Судья Майкопского районного

судаЕ.Г.Бражников

?xml:namespace>

Показания следователя, как свидетельство вины

Xml:namespace>

Одним из самых распространенных источников доказательств, как на предварительном следствии, так и в судебном заседании являются показания свидетелей. Тем не менее, в УПК РФ не уделено должного внимания вопросу возможности использования в доказывании показаний свидетелей из числа оперативно-розыскных работников, дознавателей, следователей, прокуроров о признании обвиняемым своей вины, в то время как, такие показания довольно часто используются в судебно-следственной практике.

Необходимость подобного рода свидетельских показаний обычно вызвана отсутствием каких-либо прямых доказательств вины обвиняемого, либо отказом обвиняемого от своих, данных ранее признательных показаний, явки с повинной и т.п.

На практике чаще всего встречаются две ситуации. Первая, это когда свидетель дает показания об устном (в т. ч. с применением аудио-, видеозаписи) или письменном признании обвиняемым своей вины в ходе оперативно-розыскных мероприятий либо беседы. Вторая - когда обвиняемым были даны письменные признательные показания в присутствии защитника, однако полученное при этом доказательство в виде протокола следственного действия оспаривается обвиняемым как недопустимое (например, протокол проверки показаний на месте, проведенной в отсутствие понятых).

Являются ли подобные показания допустимыми доказательствами?

На первый взгляд допрос свидетелей из числа работников правоохранительных органов не противоречит требованиям УПК РФ.

Так, статья 56 УПК РФ определяет свидетеля как лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела, и которое вызвано для дачи показаний. Таким образом, закон не содержит требования к свидетелю о том, чтобы он был "незаинтересованным лицом", как и не содержит перечня лиц из числа участников уголовного судопроизводства, их близких родственников, которые не могут быть свидетелями. Также УПК РФ не предусматривает возможности отвода свидетелей по вышеуказанному основанию. Это означает, что оперативно-розыскные работники, следователи, дознаватели, прокуроры в принципе могут быть допрошены в качестве свидетелей, в том числе по уголовным делам, находившимся в их производстве, несмотря на то, что они, как правило, являются лицами, заинтересованными в результатах рассмотрения дела.

Статья 79 УПК РФ предусматривает, что свидетель может быть допрошен о любых обстоятельствах, относящихся к уголовному делу. Поскольку речь идет о "любых обстоятельствах", буквальное толкование указанной нормы не запрещает использовать в доказывании свидетельские показания оперативно-розыскных работников, дознавателей, следователей, прокуроров о признании обвиняемым своей вины.

Не распространяются на указанные показания и нормы, предусмотренные ч. 2 ст. 75 УПК РФ: допрос проведен с соблюдением требований УПК, известен источник осведомленности, показания не основаны на догадке, предположении, слухе.

В связи с вышесказанным на практике распространена точка зрения о том, что суд по принципу свободной оценки доказательств может придать такому доказательству значение (что чаще всего и происходит), а может и отвергнуть его как недостоверное.

И все же, несмотря на то, что вопрос о недопустимости подобных показаний напрямую в законе не оговорен, показания сотрудников правоохранительных органов о признании обвиняемым своей вины во всех случаях должны признаваться недопустимыми доказательствами, поскольку их использование влечет нарушение гарантированных Конституцией РФ прав и свобод человека и гражданина и установленного в УПК РФ порядка собирания и закрепления доказательств - показаний обвиняемого. На основании незаконно добытых доказательств нельзя получить доказательства, которые можно было бы использовать в доказывании (правило "о плодах отравленного дерева").

Например, признавая недопустимыми доказательствами показания свидетелей - сотрудников милиции, которые сообщили суду о признании, сделанном им задержанным лицом, Верховный Суд РФ подчеркнул, что так называемые беседы с задержанным являлись не чем иным, как незаконным допросом, который производился в отсутствие адвоката, без разъяснения задержанному положений ст. 51 Конституции РФ (см.: Определение Верховного Суда РФ от 14.07.1999 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000. N 5).

Аналогичную правовую позицию высказал Конституционный Суд РФ в определении от 6 февраля 2004 г. N 44-О "По жалобе гражданина Демьяненко Владимира Николаевича на нарушение его конституционных прав положениями статей 56, 246, 278 и 355 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации". При этом Суд указал, чтоположения ч. 5 ст.246 и ч. 3 ст. 278 УПК РФ, предоставляющие право ходатайствовать о вызове в суд свидетелей и допрашивать их, и ч. 3 ст. 56 данного Кодекса, определяющая круг лиц, которые не могут быть допрошены в качестве свидетелей, не исключают возможность допроса дознавателя и следователя, проводивших предварительное расследование по уголовному делу, в качестве свидетелей, но по обстоятельствам производства отдельных следственных и иных процессуальных действий.

Вместе с тем эти положения, подлежащие применению в системной связи с другими нормами уголовно-процессуального законодательства, не дают оснований рассматривать их как позволяющие суду допрашивать дознавателя и следователя о содержании показаний, данных в ходе досудебного производства подозреваемым или обвиняемым, и как допускающие возможность восстановления содержания этих показаний вопреки закрепленному в пункте 1 части второй статьи 75 УПК Российской Федерации правилу, согласно которому показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника и не подтвержденные подозреваемым, обвиняемым в суде, относятся к недопустимым. Тем самым закон, исходя из предписания статьи 50 (часть 2) Конституции Российской Федерации, исключает возможность любого, прямого или опосредованного, использования содержащихся в них сведений.

Подводя итог изложенному, хочу отметить, что правильное разрешение указанной проблемы повысит качество предварительного расследования, уменьшит вероятность судебных ошибок и исключит из практики абсурдные ситуации, когда лицо, производящее расследование по уголовному делу, является одновременно и субъектом доказывания, и "источником" доказательств.

Xml:namespace>

Федеральный судья

Майкопского районного судаЕ. Г. Бражников

КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

ОБ ОТКАЗЕ В ПРИНЯТИИ К РАССМОТРЕНИЮ ЖАЛОБЫ

ГРАЖДАНИНА СЕМЕНОВА ДМИТРИЯ АНАТОЛЬЕВИЧА НА НАРУШЕНИЕ

ЕГО КОНСТИТУЦИОННЫХ ПРАВ ЧАСТЬЮ ЧЕТВЕРТОЙ СТАТЬИ 281

УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина , судей Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой , Г.А. Жилина, С.М. Казанцева, М.И. Клеандрова , С.Д. Князева, А.Л. Кононова, Л.О. Красавчиковой , С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина , Н.В. Селезнева, А.Я. Сливы, В.Г. Стрекозова , О. С. Хохряковой, В.Г. Ярославцева,

заслушав в пленарном заседании заключение судьи С.Д. Князева, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" предварительное изучение жалобы гражданина Д.А. Семенова,

установил:

1. В своей жалобе гражданин Д.А. Семенов оспаривает конституционность части четвертой статьи 281 УПК Российской Федерации, согласно которой заявленный в суде отказ потерпевшего или свидетеля от дачи показаний не препятствует оглашению его показаний, данных в ходе предварительного расследования, если эти показания получены в соответствии с требованиями части второй статьи 11 данного Кодекса.

Как следует из представленных материалов, Д.А. Семенов был осужден за совершение преступлений, предусмотренных пунктами "а", "ж", "к" части второй статьи 105 и пунктами "а", "в" части второй статьи 162 УК Российской Федерации. При рассмотрении данного уголовного дела суд на основании оспариваемого законоположения (в действовавшей в тот период редакции статьи 281 УПК Российской Федерации это законоположение содержалось в ее части второй) огласил показания явившегося в суд свидетеля, данные им в ходе предварительного следствия, поскольку этот свидетель отказался от дачи показаний в судебном заседании, воспользовавшись закрепленным статьей 51 (часть 1) Конституции Российской Федерации правом не свидетельствовать против самого себя. В удовлетворении ходатайства Д.А. Семенова о дополнительном вызове в судебное заседание данного свидетеля судом было отказано.

