В качестве обязательного мотива таких преступлений, как злоупотребление должностными полномочиями (ст. 285 УК РФ) и служебный подлог (ст. 292 УК РФ), чаще всего встречающихся в судебной практике, альтернативно выступают корыстная или иная личная заинтересованность. Как отмечается в комментариях к УК РФ, учебниках и научных публикациях, корыстная заинтересованность выражается в стремлении получить имущественную выгоду без незаконного безвозмездного изъятия и обращения чужого имущества в свою пользу или пользу других лиц. Иная личная заинтересованность выражается в стремлении извлечь выгоду неимущественного характера. Такое стремление может быть обусловлено различными побуждениями: карьеризм, протекционизм, семейственность, желание скрыть свою некомпетентность, избежать дисциплинарной ответственности за допущенные нарушения, ошибки в работе, получить поддержку со стороны влиятельных лиц, месть, зависть и т.п.

При рассмотрении уголовных дел о злоупотреблении должностными полномочиями установление мотива, в том числе и иной личной заинтересованности, является обязанностью суда, с указанием в приговоре, в чем конкретно такой мотив выражен. Однако следственно-судебная практика свидетельствует о наличии расхождений в правоприменительной практике по данному вопросу. При этом, следует заметить, что, по данным проведенных исследований, примерно 30% должностных злоупотреблений совершаются именно из иной личной заинтересованности. Отсюда напрашивается вывод о важности проблемы четкого уяснения содержания "иной личной заинтересованности". А поэтому неспроста еще в разъяснениях Пленума Верховного Суда СССР, а затем и Пленума Верховного Суда Российской Федерации предпринимались попытки определить "иную личную заинтересованность" более полно, с приведением, если можно так сказать, примерного перечня таких проявлений, поскольку практика нуждается если не в наличии такового, что сделать весьма проблематично, то хотя бы в более широком и конкретном разъяснении данного понятия, определении неких рамок, не позволяющих расширительно толковать критерий "иной личной заинтересованности". Если внимательно проанализировать п. 17 постановления Пленума Верховного Суда СССР "О судебной практике по делам о злоупотреблении властью или служебным положением, превышении власти или служебных полномочий, халатности и должностном подлоге" от 30 марта 1990 г. N 4, и п. 16 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации "О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий" от 16 октября 2009 г. N 19, то многие вопросы, которые возникают в практике судов, останутся без ответа. Более того, указанные постановления по своей сути являются аналогичными в раскрытии содержания мотива "иная личная заинтересованность", а содержащиеся в них разъяснения не являются исчерпывающими. Поэтому вполне можно согласиться с мнением автора статьи в журнале "Уголовное право" N 5 за 2011 г. А. Синельниковым, другими учеными о том, что на основании разъяснения в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 16 октября 2009 г. N 19 по определению понятия "иной личной заинтересованности" невозможно сделать однозначный вывод о позиции высшей судебной инстанции относительно вопроса о соотношении побуждений "иной личной заинтересованности" с нередко встречающимся в обвинениях мотивом "ложно понятых интересов службы". В связи с этим автор напоминает, что по данной проблеме в науке идет острая дискуссия. Одна группа ученых, как отмечается в статье, допускает расширительное толкование мотива должностного злоупотребления, при котором в его содержание в качестве одной из разновидностей включались бы в том числе и "ложно понятые интересы службы". Другие, во главе с таким известным ученым, как Б.В. Волженкин, обоснованно разделяют мнение о недопустимости признания "ложно понятых интересов службы" разновидностью личной заинтересованности. Доводы этих авторов, ограничительно толкующих формулировку мотива в составе должностного злоупотребления, автор статьи не без оснований считает весьма убедительными и полагает, что на практике они используются далеко не всегда. При этом, он приводит прецедент, созданный Верховным Судом Российской Федерации, который заслуживает внимания. Приговором Оренбургского областного суда сотрудники милиции Г., С., Н. и другие сотрудники были признаны виновными по ст. 292 УК РФ в совершении служебного подлога из ложно понятых интересов службы как иной личной заинтересованности, выразившейся в желании улучшить показатели раскрываемости преступлений по отделению БЭП Промышленного РОВД г. Оренбурга. Среди доводов, приведенных в кассационных жалобах осужденными, было указано на то, что их действия выполнялись ради корпоративных интересов правоохранительной системы, а не в целях извлечения личной выгоды. Между тем Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации, оставив в силе обвинительный приговор, согласилась с позицией суда первой инстанции и при этом указала на то, что "обоснованным является и вывод суда о том, что все осужденные, как должностные лица, вносили заведомо ложные сведения в официальные документы из иной личной заинтересованности, связанной с желанием улучшить показатели раскрываемости преступлений по отделению БЭП Промышленного РОВД г. Оренбурга. Эти показатели относились к работе каждого из осужденных, поэтому несостоятельными являются их утверждения о том, что они не были заинтересованы в таких показателях" (Определение Верховного Суда Российской Федерации от 30 ноября 2006 г. N 47-006-96).

Таким образом, высшая судебная инстанция, по мнению автора, высказала прямое одобрение ошибочной правовой позиции суда первой инстанции о толковании ложно понятых интересов службы как разновидности "иной личной заинтересованности" должностного лица, совершившего служебный подлог. В обоснование данной позиции А. Синельников привел, на мой взгляд, весьма убедительные доводы. Он считает сомнительным утверждение, что осужденные, стремясь улучшить показатели деятельности подразделения БЭП, а следовательно, и РОВД в целом, желали получить личную выгоду неимущественного характера. Суд на этот счет ограничился общей фразой, что якобы "эти показатели относились к работе каждого из осужденных". Но этот аргумент явно недостаточен. Ведь очевидно, что упомянутый высшей судебной инстанцией приказ МВД России от 23 ноября 2002 г., действовавший в соответствующий период времени и регламентировавший критерии оценки деятельности органов внутренних дел, никаких показателей оценки деятельности отдельных сотрудников подразделений криминальной милиции не устанавливал. И о том, могло ли повлиять на положение осужденных негативное состояние показателей подразделения в целом, по делу, как следует из текста решения, не установлено. Соответственно вывод суда о наличии в действиях осужденных личной заинтересованности основан на предположении, т.е. противоречит ст. 14 УПК РФ.

Далее, по мнению автора, представляется соответствующей закону позиция судов, которые, напротив, в подобных ситуациях, строго следуя положениям ст. 49 Конституции Российской Федерации, занимали более жесткую позицию относительно доказанности мотива должностного преступления. В приведенном им примере определением судебной коллегии по уголовным делам Омского областного суда от 2 марта 2006 г. был отменен приговор суда первой инстанции и прекращено производство по делу по обвинению сотрудника органа внутренних дел в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 285 УК РФ, с указанием на предположительный характер вывода нижестоящего суда о получении этим должностным лицом какой-либо личной выгоды в результате противоправного деяния, заключавшегося в укрытии заявления потерпевшего о краже. При этом, суд кассационной инстанции, обосновывая свои выводы, отметил, что мнение суда о желании А. повысить статистические показатели работы УВД КАО г. Омска не может считаться личной заинтересованностью. Не усматривается из материалов дела и какого-либо продвижения А. по службе в результате единичного сокрытия от учета преступления. Боязнь критики и нежелание оставлять по результатам дежурства нерассмотренное сообщение о краже не является злоупотреблением должностными полномочиями, а свидетельствует о наличии в действиях дисциплинарного проступка (Бюл. суд. практики Омского облсуда. 2007. N 1).

Подводя итог аргументации учеными ограничительного толкования мотива "иной личной заинтересованности" в составах должностных преступлений, А. Синельников справедливо замечает, что нельзя не обратить внимание и на то, что этот правильный подход при его применении на практике влечет юридическую невозможность привлечения к уголовной ответственности должностных лиц, виновных в умышленном совершении некоторых противоправных деяний, обладающих повышенной общественной опасностью, если они обусловлены "ложно понятыми интересами службы", что думается, нельзя оценить иначе как пробел в уголовно-правовом регулировании. Такое положение дел ведет, по его мнению, к непоследовательности и противоречивости правоприменительной деятельности. При этом, нередки случаи, когда судьи, столкнувшись с такими пробелами, выносят оправдательные приговоры. Данная позиция автора статьи подтверждается и судебной практикой.

Так, например, органами предварительного расследования А. и М. обвинялись в том, что, занимая должности участковых инспекторов поселковых отделений милиции, находясь при исполнении своих должностных обязанностей, действуя по предварительному сговору между собой, вопреки интересам службы, из иной личной заинтересованности, выраженной в повышении раскрываемости преступлений на вверенном участке работы, получив от главы сельского поселения сообщение о совершенных кражах чужого имущества жителей села, в нарушение ст. 144 УПК РФ, Закона Российской Федерации "О милиции" не оформили заявление, не приняли мер к регистрации этого сообщения и дальнейшей его проверке, раскрытию преступления, тем самым скрыв от регистрации и учета преступления, что повлекло существенное нарушение прав граждан С. и Л. Указанные действия А. и М. были квалифицированы органами следствия по ч. 1 ст. 285 УК РФ.

