более четкий правовой механизм ответственности государственных органов за неадекватное реагирование на представления правоохранительных органов по устранению причин и условий возникновения угроз экономической безопасности РФ.

2 Концепция национальной безопасности Российской Федерации: Утв. Указом Президента Российской Федерации от 17 дек. 1997 г. № 1300, в ред. Указа Президента Российской Федерации о 10 янв. 2000 г. № 24.

3 См.: Фальченко А. А. Теоретические основы и организационно-тактические проблемы государственно-правовой охраны экономической деятельности от преступных посягательств: Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 1999. С. 4 - 5, 24 - 30.

4 См.: Организация борьбы с преступлениями в сфере экономики. М., 1994. С. 44 - 50.

5 См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 2003. № 312. Ст. 1099.

6 См.: О подразделениях криминальной милиции: Постановление Правительства Российской Федерации от 7 дек. 2000 г. № 925 (в ред. от 24 июня 2003г. № 362. // Рос. газ. 2003. 3 июля.

7 О мерах по реализации Указа Президента Российской Федерации от 11 марта 2003 года № 306: Приказ МВД от 5 июня 2003 г. № 385.

8 О взаимодействии с федеральными органами налоговой полиции в период ликвидации ФСНП России: Письмо МНС России от 20 марта 2003 г. № АС-6-06/326 // Официал. документы. 2003. 9 апр.

9 См.: Иванченко Р.Б., Кальченко А.В. К проблеме взаимодействия правоохранительных органов в организации борьбы с преступлениями в кредитно-финансовой сфере // Материалы межвуз. науч.-практ. конф. Челябинск: Челяб. юрид. ин-т МВД России, 1998. С. 117.

10 См.: Сидоров В.Е. О предупреждении криминальных угроз экономической безопасности банков. С. 247 - 248; Нестеренко А.Н. Об актуальности исследований по экономической безопасности» // Экономическая безопасность: вопросы реализации государственной стратегии: Сб. материалов конф. М., 1998. С. 258 - 260.

11 См.: Белая книга российских спецслужб. М.: Обозреватель, 1996. С. 154 - 156.

О. С. Лустова

ПОНЯТИЕ, КРИТЕРИИ И УСЛОВИЯ ЭФФЕКТИВНОСТИ ПРАВОВЫХ НОРМ

Исследование эффективности правовых норм тесно связано с понятием «эффективность», ее критериями, показателями и условиями. В настоящее время вопрос эффективности правовых норм мало изучен в юридической литературе, хотя этот вопрос имеет огромное значение. И это не случайно, ибо целесообразность существования правового института, отрасли права и всей правовой системы можно объяснить только способностью определенным образом эффективно регулировать общественные отношения.

Проблема эффективности правовых норм всегда привлекала внимание ученых. В правовой теории существует несколько определений эффективности права. Но всякое определение, на наш взгляд, должно удовлетворять практическим потребностям исследования или использования конкретного предмета. В юридической литературе прошлых лет были намечены два аспекта в изучении эффективности правовых установлений. «...Чтобы от уже сложившихся теоретических положений, - пишут, например, В.Б. Никитин, В.В. Орехов, Л.И. Спиридонов, - перейти к конкретным исследованиям эффективности юридической нормы, необходимо создание, с одной стороны, теории эффективности права как такового, а с другой -методики эмпирической проверки умозрительно выдвинутых гипотез»1.

В условиях исследований эффективности правовых норм первостепенное значение приобретает необходимость разработки теоретических положений эффективности права, его отраслей, отдельных норм и институтов. В юридической литературе справедливо отмечалось, что «определение эффективности в различных отраслях права по своей сути должно быть одноплановым, однозначным и в то же время учитывать специфику регулируемых общественных отношений, особенности видов правонарушений и т.д.»2.

Исторически первой сферой использования и разработки понятия «эффективность», как известно, была экономика. Задача определения экономической эффективности - одна из древнейших. Однако понятие «эффективность» здесь в значительной степени совпадает с понятием экономичности, с достижением высоких результатов при наименьших затратах.