По мнению заявителя, часть четвертая статьи 281 УПК Российской Федерации не соответствует статьям 2, 15 (часть 1), 18, 46 (часть 1), 49, 55 (часть 2) и 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации, подпункту "e" пункта 3 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах и подпункту "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод , так как позволяет суду без учета мнения стороны защиты огласить в судебном заседании показания свидетеля, представленного стороной обвинения, и использовать их впоследствии в качестве одного из доказательств, положенных в основу обвинительного приговора, а также препятствует стороне защиты допросить этого свидетеля и оспорить его показания, ставя тем самым в неравное положение сторону обвинения и сторону защиты и нарушая принцип равноправия и состязательности сторон.

2. Конституция Российской Федерации, провозглашая человека, его права и свободы высшей ценностью, возлагает на государство в качестве конституционной обязанности признание, соблюдение и защиту прав и свобод человека и гражданина (статья 2), требует, чтобы их признание и гарантирование осуществлялось согласно общепризнанным принципам и нормам международного права (статья 17, часть 1), и закрепляет, что права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими , определяют смысл, содержание и применение законов и обеспечиваются правосудием (статья 18). Помимо этого, гарантируя каждому право на судебную защиту (статья 46, часть 1), она устанавливает, что правосудие в Российской Федерации осуществляется только судом на основе состязательности и равноправия сторон (статьи 118 (часть 1), 123 (часть 3)).

Закрепленный Конституцией Российской Федерации принцип состязательности и равноправия сторон применительно к уголовному судопроизводству означает, что функция разрешения уголовного дела отделена от функций обвинения и защиты, осуществление каждой из них возлагается на различные субъекты уголовного судопроизводства, обладающие равными процессуальными правами, а суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или стороне защиты и создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав (часть третья статьи 15 УПК Российской Федерации). Стороны же обвинения и защиты в условиях состязательности должны действовать таким образом, чтобы использовать предоставленные им права и исполнять возложенные на них обязанности без нарушения закона, прав и законных интересов друг друга и лиц, обвиняемых в совершении преступлений, не создавая не предусмотренных законом препятствий для процессуальной деятельности другой стороны (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 29 июня 2004 года N 13-П).

Обеспечению конституционного баланса интересов обвинения и защиты служит установленное частью первой статьи 240 УПК Российской Федерации правило о непосредственности судебного разбирательства, согласно которому в судебном разбирательстве все доказательства по уголовному делу подлежат непосредственному исследованию; суд заслушивает показания подсудимого, потерпевшего, свидетелей, заключение эксперта, осматривает вещественные доказательства, оглашает протоколы и иные документы, производит другие судебные действия по исследованию доказательств.

Оглашение показаний, данных при производстве предварительного расследования, рассматривается как исключение и допускается лишь в случаях, предусмотренных законом (часть вторая статьи 240 УПК Российской Федерации), что обусловлено как необходимостью устранения неравенства в процессуальных возможностях по исследованию доказательств между стороной защиты и стороной обвинения, производившей допросы потерпевших и свидетелей в ходе досудебного производства и составившей соответствующие протоколы, так и стремлением создать для суда условия, при которых ему обеспечиваются свободные от постороннего влияния восприятие и оценка показаний участников уголовного судопроизводства. При этом уголовно-процессуальный закон не предусматривает в связи с оглашением в судебном заседании ранее данных показаний потерпевших и свидетелей каких-либо изъятий из установленного уголовно-процессуальным законом порядка доказывания по уголовным делам, согласно которому, в частности, в основу обвинительного приговора могут быть положены лишь доказательства, не вызывающие сомнения с точки зрения их достоверности и соответствия закону (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 7 декабря 2006 года N 548-О, а также от 27 октября 2000 года N 233-О и от 21 декабря 2000 года N 291-О).

В соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации никакие доказательства не имеют заранее установленной силы (часть вторая статьи 17); проверка доказательств пр оизводится дознавателем, следователем, прокурором, судом путем сопоставления их с другими доказательствами, имеющимися в уголовном деле, а также установления их источников, получения иных доказательств, подтверждающих или опровергающих проверяемое доказательство (статья 87); каждое доказательство подлежит оценке с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, а все собранные доказательства в совокупности - достаточности для разрешения уголовного дела (часть первая статьи 88).

В случае принятия судом решения об оглашении показаний свидетеля, обвиняемому, как указал Конституционный Суд Российской Федерации, в соответствии с принципом состязательности и равноправия сторон должна предоставляться возможность защиты своих интересов в суде всеми предусмотренными законом способами, включая оспаривание оглашенных показаний путем заявления ходатайств об исключении недопустимых доказательств или об истребовании дополнительных доказательств в целях проверки допустимости и достоверности оглашенных показаний , а также с помощью иных средств, способствующих предупреждению, выявлению и устранению ошибок при принятии судебных решений. Кроме того, следует учитывать, что неустранимые сомнения в виновности лица, возникающие при оценке оглашенных в суде показаний с точки зрения их допустимости и достоверности, в силу статьи 49 (часть 3) Конституции Российской Федерации должны истолковываться в пользу обвиняемого (определения от 14 октября 2004 года N 326-О, от 7 декабря 2006 года N 548-О, от 20 марта 2008 года N 188-О-О , от 15 апреля 2008 года N 291-О-О и N 300-О-О, от 15 июля 2008 года N 454-О-О).

3. В соответствии со статьей 15 (часть 4) Конституции Российской Федерации общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Исходя из этого каждому обвиняемому в совершении уголовного преступления согласно подпункту "e" пункта 3 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах и подпункту "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод должно быть предоставлено право допрашивать показывающих против него свидетелей или право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, а также право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него.

В развитие указанных положений Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации устанавливает, что обвиняемый вправе возражать против обвинения, участвовать в судебном разбирательстве уголовного дела и защищаться всеми средствами и способами, не запрещенными уголовно-процессуальным законом (статья 47), в том числе представлять доказательства, опровергающие показания свидетелей, делать заявление о недопустимости показаний свидетеля, полученных с нарушением требований закона (часть первая статьи 75), участвовать в допросе свидетелей , вызванных в судебное заседание (часть третья статьи 278), оценивать показания свидетеля в совокупности с другими доказательствами по делу (часть первая статьи 292).

Между тем оглашение судом в силу части четвертой статьи 281 УПК Российской Федерации данных в ходе предварительного следствия показаний свидетеля со стороны обвинения, воспользовавшегося в судебном заседании свидетельским иммунитетом, исключает возможность стороны защиты допросить этого свидетеля. Кроме того, оглашенные судом показания такого свидетеля могут быть использованы в качестве доказательства в ходе дальнейшего производства по уголовному делу при условии, что он в соответствии с требованиями части второй статьи 11 УПК Российской Федерации был предупрежден об этом.

Освобождение уголовно-процессуальным законом лица от обязанности давать показания, т.е. наделение его свидетельским иммунитетом, является одной из важнейших и необходимых предпосылок реального соблюдения прав и свобод человека и гражданина и прямо вытекает из статьи 51 (часть 1) Конституции Российской Федерации, предусматривающей, что никто не обязан свидетельствовать против самого себя, своего супруга или близких родственников, круг которых определяется федеральным законом. Ограничение стороны защиты в возможности допросить свидетеля, воспользовавшегося в судебном заседании свидетельским иммунитетом, согласуется со статьей 17 (часть 3) Конституции Российской Федерации, в соответствии с которой осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц, и не противоречит принципу состязательности и равноправия сторон, так как не препятствует стороне защиты оспорить показания свидетеля, используя иные не запрещенные уголовно-процессуальным законом средства и способы.