Однако судом первой инстанции А. и М. были оправданы по предъявленному обвинению. В дальнейшем приговор был оставлен без изменения судебной коллегией по уголовным делам Астраханского областного суда. Соглашаясь с вынесенными по делу судебными актами, президиум названного суда отметил правильность выводов нижестоящих судебных инстанций о том, что действия подсудимых не были обусловлены корыстной или иной личной заинтересованностью, не повлекли существенного нарушения прав и охраняемых законом интересов граждан, не подорвали авторитет правоохранительных органов. Представляется, что указанные решения судов вызывают сомнение.

В справке о результатах обобщения практики рассмотрения судами Алтайского края уголовных дел о преступлениях коррупционной направленности за 2010-2011 гг. обоснованно высказана точка зрения по другой проблеме. Мнения судей по вопросу, допускает ли ст. 252 УПК РФ изменение в ходе судебного разбирательства квалификации должностного злоупотребления на превышение должностных полномочий, если, к примеру, при доказанности всех объективных признаков обоих составов преступлений судом установлено, что должностное лицо совершило деяние не из корыстной или иной личной заинтересованности, а по иным мотивам, например, руководствуясь ложно понятыми интересами службы, разделились. Далее в справке отмечается, что согласно разъяснениям, изложенным в п. 19 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации "О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий" от 16 октября 2009 г. N 19, превышение полномочий определено иначе, усматривает в содеянном объективные признаки именно состава должностного злоупотребления и оправдывает подсудимого по причине не установления необходимого для квалификации по ст. 285 УК РФ мотива корыстной либо иной личной заинтересованности.

При этом, как указывается в справке, нижестоящие суды не считают возможным применять ни ст. 237, ни ст. 252 УПК РФ, полагая, что изменение обвинения со ст. 286 на ст. 285 УК РФ невозможно в силу того, что новое обвинение существенно отличается по фактическим обстоятельствам от обвинения, по которому дело принято к производству суда, а потому изменение обвинения ухудшает положение подсудимого и нарушает его право на защиту. В то же время всякое злоупотребление должностными полномочиями в форме действия следует рассматривать в качестве специального случая превышения должностных полномочий, поскольку одна из форм превышения - совершение действий, которые могли быть совершены самим должностным лицом только при наличии особых обстоятельств, указанных в законе или подзаконном акте, - специализирована в ст. 285 УК РФ путем выделения такого признака субъективной стороны должностного злоупотребления, как мотив в виде корыстной или иной личной заинтересованности. Это означает, что если должностное лицо совершает входящие в круг его должностных полномочий противоправные действия, руководствуясь ложно понятыми интересами службы, при отсутствии корыстного мотива и личной заинтересованности, то эти действия влекут наступление общественно опасных последствий, указанных как в ст. 285, так и в ст. 286 УК РФ. Авторы справки не без оснований утверждают, что содеянное возможно переквалифицировать с одного состава на другой в зависимости от наличия либо отсутствия мотива корыстной или иной личной заинтересованности. В справке также озвучено предложение судей объединить ст. 285 и ст. 286 УК РФ в один состав преступления.

Как видим, даже при самой совершенной форме уголовного преследования вряд ли удастся достичь приемлемого уровня единообразия судебной практики по данной категории уголовных дел, поскольку причины ее нестабильности относятся главным образом не к сфере собирания доказательств и формулирования обвинения, а к области применения нормы права к обстоятельствам, признанным судом установленными, к разночтениям при уяснении действительного содержания уголовно-правового запрета. В этом смысле многочисленность оправдательных приговоров - закономерный итог объективного судебного рассмотрения уголовных дел судьями, разделяющими доводы преобладающей в теории уголовного права позиции о необходимости ограничительного толкования "иной личной заинтересованности" как конструктивного мотива должностных преступлений.

Сложившаяся ситуация, как подчеркивают ученые и практики, требует ревизии правовой позиции высшей судебной инстанции и разъяснений по данному вопросу на уровне Пленума Верховного Суда Российской Федерации. Целесообразно и изменение уголовного закона, которое должно быть направлено на восполнение пробела в уголовно-правовом регулировании, неизбежно возникающего при надлежащем ограничительном толковании мотива "иной личной заинтересованности" в составах должностных преступлений. Следует также отметить, что Верховный Суд Российской Федерации в своих решениях неоднократно обращал внимание нижестоящих судов на необходимость тщательным образом выяснять вопросы о наличии в действиях (бездействии) подсудимых состава должностных преступлений, в том числе совершенных и из личной заинтересованности.

Судьей Верховного Суда Российской Федерации было возбуждено надзорное производство по жалобе М., осужденного за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 285 УК РФ, о пересмотре приговора Володарского районного суда Астраханской области от 28 февраля 2008 г. М. признан виновным в том, что, являясь должностным лицом, злоупотребил должностными полномочиями, исходя из корыстной и иной личной заинтересованности, что повлекло существенное нарушение прав и законных интересов граждан, организации и охраняемых законом интересов общества и государства. В надзорной жалобе осужденный, оспаривая обоснованность осуждения, утверждал, что в его действиях отсутствует состав преступления, поскольку он, потратив полученную за гражданку Т. заработную плату на ремонт фасада и окраску забора административного здания КЦСОН, ремонт комнаты отдыха и окраску забора отделения N 15 интерната для престарелых, какой-либо корыстной либо иной личной заинтересованности не имел.

Верховный Суд Российской Федерации указал, что по делу не установлено доказательств того, что М., как должностное лицо, действовал из корыстной или иной личной заинтересованности. Осуждая М. за злоупотребление служебным положением, суд в приговоре, в частности, указал, что М., используя свое служебное положение директора ГОУСОН КЦСОН Володарского района, вопреки интересам службы, обманным путем составил трудовое соглашение и зачислил на работу юрисконсультом Т., которая фактически не работала, и в течение восьми месяцев получал за нее начисленную заработную плату, расписываясь от ее имени в платежных ведомостях, используя полученные денежные средства для приобретения стройматериалов и ремонта административных зданий из стремления быть на лучшем счету в Министерстве социального развития и труда, заботясь о своем карьерном росте, причинив тем самым незаконной выплатой заработной платы по фиктивным документам указанному министерству Астраханской области ущерб в сумме 35 052 руб.

В судебном заседании М. не отрицал, что получал за Т., фиктивный приказ о зачислении которой на должность юрисконсульта был им оформлен, но которая фактически не работала в центре, начисленную ей заработную плату, однако пояснял, что никакой корыстной или иной личной заинтересованности он при этом не имел, поскольку полученные деньги в полном объеме были использованы им на приобретение стройматериалов и ремонт зданий центра и дома престарелых в целях создания хороших условий для работы и проживания престарелых. Каких-либо данных, опровергающих утверждения осужденного и отсутствие у него корыстной или иной личной заинтересованности, как констатировал Верховный Суд Российской Федерации, в приговоре не приведено и в материалах дела не имеется. Вместе с тем, не подтверждено, что полученную им за Т. заработную плату он в полном объеме использовал для приобретения стройматериалов и ремонта административных зданий, т.е. на производственные нужды.

По другому делу в отношении Т. Верховный Суд Российской Федерации отклонил протест заместителя Генерального прокурора Российской Федерации об отмене состоявшихся по делу решений и направлении дела на новое судебное рассмотрение. Органами предварительного следствия Т. обвинялся в том, что он, работая в должности начальника следственного отдела Управления ФСНП России по Курганской области и являясь должностным лицом, осуществляющим функции представителя власти, совершил служебный подлог. На протяжении года он в целях искусственного улучшения показателей результативности работы управления ФСНП, создания видимости благополучия по борьбе с налоговыми правонарушениями и получения в связи с этим за достижения по службе материальных вознаграждений в виде премий и иных поощрений, систематически вносил заведомо ложные сведения в официальные документы - итоговую государственную статистическую отчетность. Удостоверяя эти сведения своей личной подписью, представлял их в установленном порядке в прокуратуру г. Кургана и Курганской области.