Расширение сферы приложения этого понятия привело к необходимости обобщить его содержание. По мнению М.Н. Андрющенко, «практика использования понятия “эффективность” показывает, что эффективность выступает мерой возможности, но не любой, а той, которая выражает цель человека, реализует его идею, т.е. эффективность есть мера возможности с точки зрения ее близости к наиболее целесообразному, необходимому (нужному) человеку результату. Здесь речь идет о близости к цели в ее оптимальном выражении»3. Следовательно, эффективность есть количественная характеристика отношения цели и теоретической возможности, теоретической возможности и нормы ее материализации, цели и материализации ее конструктивного решения.

Анализ юридической литературы по проблеме эффективности правовых установлений показывает, что содержательная сторона этого понятия все еще остается весьма проблематичной. В самых первых определениях понятие «эффективность правовых норм» полностью или частично отождествлялось с их оптимальностью, правильностью, обоснованностью и целесообразностью. В данном случае под эффективностью правовых норм понимались правильность, обоснованность норм права, соответствие их потребностям обществен-

ного развития, закрепление в них оптимальных вариантов поведения.

И.С. Самощенко, В.И. Никитинский, А.Б. Венгеров и целый ряд других авторов выступили против трактовки эффективности как оптимальности средств правового воздействия регулируемым общественным отношениям5. Они указали на неразрывную связь понятия эффективности с результативностью, достижением целей правовых предписаний.

Развернутое обоснование эта позиция получила в монографии В. И. Никитинского. Автор отмечал: «Термин “эффект” употребляется в русском языке в значении результата, следствия чего-нибудь. Отсюда эффективность органически связана с результативностью, действенностью каких-либо мероприятий, правил, систем <...> Нет сомнения, что право может быть высоко результативным лишь в случае, если оно отвечает определенным требованиям как с точки зрения содержания (научно обоснованно, соответствует объективным закономерностям развития, достигнутому уровню правосознания общества, внутренне согласовано). Так и формы (доходчиво по языку и стилю изложения, стабильно, систематизировано, освобождено от, повторений, противоречий)...

Причину недостаточной эффективности конкретной правовой нормы всегда следует искать в нарушении подобных требований. Однако такое изучение еще не дает познаний в области действительной эффективности правовых норм... Для выявления точной зависимости, например, между научной обоснованностью той или иной нормы и ее эффективностью надо, прежде всего, определить саму эффективность»6. Об эффективности конкретной нормы права нельзя также судить, абстрагируясь от ее цели. Именно цель правовой нормы является эталоном оценки ее эффективности. Таким образом, можно сделать следующий вывод, что эффективность правовой нормы есть не просто результат, эффект ее действия, а соотношение между этим результатом и социальной целью, положенной в основу правового предписания.

При рассмотрении правовых средств достижения цели В. И. Никитинский указывал, что «соответствие избранных правовых средств цели - необходимая предпосылка эффективности правовой нормы... неправильный выбор средств исключает или снижает эффективность правового регулирования, только неразрывное единство потребности, средств и путей действия образует, по существу, содержание цели»7, однако в его работе это указание остается не более, чем декларацией.

Поэтому следует признать справедливым замечание рецензентов монографии В.И. Никитинского о том, что в ней не проанализировано соотношение целей правовых норм со средствами их достижения8. Важно знать, какими средствами достигается поставленная правом цель, на каком социальном фоне, в какой среде функционирует право, какова оценка правовых норм в общественном мнении, в правосознании, как право взаимодействует с социальной структурой.