4. Таким образом, часть четвертая статьи 281 УПК Российской Федерации в системе действующего правового регулирования не нарушает конституционные права заявителя, в связи с чем его жалоба не может быть принята Конституционным Судом Российской Федерации к рассмотрению, как не отвечающая критерию допустимости.

Оценка же решений судов общей юрисдикции, в том числе в части признания ими полученных при проведении досудебного производства доказательств допустимыми и достоверными, осуществляется вышестоящими судами и в компетенцию Конституционного Суда Российской Федерации, как она определена в статье 125 Конституции Российской Федерации и статье 3 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", не входит.

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 части первой статьи 43 и частью первой статьи 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации

определил:

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Семенова Дмитрия Анатольевича, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.

Председатель

Конституционного Суда

Российской Федерации

В.Д.ЗОРЬКИН

Судья-секретарь

Конституционного Суда

Российской Федерации

Ю.М.ДАНИЛОВ

Действительный смысл оспариваемых положений о приоритете Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации перед другими федеральными законами и иными нормативными правовыми актами не может быть выявлен без учета места этих положений в системе действующего уголовно-процессуального регулирования.

Освобождение лица от обязанности давать показания, могущие ухудшить положение его самого или его близких родственников либо привести к разглашению доверенной ему охраняемой законом тайны, т.е. наделение этого лица свидетельским иммунитетом, является одной из важнейших и необходимых предпосылок реального соблюдения прав и свобод человека и гражданина. Вместе с тем применительно к уголовному судопроизводству свидетельский иммунитет, по смыслу статьи 51 Конституции Российской Федерации и конкретизирующих ее пункта 40 статьи 5, статьи 56 и части восьмой статьи 234 УПК Российской Федерации, не может рассматриваться в качестве препятствия для реализации лицом, обладающим таким иммунитетом, права использовать известные ему сведения, в том числе в целях обеспечения и защиты прав и законных интересов лиц, которых эти сведения непосредственно касаются.

Правовая позиция по вопросу о возможности допроса лиц, обладающих свидетельским иммунитетом, ранее уже была выражена Конституционным Судом Российской Федерации. В Определении от 6 марта 2003 года по жалобе гражданина Г.В. Цицкишвили Конституционный Суд Российской Федерации, признав допустимым при определенных обстоятельствах допрос лиц, обладающих свидетельским иммунитетом, указал на то, что безусловный запрет допроса этих лиц во всяком случае приводил бы к нарушению конституционного права на судебную защиту и искажал бы само существо данного права.

Согласно части восьмой статьи 234 УПК Российской Федерации по ходатайству сторон в качестве свидетелей могут быть допрошены любые лица, которым что-либо известно об обстоятельствах производства следственных действий или изъятия и приобщения к уголовному делу документов, за исключением лиц, обладающих свидетельским иммунитетом. Из данной нормы во взаимосвязи с пунктом 40 статьи 5, статьей 56, частью четвертой статьи 271 и статьей 278 УПК Российской Федерации не следует, что запрет обязывать лицо, обладающее свидетельским иммунитетом, давать показания относительно обстоятельств досудебного производства исключает право такого лица дать соответствующие показания в случае, если оно согласно на это, при условии, что ему как свидетелю разъясняется возможность использования показаний в качестве доказательств по уголовному делу.

С учетом выявленного в Определении от 6 марта 2003 года и настоящем Постановлении конституционно-правового смысла положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации о свидетельском иммунитете часть восьмая статьи 234 УПК Российской Федерации не исключает возможность допроса, в том числе по ходатайству стороны защиты, лиц, обладающих свидетельским иммунитетом, об обстоятельствах производства следственных действий или изъятия и приобщения к уголовному делу документов при условии их согласия на это и, следовательно, не ограничивает гарантии судебной защиты прав и свобод человека и гражданина в уголовном процессе, закрепленные 46, - 51, и Конституции Российской Федерации.

6. Согласно статье 98 Конституции Российской Федерации члены Совета Федерации и депутаты Государственной Думы обладают неприкосновенностью в течение всего срока их полномочий; они не могут быть задержаны, арестованы, подвергнуты обыску, кроме случаев задержания на месте преступления, а также подвергнуты личному досмотру, за исключением случаев, когда это предусмотрено федеральным законом для обеспечения безопасности других людей

АДВОКАТСКАЯ ТАЙНА В РЕШЕНИЯХ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА

Цензура переписки лица, заключенного под стражу, со своим адвокатом (защитником) возможна лишь в случаях, когда у администрации следственного изолятора есть разумные основания предполагать наличие в переписке недозволенных вложений (что проверяется только в присутствии самого этого лица) либо имеется обоснованное подозрение в том, что адвокат злоупотребляет своей привилегией на адвокатскую тайну, что такая переписка ставит под угрозу безопасность следственного изолятора или носит какой-либо иной противоправный характер.

(Постановление Конституционного Суда РФ от 29 ноября 2010 г. № 20-П по делу о проверке конституционности положений статей 20 и 21 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» в связи с жалобами граждан Д.Р. Барановского, Ю.Н. Волохонского и И.В. Плотникова)

По мнению заявителей, ст. 20 и 21 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», позволяя администрации места содержания под стражей подвергать цензуре переписку обвиняемого в совершении преступления со свободно избранным им адвокатом (защитником), ограничивают права, гарантированные ст. 46 и 48 Конституции РФ, поскольку лишают обвиняемого возможности получить квалифицированную юридическую помощь, а защитника – предоставить таковую, и противоречат ст. 6 и 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в их понимании Европейским Судом по правам человека.

Кроме того, установленный оспариваемыми законоположениями порядок переписки между обвиняемым и адвокатом (защитником) является, по мнению заявителей, дискриминационным по сравнению с порядком переписки обвиняемого с судом, прокурором, иными органами государственной власти, приводит к нарушению гарантированных ст. 23 Конституции РФ права на тайну переписки и права на тайну частной жизни, а также представляет собой неправомерное отступление от общепризнанных принципов и норм международного права, являющихся составной частью правовой системы Российской Федерации, и тем самым противоречит ст. 15 и 17 Конституции РФ.

Конституционный Суд РФ установил, что право на получение квалифицированной юридической помощи и, соответственно, право пользоваться помощью адвоката (защитника) признаются и гарантируются в РФ согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией РФ в числе других прав и свобод человека и гражданина, которые являются непосредственно действующими, определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, обеспечиваются правосудием и признание, соблюдение и защита которых составляют обязанность государства (ст. 1, 2, 17 и 18 Конституции РФ).

Необходимой составляющей права пользоваться помощью адвоката (защитника) как одного из основных прав человека, признаваемых международно-правовыми нормами (ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод), является обеспечение конфиденциальности сведений, сообщаемых адвокату его доверителем и подлежащих защите в силу положений Конституции РФ, которые гарантируют каждому право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну (ст. 23, ч. 1), запрещают сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия (ст. 24, ч. 1).

Право заключенного под стражу лица на конфиденциальный характер отношений со своим адвокатом (защитником) как неотъемлемая часть права на получение квалифицированной юридической помощи не является абсолютным, однако его ограничения, сопряженные с отступлениями от адвокатской тайны, как следует из правовых позиций Конституционного Суда РФ, выраженных в его решениях, в том числе в постановлении от 14 мая 2003 го. № 8-П и определении от 8 ноября 2005 г. № 439-О, допустимы лишь при условии их адекватности и соразмерности и могут быть оправданы лишь необходимостью обеспечения указанных в ст. 55 (ч. 3) Конституции РФ целей защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.