Оправдывая Т. по предъявленному обвинению за отсутствием в деянии состава преступления, суд указал, что в судебном заседании не нашел своего подтверждения умысел на внесение в отчеты заведомо ложных сведений, а также мотив действий Т. из "корыстной и иной личной заинтересованности". Кассационная инстанция оставила приговор без изменения, указав, что утверждение Т. о добросовестном заблуждении при составлении статистических отчетов о работе группы дознания не опровергнуто. Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации, отвергая ряд других доводов протеста, кроме того, отметила, что допущенное Т. завышение данных о работе следственного отдела является незначительным. Из акта ревизии следует, что по следственному отделу завышение числа дел по Курганской области за период с января по сентябрь составило шесть единиц. При этом, надлежит заметить, что эти шесть единиц перешли с августа, отчет за который Т. не составлялся. За первое полугодие отчетного года завышение составило лишь три единицы. Ни в обвинительном заключении, ни в судебном заседании, ни в протесте не приведено каких-либо данных либо доводов о личной заинтересованности Т. в завышении показателей работы группы дознания, к деятельности которой оправданный не имел никакого отношения.

По приговору Сосновоборского городского суда Ленинградской области от 14 марта 2011 г. К. осужден, в частности, по ч. 1 ст. 285 УК РФ. Как установлено приговором, он признан виновным в том, что, являясь должностным лицом, использовал свои служебные полномочия вопреки интересам службы, из корыстной заинтересованности, что повлекло существенное нарушение прав и законных интересов гражданина Г., а также существенное нарушение охраняемых законом интересов общества и государства. В надзорной жалобе адвокат осужденного указал, что выводы суда о наличии в действиях К. состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 285 УК РФ в отношении Г. содержат существенные противоречия, которые повлияли на правильность применения уголовного закона, поскольку он не имел корыстного мотива, не получал незаконного вознаграждения от г., а во исполнение своих должностных полномочий составил в отношении его протоколы о привлечении к административной ответственности и отстранении от управления транспортным средством. Кроме того, адвокат обращает внимание и на то, что установленные судом мотивы мести и личной заинтересованности не были инкриминируемы К. ни органами предварительного следствия, ни судом.

Возбуждая надзорное производство, судья Верховного Суда Российской Федерации в своем постановлении указал следующее. Судом первой инстанции установлено, что, получив от Г. отказ в передаче 50 тыс. руб. за непривлечение его к административной ответственности, К. составил в отношении Г. документы о привлечении его к такой ответственности. При этом, как отметил суд, К. действовал по мотиву иной личной заинтересованности, в целях повышения количества составленных административных материалов, создания видимости надлежащего исполнения служебных обязанностей по выявлению и пресечению законным путем правонарушений и извлечения из своих действий материального вознаграждения, а также из мести Г. за отказ в передаче денег за несоставление протоколов. Приходя к такому выводу, суд не учел, что составление протоколов об административном правонарушении входило в должностные обязанности К., и он обязан был их составить в случае обнаружения административного правонарушения. Кроме того, органами предварительного расследования К. не было вменено совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 285 УК РФ, из иной личной заинтересованности. Вывод кассационной инстанции о том, что К. совершил преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 285 УК РФ из корыстной заинтересованности, так как его "действия были продиктованы отсутствием вознаграждения со стороны г., ожидаемого виновным", а указание мотива на иную личную заинтересованность не изменило предъявленного обвинения и не повлияло на законность и обоснованность приговора, является ошибочным.

Судебная практика военных судов по преступлениям, предусмотренным ст.ст. 285, 292 УК РФ, совершенным по мотиву иной личной заинтересованности, в целом не разнится от практики судов общей юрисдикции. Как показывает анализ уголовных дел, доказательства, касающиеся движущих побуждений совершения военнослужащими указанных должностных преступлений, военные суды в целом исследовали полно и всесторонне и, как правило, приходили к правильным выводам о наличии или отсутствии в их деяниях признака "иной личной заинтересованности", предусмотренного указанными статьями УК РФ.

Северодвинским гарнизонным судом офицер Т. осужден по совокупности преступлений (трех), предусмотренных ч. 1 ст. 285 УК РФ. Он признан виновным в использовании своего служебного положения вопреки интересам службы из иной личной заинтересованности, повлекшем существенное нарушение прав и законных интересов государства. Согласно приговору в период прохождения военной службы в должности командира войсковой части Т., являясь должностным лицом и используя свои полномочия по управлению и распоряжению государственным имуществом, вопреки интересам службы, с целью повысить личный авторитет и создать видимость благополучия, трижды обращался в коммерческую организацию с просьбой оказать спонсорскую помощь в виде безвозмездного выделения воинской части дизельного топлива. После получения топлива на общую сумму 441 000 руб. по подписанным им собственноручно накладным, не производя его учет и принятие на склад, Т. скрыл факт поступления топлива в часть, в дальнейшем организовывал его вывоз из коммерческой организации и продал, а полученные деньги израсходовал по личному усмотрению.

В надзорной жалобе, адресованной в Военную коллегию Верховного Суда Российской Федерации, адвокат осужденного просил отменить судебные постановления и дело направить на новое судебное рассмотрение, поскольку, по его мнению, не установлен мотив совершения преступления, а вырученные денежные средства от продажи топлива направлялись Т. на поощрение личного состава, организацию праздничных и других мероприятий.

В своем постановлении от 8 июня 2012 г. Военная коллегия обоснованно указала, что вывод суда первой инстанции о совершении Т. указанных преступлений, сомнений не вызывает и подтверждается исследованными в суде и приведенными в приговоре доказательствами. Будучи должностным лицом, он имел реальную возможность установленным в Минобороны России порядком организовать принятие и использование материальных ценностей, в том числе и топлива, поступивших от сторонних организаций и лиц в форме безвозмездной помощи, шефства и спонсорства. Как усматривается из материалов дела, Т. трижды скрыл получение от сторонней организации топлива и умышленно не провел его по учету воинской части вопреки положениям нормативных правовых актов. При этом, принципиально важным является то обстоятельство, что Военная коллегия согласилась с выводом гарнизонного военного суда о том, что для признания действий Т., за которые он осужден, уголовно наказуемыми, не имеет значения, на какие цели в конечном итоге были потрачены деньги от реализации полученного товара, вопреки утверждению в надзорной жалобе защитника осужденного о том, что деньги лично осужденным не присваивались, не передавались третьим лицам и были потрачены на нужды части, а поэтому Т. якобы не должен нести уголовную ответственность за содеянное.

Полковник медицинской службы К. Уфимским гарнизонным военным судом признан виновным в использовании своих служебных полномочий вопреки интересам службы, совершенном из иной личной заинтересованности, а также повлекшем существенное нарушение прав и законных интересов организации и охраняемых законом интересов общества и государства и осужден по ч. 1 ст. 285 УК РФ. Согласно приговору К., заключив как командир части договор о сотрудничестве с совхозом "Чапаевский", согласился получить в счет оплаты оказанных совхозу услуг четыре коровы, однако, сознавая, что в части отсутствуют условия для содержания крупного рогатого скота, договорился со своим подчиненным прапорщиком г. о том, что тот предоставит фермерское хозяйство своего отца для содержания скота. В последующем К. поручил своим подчиненным получить в совхозе скот и отвезти его на ферму г., а впоследствии скрыл скот от обязательного документального учета и таким образом распорядился им как своим собственным, что повлекло существенное нарушение прав и законных интересов части и причинило материальный ущерб в размере 24 090 руб.

Судебная коллегия по уголовным делам Приволжского окружного военного суда приговор отменила и уголовное дело в отношении К. прекратила ввиду отсутствия в его действиях состава преступления. На основе материалов дела коллегия пришла к выводу о том, что, передавая фермеру скот, К. действовал не в своих собственных интересах, а в интересах части. При этом, он заключил с Г. договор, согласно которому фермер приобретал за свой счет и передавал в часть необходимые ей строительные материалы, которые использовались для ремонта и строительства различных объектов части. В результате исполнения сторонами договора стоимость переданных Г. в часть строительных материалов превысила стоимость скота, переданного ему частью, а также стоимость эксплуатации автомобилей при перевозке материалов. При таких обстоятельствах судебная коллегия пришла к выводу, что в результате действий осужденного материального ущерба части причинено не было и существенного нарушения прав и законных интересов ее, общества и государства не произошло, в связи с чем не признала действия К., нарушившего ряд приказов Министра обороны Российской Федерации, уголовно наказуемым деянием.

Оставляя указанное решение без комментария, полагаю необходимым обратить внимание и на следующий факт. Отдельные правоведы считают определение "иной личной заинтересованности", данное в разъяснении Пленума Верховного Суда Российской Федерации, полным и не нуждающимся в уточнении, с чем нельзя согласиться, поскольку теоретические изыскания и судебная практика по указанной проблеме находятся в непрерывном развитии, а поэтому в будущем следует надеяться на новые разъяснения высшего судебного органа страны по указанному вопросу и внесение соответствующих корректив в действующее законодательство. Кроме того, следует напомнить и о том, что в уголовных кодексах некоторых стран корыстная и иная личная заинтересованность не являются обязательным признаком основного состава злоупотребления должностными полномочиями (уголовные кодексы Республики Беларусь, Кыргызской Республики, Республики Узбекистан).