Следовательно, эффективность правовых норм выражает отношение между фактически достигнутым, действительным результатом и той социальной целью, для достижения которой были приняты соответствующие правовые нормы. На основании этого, эффективность правовых норм как самостоятельное общественное явление следует понимать только в этом смысле. Определение эффективности правовых норм как соотношения между результатом их действия и поставленной социальной целью характеризует общее содержание рассматриваемого явления. И.С. Самощенко, В.И. Никитинский, А.Б. Венгеров дают однозначное понимание эффективности правовых норм как отношения между фактически достигнутым, действительным результатом их действия и той социальной целью, ради которой они были

С определением эффективности как соотношения между результатом и целью не согласился М.Д. Шаргородский. Возражая В.И. Никитинскому, он указывал, что нельзя смешивать значение терминов «эффект» и «эффективный»; «эффект - это действительно результат, следствие чего-нибудь, но эффективный - это дающий эффект, приводящий к нужным результатам, т.е. способный этот результат создать»10.

В.И. Никитинский понимал под эффективностью только уже достигнутый результат. Но при таком понимании вообще невозможно было бы прогнозировать эффективность ни в науке, ни в практике; а если эффективность норм права анализировать всегда только после ее издания, то пользы от этого будет не так уж много. Между тем можно и должно анализировать и прогнозировать эффективность правовых норм, которые должны быть приняты в перспективе, а также таких, которые вообще не были и не будут приняты.

М.Д. Шаргородский признавал правильным сформулированное А.С. Пашковым и Д.М. Чечетом определение эффективности правового регулирования как действенности, результативности, т. е. способности оказывать влияние на общественные отношения в определенном, полезном для общества направлении11 и не соглашался с включением в данное определение оценочного момента: «полезные для общества». Эффективность - это абстрактное понятие, означающее только способность применяемого средства содействовать достижению желательной цели12.

Другая группа ученых под эффективностью правовых норм понимают результаты или, что одно и тоже, социальные последствия, реальные изменения, которые возникают в жизни при осуществлении законов13, т.е. связывают эффективность правовых норм с результативностью их воздействия. Эффективность права - это способность при правильном его применении получать положительный результат в регулировании общественных отношений14.

Не вдаваясь в дальнейшие подробности обсуждения этой сложной проблемы, которая заслуживает самостоятельного рассмотрения, необходимо отметить следующее. Термин «эффективный» (от латинского ейеСш - действие) означает действенный, оказывающий нужное действие, дающий необходимый, обычно положительный результат, т. е. дающий какой-то результат, приводящий к каким-то нужным последствиям15. Кроме того, термин «действенный» подразумевает не всякий результат и не любое достижение цели по принципу «цель оправдывает средства», а только такой результат, который представляется в данных условиях наилучшим, т. е. наиболее оптимальным. Поэтому С.Н. Сабанин считает обоснованно связывать эффективность с полученным результатом16. Для того чтобы оценить свойства такого результата, необходимо сопоставить его с намеченной целью.

По этим соображениям представляется верным определение эффективности правовых норм как соотношения между фактическим результатом их действия и теми социальными целями, для достижения которых эти нормы были приняты. В настоящее время большинство специалистов склоняются к данной точке зрения17. Исходя из данного определения, эффективность правовых норм - это не их внутреннее качество, а определенное свойство их действия, которое выражается именно в воздействии на неправовые явления, на фактические отношения людей. Действие права далеко не всегда может быть сведено к его реализации путем соблюдения, использования и применения правовых установлений, возможны и иные способы его влияния на индивидуальное, групповое, общественное сознание и поведение.

Критерием оценки эффективности правовых норм являются их цели18, для достижения которых была создана норма. Для правильного решения вопроса о целях необходимо исходить из общетеоретических положений о целях. Цель - это категория, обозначающая заранее мыслимый результат сознательной деятельности человека, общества в целом. Добиваясь осуществления поставленных целей, человек прибегает к выбору необходимых средств.