В силу предписаний Конституции РФ, Конвенции о защите прав человека и основных свобод как составной части правовой системы Российской Федерации и основанных на них правовых позиций Конституционного Суда РФ, а также исходя из международных обязательств РФ, вытекающих из ее участия в Конвенции о защите прав человека и основных свобод, в том числе с учетом практики Европейского Суда по правам человека применительно к обеспечению права на помощь адвоката (защитника), цензура переписки подозреваемых и обвиняемых, содержащихся под стражей, с избранными ими адвокатами (защитниками) может иметь место лишь в исключительных случаях, при наличии у администрации места содержания под стражей обоснованных подозрений в злоупотреблении правом со стороны адвоката и в злонамеренном его использовании со стороны лица, которому оказывается юридическая помощь.

Федеральный законодатель, закрепляя в УПК РФ и Федеральном законе «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», т.е. в специальных законах, принятых уже после вступления в силу Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» (в 2001 году и 2002 году соответственно), конфиденциальный характер отношений, складывающихся в процессе оказания адвокатом юридической помощи, исходил из недопустимости осуществления цензуры переписки подозреваемых и обвиняемых, содержащихся под стражей, с избранными ими адвокатами (защитниками) в качестве общего правила.

Целевое назначение регулирования отношений, возникающих по поводу цензуры корреспонденции обвиняемых и подозреваемых, содержащихся под стражей, как следует из ст. 20 и 21 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» во взаимосвязи с положениями УПК РФ, в том числе ч. 1 его ст. 97 «Основания для избрания меры пресечения» и ст. 108 «Заключение под стражу», - предотвращение преступлений, разглашения государственной или иной охраняемой законом тайны, передачи сведений, могущих помешать установлению истины по уголовному делу или способствовать совершению преступления, выполненных тайнописью, шифром, недопущение угроз свидетелю, другим участникам уголовного судопроизводства, уничтожения доказательств, воспрепятствования иным путем производству по уголовному делу.

Конституционный Суд РФ признал взаимосвязанные положения ст. 20 и 21 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», регулирующие осуществление администрацией места содержания под стражей цензуры переписки подозреваемых и обвиняемых, в отношении которых избрана мера пресечения в виде заключения под стражу, со своими адвокатами (защитниками), не противоречащими Конституции РФ, поскольку, по конституционно-правовому смыслу этих законоположений в системе действующего правового регулирования, цензура переписки лица, заключенного под стражу, со своим адвокатом (защитником) возможна лишь в случаях, когда у администрации следственного изолятора есть разумные основания предполагать наличие в переписке недозволенных вложений (что проверяется только в присутствии самого этого лица) либо имеется обоснованное подозрение в том, что адвокат злоупотребляет своей привилегией на адвокатскую тайну, что такая переписка ставит под угрозу безопасность следственного изолятора или носит какой-либо иной противоправный характер; в таких случаях администрация следственного изолятора обязана принять мотивированное решение об осуществлении цензуры и письменно зафиксировать ход и результаты соответствующих действий.

Из действующего уголовно-процессуального закона не вытекает, что решение об отводе защитника принимается исходя лишь из предположения о том, что в будущем может возникнуть противоречие интересов лиц, которым защитник оказывает юридическую помощь. Наличие таких противоречий должно иметь место на момент принятия решения об отводе.

(Определение Конституционного Суда РФ от 9 ноября 2010 г. № 1573-о-о об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Дубининой Татьяны Николаевны на нарушение ее конституционных прав частью первой статьи 69 и пунктами 1 и 3 части первой статьи 72 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации)

По мнению заявительницы, указанные положения нарушают ее права, гарантированные ст. 15 (ч. 4), 17 (ч. 1), 48, 55 (ч. 3) и 123 (ч. 3) Конституции РФ, поскольку предоставляют следователю возможность отстранять от участия в деле избранного обвиняемым защитника вопреки мнению самого обвиняемого, лишая его тем самым права на получение квалифицированной юридической помощи, в частности права на помощь избранного им самим защитника, допускают отвод защитника при отсутствии четких критериев для определения понятий «участие в деле в качестве свидетеля» и «противоречие интересов» – исходя лишь из процессуального статуса участников судопроизводства и из предположения, что возникновение таких противоречий возможно в будущем, а также позволяют следователю создавать условия для отвода защитника и на основании созданных им же условий разрешать данный отвод, нарушая тем самым принцип равноправия и состязательности сторон.

Конституционный Суд РФ не нашел оснований для принятия ее жалобы к рассмотрению.

Установленное п. 1 ч. 1 ст. 72 УПК РФ правило, согласно которому защитник не вправе участвовать в производстве по уголовному делу, если он ранее участвовал в нем в качестве свидетеля, закреплено федеральным законодателем исходя из недопустимости совмещения процессуальной функции защитника с обязанностью давать свидетельские показания по уголовному делу, в котором он участвует (определение Конституционного Суда РФ от 29 мая 2007 г. № 516-О-О). Это положение, направленное на исключение при защите обвиняемого зависимости осуществляемой защитником деятельности от его предыдущего участия в деле в ином процессуальном качестве, не может рассматриваться как нарушающее конституционные права заявительницы.

При этом свидетелем согласно ч. 1 с. 56 УПК РФ является лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела, и которое вызвано для дачи показаний. Соответственно, закон не предполагает, что следователь вправе без достаточных фактических оснований вызвать участвующего в деле защитника для допроса в качестве свидетеля, с тем чтобы искусственно создать юридические основания для его отвода.

Кроме того, положения ст. 72 УПК РФ применяются в отношении не только защитника обвиняемого, но и представителя потерпевшего и гражданского истца, являющихся участниками уголовного судопроизводства со стороны обвинения, а в ст. 61 УПК РФ указаны обстоятельства, исключающие участие в производстве по уголовному делу судьи, прокурора, следователя, дознавателя, в том числе в связи с их участием в деле в качестве свидетеля, в силу чего запрет на совмещение одним лицом различных процессуальных функций при производстве по одному уголовному делу является общим для участников как со стороны защиты, так и со стороны обвинения.

Закрепленное же в п. 3 ч. 1 и ч. 2 ст. 72 УПК РФ правило, предусматривающее отвод защитника в случае оказания им юридической помощи лицам, чьи интересы противоречат друг другу, не только не ограничивает право подозреваемого и обвиняемого на защиту, а напротив, является дополнительной гарантией его реализации, поскольку направлено на исключение каких-либо действий со стороны защитника, могущих прямо или косвенно способствовать неблагоприятному для его подзащитного исходу дела (определения Конституционного Суда РФ от 14 октября 2004 г. № 333-О, от 19 марта 2009 г. № 322-О-О и от 13 октября 2009 г. № 1111-О-О).

Вопреки мнению заявительницы, из действующего уголовно-процессуального закона не вытекает, что решение об отводе защитника принимается исходя лишь из предположения о возможности возникновения противоречия интересов в будущем. Напротив, из п. 3 ч. 1 ст. 72 УПК РФ с определенностью следует, что наличие таких противоречий должно иметь место на момент принятия решения об отводе.

Суд вправе задавать адвокату вопросы относительно имевших место нарушений уголовно-процессуального закона, не исследуя при этом информацию, конфиденциально доверенную лицом адвокату, а также иную информацию об обстоятельствах, которая стала известна ему в связи с его профессиональной деятельностью.