Служебный подлог, то есть внесение должностным лицом, а также государственным служащим или служащим органа местного самоуправления, не являющимся должностным лицом, в официальные документы заведомо ложных сведений, а равно внесение в указанные документы исправлений, искажающих их действительное содержание, если эти деяния совершены из корыстной или иной личной заинтересованности, - наказываются штрафом в размере от ста до двухсот минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного до двух месяцев, либо обязательными работами на срок от ста восьмидесяти до двухсот сорока часов, либо исправительными работами на срок от одного года до двух лет, либо арестом на срок от трех до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до двух лет.
Комментарий к статье 292
Объектом данного преступления является нормальная деятельность органов государственной власти, интересы государственной службы в органах местного самоуправления. Родовым объектом посягательства являются интересы государственной службы Российской Федерации, субъекта Федерации или системы органов местного самоуправления. Однако система органов местного самоуправления в силу положений ст. 12 Конституции РФ действует самостоятельно и независимо от государственных органов управления. Поэтому в каждом конкретном случае необходимо разграничение конкретных и непосредственных объектов посягательства.
Служебный подлог как преступление против государственной власти отличается от всех других преступлений, предусмотренных главой 30 УК, прежде всего своим субъектным составом. Так, только при совершении служебного подлога его субъектом может быть как должностное лицо, так и государственный служащий и служащий органа местного самоуправления, не являющиеся должностными лицами.
Недопустимо смешивать понятия "объект посягательства" и "предмет преступления". Предметом преступления по большей части называют вещественные доказательства, это скорее всего уголовно-процессуальное понятие. В ст. 81 УПК РФ прямо сказано о вещественных доказательствах как предметах, которые послужили орудиями преступления или сохранили на себе следы преступления. Имеется ссылка на объект преступных действий, однако само понятие этого объекта нуждается в уточнении. Например, изменения внешнего вида предмета непосредственным воздействием на него преступного события носят название "улики", улики события, а часто и виновности как непосредственного продукта преступления, указывающего на него как на свою причину. На это указывал в свое время видный дореволюционный процессуалист И.Я. Фойницкий. (Курс уголовного судопроизводства. Т. 2. СПб.: Изд-во "Альфа", 1996. С. 304.)
Предметом рассматриваемого преступления следует считать не просто материальные носители информации, письменные акты федеральных органов государственной власти и государственного управления субъектов РФ, органов местного самоуправления, иных государственных и муниципальных учреждений. Эти письменные акты должны быть официальными документами. Последние должны отвечать следующим требованиям.
Первое. С фактической стороны эти официальные документы должны удостоверять определенные факты или события, имеющие юридическое значение. Это могут быть различного рода также и запреты, разрешения и др. Второе. Официальный документ должен иметь определенные реквизиты, т.е. обладать соответствующей формой: бланк, штамп, печать, входящие и исходящие номера, дата, наименование должности и подпись надлежащего управомоченного лица. При этом следует отметить, что фирменный бланк может как таковой отсутствовать. Самое основное в официальном документе - это подпись надлежащего должностного лица и (или) служащего, а также печать или штамп.
Объективная сторона данного преступления состоит из двух форм:
1) внесение в официальные документы заведомо ложных сведений;
2) внесение в эти документы исправлений, искажающих их действительное содержание.
По способу исполнения подлог может быть как материальным, так и интеллектуальным. Материальный подлог выражается в разных способах подделки, подчистки, вытравливанием первоначального текста и др. Интеллектуальный подлог выражается в изготовлении изначально ложного, фальсифицированного документа.
Немаловажным моментом в служебном подлоге является установление факта и (или) события преступления. В частности, надо установить: откуда исходит официальный документ? Обладал ли субъект данного состава преступления полномочиями (как соответствующее лицо) по подписанию какого-либо официального документа? Если такие полномочия у лица отсутствовали либо он подделывает неофициальный документ, состав преступления (ст. 292) отсутствует. Речь может идти о квалификации таких действий по ст. 327 УК, возможна и конкуренция ст. 292 и 327 УК.
Представляется, что по законодательной конструкции служебный подлог - формальный состав преступления. Он не требует непременного наступления каких-либо вредоносных последствий, а для его окончания достаточно внесения в официальный документ заведомо ложных сведений или каких-либо исправлений. Направление подложного документа в ту или иную инстанцию, вручение его гражданину, а равно иное использование лежат за пределами данного состава преступления. Причинение какого-либо вреда такими действиями и его размер могут быть учтены при назначении наказания.
Служебный подлог по своей субъективной стороне характеризуется наличием со стороны виновного только прямого умысла. На это прямо указано в диспозиции уголовного закона, где говорится о заведомости действий субъекта. Помимо этого, обязательным признаком субъективной стороны, применительно к данному преступлению, является корыстная или иная личная заинтересованность.
Корыстная заинтересованность включает в себя стремление лица получить незаконную, безвозмездную прибыль или выгоду имущественного характера для себя лично или близких для него людей. Иная личная заинтересованность может выражаться в многообразных действиях и нередко представлять собой оценочное понятие, которое порой судам необходимо очень тщательно мотивировать. Это может быть кумовство, карьеризм, желание угодить начальнику, надежда на оказание взаимной услуги в будущем и т.д. (см. ст. 285 УК).
Закон не оговаривает вопроса о цели фальсификации лицом официального документа. Подлог все же может преследовать цель будущего: использование фальсифицированного документа для совершения другого преступления. В этом варианте виновный должен нести ответственность одновременно и за приготовление к совершению тяжкого (особо тяжкого) преступления.
У рассматриваемого состава могут быть конкурирующие преступления, что может представлять определенную трудность для правоприменителя. Особенно актуальна эта проблема, когда субъектом выступает должностное лицо. Так, злоупотребление должностными полномочиями (ст. 285 УК) возможно и путем служебного подлога, но в этом случае необходимо наличие последствий, указанных в диспозиции данной нормы, поскольку этот состав сформулирован законодателем как материальный. Для наличия преступления, предусмотренного ст. 286, помимо названных последствий необходимым элементом является превышение должностных полномочий.
Представляется, что наиболее сложным будет отграничение подлога от получения взятки. Действия взяткодателя иногда могут выражаться и в служебном подлоге. Сомнений не вызывает и тот случай, когда такие действия осуществляются в "иной личной заинтересованности". Что касается корыстного характера действий должностного лица, то могут возникнуть вопросы о квалификации по совокупности преступлений. Думается, что в таких случаях следует руководствоваться положениями ч. 3 ст. 17 УК, где сказано: если преступление предусмотрено общей и специальной нормами, совокупность преступлений отсутствует и уголовная ответственность наступает по специальной норме. Преступление, предусмотренное ст. 292 УК, если оно совершается должностным лицом при обстоятельствах, указанных в диспозиции ст. 290 УК, следует квалифицировать по данной норме.
В следственно-судебной практике важно исключить возможность ошибок при квалификации преступлений. Уместно привести следующий показательный пример. Некий Г., старший специалист органа самоуправления, за изготовление подложного документа за деньги был привлечен к уголовной ответственности за получение взятки. Однако еще в ходе предварительного следствия выяснилось, что он выполнял фактически вспомогательные функции и готовил документы по письменным резолюциям своего начальства. В этом смысле его работа носила чисто технический характер делопроизводителя. Должностная инструкция на него изобиловала пунктами об осуществлении им контроля в различных сферах, что и дезориентировало правоохранительные органы. В действительности Г. никакого контроля не осуществлял и никакими функциями должностного лица не наделялся. Таким образом, впоследствии его действия были квалифицированы по ст. 292 УК РФ. Данный пример наглядно показывает, что рассматриваемая норма в основном направлена на пресечение уголовно-правовыми средствами коррупции среди служащих. Действия должностных лиц квалифицируются, как правило, по этой норме, если деяние совершено из "иной личной заинтересованности", без превышения полномочий и не повлекло существенного вреда правоохраняемым интересам.
Норма ст. 292 УК специфична в основном для служащих как субъектов преступления. Для должностных лиц она является общей к другим специальным составам преступлений против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления. У всех этих преступлений существует единый общий объект посягательства. Как уже отмечалось, применительно к служебному подлогу общим составом является преступление, указанное в ст. 327 УК РФ.
Иное дело, когда путем служебного подлога или с его использованием совершаются другие преступления. К примеру: мошенничество (ст. 159 УК), присвоение или растрата (ст. 160 УК). В таких случаях действия виновных должны быть квалифицированы по совокупности преступлений, ибо здесь неуместно говорить о соотношении общей и специальной норм.
Санкция рассматриваемого преступления имеет весьма широкую альтернативу в применении наказания: штраф, обязательные работы, исправительные работы, арест либо лишение свободы на срок до двух лет. Согласно предусмотренной в ст. 15 категоризации преступлений, данное преступление относится к преступлениям небольшой тяжести. Широкий спектр наказаний позволяет суду максимально индивидуализировать наказание в каждом конкретном случае.