В.И. Плохова считает, что степень эффективности правовых норм должна устанавливаться с помощью критериев, под которыми следует понимать определенные измерители полноты достижения его целей19. О достижении поставленной цели позволяют судить определенные показатели. На взгляд ряда авторов, критерием эффективности правовых норм должны быть признаны показатели, позволяющие измерить степень достижения правовыми нормами своих целей20. Следует поддержать авторов, разграничивающих критерии и показатели эффективности. Как отмечает И.В. Шмаров, «критерии эффективности... нельзя смешивать с показателями... Каждому критерию эффективности... должны соответствовать определенные показатели»21.

О достижении поставленной цели позволяют судить определенные показатели. Рассмотрим показатели эффективности правовых норм на примере целей наказания. Целями наказания согласно ст. 43 УК являются: восстановление социальной справедливости, исправление осужденного, предупреждение преступлений. В свою очередь, предупреждение преступлений проявляется в двух формах. Первой формой является общее предупреждение преступлений, т. е. нормы уголовного закона имеют своей целью недопущение совершения каких бы то ни было преступлений вообще (общая превенция). Второй - специальное предупреждение преступлений, т. е. предупреждение новых преступлений освобождаемых и их исправление (частная превенция).

Показателем достижения частной превенции служит несовершение нового преступления лицом, освобожденным от наказания. Следовательно, одним из показателей эффективности применения того или иного вида уголовно-правового принуждения служит состояние рецидивной преступности. Снижение рецидива со стороны лиц, подвергшихся определенной мере наказания, при условии хотя бы стабилизации общего состояния преступности, вероятно, тоже можно рассматривать как положительный эффект применения этой меры. Таким образом, ряд ученых поддерживают точку зрения, что единственно реальным показателем эффективности наказания является уровень рецидива после освобождения за достаточный промежуток времени22, другие - уровень рецидива во время отбывания наказания и после

него вплоть до снятия судимости.

Совершение нового преступления освобожденным является показателем неэффективности примененного института. Однако необходимо иметь в виду, что «предположение о прямой связи между рецидивом и состоянием уголовного и уголовно-исполнительного законодательства и практики применения закона в большинстве случаев ошибочно фактически, т. к. оно не учитывает влияния на рецидив ряда других социальных факторов и вытекает из преувеличения роли и возможностей уголовного права в борьбе с преступностью, по сути дела приписывает ему в этой области решающую роль»24.

Следовательно, когда затрагиваются вопросы о повторном совершении преступлений как показателе неэффективности наказания, речь идет о связи между одной из причин явления с самим явлением, т.е. повторность рассматривается в качестве показателя неэффективности лишь в той мере, в какой является результатом несовершенства действующего уголовного законодательства и практики его применения.

Как цель соответствующего воздействия исправление представляет собой изменение взглядов и привычек человека, которое исключает совершение им новых преступлений хотя бы из страха перед наказанием. Показателем исправления осужденных является: формирование у них уважительного отношения к человеку, обществу, труду, правилам и традициям человеческого общежития и стимулирования правопослушного поведения.

Эффективность действия правовых норм зависит от определенных субъективных и объективных условий, которые относятся как к самому праву, так и к сфере его реализации. Характер взаимосвязи правовой нормы с различными сторонами общественной жизни и определяет те условия, которые обеспечивают эффективность ее действия.

Эти условия можно рассмотреть с различных точек зрения, проанализировать в разных аспектах. Но наиболее продуктивно классифицировать условия эффективности действия нормы по основанию, связанному с элементами механизма действия права. С этой точки зрения, условия эффективности действия нормы будут относиться, во-первых, к самой норме; во-вторых, к деятельности правоприменительных органов; в-третьих, к особенностям правосознания и поведения граждан, соблюдающих или нарушающих требования правовой нормы.

Условия, относящиеся к самой норме, можно обозначить как факторы совершенства законодательства, под которым имеется в виду соответствие правовых норм тем общим и конкретным социально-экономическим, идеологическим, культурно-психологическом и организационным условиям, в которых они будут действовать.