(Определения Конституционного Суда РФ от 16 июля 2009 г. № 970-О-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Гаврилова Александра Михайловича на нарушение его конституционных прав пунктом 3 части третьей статьи 56 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации; от 23 сентября 2010 г. № 1147-О-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Республики Узбекистан Эшонкулова Азамата Хатамбаевича на нарушение его конституционных прав статьей 56, частью пятой статьи 246 и частью третьей статьи 278 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации)

А.М. Гаврилов просил признать п. 3 ч. 3 ст. 56 УПК РФ противоречащим ст. 18, 45 (ч. 1 и 2), 48, 50 (ч. 2) и 51 (ч. 2) Конституции РФ. По мнению заявителя, данная норма позволяет следователю, государственному обвинителю и суду без согласия обвиняемого вызывать и допрашивать адвоката в качестве свидетеля в целях выяснения обстоятельств его участия (неучастия) в качестве защитника на предварительном следствии или в судебном разбирательстве, а полученные от адвоката сведения использовать для опровержения доводов обвиняемого. А.Х. Эшонкулов утверждал, что оспариваемые им нормы, позволив суду вызвать в судебное заседание и допросить в качестве свидетелей по делу следователя и адвоката, нарушили его права, гарантированные ст. 50 (ч. 2) и 51 (ч. 1) Конституции РФ.

Конституционный Суд РФ не нашел оснований для принятия данных жалоб к рассмотрению. В соответствии с п. 3 ч. 3 ст. 56 УПК РФ адвокат не может быть допрошен в качестве свидетеля об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с оказанием юридической помощи. Данной норме корреспондируют положения Федерального закона от 31 мая 2002 г. № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», согласно которым адвокат не вправе разглашать сведения, сообщенные ему доверителем в связи с оказанием последнему юридической помощи, без согласия доверителя (подп. 5 п. 4 ст. 6); адвокат не может быть вызван и допрошен в качестве свидетеля об обстоятельствах, ставших ему известными в связи с обращением к нему за юридической помощью или в связи с ее оказанием (п. 2 ст. 8). Таким образом, установленный законодателем запрет на допрос адвоката в качестве свидетеля об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с оказанием юридической помощи, является гарантией того, что информация о частной жизни, конфиденциально доверенная лицом в целях собственной защиты только адвокату, не будет вопреки воле этого лица использована в иных целях, в том числе как свидетельствование против него самого (определение Конституционного Суда РФ от 29 мая 2007 года N 516-О-О).

Кроме того, деятельность адвоката предполагает в том числе защиту прав и законных интересов подозреваемого, обвиняемого от возможных нарушений уголовно-процессуального закона со стороны органов дознания и предварительного следствия. С этой целью, в частности, адвокат присутствует при предъявлении обвинения его доверителю. Выявленные же им при этом нарушения требований уголовно-процессуального закона должны быть в интересах доверителя доведены до сведения соответствующих должностных лиц и суда, т.е. такие сведения не могут рассматриваться как адвокатская тайна. Соответственно, суд вправе задавать адвокату вопросы относительно имевших место нарушений уголовно-процессуального закона, не исследуя при этом информацию, конфиденциально доверенную лицом адвокату, а также иную информацию об обстоятельствах, которая стала ему известна в связи с его профессиональной деятельностью (определение Конституционного Суда РФ от 16 июля 2009 г. № 970-О-О).

На адвокатов и адвокатские образования не возложена обязанность предоставлять налоговому органу любые документы, содержащие сведения о клиентах, и, соответственно, не предусмотрена их ответственность за неисполнение такой обязанности как за налоговое правонарушение.

(Определения Конституционного Суда РФ от 17 июня 2008 г. № 451-О-П по жалобе гражданина Карелина Михаила Юрьевича на нарушение его конституционных прав положениями подп. 6 п. 1 ст. 23 и п. 1 ст. 93 Налогового кодекса РФ, п. 1 ст. 8 и п. 3 ст. 18 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»; от 6 марта 2008 г. № 449-О-П по жалобе некоммерческой организации «Коллегия адвокатов “Регионсервис”» на нарушение конституционных прав и свобод положениями п. 1 ст. 93 и п. 2 ст. 126 Налогового кодекса РФ)

Заявители в жалобах указывают, что оспариваемые положения закона – с учетом смысла, придаваемого им судебной практикой, – противоречат положениям Конституции РФ, поскольку допускают возможность истребования налоговыми органами документов, содержащих сведения, составляющие адвокатскую тайну. В жалобе адвоката М.Ю. Карелина указывается, что данные положения возлагают на адвоката обязанность предоставлять такие документы по требованию налоговых органов. В жалобе коллегии адвокатов «Регионсервис» подчеркивается то обстоятельство, что адвокаты могут быть привлечены к ответственности за непредоставление сведений, необходимых для налоговой проверки.

Исходя из правовой позиции Конституционного Суда РФ, сформулированной в определении от 6 июля 2000 г. № 128-О применительно к нормам уголовного законодательства, касающимся адвокатской тайны, положения подп. 6 п. 1 ст. 23 и п. 1 ст. 93 НК РФ не могут рассматриваться как возлагающие на адвокатов и адвокатские образования обязанность предоставлять налоговому органу любые документы, содержащие сведения о клиентах, и, соответственно, предусматривающие ответственность за неисполнение такой обязанности как за налоговое правонарушение.

Целями налогообложения и налогового контроля предопределяется содержание информации, предоставляемой налоговым органам адвокатами и адвокатскими образованиями. Налоговый орган вправе требовать от них сведения, которые необходимы для оценки налоговых последствий сделок, заключаемых с клиентами. Такие сведения в любом случае составляют налоговую тайну и защищаются от разглашения в силу закона (ст. 102 НК РФ). Что касается сведений, которые связаны с содержанием оказываемой адвокатом юридической помощи и могут быть использованы против его клиента, то – исходя из конституционно значимых принципов адвокатской деятельности, – налоговые органы не вправе требовать их представления.

Таким образом, подп. 6 п. 1 ст. 23 и п. 1 ст. 93 НК РФ, предусматривающие предоставление налогоплательщиками – адвокатами и адвокатскими образованиями по требованию налогового органа документов, необходимых для исчисления и уплаты налогов, сами по себе не могут расцениваться как нарушающие конституционные права заявителей. Разрешение же споров о том, содержит ли запрашиваемый у адвоката документ сведения, составляющие адвокатскую тайну, либо он относится к документам, которые связаны с оценкой налоговых последствий сделок, заключаемых адвокатом со своими клиентами, т.е. отражают его собственные доходы и расходы, а потому могут быть подвергнуты проверке в обычном порядке, входит в компетенцию правоприменительных органов и к полномочиям Конституционного Суда РФ не относится.

Решение о проведении личного досмотра в отношении адвоката может иметь место, только если администрация исправительного учреждения располагает данными, позволяющими полагать наличие у него запрещенных к проносу на территорию исправительного учреждения предметов.

(Определение Конституционного Суда РФ от 6 марта 2008 г. № 428-О-П по жалобе гражданки Кирюхиной Ирины Петровны на нарушение ее конституционных прав ч. 6 ст. 82 Уголовно-исполнительного кодекса РФ и п. 6 ст. 14 Закона РФ «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы»)

И.П. Кирюхина оспаривает конституционность положений, которыми администрации исправительных учреждений (учреждениям, исполняющим наказания) предоставляется право производить досмотр находящихся на их территории и на прилегающих к ним территориях, на которых установлены режимные требования, лиц, их вещей, транспортных средств, а также изымать запрещенные вещи и документы, перечень которых устанавливается законодательством Российской Федерации и Правилами внутреннего распорядка исправительных учреждений.

Необходимость повышенных гарантий защиты статуса адвоката со стороны государства была подтверждена Конституционным Судом РФ, в частности применительно к праву на свидание обвиняемого (подозреваемого) с адвокатом и праву на защиту адвокатской тайны (постановление от 25 октября 2001 г. № 14-П, определения от 6 июля 2000 г. № 128-О, от 6 марта 2003 г. № 108-О, от 29 мая 2007 г. № 516-О-О).