Н.К. Семернев дает следующее определение субъективной стороны преступления: «субъективная сторона - это элемент состава преступления, дающий представление о внутренних психических процессах, происходящих в сознании и воле лица, совершившего преступление, характеризующийся конкретной формой вины, мотивом, целью и эмоциями»1.
Злоупотребление должностными полномочиями - преступление, совершаемое с прямым или косвенным умыслом. Виновное должностное лицо сознает общественную опасность деяния, что оно действует (бездействует) вопреки интересам службы с использованием служебных полномочий, результатом чего может быть наступление последствий, существенно нарушающих охраняемые законом права и интересы граждан, организаций, государственные либо общественные интересы, желает или сознательно допускает последствия либо относится к их наступлению безразлично. В отношении последствий прямой или косвенный умысел виновного часто бывает не конкретизированным, когда лицо предвидит вредные последствия, их размер лишь в общих чертах, но желает, сознательно допускает либо относится безразлично к любым из возможных последствий.
Многие ученые придерживаются данной точки зрения, в том числе Б.В. Волженкин, П.С. Яни, В.В. Прудников и др. Но, не все. Так, Т.Н. Борзенков считает, что «субъективная сторона злоупотребления должностными полномочиями совершается только с прямым умыслом. При этом должностное лицо...желает наступление одного или нескольких из указанных последствий как непосредственной цели своей деятельности»1. В обоснование своих доводов Т.Н. Борзенков указывает, что «именно такой вывод следует из содержания ст. 285 УК РФ, которая установила для состава данного преступления наличие корыстной или иной личной заинтересованности».
Данную точку зрения можно оспорить. Исходя из систематического толкования диспозиции ст. 285 УК РФ, можно придти к выводу, что умысел может быть как прямой, так и косвенный. Совершая злоупотребления должностными полномочиями, должностное лицо мотивирует свои действия не нанесением ущерба государству либо гражданину, он имеет заинтересованность обогатиться, либо получить иную выгоду, а размер последствий, как правило, предвидит в общих чертах. Наличие корыстной или иной личной заинтересованности свидетельствует о мотиве к деянию преступления, но никак не об умысле к злоупотреблению должностными полномочиями.
Кроме того, как отметил П.С. Яни: «при легкомысленном, без достаточных к тому оснований, расчете должностного лица на предотвращение возможного вреда, деяние в силу ст. 24 и 26 УК РФ состава преступления, предусмотренного ст. 285 УК РФ, не образует. Такое деяние при определенных

обстоятельствах может быть квалифицировано по ст. 293 УК РФ как

• преступная халатность»1.

Указанное обстоятельство важно, особенно практическим работникам, при разграничение преступлений, предусмотренных ст. 293 и ст. 285 УК РФ.
В ходе анализа уголовных дел, установлено что, как правило, злоупотребление должностными полномочиями совершается с косвенным умыслом.
Так, приговорен к двум годам лишения свободы условно по ч. 1 ст. 285 УК РФ сотрудник ОУР Железнодорожного РУВД г. Новосибирска гр. Д, который получил информацию о местонахождении угнанной автомашины, информацию должным образом не оформил, в инициативном порядке затребовал 10000 руб. от заявителя гр. П за предоставление информации о местонахождении автомашины2.
В данном случае сотрудник милиции имел косвенный умысел к наступившим последствиям, так как имел цель получить денежное вознаграждение, а не существенно нарушить права и законные интересы гражданина, либо охраняемые законом интересы государства, и к последствиям

• относился безразлично.

Говоря о форме вины, остановимся на проблеме так называемой двойной или смешанной вины, возможность которой допускалась рядом известных отечественных криминалистов.
Так, довольно распространенной в период действия УК РСФСР 1960 г. была точка зрения, согласно которой в составах злоупотребления властью или служебным положением необходимо различать вину по отношению к действию (бездействию) и в отношении последствий. При должностном злоупотреблении, как считали сторонники такого решения, деяние совершается
"Яни П.С. Взяточничество и должностное злоупотребление / П.С. Яни - М.: ЗАО «Бизнес - школа «Интел-Синтез», 2002. - С. 83.
л
См.: Архив федерального суда общей юрисдикции Железнодорожного района г. Новосибирска, уголовное дело № 53796, по обвинению Дедюхина А.С.

умышленно, к последствиям же такого деяния вина может быть как умышленной, так и неосторожной.
Данное решение вызывало возражения со стороны других криминалистов, утверждавших, что дробление единого понятия вины в составе одного и того же преступления теоретически несостоятельно. Понятие вины не может определяться раздельно в отношении действия (бездействия) и последствия, поскольку в составе злоупотребления властью и служебным положением само по себе действие (бездействие) вне причиняемых им последствий не является преступлением. М.Д. Лысов указывал: «Теоретически и практически, сложная (смешанная) форма вины возможна лишь при совершении тех умышленных материальных преступлений, где кроме основного ближайшего преступного результата предусмотрен и другой, отдаленный результат в качестве квалифицирующего преступление
і
обстоятельства» .
На наш взгляд, эта точка зрения представляется не совсем правильной, не соответствующей сегодняшнему пониманию преступления, совершаемых с двумя формами вины, которое закреплено в ст. 27 УК РФ.
Здесь стоит согласиться с точкой зрения Ю.И. Ляпунова, который критикует концепцию «двойной» вины применительно к должностным преступлениям, считая ее надуманной искусственной конструкцией. Он констатирует, что «конструкция «двойной» вины теоретически обоснована и практически необходима при установлении субъективной стороны так называемых составных преступлений, которые по существу складываются из двух самостоятельных уголовно наказуемых деяний, специально объединенных законодателем в одно преступление... злоупотребление должностными полномочиями - не является составным преступлением. Как только отпадет общественно опасное последствие этого посягательства в виде существенного нарушения указанных в законе прав и интересов, умышленное использование должностным лицом своих служебных полномочий...сразу же потеряет характер преступного поведения и автоматически превращается в обычный дисциплинарный проступок. Вина должна устанавливаться по отношению к преступлению в целом».
В качестве обязательных субъективных признаков рассматриваемого преступления закон указывает корыстную или иную личную заинтересованность. Отсутствие необходимого для данного состава преступления мотива не позволяет считать деяние преступлением и применять к виновному лицу меры уголовной ответственности. Как указал В.В. Прудников «значение установления мотива должностного преступления обусловлено тем, что мотив может по-разному характеризовать общественную опасность содеянного и лица, виновного в нем. Он учитывается судом при определении меры наказания виновному».
Согласно п. 15 постановления Пленума Верховного Суда СССР № 4 от 30 марта 1990 года «О судебной практике по делам о злоупотреблении властью или служебным положением, превышении власти или служебных полномочий, халатности и должностном подлоге» злоупотреблением должностными полномочиями совершенном из корыстной заинтересованности следует считать: «неправомерные действия должностного лица, которые совершены с целью получить имущественную выгоду без незаконного безвозмездного обращения государственных или общественных средств в свою собственность или собственность других лиц (например, сокрытие путем запутывания учета образовавшейся в результате недостачи с целью избежать материальной ответственности)».
Корысть в русском языке определяется как «выгода, материальная ^ __
польза» . Таким образом, корыстные побуждения - это побуждения, связанные со стремлением получить материальную выгоду от содеянного в результате либо обогащения, либо избавления от материальных затрат.
Как правильно указывал Б.В. Здравомыслов: «корыстная
заинтересованность может проявляться также в действиях должностного лица, направленных на освобождение от платежей либо иного расходования личных средств, на незаконное получения выгод за счет личного имущества граждан
5
(например, под видом штрафов)» .
Указанные способы извлечения виновным имущественной выгоды предметно отграничивают данные преступления от хищения чужого имущества: здесь нет незаконного безвозмездного изъятия в корыстных целях чужого имущества и обращения его в свою собственность.
В ходе проведения опроса практических работников, ни у кого не вызывала затруднения квалификация злоупотребления должностными полномочиями совершенного по мотиву «корыстная заинтересованность».
Так, в 2002 году осужден к трем годам лишения свободы условно по ч. 1 ст. 285 УК РФ начальник налоговой инспекции Железнодорожного района г. Новосибирска гр. П, который, не нуждаясь в улучшении жилищных условий, из корыстной заинтересованности сфальсифицировал документы и инвестировал бюджетные деньги в строительство своей квартиры на сумму 351000 рублей.
На практике, как правило, вызывает затруднение установления «иной личной заинтересованности» как мотива преступления - злоупотребления должностными полномочиями, так как данная формулировка не конкретна и подразумевает расширительное толкование.
Согласно п. 17 постановления Пленума Верховного Суда СССР № 4 от 30 марта 1990 года «О судебной практике по делам о злоупотреблении властью или служебным положением, превышении власти или служебных полномочий, халатности и должностном подлоге» злоупотребление должностными полномочиями совершенное из иной личной заинтересованности может выражаться: «в стремлении извлечь выгоду неимущественного характера, обусловленном такими побуждениями, как карьеризм, протекционизм, семейственность, желание приукрасить действительное положение, получить взаимную услугу, заручиться поддержкой в решении какого-либо вопроса, скрыть свою некомпетентность и т.п.». Сюда можно добавить такие мотивы, как месть, зависть, тщеславие, недостатки в работе и др.
Как отмечал Б.В. Здравомыслов, общим для всех проявлений личной заинтересованности является их антисоциальный, антиобщественный характер.
При вынесении приговора должен быть конкретно указан соответствующий мотив личного характера, которым руководствуется должностное лицо, совершая злоупотребление должностными полномочиями. В свое время была распространена ссылка на узковедомственные или общественные интересы как на мотив для вынесения приговора о должностном злоупотреблении, что противоречит закону.
На данный момент, именно неопределенная трактовка «иная личная заинтересованность» способствует предъявлению обвинения невиновным лицам.
Так, в 2002 году прокуратурой Первомайского района г. Новосибирска было предъявлено обвинение по ч. 1 ст. 285 УК РФ начальнику дежурной смены Первомайского РУВД гр. JI, который, находясь на службе, умышлено не зарегистрировал заявление о грабеже гр. П. 23.05.2003 г. судья федерального суда общей юрисдикции Первомайского района г. Новосибирска вынесла постановление, где указала, что суд находит вину подсудимого установленной, однако в судебном разбирательстве не нашел своего подтверждения умысел виновного на злоупотребление должностными полномочиями - обязательный мотив, а именно - личной заинтересованности1.
В обзоре дел о должностных злоупотреблениях и подлогах, проведенном Верховным Судом СССР в 1990 г., отмечалось, что 56% этих преступлений совершаются из корысти, а 44 % - из иной личной заинтересованности2. На данный момент, как уже отмечалось, в ходе изучения уголовных дел установлено, что основной мотив данного преступления является корысть - 68%, иная личная заинтересованность составляет 32%. Таким образом, можно констатировать, что тенденция роста злоупотребления должностными полномочиями связана с корыстной заинтересованностью.
Из приведенных положений следует, что не установление в конкретном случае корыстной или иной личной заинтересованности со стороны должностного лица, даже если его действиями и причинен вред правоохраняемым интересам, состав злоупотребления служебными полномочиями отсутствует. Содеянное может образовать лишь дисциплинарный поступок.
Таким образом, подводя итог анализа субъективной стороны преступления - злоупотребления должностными полномочиями, можно констатировать, что данный элемент состава является важным звеном в квалификации преступления, способствует отграничению злоупотребления должностными полномочиями от хищения с использованием служебных полномочий и халатности.