Для соблюдения этих условий необходимо обеспечить подготовку и принятие таких норм, которые были бы научно обоснованы, соответствовали целям развития законодательства на основе объективных потребностей общества. Вполне понятна в связи с этим задача правовой науки: разработать систему критериев (показателей), характеризующих степень совершенства издаваемых норм как в содержательном, так и в технико-юридическом смысле.

Соответствие избранных правовых средств цели - необходимая предпосылка эффективности правовых норм; неправильный выбор средств исключает или снижает эффективность правового регулирования, поскольку только неразрывное единство

правового регулирования, поскольку только неразрывное единство потребности, средств и путей действия образует содержание цели. Именно в средстве реализации та или иная цель получает определенность и конкретность.

Следующую группу условий эффективности действия правовых норм составляют факторы совершенства правоприменительной деятельности. Самый совершенный закон, рассчитанный на правильное применение государственными органами, например судом и правоохранительными органами, окажется неэффективным, если практика его применения не будет соответствовать предъявляемым к ней требованиям.

Правоприменительная деятельность - явление сложное, не сводимое к изданию актов применения права. Она включает не только закрепленную в процессуальных нормах процедуру «движения дела» (например от органов расследования к суду), но и большое число неформальных связей и отношений. Различные звенья правоприменительной подсистемы, должностные лица оценивают состояние правопорядка, вырабатывают свои позиции по вопросам применения закона, высказывают мнения и влияют на мнения других лиц, принимают решения по конкретным делам, изменяют текущую практику, выступают с предложениями по совершенствованию законодательства. Весь этот сложный механизм материальноправовых, процессуальных, организационных, технических и иных связей и отношений и образует правоприменительную деятельность, совершенство которой является одним из важных условий эффективности действия нормы.

Совершенство закона и совершенство практики его применения тесно связаны между собой. Законодательство и деятельность правоприменительных органов можно в определенном аспекте рассматривать как две взаимодействующие модели: логическую (абстрактную) и динамическую (действующую), каждая из которых обеспечивает действие другой. Так, закон есть необходимый инструмент для осуществления задач, стоящих перед правоприменительными органами. Система правоприменительных органов (государственный аппарат, в том числе юстиция в широком смысле этого слова) использует закон в качестве модели своей деятельности. В то же время и саму эту систему (юстицию) можно рассматривать как средство для достижения целей, поставленных законом.

В процессе правоприменения возможны ошибки, подмена требований правовых предписаний усмотрением должностных лиц; возможны ситуации, когда на практике та или иная норма права вообще не применяется или применяется ограниченно. Если требования правовых норм в процессе их реализации нарушаются, снижается эффективность правового регулирования.

Главным условием повышения эффективности правовых предписаний в рассматриваемой сфере является дальнейшее укрепление законности, борьба с фактами нарушения права, неправильного его применения. Важную роль в повышении уровня правоприменения играют руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда РФ. Указанные разъяснения призваны способствовать ликвидации тех отклонений в практике, которые затрудняют достижение намеченной цели.

Такое динамическое соотношение правовой нормы и правоприменительной деятельности объясняется тем, что и то и другое суть взаимодействующие элементы всей социальной системы, инструменты государства и общества, предназначенные для регулирования общественных отношений и управления социальными процессами. Это еще раз подчеркивает ту мысль, что эффективность действия правовой нормы складывается на основе совокупного действия нескольких условий, в том числе совершенства закона и практики его применения.

Оценив в ходе исследования степень эффективности правовых норм или выявив неэффективность отдельных норм, приходится далее устанавливать причины слабой действенности юридической регламентации или недостаточной эффективности применения какого-то закона, выявлять пути и средства повышения эффективности той нормы, которая не дает

нужного результата. На этой основе вырабатываются научные рекомендации для дальнейшего совершенствования законодательства и всей правоприменительной деятельности в определенной области регулирования общественных отношений.

К третьей группе условий, обеспечивающих эффективность действия норм права, относится уровень правосознания и характер поведения граждан, соблюдающих закон. Под правосознанием понимается совокупность взглядов, убеждений, оценок, представлений о праве и законности, свойственных обществу в целом или конкретной личности25.