Часть шестая ст. 82 УИК РФ и п. 6 ст. 14 Закона РФ «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы» позволяют администрации исправительного учреждения принять решение о проведении личного досмотра и в отношении адвоката. Однако такое решение – исходя из повышенных гарантий защиты статуса адвоката – может иметь место, только если администрация исправительного учреждения располагает данными, позволяющими полагать наличие у него запрещенных к проносу на территорию исправительного учреждения предметов. При этом необходимость личного досмотра должна быть подтверждена указанием как на правовые, так и на фактические основания его проведения, а ход и результаты – письменно фиксироваться, с тем чтобы лицу, в отношении которого проводится личный досмотр, была обеспечена возможность судебной проверки законности и обоснованности соответствующих действий.

Правило, согласно которому защитник не вправе участвовать в производстве по уголовному делу, если он ранее участвовал в нем в качестве свидетеля, исключает возможность допроса адвоката в качестве свидетеля об обстоятельствах и фактах, ставших ему известными в рамках профессиональной деятельности по оказанию юридической помощи.

(Определение Конституционного Суда РФ от 29 мая 2007 г. № 516-О-О об отказе в принятии к рассмотрению жалоб граждан Гольдмана Александра Леонидовича и Соколова Сергея Анатольевича на нарушение их конституционных прав ст. 29, п. 3 ч. 2 ст. 38, п. 2 и 3 ч. 3 ст. 56 и п. 1 ч. 1 ст. 72 Уголовно-процессуального кодекса РФ)

По мнению заявителей, положения п. 3 ч. 2 ст. 38 и п. 1 ч. 1 ст. 72 УПК, как допускающие возможность допроса адвоката в качестве свидетеля без судебного решения и его отстранения на этом основании от участия в производстве по уголовному делу нарушают права, гарантированные ст. 48 (ч. 1) и 51 (ч. 2) Конституции РФ.

С.А. Соколов, кроме того, просит признать не соответствующими ст. 37 (ч. 1), 48 (ч. 1) и 51 (ч. 2) Конституции РФ ст. 29 и п. 2 и 3 ч. 3 ст. 56 УПК РФ, как допускающие возможность допроса в качестве свидетеля адвоката – защитника обвиняемого по усмотрению следователя без вынесения о том судебного решения.

Конституционный Суд РФ, изучив представленные заявителями материалы, не нашел оснований для принятия данных жалоб к рассмотрению.

Исходя из недопустимости совмещения процессуальной функции защитника с обязанностью давать свидетельские показания по уголовному делу, в котором он участвует, федеральный законодатель закрепил в п. 1 ч. 1 ст. 72 УПК РФ правило, согласно которому защитник не вправе участвовать в производстве по уголовному делу, если он ранее участвовал в нем в качестве свидетеля. Это правило не может препятствовать участию в уголовном деле избранного обвиняемым защитника, ранее не допрашивавшегося в ходе производства по делу, так как исключает возможность допроса последнего в качестве свидетеля об обстоятельствах и фактах, ставших ему известными в рамках профессиональной деятельности по оказанию юридической помощи, независимо от времени и обстоятельств получения им таких сведений (определение Конституционного Суда РФ от 6 июля 2000 г. № 128-О).

Обыск в служебном помещении адвоката или адвокатского образования не может быть проведен без специального судебного решения.

(Определение Конституционного Суда РФ от 8 ноября 2005 г. № 439-Опо жалобе граждан С.В. Бородина, В.Н. Буробина, А.В. Быковского и других на нарушение их конституционных прав ст. 7, 29, 182 и 183 Уголовно-процессуального кодекса РФ)

По мнению заявителей, статьи 7, 29, 182 и 183 УПК РФ, как не предусматривающие обязательное получение решения суда для производства обыска и выемки в помещениях, используемых для адвокатской деятельности, исключают возможность применения в таких случаях п. 3 ст. 8 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», ограничивают возможность соблюдения адвокатской тайны и тем самым влекут ущемление гарантированных Конституцией РФ права на неприкосновенность частной жизни (ч. 1 ст. 23), права адвоката на занятие избранной деятельностью (ч. 1 ст. 37) и права каждого на получение квалифицированной юридической помощи (ч. 1 ст. 48).

Статья 7 УПК РФ ранее уже была предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ. В сохраняющем свою силу постановлении от 29 июня 2004 г. № 13-П Конституционный Суд РФ признал, что федеральный законодатель вправе установить приоритет УИК РФ перед иными федеральными законами в регулировании уголовно-процессуальных отношений. В случае коллизии законов приоритет УИК РФ действует лишь при условии, что речь идет о правовом регулировании уголовно-процессуальных отношений.

Приоритет УИК РФ перед другими федеральными законами не является безусловным... О безусловном приоритете норм уголовно-процессуального законодательства не может идти речь и в случаях, когда в иных (помимо УПК РФ) законодательных актах устанавливаются дополнительные гарантии прав и законных интересов отдельных категорий лиц, обусловленные в том числе их особым правовым статусом. В силу ст. 18 Конституции РФ разрешение в процессе правоприменения коллизий между различными правовыми актами должно осуществляться исходя из того, какой из этих актов предусматривает больший объем прав и свобод граждан и устанавливает более широкие их гарантии.

Таким образом, ст. 7 УПК РФ по своему конституционно-правовому смыслу не исключает применение в ходе производства процессуальных действий норм иных – помимо УПК РФ – законов, если этими нормами закрепляются гарантии прав и свобод участников соответствующих процессуальных действий, а потому не может расцениваться как нарушающая конституционные права заявителей.

В силу п. 3 ст. 8 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» проведение следственных действий, включая производство всех видов обыска, в отношении адвоката (в том числе в жилых и служебных помещениях, используемых им для осуществления адвокатской деятельности) допускается только по судебному решению, отвечающему, как следует из ч. 4 ст. 7 УПК РФ, требованиям законности, обоснованности и мотивированности, – в нем должны быть указаны конкретный объект обыска и данные, служащие основанием для его проведения, с тем чтобы обыск не приводил к получению информации о тех клиентах, которые не имеют непосредственного отношения к уголовному делу.

Статьи 29 и 182 УПК РФ в части, касающейся определения оснований и порядка производства следственных действий, в том числе обыска, в отношении отдельных категорий лиц, включая адвокатов, не содержат указания на обязательность судебного решения в качестве условия производства обыска в служебных помещениях, используемых для адвокатской деятельности, – они закрепляют прямое требование о получении судебного решения только для производства обыска в жилище. Это, однако, не означает, что ими исключается необходимость получения соответствующего судебного решения в случаях, предусмотренных п. 3 ст. 8 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации».

Положения ст. 7, 29 и 182 УПК РФ в их конституционно-правовом истолковании… и в системном единстве с положениями п. 3 ст. 8 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» не предполагают возможность производства обыска в служебном помещении адвоката или адвокатского образования без принятия об этом специального судебного решения.

Что касается ст. 183 УПК РФ, определяющей основания и порядок производства выемки, то каких-либо доказательств ее применения в деле заявителей не представлено, поэтому Конституционный Суд РФ счел жалобу в этой части недопустимой.

Адвокат вправе дать показания об обстоятельствах, которые стали ему известны или доверены в связи с его профессиональной деятельностью, в случаях, когда сам адвокат и его подзащитный заинтересованы в оглашении тех или иных сведений.

(Определение Конституционного Суда РФ от 6 марта 2003 г. № 108-О по жалобе гражданина Цицкишвили Гиви Важевича на нарушение его конституционных прав п. 2 ч. 3 ст. 56 Уголовно-процессуального кодекса РФ)

По мнению заявителя, п. 2 ч. 3 ст. 56 УПК РФ, как не позволяющий использовать показания защитника в качестве доказательства по делу не только в случаях, когда это связано с необходимостью соблюдения адвокатской тайны, нарушает его право на получение квалифицированной юридической помощи, гарантированное ст. 48 Конституции РФ, а также противоречит принципу состязательности и равноправия сторон, закрепленному ст. 123 (ч. 3) Конституции РФ.