УГОЛОВНОЕ ПРАВО
ПРОБЛЕМЫ ОСОБЕННОЙ ЧАСТИ УК РФ

В. В. РОМАНОВА

КОРЫСТНАЯ ЗАИНТЕРЕСОВАННОСТЬ КАК МОТИВ СОВЕРШЕНИЯ
ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ ДОЛЖНОСТНЫМИ ПОЛНОМОЧИЯМИ

Закон определяет злоупотребление должностными полномочиями как использование должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы, если это деяние совершено из корыстной или иной личной заинтересованности и повлекло существенное нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства.

Обязательным признаком субъективной стороны состава преступления, предусмотренного ст. 285 УК РФ, является мотив.

Понятие мотива преступления трактуется как осознанное побуждение, которым руководствовалось лицо при совершении преступления. Именно мотив обусловливает выбор лицом конкретного противоправного варианта поведения в целях получения того необходимого, чем он не обладал до совершения преступления.

К альтернативным мотивам рассматриваемого состава преступления относятся корыстная заинтересованность и иная личная заинтересованность. Они являются составообразующими признаками злоупотребления должностными полномочиями, поскольку включены в конструкцию данного состава.

Личная заинтересованность — более емкое понятие по сравнению с корыстной заинтересованностью лица в совершении вышеуказанного преступления.

В русском языке корысть понимается как стремление получить материальную выгоду любым путем .

Также это понятие раскрывается как страсть к приобретению и наживе, жадность к деньгам, богатству и падкость на барыш, стремление к захвату богатства .

В теории же уголовного права и правоприменительной практике корыстный мотив совершения преступления можно трактовать и как выходящий за рамки сугубо материальных потребностей. Например, злоупотребление должностными полномочиями может быть совершено путем использования (временного позаимствования) в своих интересах вверенных денежных средств или иного имущества, а также труда подчиненных либо в связи с боязнью утраты каких-либо материальных благ, с целью избавления от материальных затрат.

Обращает на себя внимание то, что законодатель при конструировании группы составов преступлений употребил различную терминологию, в целом охватываемую понятием корыстного мотива преступления, а именно: корыстные побуждения, корыстная цель, корыстная заинтересованность.

Из этих употребляемых законодателем терминов видно, что корыстный мотив преступления раскрывается, в том числе, через одноименную цель преступления. Однако как в психологии, так и в юридической науке нет еди-нообразного подхода к вопросу соотношения мотива и цели. Нередко эти понятия отождествляют. Нельзя не согласиться, что между мотивом и целью существует тесная взаимосвязь, но при этом они являются самостоятельными явлениями. Мотив определяется как по-буждение к деятельности, связанное с удовлетворением определенной потреб-ности, а цель — это то, что реализует человеческую потребность и выступает в качестве образа конечного результата деятельности.

Вместе с тем одной из причин неверного применения закона и как следствие ошибок квалификации деяний виновных на практике являются разночтения в определении корыстного мотива преступления, когда происходит смешение понятий мотива и цели преступления.

В этой связи представляет интерес анализ постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации по различным категориям дел о так называемых корыстных преступлениях.

Так, в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий» от 16 октября 2009 г. № 19 корыстная заинтересованность толкуется как стремление должностного лица путем совершения неправомерных действий получить для себя или других лиц выгоду имущественного характера, не связанную с незаконным безвозмездным обращением имущества в свою пользу или пользу других лиц (например, незаконное получение льгот, кредита, освобождение от каких-либо имущественных затрат, возврата имущества, погашения долга, оплаты услуг, уплаты налогов и т. п.).

В постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» от 27 декабря 2007 г. № 51 под корыстной целью понимается стремление изъять и (или) обратить чужое имущество в свою пользу либо распорядиться указанным имуществом как своим собственным, в том числе путем передачи его в обладание других лиц.

Между тем в п. 11 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» от 27 января 1999 г. № 1 говорится,

что по п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ (убийство из корыстных побуждений) следует квалифицировать убийство, совершенное в целях получения материальной выгоды для виновного или других лиц (денег, имущества или прав на его получение, прав на жилплощадь и т. п.) или избавления от материальных затрат (возврата имущества, долга, оплаты услуг, выполнения имущественных обязательств, уплаты алиментов и др.).

Пленум Верховного Суда Российской Федерации в постановлениях «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» от 27 декабря 2007 г. № 51 и «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» от 27 января 1999 г. № 1, давая определение корыстного мотива, раскрывает его посредством использования другого факультативного признака субъективной стороны состава преступления — цели, тем самым невольно провоцируя в теории и на практике ситуации, когда мотив сводится к качественно иному психическому явлению .

Как следует из приведенных положений постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации, даже на уровне высшей судебной инстанции единого мнения (по нескольким критериям, которые будут приведены и проанализированы ниже) относительно определения корыстного мотива преступления не прослеживается. Содержащиеся в постановлениях разъяснения по своей сути вер-ны, но в них Пленум не дает четкого определения корыстной заинтересованности, а лишь приводит примеры возможных ее вариантов.

В результате анализа законодательной базы, научной и учебной литературы можно прийти к определенным выводам.

Прежде всего, представляется необходимым при установлении корыстного мотива в деянии лица ориентироваться на то, что основным содержанием корыстных побуждений является направленность устремлений виновного на извлечение материальной выгоды, незаконное обогащение. То есть деяние здесь выступает не как средство достижения цели, а как самоцель, способ реализации побуждения. Таким образом, можно заключить, что если есть корыстный мотив, то обязательно присутствует корыстная цель. Обратное неверно. Об этом свидетельствует неизбежность прохождения многоуровневого пути от первоначального побуждения до цели, максимально приближенно к желаемому результату, в ходе которого апробирование целей действиями может их видоизменить до неузнаваемости. Вот почему мотив нетождественен цели как таковой. А это означает, что если лицо преследует корыстную цель, то это еще не значит, что оно действует из корыстных побуждений. Вызвать у лица желание материально обогатиться путем совершения злоупотребления должностными полномочиями могут и некорыстные мотивы (стремление к самоутверждению, солидарность, интерес семейственности, тщеславие и т. д.). Значит, замена цели мотивом при толковании закона может привести к декриминализации деяний .