Эти условия включают такие показатели, как уровень знания закона, степень одобрения его гражданами, развитость навыков правового регулирования. Чем выше уровень знания соответствующих правовых норм, чем в большей степени позитивно оцениваются содержащиеся в них положения, тем успешнее они реализуются и, соответственно, имеют более высокую эффективность. Эффективность действия правовой нормы может оцениваться применительно к соблюдению ее в обществе в целом, в различных социальных слоях и группах населения, а также конкретными категориями лиц.

Следовательно, необходимо совершенствовать механизм применения закона и дополнительно обеспечивать соблюдение нормы посредством таких мер, которые бы компенсировали выявленные дефекты правосознания.

Условия эффективности действия нормы, заключающиеся в высоком уровне правосознания и навыков правового поведения, находятся в тесной взаимосвязи с другими, упомянутыми выше условиями: совершенством закона и совершенством практики его применения. Несовершенный закон вряд ли получит одобрение в общественном правосознании. Низкий уровень общественного правосознания может свести на нет действие самого совершенного закона. Следовательно, только соединение всех трех условий воедино обеспечивает высокую эффективность действия правовой нормы.

Примечания

1 Никитин В.Б., Орехов В.В., Спиридонов Л.И. О возможном подходе к исследованию эффективности правовой нормы // Проблемы социологии права. Вып. 1. Вильнюс, 1970. С. 90.

2 Веремеенко И.И., Попов Л.Л., Шергин А.П. Понятие и условие эффективности административных санкций // Правоведение. 1972. № 5. С. 32.

3 Андрющенко М.Н. Понятие эффективности и его философский смысл // Учен. зап. каф. обществ. наук вузов г. Ленинграда. Вып. 12. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1971. С. 45 - 46.

4 См.: Керимов Д.А. Свобода, право и законность в социалистическом обществе. М., 1960. С. 143.; Пашков А.С., Явич Л.С. Эффективность действия правовой системы // Сов. государство и право. 1970. № 3. С. 41 - 44; Казимирчук В.П. Право и методы его изучения. М., 1965. С. 200; Пелевин С. Эффективность права и законодательство о разводах // Правоведение. 1971. № 3. С. 98.

5 См.: Самощенко И.С., Никитинский В.И., Венгеров А.Б. К методике изучения эффективности правовых норм // Сов. государство и право. 1971. № 3. С. 70 - 71; Шикин Е.П. Основные условия эффективности применения права: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Свердловск, 1971. С. 5.

6 Никитинский В.И. Эффективность норм трудового права. М., 1971. С. 12 - 13.

7 Там же. С. 44.

8 См.: Казимирчук В.П., Кудрявцев В.Н., Лившиц Р.З. Исследование эффективности правовых норм // Сов. государство и право. 1971. № 10. С. 146.

9 См.: Самощенко И.С., Никитинский В.И., Венгеров А.Б. Указ. соч. С. 70 - 71.

10 Шаргородский М.Д. Наказание, его цели и эффективность. Л., 1973. С. 58.

11 См.: Пашков А.С., Чечет Д.М. Эффективность правового регулирования и методы ее выявления // Сов. государство и право. 1965. № 8. С. 3.

12 См.: Шаргородский М.Д. Система наказаний и их эффективность // Сов. государство и право. 1968. № 11. С. 54; Он же. Наказание, его цели и эффективность. С. 57 - 58.

13 См.: Лебедев М.П. Об эффективности воздействия социалистического права на общественные отношения // Сов. государство и право. 1963. № 1. С. 29; Он же. Об эффективности воздействия пра-

ва на общественные отношения // Сов. государство и право. 1963. № 1. С. 29; Михайловская И. Вопросы социологии в уголовном процессе // Сов. государство и право. 1970. № 19. С. 11.