Предусмотренное п. 2 ч. 3 ст. 56 УПК РФ освобождение защитника от обязанности свидетельствовать об обстоятельствах, которые стали ему известны или доверены в связи с его профессиональной деятельностью, служит обеспечению интересов обвиняемого и является гарантией беспрепятственного выполнения защитником возложенных на него функций; в этом заключается смысл и предназначение указанной нормы. Такое понимание адвокатского иммунитета вытекает из правовой позиции Конституционного Суда РФ, сформулированной в определении от 6 июля 2000 г. № 128-О.

Следовательно, в вопросе о конституционности п. 2 ч. 3 ст. 56 УПК РФ неопределенность отсутствует, а значит, отсутствует и предусмотренное ч. 2 ст. 36 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» основание для принятия данной жалобы к рассмотрению.

Освобождая адвоката от обязанности свидетельствовать о ставших ему известными обстоятельствах в случаях, когда это вызвано нежеланием разглашать конфиденциальные сведения, п. 2 ч. 3 ст. 56 УПК РФ вместе с тем не исключает его право дать соответствующие показания в случаях, когда сам адвокат и его подзащитный заинтересованы в оглашении тех или иных сведений. Данная норма также не служит для адвоката препятствием в реализации права выступить свидетелем по делу при условии изменения впоследствии его правового статуса и соблюдения прав и законных интересов лиц, доверивших ему информацию.

В подобных случаях суды не вправе отказывать в даче свидетельских показаний лицам, перечисленным в ч. 3 ст. 56 УПК РФ, в том числе защитникам обвиняемого и подозреваемого), при заявлении ими соответствующего ходатайства.

Адвокат не может быть допрошен в качестве свидетеля об обстоятельствах и фактах, ставших ему известными в рамках профессиональной деятельности по оказанию юридической помощи, независимо от времени и обстоятельств получения им таких сведений.

(Определение Конституционного Суда РФ от 6 июля 2000 г. № 128-О по жалобе гражданина Паршуткина Виктора Васильевича на нарушение его конституционных прав и свобод п. 1 ч. 2 ст. 72 УПК РСФСР и ст. 15 и 16 Положения об адвокатуре РСФСР)

Несмотря на имеющееся соглашение и ордер юридической консультации, следователь не допустил Е.Ю. Львову к участию в деле в качестве защитника В.В. Паршуткина, сославшись на необходимость ее допроса в качестве свидетеля о являющихся предметом расследования по этому уголовному делу обстоятельствах оказания ею юридической помощи В.В. Паршуткину в ходе их совместной работы.

В силу прямого указания ч. 1 ст. 67 УПК РСФСР и ст. 16 Положения об адвокатуре РСФСР участие адвоката в деле исключается, только если ранее он допрашивался по данному делу в качестве свидетеля. Однако, как следует из жалобы, адвокат Е.Ю. Львова к тому моменту, когда она оформила поручение и приняла на себя защиту В.В. Паршуткина, как свидетель в данном деле не участвовала, не допрашивалась, и, следовательно, названное законное основание для отказа ей в допуске к участию в деле или отстранения ее от защиты отсутствовало.

Норма, содержащаяся в п. 1 ч. 2 ст. 72 УПК РСФСР, и корреспондирующие ей нормы ст. 15 и 16 Положения об адвокатуре РСФСР освобождают адвоката от обязанности давать свидетельские показания об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с выполнением обязанностей защитника или представителя в уголовном деле. Уголовно-процессуальное законодательство, не устанавливая каких-либо исключений из этого правила в зависимости от времени получения адвокатом сведений, составляющих адвокатскую тайну, не ограничивает их сведениями, полученными лишь после того, как адвокат был допущен к участию в деле в качестве защитника обвиняемого.

Положения ч. 2 ст. 72 УПК РСФСР и ст. 15 и 16 Положения об адвокатуре РСФСР с учетом их конституционно-правового смысла, подтвержденного в настоящем определении, не нарушают конституционные права и свободы гражданина В.В. Паршуткина и не могут препятствовать допуску к участию в уголовном деле избранного им защитника, так как исключают возможность допроса последнего в качестве свидетеля об обстоятельствах и фактах, ставших ему известными в рамках профессиональной деятельности по оказанию юридической помощи, независимо от времени и обстоятельств получения им таких сведений.

Положение о порядке допуска к государственной тайне не может быть применено к адвокату, участвующему в уголовном судопроизводстве в качестве защитника; отстранение его от участия в деле в связи с отсутствием допуска к государственной тайне не соответствует Конституции РФ.

(Постановление Конституционного Суда РФ от 27 марта 1996 г. № 8-П по делу о проверке конституционности ст. 1 и 21 Закона РФ от 21 июля 1993 года «О государственной тайне» в связи с жалобами граждан В.М. Гурджиянца, В.Н. Синцова, В.Н. Бугрова и А.К. Никитина)

Обжалуемая заявителями ст. 21 Закона РФ «О государственной тайне» устанавливает, что допуск должностных лиц и граждан к государственной тайне осуществляется в добровольном порядке по решению руководителя органа государственной власти, предприятия, учреждения или организации после проведения соответствующих проверочных мероприятий.

Устанавливаемый данной статьей порядок носит характер общего правила, не исключающего, однако, возможности использования иных способов доступа к государственным секретам и защиты государственной тайны, само существование которых обусловлено, в частности, особенностями правового статуса отдельных категорий лиц, вытекающего из Конституции РФ или непосредственно предусмотренного законом.

Порядок производства по уголовным делам, как это установлено ст. 1 УПК РСФСР (с изменениями и дополнениями, внесенными в него на момент рассмотрения настоящего дела, т.е. уже после принятия Закона РФ «О государственной тайне»), является единым и обязательным по всем уголовным делам и для всех судов, органов прокуратуры, предварительного следствия и дознания и определяется именно данным Кодексом, а не каким-либо иным федеральным законом. Следовательно, порядок участия адвоката в уголовном судопроизводстве, в том числе по делам, связанным со сведениями, составляющими государственную тайну, также определяется именно названным Кодексом.

УПК РСФСР не содержит требований о какой-либо предварительной проверке адвоката и особом разрешении на участие в такого рода делах, что согласуется с положениями Конституции РФ. Таким образом, обжалуемое положение о порядке допуска к государственной тайне не может быть применено и к адвокату, участвующему в уголовном судопроизводстве в качестве защитника.

…Законодатель, определяя средства и способы защиты государственной тайны, должен использовать лишь те из них, которые в конкретной правоприменительной ситуации исключают возможность несоразмерного ограничения прав и свобод человека и гражданина. В рамках уголовного судопроизводства такими средствами могут, в частности, выступать проведение закрытого судебного заседания, предупреждение участников процесса о неразглашении государственной тайны, ставшей им известной в связи с производством по уголовному делу, и привлечение этих лиц к уголовной ответственности в случае ее разглашения. Сохранность государственной тайны в уголовном судопроизводстве обеспечивается также нормами Положения об адвокатуре РСФСР, утвержденного Законом РСФСР от 20 ноября 1980 г., которыми предусматривается обязанность адвоката хранить профессиональную тайну, не допускать проступков, не совместимых с пребыванием в коллегии, быть образцом безукоризненного поведения (ст. 13, 16).

В отношении ст. 21 Закона РФ «О государственной тайне» Суд указал, что она соответствует Конституции РФ, но распространение положений данной статьи на адвокатов, участвующих в качестве защитников в уголовном судопроизводстве, и отстранение их от участия в деле в связи с отсутствием допуска к государственной тайне не соответствует Конституции РФ, ее ст. 48 и 123 (ч. 3).