Также следует иметь в виду, что корыстная заинтересованность, будучи по своей сути осознаваемым мотивом, изначально включает в себя корыстную цель, которая может быть достигнута путем совершения противоправного деяния.

Этот вывод следует из приведенного в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий» от 16 октября 2009 г. № 19 толкования признака «корыстная заинтересованность». Пленум косвенно признает необходимость доказывания признака противоправности действий (бездействия) должностного лица, совершившего злоупотребление должностными полномочиями. Установление нарушений должностным лицом норм иных отраслей права обязательно для вменения состава злоупотребления должностными полномочиями .

Представляется, что корыстный мотив, чтобы рассматриваться в качестве такового при злоупотреблении должностными полномочиями, должен охватывать осознание того, что для удовлетворения потребности необходимо преодолеть препятствие, т. е. совершить общественно опасное деяние.

Еще одним важным моментом при установлении в действиях должностного лица корыстной заинтересованности при совершении злоупотребления должностными полномочиями является толкование круга лиц, стремление к обогащению которых явилось побудительным мотивом совершения данного преступления. И здесь единого мнения как в теории, так и в правоприменительной деятельности не усматривается.

Чаще всего учеными высказывается мнение, что истинный корыстный мотив преступления осознается как возможный к реализации исключительно путем достижения цели — повышения собственного благосостояния. При этом если виновный ведет с другими лицами совместное хозяйство, если у них единый семейный бюджет, то, извлекая имущественную выгоду для этих близких лиц, он, безусловно, обогащается сам. Целью деятельности субъекта в любой ситуации остается удовлетворение личных потребностей. С другой стороны, стремление к обогащению других лиц, судьба которых ему небезразлична, но их материальное положение прямо не оказывает влияния на его имущественное благосостояние, будет обусловлено другими мотивами, например интересом семейственности, тщеславием, благодарностью за ранее оказанную услугу и т. д., а отнюдь не корыстной заинтересованностью. С учетом изложенного корыстный мотив характеризуется стремлением к материальной выгоде исключительно для себя .

Данная позиция верна, но требует некоторых существенных дополнений.

Из текста Федерального закона «О противодействии коррупции» от 25 декабря 2008 г. № 273-ФЗ следует, что под корыстной заинтересованностью (применительно к данному закону личная заинтересованность выражается только в корыстной) понимается возможность получения доходов в виде денег, ценностей, иного имущества или услуг имущественного характера, иных имущественных прав для себя или для третьих лиц.

В Федеральном законе «О государственной гражданской службе Российской Федерации» от 27 июля 2004 г. № 79-ФЗ корыстная заинтересованность связывается с возможностью получения гражданским служащим при исполнении должностных обязанностей доходов (неосновательного обогащения) в денежной либо натуральной форме, доходов в виде материальной выгоды непосредственно для гражданского служащего, членов его семьи или лиц, указанных в п. 5 ч. 1 ст. 16 данного Федерального закона (родители, супруги, дети, братья, сестры, а также братья, сестры, родители и дети супругов), для граждан или организаций, с которыми гражданский служащий связан финансовыми или иными обязательствами (на наш взгляд, если должностное лицо связано с физическими или юридическими лицами иными обязательствами, речь может идти не о материальной, а об иной личной заинтересованности).

В Кодексе профессиональной этики сотрудника органов внутренних дел Российской Федерации (ст. 22) раскрывается, что коррупционно опасным поведением применительно к настоящему Кодексу считается такое действие или бездействие сотрудника, которое в ситуации конфликта интересов создает предпосылки и условия для получения им корыстной выгоды и (или) преимуществ как для себя, так и для иных лиц, организаций, учреждений, чьи интересы прямо или косвенно отстаиваются сотрудником, незаконно использующим свое служебное положение.

Согласно ст. 25 этого же Кодекса личной корыстной заинтересованностью сотрудника признается возможность получения любой формы выгоды для него или иных лиц, с которыми он связан служебными или неформальными отношениями.

Важно, что в этих документах личной корыстной заинтересованностью признается не только стремление к личному обогащению, но и заинтересованность в обогащении членов семьи и других родственников, граждан, организаций, с которыми должностное лицо связано финансовыми обязательствами .

Оговорка о том, что должностное лицо должно быть связано с вышеперечисленными лицами финансовыми обязательствами, по нашему мнению, обусловлена тем, что при извлечении лицом материальной выгоды для других его действия могут характеризоваться корыстной направленностью в том случае, если он рассчитывает получить от тех, в пользу кого действует, какую-то материальную выгоду, в том числе в будущем. Во всех других ситуациях говорить о корыстном мотиве не совсем верно, так как в основе действий виновного могут лежать и любые другие потребности, например желание показать «широкую натуру», стремление достичь уважения и т. д. Следовательно, при рассмотрении отдельного случая корыстной заинтересованности, выражающейся в обогащении членов семьи и других родственников, в ходе проведения доследственной проверки или расследования уголовного дела видится целесообразным устанавливать, что имущественные преимущества, получаемые вследствие совершения злоупотребления должностными полномочиями в интересах близких виновному лиц, являются и материальной выгодой (в том числе косвенной) для самого исполнителя.

Таким образом, если лицо совершает преступление с целью получения материальной выгоды для других лиц, не намереваясь извлечь при этом какую-то материальную выгоду для себя, то привлечь его к уголовной ответственности при буквальном толковании закона будет довольно проблематично. Корыстная заинтересованность, исходя из этимологического значения данного понятия, в этом случае у виновного отсутствует.

В каждом случае необходимо устанавливать, что корыстная заинтересованность послужила основным толчком для совершения должностным лицом злоупотребления должностными полномочиями, но при этом факт непосредственного и полного удовлетворения потребности, в чем было заинтересовано лицо, не является обязательным для квалификации деяния по ст. 285 УК РФ.

Таким образом, при выяснении наличия в действиях должностного лица корыстной заинтересованности при злоупотреблении должностными полномочиями представляется важным:

разграничивать понятия мотива и цели преступления, для чего выяснять, что именно явилось толчком к поведению лица, при этом иметь в виду, что если у лица присутствовал корыстный мотив, то обязательно была и корыстная цель, но обратное спорно;

учитывать, что корыстная заинтересованность изначально включает в себя корыстную цель,которая может быть достигнута путем совершения противоправного деяния;

обращать внимание на то, что основным содержанием корыстных побуждений является направленность устремлений виновного на извлечение материальной выгоды, незаконное обогащение, но вместе с тем понятие корысти в ряде случаев выходит за рамки материальных потребностей;

принимать во внимание, что корыстная заинтересованность может выражаться в стремлении к личному обогащению, в стремлении к обогащению членов семьи и других родственников, граждан, организаций, с которыми должностное лицо связано финансовыми обязательствами, либо в том, что лицо рассчитывает получить от тех, в пользу кого действует, какую-то материальную выгоду в будущем.

Злоупотребление должностными полномочиями - это предусмотренное ст. 285 УК умышленное общественно опасное деяние (действие или бездействие), осуществляемое должностным лицом из корыстной или иной личной заинтересованности, посягающее на интересы государственной службы или службы в органах местного самоуправления и влекущее существенное нарушение прав и законных интересов граждан, организаций, охраняемых законом интересов общества или государства либо наступление тяжких последствий.

Общественная опасность преступления заключается в подрыве авторитета органов власти и управления, существенном нарушении законных интересов граждан, организаций, общества, государства.

В общем массиве регистрируемой преступности и наказуемости в России злоупотребление должностными полномочиями занимает мизерную часть. Так, в числе всех осужденных в России лиц доля осужденных по ст. 285 УК составляла: в 1997-2000 гг. - 0,04% ежегодно; в 2001 г. - 0,05%; в 2002 г. - 0,07%; в 2003 г. - 0,06%; в 2004 г. - 0,09%; в 2005 г. - 0,11%; в 2006-2007 гг. - 0,13% ежегодно; в 2008 г. - 0,12%; в 2009 г. - 0,13%; в 2010 г. - 0,12%; в 2011 г. - 0,11%.

Статья 285 УК состоит из трех частей, отражающих соответственно основной, квалифицированный и особо квалифицированный составы преступления и выражающих деяния, относящиеся к категории преступлений средней тяжести (см. ч. 1) и тяжких (см. ч. 2, 3). В присоединенных к статье четырех примечаниях рассматриваются должностные лица и иные субъекты посягательств, предусмотренных гл. 30 УК.

Основной объект преступного посягательства - установленный законом порядок государственной службы или службы в органах местного самоуправления. Факультативные объекты - права и законные интересы граждан или организаций, охраняемые законом интересы общества или государства. Возможно причинение вреда жизни, здоровью граждан, чужой собственности.