14 См.: Алексеев С.С. Проблемы теории права: Курс лекций. Свердловск, 1972. Т.1. С. 98.; Ши-кин Е.П. Указ. соч. С. 5; Ковалев М.И. Пути повышения эффективности криминологических исследований. // Вопросы эффективности уголовно-правовых норм. Вып. 66. Сведловск, 1978.

С. 9; Пашков А.С., Чечет Д.М. Эффективность правового регулирования и методы ее выявления // Сов. государство и право. 1965. № 8. С. 3; Общая теория государства и права: Учеб. / Под ред. В.В. Лазарева. М., 2001. С. 151.

15 Словарь синонимов русского языка. М., 1975. С. 645, 117.

16 См.: Сабанин С.Н. Проблемы повышения эффективности институтов освобождения от уголовной ответственности или наказания: Дис. ... канд. юрид. наук. Свердловск, 1981. С. 47.

17 См.: Сырых В.М. Социология права. М., 2001. С. 354; Кудрявцев В.Н., Никитинский В.И., Само-щенко И.С., Глазырин В.В. Эффективность правовых норм. М., 1980. С. 22.

18 См.: Теория государства и права: Учеб. / Под ред. А.И. Королева, Л.С. Явича. Л., 1987. С. 302; Сырых В.М. Указ. соч. С. 355.

19 См.: Плохова В.И. К вопросу о понятии и критериях эффективности уголовного наказания // Некоторые вопросы эффективности уголовного законодательства. Вып. 49. Свердловск, 1976. С. 15.

20 См.: Емельянов Ю.Н., Козаченко И.Я., Соколов А.Ф. Об изучении эффективности наказания // Там же. С. 34.

21 Шмаров И.В. Критерии и показатели эффективности наказаний // Сов. государство и право. 1968. № 6. С. 62.

22 См.: Сергеева Т.Л., Помчалов Л.Ф. Эффективность краткосрочного лишения свободы // Эффективность уголовно-правовых мер и борьба с преступностью. М., 1968. С. 45.

23 См.: Шаргородский М.Д. Наказание, его цели и эффективность. С. 63; Карпец И.И. Об эффективности уголовного наказания // Соц. законность. 1966. № 5. С. 20.

Никифоров Б.С. К вопросу об изучении эффективности уголовно-правовых мер борьбы с преступностью. М., 1968. С. 10.

25 См.: Теория государства и права: Учеб. / Под ред. В.М. Корельского, В.Д. Перевалова. Екатеринбург, 1996. С. 324.

А.А. Абрамовский СТАНОВЛЕНИЕ ИНСТИТУТА СОВЕТСКОГО СУДА НА УРАЛЕ В 1917 -1918 ГОДАХ (НА ПРИМЕРЕ ОРЕНБУРГСКОЙ ГУБЕРНИИ)

В первые месяцы советского государства революционные массы, особенно в губерниях, далеких от центра, сами определяли пути создания новой социалистической судебной системы, так как высшие органы власти республики еще не приняли специальные декреты о революционном правосудии. Но даже принятые законы в уезды и волости, и главное, отдельные деревни и поселки, доходили порой с большим опозданием, хотя революционные суды там уже были организованы и начинали функционировать.

Создание новой судебной системы было обусловлено многими причинами. За годы Первой мировой войны страна была ввергнута в глубокую хозяйственную разруху, произошло крайнее обнищание народных масс, разразился продовольственный кризис. В этих условиях расцвела преступность. К осени 1917 г. в стране сложилась крайне тяжелая криминальная обстановка. Если во время Первой мировой войны преступность царской России росла в среднем на 5,1 % в год1, то после Февральской революции ее темпы возросли в геометрической прогрессии. Так, в Москве с марта по август 1917 г. по сравнению с аналогичным периодом 1916 г. основные составы уголовной преступности возросли следующим образом: убийства - на 1075,0 % (с 8 до 86), грабежи - на 1196,9 % (27 - 323), кражи - на 546,5 %о (3618 - 19773)2. В губернских и уездных городах абсолютные цифры этих преступлений