2.2 Практика Конституционного суда РФ о свидетельском иммунитете в уголовном процессе

В ходе нашего исследования мы уже не раз ссылались на практику Конституционного суда Российской Федерации. Справедливо подчеркнуть, что практика Конституционного суда РФ имеет ключевое значение при исследовании института свидетельского иммунитета.

Можно выделить следующие практические материалы Конституционного суда РФ, имеющие значение для исследуемой темы:

Постановление Конституционного Суда РФ от 29 июня 2004 г. №13-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 7, 15, 107, 234 и 450 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы»;

Определение Конституционного Суда РФ от 6 февраля 2004 г. N 44-О «По жалобе гражданина Демьяненко Владимира Николаевича на нарушение его конституционных прав положениями статей 56, 246, 278 и 355 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»;

Определение Конституционного Суда РФ от 6 марта 2003 г. №108-О «По жалобе гражданина Цицкишвили Гиви Важевича на нарушение его конституционных прав пунктом 2 части третьей статьи 56 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»;

Постановление Конституционного Суда РФ от 25 апреля 2001 г. №6-П «По делу о проверке конституционности статьи 265 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина А.А.Шевякова».

В своем определении от 6 февраля 2004 г. №44-О Конституционный суд РФ подчеркнул, что положение, содержащееся в части третьей статьи 56 УПК РФ, не может служить основанием для воспроизведения в ходе судебного разбирательства содержания показаний подозреваемого, обвиняемого данных в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника и не подтвержденных им в суде, путем допроса в качестве свидетеля, дознавателя или следователя, производившего дознание или предварительное следствие.

Несмотря на то, что положения ч.5 ст. 246 и ч.3 ст.278 УПК РФ, предоставляющие государственному обвинителю право ходатайствовать о вызове в суд свидетелей и допрашивать их, и ч.3 ст.56 УПК РФ, определяющая круг лиц, которые не могут быть допрошены в качестве свидетелей, не исключают возможность допроса дознавателя и следователя, проводивших предварительное расследование по уголовному делу, в качестве свидетелей, в том числе об обстоятельствах производства отдельных следственных и иных процессуальных действий. Вместе с тем эти положения, подлежащие применению в системной связи с другими нормами уголовно-процессуального законодательства, не дают оснований рассматривать их как позволяющие суду допрашивать дознавателя и следователя о содержании показаний, данных в ходе досудебного производства подозреваемым или обвиняемым, и как допускающие возможность восстановления содержания этих показаний вопреки закрепленному в п.1 ч.2 ст.75 УПК РФ правилу, согласно которому показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника и не подтвержденные подозреваемым, обвиняемым в суде, относятся к недопустимым. Тем самым закон, исходя из предписания п.2 ст.50 Конституции РФ, исключает возможность любого, прямого или опосредованного, использования содержащихся в них сведений.

Интересное дело, было рассмотрено Конституционным судом 25 апреля 2001 года (дело о проверке конституционности статьи 265 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина А.А.Шевякова). Наш интерес связан с аргументами подателя жалобы о несоответствии ст.265 УК РФ ст.51 Конституции РФ и позицией Конституционного суда РФ.

Забегая вперед отметим, что в настоящее время статья 265 УК РФ уже исключена из кодекса (Федеральный закон от 8 декабря 2003 г. №162-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации» (с изменениями от 11 марта 2004 г.)), однако, в момент рассмотрения дела Конституционный суд РФ не нашел оснований для признания положений ст.265 УК РФ противоречащими Конституции РФ.

Напомним, статья 265 УК РФ устанавливала уголовную ответственность за оставление места дорожно-транспортного происшествия.

По мнению заявителя, содержащейся в данной статье нормой, по существу, вводится уголовная ответственность за отказ содействовать в расследовании дорожно-транспортных происшествий, а на водителя, совершившего преступление, возлагается обязанность сохранять и предоставлять правоохранительным органам доказательства своей вины, что противоречит положению статьи 51 (часть 1) Конституции Российской Федерации, то есть фактически нарушается принцип свидетельского иммунитета.

Как мы уже отметили, Конституционный суд РФ признал ст.265 УК РФ не противоречащей Конституции Российской Федерации. Однако было высказано и особое мнение (Особое мнение судьи Конституционного Суда РФ А.Л.Кононова «По делу о проверке конституционности статьи 265 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина А.А.Шевякова»).

Судья А.Л Кононов в обоснование своей позиции привел примеры из мировой практики: «как правило, органы конституционного надзора признавали, что обязанность сообщения в полицию о дорожно-транспортном происшествии ограничена, с учетом свидетельского иммунитета, лишь информацией, необходимой для оказания эффективной помощи пострадавшим и быстрого восстановления дорожного движения, и не может быть использована для уголовного преследования водителя (КС Республики Корея, решение от 27.08.90г.). Требование к водителю, совершившему транспортное нарушение, сообщить о себе в полицию противоречит праву не свидетельствовать против себя, поскольку обязывает его признать себя виновным в нарушении с риском подвергнуться наказанию (КС Испании, решение от 23.12.95г.). Подобное требование ставит обязанное лицо перед проблемой выбора между свидетельствованием против себя самого или совершением нового правонарушения в виде сообщения ложных сведений, или молчанием, влекущим риск применения принудительных мер, что должно рассматриваться как покушение на свободу действий и нарушение права на уважение личности. Требование предоставить посредством своего собственного заявления предпосылки для обвинения или применения соответствующих санкций является необоснованным и не совместимым с человеческим достоинством (КС ФРГ, решение от 16.11.98г.). Весьма реальной и серьезной является возможность того, что разрешение использовать в уголовном процессе сделанное по обязанности сообщение о дорожно-транспортном происшествии могло бы повысить вероятность злоупотребления этим со стороны государства. Получение любой такой информации происходит в обстоятельствах, которые не позволяют использовать ее в уголовном процессе, поскольку это нарушало бы основной принцип правосудия, согласно которому никто не обязан свидетельствовать против самого себя (ВС Канады, решение от 10.06.99 г.)».

Выводы А.Л. Кононова о несоответствии ст.265 УК РФ оказались пророческими, законодатель исключил ее из уголовного закона.

Таким образом, можно констатировать не просто становление института свидетельского иммунитета в Российской Федерации, но и его последовательное совершенствование, приведение в соответствии с Европейской конвенцией по правам человека.

Определение Конституционного Суда РФ от 6 февраля 2004 г. № 44-О «По жалобе гражданина Демьяненко Владимира Николаевича на нарушение его конституционных прав положениями статей 56, 246, 278 и 355 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» // Вестник Конституционного Суда Российской Федерации. - 2004г. - №5.

Федеральный закон от 8 декабря 2003 г. N 162-ФЗ "О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации. - 15 декабря 2003г. - №50. - Ст.4848.

Постановление Конституционного Суда РФ от 25 апреля 2001 г. N 6-П "По делу о проверке конституционности статьи 265 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина А.А.Шевякова" // Вестник Конституционного Суда Российской Федерации. - 2001 - №5.

Нарушено так называемое правило свидетельского иммунитета, закреплённое в статье 51 Конституции Российской Федерации. Введение свидетельского иммунитета - важный элемент демократизации и гуманизации не только уголовного процесса, но и российского общества в целом. Право свидетеля отказаться от показаний против близкого человека связано с семейными узами и с такими нравственными категориями, как...

Актами. В Конституцию вносились изменения в декабре 1988 г. и декабре 1989 г. Срок, на который избирались судьи, был установлен в 10 лет вместо 5 начальных. 2. Уголовное право и судебный процесс в Германии конца 19 начала 20 века и их развитие Как история нашего законодательства начинается Уложением царя Алексея Михайловича, так история уголовного права Германии ведет свое развитие от...