Объективная сторона составов преступления выражается деянием в форме действия или бездействия. Активное преступное поведение возможно в использовании должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы из корыстной или иной личной заинтересованности. Например, руководитель учреждения приобретает за казенный счет материальные ценности для организации (холодильник, телевизор, компьютер, стол, автомобиль), но фактически использует приобретенные вещи для обустройства своего быта (своего дома); принимает на работу сотрудников, которые не соответствуют предъявляемым профессиональным требованиям и не могут компетентно исполнять служебные обязанности; использует подчиненных по службе лиц для работ по благоустройству своего домовладения.

Пассивное преступное поведение может выразиться в невыполнении должностным лицом каких-либо действий по службе, которые оно обязано было совершить, но умышленно воздержалось от этого по мотивам корыстной или иной личной заинтересованности. Например, должностное лицо органа внутренних дел не регистрирует некоторые заявления граждан о фактах совершения тяжких преступлений, для того чтобы создать видимость высокой раскрываемости преступлений во время его дежурств и таким образом завоевать благоприятное расположение руководства.

Под использованием должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы следует понимать такое поведение должностного лица, которое хотя и было непосредственно связано с осуществлением этим лицом своих прав и обязанностей, однако не вызывалось служебной необходимостью и объективно противоречило как общим требованиям, предъявляемым к государственному аппарату и аппарату органов местного самоуправления, так и тем целям и задачам, для достижения которых должностное лицо было наделено соответствующими полномочиями (см. абз. 1 п. 15 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16.10.2009 № 19).

По законодательной конструкции основной и квалифицированный составы преступления являются формально-материальными. Преступление окончено (составами) в момент существенного нарушения прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства (см. ч. 1, 2) - наступления как материальных, так и нематериальных общественно опасных последствий. Особо квалифицированный состав - материальный. Преступление окончено (составом) в момент наступления тяжких последствий (см. ч. 3), которые по разумению Пленума Верховного Суда РФ, отраженному в п. 21 постановления от 16.10.2009 № 19, должны быть материальными.

Существенный вред определяется степенью отрицательного влияния противоправного деяния на нормальную работу организации или учреждения, характером и размером понесенного ими материального ущерба, числом потерпевших от преступления граждан, тяжестью причиненного им морального, физического или имущественного вреда.

Таким образом, существенное нарушение прав граждан/организаций означает нарушение прав и свобод физических/юридических лиц, гарантированных общепризнанными принципами и нормами международного права, Конституцией России (например, права на уважение чести и достоинства личности, личной и семейной жизни граждан, права на неприкосновенность жилища и тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, а также права на судебную защиту и доступ к правосудию, в том числе права на эффективное средство правовой защиты в государственном органе и компенсацию ущерба, причиненного преступлением). Под нарушением законных интересов граждан/организаций следует понимать, в частности, создание препятствий в удовлетворении гражданами/организациями своих потребностей, не противоречащих нормам права и общественной нравственности. Такое нарушение может быть выражено в создании должностным лицом препятствий, ограничивающих возможность выбрать в предусмотренных законом случаях по своему усмотрению организацию для сотрудничества (см. п. 18 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16.10.2009 № 19).

Тяжкие последствия возможны в виде крупных аварий и длительной остановки транспорта или производственного процесса, иного нарушения деятельности организации, причинения значительного материального ущерба, а также в виде наступления по неосторожности смерти человека, в виде самоубийства потерпевшего или его покушения на самоубийство и т.д. (см. п. 21 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16.10.2009 № 19).

Субъект преступного посягательства - специальный, т.е. должностное лицо, выполняющее функции представителя власти либо осуществляющее организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции. В ч. 2 ст. 285 УК субъект уточнен: им является лицо, занимающее государственную должность РФ или государственную должность субъекта РФ, либо глава органа местного самоуправления (например, Президент РФ (субъекта РФ), член Правительства РФ, Федерального Собрания РФ, судья).

Субъективная сторона составов преступления характеризуется виной в форме умысла. Обязательны для квалификации деяния как преступления мотивы его совершения: корыстная или иная личная заинтересованность.

Корыстная заинтересованность - стремление должностного лица путем совершения неправомерных действий получить для себя или других лиц выгоду имущественного характера, не связанную с незаконным безвозмездным обращением имущества в свою пользу или пользу других лиц (например, незаконное получение кредита, льгот, освобождение от каких-либо имущественных затрат, возврата имущества, погашения долга, оплаты услуг, уплаты налогов). Иная личная заинтересованность - стремление должностного лица извлечь выгоду неимущественного характера, обусловленное такими побуждениями, как карьеризм, семейственность, желанием приукрасить действительное положение, получить взаимную услугу, заручиться поддержкой в решении какого-либо вопроса, скрыть свою некомпетентность и т.д. (например, следователь принимает процессуальное решение в пользу подозреваемого с целью приобретения новых знакомств с "полезными" людьми). Протекционизм, т.е. незаконное оказание содействия в трудоустройстве, продвижении по службе, поощрении подчиненного, а равно иное покровительство по службе, совершенное из корыстной или иной личной заинтересованности, также свидетельствует об использовании должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы (см. п. 16 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16.10.2009 № 19).

В случае наступления в результате злоупотребления должностными полномочиями тяжких последствий психическое отношение виновного к совершенному преступлению может характеризоваться двумя формами вины.

Квалифицирующие признаки закреплены в ч. 2 ст. 285 УК: злоупотребление должностными полномочиями лицом, занимающим государственную должность РФ или государственную должность субъекта РФ, главой органа местного самоуправления (читай: главой муниципального образования) (см. примечания 2, 3 к ст. 285 УК; Сводный перечень государственных должностей Российской Федерации, утв.

Указом Президента РФ от 11.01.1995 № 32; п. 9, 10 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16.10.2009 № 19).

Особо квалифицирующий признак (см. ч. 3 ст. 285 УК) - злоупотребление должностными полномочиями, повлекшее тяжкие последствия.

Таблица 12

Различия между злоупотреблением должностными полномочиями, превышением должностных полномочий и неисполнением сотрудником органа внутренних дел приказа

Злоупотребление должностными полномочиями (ст. 285 УК)	Превышение должностных полномочий (ст. 286 УК)	Неисполнение сотрудником органа внутренних дел приказа (ст. 2861 УК)
Структура статьи
В трех частях закреплены соответственно основной, квалифицированный и особо квалифицированный составы преступления. К статье присоединены четыре примечания, в которых раскрываются субъекты преступных посягательств против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления	В трех частях закреплены соответственно основной, квалифицированный и особо квалифицированный составы преступления	В двух частях закреплены соответственно основной и квалифицированный составы преступления
В основном составе закреплены деяния, относящиеся к категории умышленных преступлений средней тяжести; в квалифицированном и особо квалифицированном составах - к категории тяжких преступлений		В основном составе закреплены деяния, относящиеся к категории умышленных преступлений небольшой тяжести; в квалифицированном составе - к категории преступлений средней тяжести
Злоупотребление должностными полномочиями (ст. 285 УК)	Превышение должностных полномочий (ст. 286 УК)	Неисполнение сотрудником органа внутренних дел приказа (ст. 2861 УК)
Деяние (объективная сторона составов преступления)
В форме действия или бездействия - в использовании должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы	В форме действия, причем явно выходящего за пределы полномочий должностного лица, в частности: а) относящегося к компетенции другого должностного лица или компетенции коллегиального органа либо требующего согласования с другим должностным лицом или органом; б) совершаемого должностным лицом в отсутствии особых обстоятельств, указанных в законе или подзаконном акте; в) совершаемого должностным лицом вопреки тому, что ни при каких обстоятельствах оно не вправе его совершать	В форме бездействия - в неисполнении приказа начальника, отданного в установленном порядке и не противоречащего закону
Мотивы содеянного (субъективная сторона составов преступления)
Корыстная или иная личная заинтересованность	Для квалификации деяния как преступления значения не имеют
Квалифицирующие признаки
Лицо, занимающее государственную должность Российской Федерации или государственную должность субъекта РФ, а равно глава органа местного самоуправления		Группа лиц, действующих но предварительному сговору; организованная группа; тяжкие последствия
Особо квалифицирующие признаки
Тяжкие последствия	Кроме тяжких последствий (п. "в" ч. 3), также применение насилия или угрозы его применения (п. "а" ч. 3), применение оружия или специальных средств (п. "б" ч. 3)	Рубрика: Договоры подряда Поделиться Записи по теме Иммануил кант - афоризмы, цитаты, высказывания Высказывания канта о жизни Несколько рецептов маринованных груздей в домашних условиях Успение Пресвятой Богородицы Девы Марии в Болгарии Салат нарцисс Как приготовить салат нарцисс